Годжо Сатору
Сперва ты не хотела помогать подруге в подобном деле, всё же опыта в написании предсмертных записок у тебя нет и ты понятия не имела, что нужно вообще писать. Однако отказать подруге всё же не смогла и решила попытаться. Это интересный опыт — вряд ли, конечно, но вдруг пригодится. Писать ты решила от своего имени, обращаясь к Сатору — это должно помочь лучше передать чувства. Прощаться с ним даже в записке оказалось нестерпимо больно, ты рыдала, придумывая последние слова для него, отчего весь лист был залит слезами. — Дорогой Сатору… — ты как раз вычитывала текст на ошибки, когда в комнату заглянул он. Ты поспешно спрятала записку, что, естественно, не укрылось от его взора. — Что там у тебя? — Да так, ерунда. — Мне послышалось или ты правда говорила: «Дорогой Сатору?» — Послышалось, конечно! — отмахиваешься от него. — Ты посуду помыл? — Как раз собирался… — Вот и иди, учись заботиться о себе, пока я жива. У него возникли вопросы, но он не успел их задать, ты ушла слишком быстро, пряча в карман клочок бумаги. Он насторожился, а внутри зародилась некая паника, будто что-то плохое вот-вот произойдёт. Да и ты вела себя странно, отчего тревожнее вдвойне. Сатору подозревал неладное, но даже и подумать не мог, что всё может оказаться настолько плохо, пока не обнаружил помятый клочок бумаги, спрятанный под твоей подушкой. Были мысли, что у тебя какие-то проблемы на работе, однако правда шокировала его, когда он прочёл всё то, что ты написала. Больше всего его испугали первые строчки: «Если ты это читаешь, значит, меня больше нет, я не вернусь домой, не обниму тебя, мы больше не увидимся…». Сатору в панике набирает твой номер, опасаясь, что нашёл записку не случайно. Но ты ответила, сообщив, что идëшь домой. Он медлить не стал: убрал из квартиры всё, чем ты могла воспользоваться, чтобы навредить себе, закрыл все окна на ключ и даже спрятал твои колготки. Вдруг ты решишь воспользоваться ими вместо верёвки. Он решил тебя обезопасить, прежде чем серьёзно поговорить. — Сатору, где ножи? — кричишь ты ему из кухни. — А зачем они тебе? — Манго порезать… И где всё вилки, ложки, да и вся посуда? Почему здесь так пусто? Что ты уже натворил? — в ответ он лишь улыбается, делая вид, будто не причастен к исчезновению вещей. Ты закатываешь глаза и идëшь в спальню, но Сатору идёт следом. Он следует за тобой по пятам всюду, буквально глаз не сводит, что начинает напрягать, как и отсутствие других вещей в спальне и даже в ванной. — Где моя бритва? — Зачем она тебе? Ноги волосатые? Так ничего страшного, на улице зима, теплее будет. У меня вон тоже гнёзда можно вить, не переживай. А если и там плотину можно гатить, тоже всё в порядке, меня это не смутит. Всё же, что естественно, то не безобразно. — Сатору, что происходит? Из квартиры пропала половина вещей, я даже своих колготок не нахожу и некоторого белья… Скажи мне честно, ты стал зависим от игр? Ты проиграл все деньги и продаёшь наши вещи? — ты обеспокоенно заглядываешь ему в глаза, на что он хмурится, отрицательно качая головой. — Давай поговорим, Сатору. — Это, вообще-то всё ради тебя, чтобы ты и думать забыла, чтоб навредить себе. Я не позволю этого сделать, понятно! Не отпущу тебя, глаз не отведу! — он крепко обнимает тебя, давая почувствовать, как дрожит его тело. Он давно так не беспокоился, как сейчас, из-за тебя. — Я люблю тебя, поэтому давай просто поговорим, попытаемся всё решить, если есть проблемы. Я не готов проснуться утром, обнаружить твою прощальную записку и понять, что тебя больше нет, что я остался один. Не хочу так. — Сатору, я не собираюсь ничего с собой делать. — Не лги мне, я читал твою записку. В твоей голове мгновенно собирается цепочка, и всё уже кажется таким очевидным. С одной стороны — забавная ситуация вышла, а с другой — совсем не весело, ведь, похоже, Сатору действительно испугался потерять тебя. — Сатору, я ничего не собираюсь с собой делать, а та записка ненастоящая, я просто помогала подруге в написании хорошего письма для её спектакля. Получилось хорошо, раз ты так отреагировал. — Что? — дуется, хмурит брови, отстраняясь от тебя. — Не настоящее? — Я не думала, что ты его найдëшь и поверишь. Ты же знаешь, что у меня кишка тонка покончить с собой, к тому же, на кого я тебя оставлю? — Это не смешно, я ведь… я ведь действительно испугался, — он отворачивается от тебя и идёт в спальню. — Нужно было предупредить меня, а теперь ты наказана. — Но, Сатору… — Ты спишь сегодня на диване.Фушигуро Мегуми
Ты сразу согласилась помочь подруге написать прощальное письмо с любимым для её книги. У неё случился ступор, двух слов связать не могла, а вот ты с радостью взялась за ручку и начала писать. В тебе явно умирал самоубийца, так как текст получился душераздирающим настолько, что даже ты не могла спокойно его читать. Твоя подруга так и вовсе наматывала сопли на кулак. — Это гениально. Уверена, Мегуми бы рыдал, как не в себе, если бы прочёл это. — Думаешь? Я вот не уверена, — вздыхаешь ты. — Иногда мне кажется, что у него и вовсе нет никаких эмоций, кроме равнодушия. Особенно в последнее время. Он так холоден ко мне. Наверное, хочет бросить. Не будет рыдать, даже если меня вдруг не станет. Подруга забрала готовое письмо, но у тебя остались черновики, которые ты просто оставила на письменном столе, даже не думая о том, что Мегуми может заинтересоваться твоими каракулями. Но Мегуми слышал твой разговор с подругой, поэтому ему стало интересно, что ты там такого написала. Он дождался, когда ты уйдёшь, и решил покопаться на твоём столе. Обычно он таким не занимался, но в этот раз наплевал на личные границы. И не зря… «… я больше не понимаю, в чëм смысл моего существования, ты отдалился от меня, стал таким ледяным… даже в твоих объятиях мне холодно. Я понимаю почему… Я больше тебе не нужна, твоя любовь улетела вместе с птицами на юг, — но не на время, а навсегда. Твоя любовь не вернётся, чтобы согреть меня вновь, поэтому я больше не вижу смысла ждать чудес. Моя жизнь кончена, раз в ней нет тебя…» Мегуми читал почëрканное письмо раз за разом, слëзы безудержно стекали по его щекам, пока сердце рвалось на кусочки. Он чувствовал всю твою боль сквозь строки ненавистного письма, он чувствовал себя чудовищем, подтолкнувшим тебя к подобным мыслям. Так ты его и застала на кровати рыдающим, читающим твоё письмо. Слезы парня обездвижили тебя, вынуждая замереть на месте, ты не ожидала подобного от него. — И думать забудь об этом! — он отбрасывает письмо и падает к твоим ногам, крепко обнимая. — Я люблю тебя! Я всё ещё люблю тебя. Всегда любил и буду продолжать, так что не смей думать иначе. — Мегуми… — Я знаю, что вёл себя ужасно, у меня нет оправданий, но я изменюсь, сделаю ради тебя всё, но только не уходи. Я ведь совсем того не стою. — Ты читал письмо? — тебя пробивает дрожь осознания. Нужно ему всё рассказать, уверить в том, что убивать себя ты не намерена, но Мегуми не позволяет сказать ни слова. — Не пиши больше подобного! Не думай о таких вещах! Моя любовь со мной, и я всё ещё могу и хочу согревать тебя в своих руках. У нас всё будет хорошо, слышишь! — он поднимается с колен, тянет тебя к себе, целуя твои щеки. Он настолько напуган, что не отпустит тебя ни на секунду, пока не успокоится. Ты понимаешь, что сейчас не время говорить правду о письме, ведь Мегуми может разозлиться. Чуть позже он узнаёт секрет письма, которое и помогло вам наладить отношения и понять истинную ценность друг для друга. Возможно, оно спасло ваши отношения.Рëмен Сукуна
Написание предсмертной записки стало для тебя настоящим испытанием, но чего только не сделаешь ради получения роли в пьесе. Для того чтобы отыграть девушку на грани самоубийства, тебе пришлось примерить её образ на себя, чтобы прочувствовать всё на своей шкуре. Всё началось с погружения в себя, полной отрешенности от реальности. Ты уже не ты, а героиня пьесы, страдающая от нелюбви мужа. Сукуна реагировал на твои странности закатыванием глаз. Как ещё ему реагировать, когда ты лежишь бревном на ковре, укрытая простынëю, и рыдаешь, глядя в потолок. Особенно посреди ночи. — Серьёзно, прекрати это. Хватит с ума сходить. — Никогда не можешь разделить моих увлечений, — бурчишь, укрываясь простынëю с головой. — Не любишь меня, да? — Уже и сам не знаю. Женился на нормальной женщине, а в итоге, кто лежит под простынëю не знаю. Заканчивай с этим и пойдём спать. — Твоё безразличие к моим чувствам не знает границ. А говорил, что и в горе и в радости. Обманщик Рëмен, ледяной, как айсберг в океане. — Вот заладила! — Сукуна поднимает тебя с пола, несёт в спальню, крепко обнимает и засыпает. Валяйся на полу, когда его нет дома. Он злился на тебя за твои сцены, даже не подозревая, что ты просто репетируешь свою роль. Угрожал тебе разводом и даже наказал, лишив близости. Он так устал, а ты всё не унималась. — Настал мой конец! — с этими словами ты убегаешь из дома, хлопая дверью. — Хлеба купи! Хлеба дома нет! — кричит он тебе вслед и спокойно идёт смотреть телевизор. Всё нормально, он и не думает нервничать, зная, что его истеричка — ты — скоро вернётся. Но его настроение меняется, когда он замечает в складке дивана небольшую записку. Ничего не подозревая, он разворачивает её и читает, сразу вскакивая с дивана. «Дорогой муж, я устала от этой жизни. Ничто мне больше не приносит радость, а твоё безразличие к моим увлечениям лишает меня последних сил бороться, держаться за свою никчёмную жизнь… … моё решение трусливо, но я иначе не могу. Не скучай по мне, не плачь и не вини себя. Я всегда буду любить тебя, даже после смерти. Прощай, дорогой! P.S: не забывай кормить рыбок.» На дворе зима, а Сукуна выскакивает из дома в одной лишь футболке, босой — его не заботит холод, когда внутри разрастается страх больше не увидеть тебя живой. Пусть и истеричка, упавшая с Луны, но всё же любимая и единственная для него. Терять не намерен. Далеко ты не ушла, Сукуна молнией догнал тебя, повалив в невысокий сугроб у дороги. Ты кричишь, думая, что это маньяк напал, пока не замечаешь его. — Какого чёрта, Сукуна? Зачем ты напал на меня, словно маньяк какой-то? И почему ты раздетый? Лечить не буду, знаешь, какие лекарства сейчас дорогие! — Куда собралась?! — За хлебом, ну и сладенького прикупить, конечно же. — Не смей мне врать! — он резко подскакивает, тянет тебя на себя и ловко закидывает на плечо. — Убить себя решила, дура! Я тебя дома к батарее наручниками прикую, будешь сидеть безвылазно в спальне, пока из головы вся дурь не выветрится, понятно тебе! — Что за заявление такое? — Я запрещаю тебе умирать. Завтра же в дурку тебя отвезу, полежишь недельки две в палате, попьёшь таблетки, и все мысли о самоубийстве как рукой снимет. — Что? Но я не собиралась умирать, — ты паникуешь, ведь Сукуна и правда может отвезти тебя в дурку, всё же твои странности были слишком… странными? — Я читал твоё письмо… Как только посмела решить умереть… Ты мне детей ещё должна! — Рëмен... — его последняя фраза затмевает всё остальное, сказанное им. Ты радостно пищишь. — Ты меня любишь. — К сожалению. Он приносит тебя домой, не переставая ругаться, но в то же время обнимает и целует. Однако стоит тебе рассказать правду о записке и своём поведении, Сукуна багровеет от злости. — Ты будешь завидовать тем, кого на кол в средневековье сажали! Ты у меня ходить не сможешь! — Но ты же любишь меня? Сукуна?Гето Сугуру
Ты много чего писала на заказ, работая копирайтером, и в этот раз тебе пришёл интересный заказ — написать предсмертное письмо. Как объяснила заказчица — это нужно для её романа. Девушка решает покончить с собой из-за проблем на работе и пишет прощальное письмо своему парню. Ты долго пыталась написать, но получалось сухо, пресно, не интересно, словно перечень покупок в магазине. Ты не могла прочувствовать всё отчаяние девушки, пока не решила попробовать представить героями неизвестного романа себя и Сугуру. Так получилось значительно лучше и эмоциональнее. Заказчица была довольна. Ты решила распечатать один экземпляр письма, чтобы позже показать Сугуру. Положила лист на кровать, а сама ушла в ванную. Когда Сугуру вернулся с работы, ты спокойно лежала в ванной, расслабляясь. — Милая, я дома! — он не слышит твоего ответа, хмурится, сбрасывает обувь и идёт в спальню. — Милая! В комнате пусто. Сугуру нервничает, но быстро замечает свет из-под двери ванной. Успокаивается и садится на кровать, снимая рубашку. И тут на глаза и попадается записка. Сугуру нервно сжимает её между пальцев, бегая глазами по строчкам. «Ты не замечал этого, Сугуру, не интересовался, почему я прихожу домой, словно с каторжных работ. Тебе было не интересно, а мне хотелось рассказать, сесть рядом с тобой и поплакать в плечо. Мне хотелось, чтобы ты утешил меня, сказал, что всё будет хорошо… но ты оставался безразличен, а я теряла последние крупицы надежды. Я устала терпеть то, что происходит со мной, у меня больше нет сил. … прости, Сугуру, мне жаль, но если ты читаешь это, значит всё уже кончено. Я ушла туда, где спокойно. Надеюсь, ты сможешь понять… » Сугуру отбрасывает лист в сторону, вскакивает с кровати и резко забегает в ванную, замечая одну лишь твою макушку, торчащую из-под воды. Падает рядом на колени и рыдает, хватаясь за сердце. Он опоздал. — Любимая, почему? Почему ты не поговорила со мной? Я ведь… — он замолкает и падает на спину, одолеваемый шоком, когда ты выныриваешь из воды. Секунду смотрит на тебя, а затем поднимается и вытаскивает из ванны, осматривая руки на наличие порезов. — Сугуру, что ты делаешь? Хотел присоединиться, так нужно было залезать ко мне, а не наоборот. — Ты что-то выпила? Какие таблетки ты пила? Что ты с собой сделала? — нервно открывает твой рот, словно выискивая следы того, что убьёт тебя. — О чëм ты говоришь? Я просто купаюсь. — Что ты с собой сделала? — его голос срывается, он трясёт тебя за плечи, и ты наконец-то замечаешь его блестящие от слез глаза, полные страха. — Сугуру, ты чего, любимый? Я в порядке, я ничего с собой не делала. Ну ты чего, куда же я тебя оставлю, — касаешься его щеки и тянешь к себе, обнимая. Он весь дрожит, как после жуткого кошмара. — А как же та записка на кровати? Я думал, что потерял тебя. — Это недоразумение, ты не так всё понял. — Ты сразу пожалела, что решила оставить себе копию, ещё и хотела показать Сугуру. Это была ужасная идея. — Просто обещай, что если у тебя будут проблемы, ты расскажешь мне всё, даже если я буду выглядеть как восставший из мёртвых. Ты для меня важнее всего, понимаешь? Давай говорить обо всём. Сугуру не стал злиться из-за ненастоящего письма, но урок он вынес из ситуации. Запомнил раз и навсегда.Инумаки Тоге
Ты всегда хотела быть актрисой, играть на сцене, примеряя на себя различные роли. Твоя мечта — сыграть убийцу в триллере, но пока она ещё не сбылась, ты перебивалась мелкими ролями и просто помогала на съёмочной площадке. Ты выполняла много поручений, надеясь, что однажды на тебя обратит внимание режиссёр и даст роль серьёзнее, чем сыграть труп или уборщицу. Однажды тебе поручили написать прощальное письмо для героини мелодрамы, которая решила свести счёты с жизнью. Это задание довольно ответственное, у тебя нет права на ошибку. Нужно сочинить что-то такое, чтоб даже сухарь рыдал как ребёнок. Идей долго не было, отчего ты злилась. Как написать прощальное письмо, когда умирать и прощаться не хочется. Ты долго не могла найти решение проблемы, пока не обратила внимания на Тоге. От одной лишь мысли, что с ним придётся попрощаться, тебе хотелось плакать. В голове сразу родились нужные слова. Вдохновение пришло мгновенно. Текст был готов. — Тоге, а ты будешь плакать, если я вдруг умру? — он смотрит на тебя, как на умалишенную в ответ. — К чему этот вопрос? — спрашивает он, используя жесты. — Просто интересно. — Мне не нравится такой вопрос. Мне больно даже представлять подобное. Не станет тебя — погибну и я в ту же секунду. — Ромео, — ты смеëшься и целуешь его в щеку, уходя по своим делам. Он провожает тебя взглядом, а что-то так неприятно тянет в груди. Отчего-то Тоге становится тревожно. Весь день он не может собраться, дурные мысли лезут в голову. Ещё и ты не отвечаешь на его звонки и даже сообщения. У него начинается паника, стоит только вспомнить твой утренний вопрос. Сразу вспоминаются и твои странности, угрюмость в последние дни. Он думал о том, что у тебя просто те самые дни, но сейчас цепочка выстраивалась совершенно иная. Тоге по-настоящему паниковал, ведь дома тебя не было, когда он пришёл. Твой телефон выключен, он не знал, что делать и что думать. Бегал по квартире, раздумывая: идти тебя искать самому или звонить в полицию. Уже хватает телефон, чтобы позвонить в полицию, как замечает письмо на холодильнике. Ожидал он увидеть что-то вроде: «Ушла пить с подругами, не скучай, буду поздно», а получил то, от чего сердце прихватило. «… моё решение взвешенное, я всё тщательно обдумала и пришла к выводу, что больше не хочу так жить. Мне больше нет места в этом мире, Тоге, нет места рядом с тобой. Моя жизнь с тобой была счастливой, но я не чувствовала себя достойной тебя. Всё и все давили на меня, неустанно твердили то, что я и так знала — мне нужно исчезнуть, освободить тебя, не тянуть на дно с собой. … мне жаль прощаться вот так, жаль, что ты узнаешь о моей смерти, когда моя душа уже покинет тело. Но так лучше. Спасибо за всё и прощай. Возможно, в следующей жизни нам повезёт больше… Я люблю тебя.» Тоге не выдерживает. Его сердце пропускает удар, сдавливает в груди, пока он идёт в коридор. Он падает, едва дверь закрывается за ним, он хочет быть как Ромео и уйти вслед за тобой — своей Джульеттой. Просыпается он в больнице и к своему удивлению замечает рядом тебя. Ты вся в слезах, держишь его за руку. Живая. — Тоге, прости, это всё моя вина. Всё это не более чем глупое недоразумение. Ты была уже пьяна, когда писала записку для Тоге. Ты и правда ушла пить с подругами, но вместо той самой записки с предупреждением прицепила ту, что едва не убила Инумаки. — Та записка не настоящая, это просто реквизит для кино. Прости меня. Инумаки всё понял и простил, однако с тех пор следит за тобой тщательнее, как и заставляет теперь сообщать о подобных заданиях от режиссёра. Его может убить то, что написано даже не для него. — Тоге, а если меня переедет поезд… — Не продолжай! Только не снова! — он активно жестикулирует и, размахивая ручками, убегает от тебя прочь. Такое дежавю ему не нравится.Чосо
Ты любишь страдать ерундой, то переписывая в блокнот слова песен, которые тебе не нужны, то составляя списки желаний. Во всём этом нет смысла — всё исключительно из-за скуки — так ты отвлекаешься. А недавно ты наткнулась на жуткий сайт, где публиковали предсмертные записки тех, кто свёл счёты с жизнью. Это жутко… Сперва ты просто переписывала их, а затем решила написать и свою записку, посвящённую Чосо. Иногда ты действительно задумывалась о том, чтобы оставить его, но не путём самоубийства, а обычным расставанием. Чосо — маменькин сынок. Для него мать и братья на первом месте. Он запросто мог кинуть тебя, предпочитая встречу с родными. Собственно, поэтому ты часто ужинала в ресторанах одна, ведь он не приходил. — Мать заболела, мне нужно срочно ехать. — У брата диарея, ему нужна поддержка. — Пойми, это ведь мои родные, ну как я могу проигнорировать их. И так было часто. Тебе очень хотелось расстаться с ним, ведь ты даже не на втором месте для него. Ты идëшь где-то после работы и его глупого хобби — собирания брелоков. Нужно расстаться, но ты слишком сильно любишь его, да и он, пусть и ведёт себя вот так — тоже тебя любит… Ты хочешь в это верить. — Чосо, где ты? Я сижу одна в ресторане уже полчаса как дура! — его снова нет, и ты решаешься позвонить. — Планы изменились, мама попросила приехать. Она с братьями насобирали грибов, нужно срочно закрывать их в банки. — Ты издеваешься? Ты же обещал, что сегодня мы поужинаем вместе! — не выдерживаешь, срываешься и кричишь. — Извини, завтра точно поужинаем вдвоём. Я отведу тебя в шикарный ресторан и… — Не будет никакого завтра, Чосо! Я устала терпеть твоё равнодушие. Ты постоянно вытираешь об меня ноги. Сбрасываешь звонок и встаёшь из-за стола, уходя из ресторана. Домой идти нет желания, поэтому покупаешь бутылку вина и снимаешь номер в отеле. Так обидно, что даже алкоголь не помогает заглушить печаль. Хочется, чтобы и Чосо было так же больно, как и тебе сейчас. Ты не думаешь о последствиях, когда отправляешь ему сообщением одно из написанных в бреду прощаний. Скорее всего, он не прочтёт твоё сообщение, ведь занят делом поважнее — закруткой грибов. Ему не до тебя. Выключаешь телефон, допиваешь вино и засыпаешь, даже не догадываясь о том, что происходит в это время с Чосо. Он в панике. Не знает, что ему делать, куда ехать, куда звонить, как понять, что с тобой происходит и жива ли ты всё ещё. Твоё сообщение разбивает его сердце, бьёт прямо в лицо, словно кувалдой, ранит глубже любого ножа. Он слишком поздно осознаёт, как ужасно поступал с тобой, раз довёл до такого. «… Я больше не хочу так жить, Чосо. В твоей жизни нет места для меня, я тебе не нужна. Но я не смогу без тебя, так что будет лучше, если я просто уйду туда, откуда не возвращаются. Я избавлю тебя от обязательств, чтобы ты всегда мог спокойно ехать к маме, не выслушивая мои желания побыть с тобой хоть один вечер. … теперь ты свободен. Свободна и я. Прощай!» — Чëрт! — Чосо не сдерживает слезы — плачет, злится на себя, винит за то, что вызвал у тебя такие мысли. Дома тебя нет. Тебя нигде нет. Он обзвонил всех знакомых, все больницы в округе — ничего. До самого утра бродил в округе, боясь увидеть твоё бездыханное тело за каким-то углом. Не находил, но легче не становилось. — Прости меня! — он вернулся к тебе домой, упал на кровать и, обнимая твою подушку, рыдал, продолжая морально убивать себя. Он не слышит, как хлопает дверь, как ты заходишь в спальню, он не реагирует до тех пор, пока не замечает тебя сам. Ничего не говорит, молча падая к твоим ногам. — Слава Богу, с тобой всё в порядке. Я весь извёлся за эту ночь… Прошу, прости меня! Обещаю, я всё исправлю, буду ценить тебя, только не делай так больше. Ты не решилась рассказать ему о том, что спала пьяная в отеле, пока он сходил с ума от волнения и метался по городу в поисках твоего трупа. Эта ситуация пошла Чосо на пользу, позволила расставить приоритеты и понять, что ты ценнее каких-то грибов. И когда мать в очередной раз звонит ему и просит приехать, помочь перебрать собранные ягоды, Чосо выбирает тебя: — Прости, мама, не могу, я ужинаю со своей невестой. — Невестой? — удивляешься ты, и тут же замечаешь кольцо. А ведь этого момента могло и не быть, если бы не твоё странное увлечение.