Услышав призыв о помощи, Кастиэль немедленно отправляется в кишащую демонами канализацию.
Вокруг лежат тела — ангелы, демоны, все они в конечном итоге неразличимы после смерти. Дин прижат к стене двумя демонами, третий наносит дождь ударов в живот.
Кастиэль расправляется с двумя демонами ещё до того, как они замечают его появление, а третий валит Дина на землю. После короткой борьбы Кастиэль перерезает демону горло ножом и встаёт на колени рядом с Дином.
— Дин, — быстро говорит Кастиэль, встревоженный тем, что его лицо и рубашка испачканы большим количеством крови. — Насколько сильно ты…
— Кастиэль, — отвечает Михаил, и Кастиэль в испуге отпрыгивает назад. Он не должен был этого делать, он должен был знать — но вид окровавленного тела Дина, прижатого к стене, вытеснил из головы Кастиэля все мысли о Михаиле. Однако теперь Архангела невозможно игнорировать: это голос Дина, но не его тон, не его выражение лица. — Ты прибег к оружию. Как человечно с твоей стороны.
Кастиэль закрывает глаза.
— Да. Оружие может быть наиболее эффективным в борьбе с демонами, овладевшими людьми.
— Ты используешь демоническое ремесло вместо своей собственной святой силы? Они запятнали тебя, и это хуже, чем то, как человечество запятнало твою Благодать, — Михаил неуверенно управляет телом Дина, как кукловод, который ещё не запомнил все ниточки, соединяющие пальцы с конечностями марионетки. Пока они разговаривают, тело Дина начинает заживать: кровь быстро сворачивается, раны затягиваются.
— Значит, ты предпочёл бы, чтобы я бросил тебя им? — Кастиэль тоже встаёт и, не дрогнув, встречает взгляд Михаила — отстранённый и надменный. Дин на такой даже не способен.
— Я не был в их власти, — отвечает Михаил, с отвращением вытирая следы крови со рта Дина. — Я просто ждал подходящего момента, чтобы нанести удар.
— Бороться внутри человеческого сосуда… сложно, — говорит Кастиэль, потому что он это понимает. — Требуется время и тренировки, чтобы полностью привыкнуть к…
— Ты тратишь наше время на эту ерунду, — прерывает его Михаил. — Этот сосуд не может вместить мою мощь, и именно это мешает мне.
Кастиэль открывает рот, чтобы возразить, но тут же замолкает: ему в голову закрадывается идея.
— Ты должен позволить Дину воскреснуть, чтобы помочь тебе в делах этого мира, — желание снова быть с Дином проникает в Кастиэля, словно физическая сила. — Он может…
— Мне не нужна помощь, — резко отвечает Михаил. Мгновение спустя он исчезает.
***
Дни идут всё быстрее и быстрее, а Михаил продолжает всё глубже внедряться в тело Дина, и Кастиэль чувствует, как мерцание надежды, за которую он так отчаянно цеплялся, начинает ослабевать. Каждый день он заставляет себя не думать о тепле в глазах Дина, не вспоминать прикосновение губ Дина к его губам, потому что в этом нет смысла.
Нет смысла, но в большинстве случаев он проигрывает своим желаниям.
***
— Кастиэль, — это снова голос Дина, но он на него не похож. Всё в нём не так.
Кастиэль поворачивается лицом к Михаилу, и тот выглядит так же, как и Дин, но ведёт себя иначе, неуверенно. Даже одежда словно какая-то не такая.
— Ты вызвал меня?
— Эти тела, эти сосуды, — Михаил снова и снова поворачивает перед собой руки Дина, с любопытством рассматривая их. — Такие странные и хрупкие.
Кастиэль кивает. Он не знает, к чему приведёт этот разговор — возможно, к его неминуемой гибели от рук капризного архангела, желающего выплеснуть своё раздражение на цель, на защиту которой всем плевать. А может, у Михаила на него другие планы — в любом случае, Кастиэлю становится всё равно.
— Этот сосуд не отвечает на мои команды так, как я хочу, — говорит Михаил, и в душе Кастиэля вспыхивает надежда, что, возможно, Дин ещё жив и сопротивляется. Кастиэль подавляет эту надежду так быстро, как только может, но она не исчезает полностью. — Это очень неприятно.
— Когда только я принял свой сосуд, то столкнулся с трудностями в плане эффективной борьбы на физическом уровне, — бездумно, механически соглашается Кастиэль. — Со временем я, постоянно прикладывая усилия, узнал, как функционируют человеческие тела, и как лучше всего использовать сильные стороны моего сосуда и минимизировать слабые.
— Да, — Михаил смотрит на Кастиэля с нотками презрения во взгляде. — Ты научился, верно?
Кастиэль злится и продолжает.
— Мне пришлось перестать бороться с инстинктами своего сосуда и начать понимать человеческие эмоции, реакции.
— Ты потакал эмоциям, Кастиэль? — спрашивает Михаил, в его голосе звучит снисходительность. — Такие вещи ниже нас.
— Возможно, — говорит Кастиэль. — Но их необходимо понимать, независимо от того, ниже ли они или нет, чтобы оптимизировать человеческие возможности. Это понимание, я полагаю, является главным преимуществом Люцифера.
Выражение лица Михаила потемнело от его вызова, прозвучавшего в этих словах.
— Тогда скажи мне: что я должен знать о людях?
