Сделка Призрака и Сатаны

      В резиденции Воланда вечер был непривычно тих. Закат уже давно миновал и оставалось несколько часов до появления главного творца вечера. Мессир был слегка раздражён — он понимал, что сегодня временная петля совпадает с полночным балом, и если их служащий провалится, то всё зря. Если они не исправят всё сегодня — буквально утром к нему явится посланник с просьбой убить Мастера и его возлюбленную. Единственное, что волновало его сейчас — это Маргарита.       Его Маргарита.       Алмазная Донна была не только хороша собой, но и сильна духом, обладала внутренней стойкостью, строптивостью. И страстью, которой не отличалась ни одна из его королев.       Да, это всегда была Маргарита. Девушки всегда были прекрасны и получали сполна за свою работу. Некоторые из них так и остались ведьмами, не желая возвращаться в обычную жизнь после пройденных испытаний. А некоторые получили то, чего больше всего желали — будь то богатство, влияние, статус.       И только эта Маргарита была иной. Ей двигал самый сложнопостижимый и прекрасный свет — любовь. Ради которой она готова была на всё. Даже если получит лишь крупицу информации о том, кто ей дорог. Добро и зло разрывали её, и она мастерски пользовалась мраком, сохраняя внутри искру своего милосердия.       Эта искра заманивала и отталкивала мессира. Он не питал к ней чувств до того самого момента, как оказался рядом с ней у глобуса. Даже в эту секунду таинства, власти и безграничной силы она думала о людях, потерях, боли. Это противило Воланду. И этот свет неумолимо притягивал. Он желал испить его, осушить до дна, наполнить сосуд тьмой. Его любовь была не хуже — но ярче, опаснее.       Секунда замешательства, когда он почти накрыл её губы поцелуем, стала для него точкой невозврата. С этого момента он возжелал её. Возжелал, как никого и никогда до этого. Это была та самая одержимость, тяга, которая туманила разум. А Воланд привык получать всё, чего хочет.       Какой силой могла бы обладать Марго, согласившись стать его королевой! И какое преимущество он имел бы перед Господом, заполучив себе самую светлую и самоотверженную душу!       Ведь Марго стала именно вызовом. Господь намеренно послал мастера, столкнул их вместе, прикрыл писателя от дьявольского влияния. Только вот уберечь глупца от его же безумия не получилось. Нашёптывающий клеркам и критикам Коровьев сделал свою работу превосходно — не прошло и недели, как роман мастера с треском был выброшен за дверь всех печатных издательств и признан пропагандой.       Небольшой толчок в спину — и Марго выпархивает ведьмой в окно, поддаваясь внутренней тьме. Но выбор, самый сложный, самый важный, всё же принят был не в его, дьявола, сторону.       Воланд потирал пальцами набалдашник своей трости. Даже обычно шумные Коровьев и Бегемот притихли, усилием мысли переставляя фигуры на шахматной доске. Азазелло охотился, пообещав вернуться к началу представления.       11.00 Под лёгкий звон часов бокал вина появился в руке Мессира. За его спиной зажёгся камин.       11.15 Бегемот потерял в неравной схватке чёрного коня. Ладья Коровьева вышла на передовую.       11.20 Ладья съела пешку. Другая чёрная пешка двинулась вперёд.       11.25 Воланд испарил бокал и в руке появилась трубка. Он закурил и повернулся к камину, откинувшись на спинку кресла. Огонь плясал в его зрачках.       11.30 Чёрная пешка продолжила движение. На передовую вышел белый слон.       11.32 Вытащив слона, Коровьев неаккуратно открыл фигуры, забыв про чёрную ладью. Чёрная ладья съедает белую Королеву.       11.35 В комнату впорхнул невесомый дымок и возле окна появилась Гелла. Кивнув остальной свите, она подошла к мессиру и положила руку на его плечо. Тот удовлетворённо выдохнул.       11.40 В коридоре послышались шаги. Это Азазелло вошёл через зеркало у входа и уже стремился в гостинную. Второй чёрный конь вышел на поле.       11.45 Дверь гостинной закрылась и открылась снова. На пороге стоял Призрак Оперы, одетый в строгий костюм, чёрный плащ и туфли. Волосы зачёсаны назад, на лице белоснежная полумаска. Белый слон съедает пешку, которая не успела добраться до края доски.        — Что ж, приветствую вас. Снова. — Воланд кивнул, поворачиваясь к Эрику.       Прежде сломленный и разбитый Призрак сейчас не подавал и тени сомнения. Он был горд и непоколебим. Ангел музыки во всей красе. Эрик убрал руки за спину и сдержанно поклонился. Гелла удивлённо вздёрнула бровь.       — Я готов, мессир.       Дьявол довольно улыбнулся. Такое поведение его вполне устраивало. Покорность, спокойствие, желание подчиниться.        — …но у меня есть условие.       Улыбка сошла с лица Воланда. Вот в чём была загвоздка. Любопытно.        — Говорите же, — нетерпеливо процедил он.        — Я хочу поменять условия сделки, — не дрогнув, твёрдо сказал Эрик.        — А с чего вы взяли, что вы в силах менять условия? — с непроницаемым лицом холодно спросил дьявол.        — С того, что я вам нужен. Если вы не согласитесь, я не подведу к вам Маргариту, и вы снова останетесь не у дел.       Коровьев поставил шах чёрному королю.       Разъярённый Дьявол вскочил, в секунду оказавшись напротив лица Эрика. Глаза в глаза. Борьба.        — Ты же понимаешь, ангел, что если ты провалишься, то будешь гореть в самом горячем котле, который только найдётся в аду? Что будешь мучаться в самых ярких своих кошмарах, пока я буду упиваться твоими страданиями.        — И своими собственными, кстати. Я готов рискнуть, — на этот раз ни один мускул не дрогнул на лице ангела музыки.       Дьявол торжествующе ухмыльнулся. Что ж, если он готов выполнить свою часть любой ценой, это самая хорошая гарантия.       Чёрный король съедает слона и снова остаётся вне досягаемости. Коровьев, потирая ладони, выдвигает вперёд ещё одну пешку.        — Чего же ты хочешь, призрак?        — Мы вычёркиваем Кристин из сделки.        — Но разве это не то, чего больше всего желало твоё сердце? — спросил Дьявол, опираясь на трость. Гелла за его спиной постукивала пальчиками по спинке кресла.        — Да. И поэтому я не готов отдавать её в лапы дьявола. Мне не нужна Кристин против её воли.       Дьявол довольно усмехнулся.        — А чего же вам нужно? — подчёркнуто вежливо спросил Воланд.        — Верните театру былое величие. Поменяйте настоящее или прошлое, но сделайте его снова целым, знаменитым и… наполненным.        — Так просто? Неужели совесть замучила? — из угла хрипло поддразнил Азазелло, но притих под пристальным взглядом господина.        — Призрак Оперы ничто без своей оперы. Я понял это, когда разрушил всё собственными руками. Моё убежище должно вернуть себе основу. Артисты и прислуга снова должны получить работу. На этих идиотов директоров мне плевать, берите любых. Но я хочу обратно свою оперу. Это единственное, что меня связывает с ней. Так пусть хотя бы это у меня останется.       Воланд провёл открытой ладонью возле лица призрака. Он услышал голос мадам Жири: «Возможно, эта кладезь искусства будет продана кому-нибудь по-быстрому, и тогда одному богу известно, что будет с нами и с оперой.»       Эрик постарался не выдавать беспокойства.        — Что ж. Милосердие. Снова оно и снова так близко, — с отвращением сказал мессир, стряхивая грустное лицо женщины со своей ладони — знаменитый Призрак Оперы вместо сжигания неугодных и повешения надоедливых спасает балерин от проституции, а старух от мороза. Прямо замах на благотворительность. Не надеетесь ли вы этим перечеркнуть свои грехи? Выйти сухим из воды уже точно не выйдет, друг мой.        — Не ваше собачье дело. И мы не друзья. — сухо подчеркнул Эрик, без страха глядя в разноцветные зрачки. Борьба. Воланд уступил, кинув взгляд на часы.        11.55 Белая пешка почти дошла до чёрного края.        — Бал, мессир, — шепнула Гелла, тоже бросая взгляд на циферблат.        — Будь по-вашему. Против воли певичку не трогаем, а театр в его былом величии снова ваш. Не мешкайте же.