Драко
Следующим утром Поттер подходит к Драко за завтраком и садится рядом с ним, на его лице свирепое выражение. Драко делает вид, что ничего не замечает, его чашка с кофе внезапно требует всего его внимания. — Что ты сделал с Гермионой? — требует Поттер. Драко смотрит в сердитые зеленые глаза Поттера, совершенно сбитый с толку. — Я ничего ей не делал. — Нет, это ты сделал. Драко на мгновение задается вопросом, не пошла ли Грейнджер и не разболтала ли Поттеру о том, что они делали в библиотеке прошлой ночью, но потом отмахивается от этой мысли. Конечно, Грейнджер не захотела бы рассказывать Святому Поттеру об их ночных прогулках. Может, сейчас он и член Ордена, но это вовсе не означает, что Поттер был бы счастлив, если бы Драко трахался с его лучшей подругой. — О чем, ради всего святого, ты говоришь, Поттер? — Гермиона не выходит из своей комнаты. Я слышал, как она плакала. Драко уставился на Поттера, гадая, не ослышался ли он. Он никак не мог быть причиной слез Грейнджер. Секс был хорош, он несколько раз чувствовал ее оргазм. Может быть, ей было стыдно за то, что она переспала с бывшим Пожирателем Смерти. Но опять же, она сказала ему, что боится надвигающейся войны, возможно, у нее сдали нервы. Да, должно быть, так оно и есть. Драко откидывается на спинку стула и отхлебывает кофе. — Я не знаю, что тебе сказать, я ничего ей не делал. — О, перестань, Малфой. Вчера с ней все было в порядке, а сейчас она же просто разбита. Гермиона крепче, чем думают о ней такие люди, как ты. Она бы просто так не… — Таким людям как я? — Да. Не смотри на меня так, ты точно знаешь, что я имею в виду. — Следи за собой, Поттер. — Нет, ты следи за собой, Малфой. Ты, кажется, все время забываешь, что это мой дом и я устанавливаю правила. Я знаю, ты что-то сделал с Гермионой, так что либо извинись, либо найди другое место, где можно остановиться. — Ты не можешь этого сделать. Орден предоставил мне свою защиту. Поттер усмехается. — Есть и другие убежища. Ты можешь остановиться в одном из них. — Но… — Драко не хочет оставаться в одном из них, они менее охраняются, пожирателям Смерти — его семье — легче будет найти его. — Извинись перед Гермионой и все исправь или убирайся. С этими словами Поттер встает и стремительно уходит. Драко стонет. Чертовы женщины. Остаток дня он проводит, слоняясь вокруг, ожидая, когда Грейнджер выйдет из своей комнаты. Конечно, она не спускается ни на обед, ни на ужин, поэтому Драко остается ждать в тени главного зала, под лестницей, поздно ночью. Около полуночи он слышит скрип половиц сверху и понимает, что это, должно быть, она. Когда он видит ее густые волосы за углом, он протягивает руку и хватает ее за локоть, увлекая в тень под лестницей. Она тихонько вскрикивает от удивления, что заставляет его рассмеяться. — Малфой, что ты… — Тсс, Грейнджер, ты же не хочешь перебудить весь дом. Он кладет руку ей на бедро, еще сильнее вдавливая ее в темноту. — Что ты делаешь? — спрашивает она, ее голос становится мягче, немного спокойнее, но он все еще видит нервозность в ее глазах. — Поттер сказал, что я тебя расстроил. — Ч-что? Драко улыбается, она такая милая, когда волнуется. — Ты меня слышала. Гермиона ерзает под его рукой, но он просто толкает ее, пока она не прижимается к стене. Он слышит, как она резко вдыхает, и наслаждается этим звуком. — Я не знаю, почему Гарри так думает. — Он сказал, что ты плакала. — Я… — Ты плакала? — Я… эм… это ничего, это просто… — Что? Драко склоняется над ней, его прохладное, пахнущее мятой дыхание овевает ее лицо. Она снова ерзает в его руках, так что он вдавливает пальцы сильнее, заставляя ее тихо вздохнуть. — Прошлой ночью ты… Он немного откидывается назад, разочарованный; конечно, именно поэтому она была расстроена. Она действительно сожалеет об этом. — Послушай, Грейнджер, в этом не должно быть ничего особенного. Значит, ты сожалеешь о том, что занимался со мной сексом. Это не… — Дело совсем не в этом. — Подожди… Тогда в чем дело? — Ты просто… — она разочарованно вздыхает. — Ты просто оставил меня там. — Грейнджер, о чем ты говоришь? — Ты даже не дождался меня. Он видит, как на ее глаза снова наворачиваются слезы. — Боги милостивые, Грейнджер, ты действительно плакала весь день из-за того, что я не обнял тебя после секса? — Нет! Это не так… Я просто имею в виду… ты мог бы, по крайней мере, дать мне минутку, чтобы собраться с мыслями и… и… — Мерлинова борода, Грейнджер. Это был развлекательный трах, ты ведешь себя так, будто у тебя никогда раньше не было секса. Гермиона молча прикусывает губу. Блядь. Черт возьми. — Грейнджер, — произносит Драко, и его голос приобретает интонации низкого рычания. — Ты была девственницей? Она молча кивает. — Черт возьми! Почему ты мне не сказала? — Не было момента. — О, ради всего святого. Драко отпускает ее и отступает на несколько шагов, проводя рукой по волосам, чувствуя разочарование, досаду и, к сожалению, немного вину. Почему она ничего ему не сказала?! — Это не имеет смысла, — говорит он. — Я имею в виду, у тебя даже не было крови. Гермиона фыркает, закатывая глаза в сторону лестницы. — Это распространенное заблуждение, что у женщины идет кровь, когда она занимается сексом в первый раз. На самом деле это происходит только в том случае, если она не… э-э-э… должным образом расслаблена и… смазана. Грейнджер отказывается смотреть на него, и он ничего не может с собой поделать. Он смеется. Гермиона переводит взгляд на него, ее щеки вспыхивают от смущения. — Хорошо. Прекрасно, это так забавно. Ты заставил грязную, маленькую грязнокровку переспать с тобой, а потом ты должен оставить ее на полу под собой. Таакой ты всегда будешь видеть меня, не так ли? Недостаточно подхожу, чтобы даже лизать твои ботинки. — Я никогда не говорил… — Все в Хогвартсе слышали, как ты говорил это о магглорожденных. — Грейнджер, я понятия не имел, что ты девственница. Если бы я знал, я бы… Я не знаю… — Все в порядке, — говорит Грейнджер, ее голос срывается, а в уголках глаз скапливаются слезы. — Это просто шутка. Я была достаточно глупа, чтобы думать, что мы были… или, скорее, что мы были на днях…что между нами был какой-то момент и что, возможно… просто, неважно. Грейнджер двигается, пытаясь вырваться из затененной нижней части лестницы. К черту это. Драко протягивает руку и хватает ее за локоть, снова дергая назад, обхватывая ее руками, прижимая ее спину вплотную к себе. — Отпусти меня! Он зажимает ей рот рукой. — Тише, милая, — шепчет он ей на ухо. — Все спят, а я с тобой еще не закончил. Она борется с его хваткой, но он просто снова утаскивает ее обратно в тень. — Если я отпущу тебя, ты останешься неподвижной и выслушаешь меня? Грейнджер кивает, уткнувшись в ладонь. Он отпускает ее, и она резко поворачивается к нему лицом с яростью в глазах. Она еще симпатичнее, когда злится. — Я больше так с тобой не поступлю, — говорит он. — Что ты имеешь в виду? — часть гнева в ее глазах рассеивается. Малфой протягивает руку и нежно заправляет прядь волос ей за ухо. — В следующий раз, когда я трахну тебя, я просто так тебя там не оставлю. Он видит, как она краснеет от его смелого заявления, и ухмыляется при виде этого зрелища. Но ее румянец быстро сменяется выражением чистой ярости. — Я никогда больше не собираюсь заниматься с тобой сексом, Малфой. Драко смотрит на нее, изучая ярость в ее глазах. Он не может сказать, блефует она или нет. Затем он вспоминает, как она звала его прошлой ночью, и он уверен, что ни за что на свете она не сможет просто так уйти от их физической близости. Но это именно то, что она пытается сделать. — Я так не думаю, — говорит Драко, хватая ее за руку и прижимая к стене. — Малфой! Одной рукой он зажимает ей рот, другой достает из кармана свою волшебную палочку. — Оглохни, — шепчет он, прежде чем убрать палочку. Воздух тихо потрескивает, когда чары окутывюет их. Она сопротивляется ему, но он наваливается на нее всем весом своего тела, прижимая ее к стене. — Ты не можешь отрицать, как сильно тебе понравилась прошлая ночь, Грейнджер, — говорит он. — Я вижу по твоим глазам, что ты хочешь сделать это снова. Грейнджер кусает его ладонь, и он посмеивается, убирая ее от ее рта. Она свирепо смотрит на него. — Ты ничего такого не видишь, — фыркает она. Он проводит пальцем вниз по изгибу ее подбородка, наслаждаясь тем, как она дрожит от его прикосновений. — Ты плохая лгунья, милая. Он видит, как ее взгляд немного смягчается при упоминании ласкательного имени, и понимает, что она у него в руках. Он наклоняется ближе, дыша ей в ухо. Он чувствует, как она дрожит. — Да ладно, это было весело, не так ли? — Это… не главное. — Я могу сделать так, чтобы тебе было хорошо, Грейнджер. — Он проводит рукой вниз по ее боку, чтобы упереться в бедро. Он слышит, как она тихо вздыхает, и улыбается ей в шею, прежде чем нежно поцеловать ее там. — Я обниму тебя после. — Это не имеет значения. Он скользит рукой дальше, пока не достигает подола ее юбки. Он скользит рукой под нее, вверх по бедру, пока не достигает ее сердцевины, где его подозрения подтверждаются. — Ты чертовски мокрая, милая. Он проводит пальцами по ее промокшим трусикам, и Грейнджер хнычет от этого прикосновения. — Мне остановиться? — он шепчет. Грейнджер снова всхлипывает, слегка выгибая бедра навстречу его ладони. Он улыбается. Он победил. Слизеринцы всегда побеждают. Драко отодвигает в сторону ее трусики и, не теряя времени, вводит глубоко в нее два пальца. Грейнджер задыхается, ее руки сжимают его плечи, а голова покоится у него на груди. Он начинает двигать пальцами внутри нее в мучительном темпе, наслаждаясь каждым хриплым стоном, срывающимся с ее губ. Он просовывает свободную руку под ее бедро и закидывает ее ногу себе на бедро, чтобы обеспечить себе лучший доступ. Грейнджер стонет под новым углом и еще сильнее прижимается бедрами к его руке, ее пальцы впиваются в ткань его рубашки, а ее стоны оглашают воздух. — Посмотри на себя, Грейнджер, — говорит он, сжимая ее пальцами так сильно, что чувствует, как все ее тело дрожит под ним. — Позволяешь слизеринцу вводить в тебя пальцы под лестницей Поттера. — Если ты хочешь это сделать, — говорит она, уткнувшись ему в грудь, — не будь абсолютным придурком. Он смеется, хватает ее за волосы и сильно дергает. Грейнджер ахает, когда он откидывает ее голову назад, заставляя встретиться с ним взглядом. — Признай это, — говорит он. — Признаться в чем? — Признай, что тебе нравится, каково это — быть трахнутым мной. Признай, что тебе понравилось это ощущение. Признай, что тебе нравится тайком встречаться со мной. Грейнджер выдерживает его взгляд, ее глаза такие же свирепые, как всегда, и он беспокоится, что, возможно, она продолжит отрицать их влечение, даже когда его пальцы глубоко проникнут в ее влагалище. Она молчит, поэтому он сильнее дергает ее за волосы, пока она не скулит от боли. — Да, — говорит она, не отводя взгляда, — мне это нравится. Он улыбается и наклоняется, слегка касаясь ее губ своими. — Хорошая девочка. Он продолжает погружать в нее свои пальцы, добавляя третий и улыбаясь тому, как она стонет и извивается под ним. — Черт возьми, — говорит он, когда звуки ее стонов окружают его. — Такая хорошенькая, маленькая грязнокровка. Он чувствует, как она немного напрягается, и задается вопросом, скажет ли она ему снова, чтобы он не был придурком, но вместо этого она удивляет его, подавшись вперед так сильно, что вырывает свои волосы из его хватки. Она прижимается губами к его шее и прикусывает ее. Он хихикает, но смех быстро застревает у него в горле, когда Грейнджер вонзает в него зубы с вампирской силой. Он чувствует, как у нее течет кровь, и не может удержаться, чтобы не застонать от боли. Он убирает руку у нее между ног и пытается оттолкнуть ее, но она держится, ее зубы глубоко вонзились в его сухожилие. — Грейнджер! Наконец он отталкивает ее, и она снова врезается спиной в стену. Он ошеломленно смотрит на нее. Ее рот покрыт его кровью, и он чувствует, как она стекает по его шее, наверняка пачкая воротник рубашки. Он ждет, что она объяснит, но она просто смотрит на него, ее напряженный взгляд отказывается что-либо выдавать. — Что, черт возьми, это было, Грейнджер? Она лезет в карман своей юбки, на который, как он понимает, должно быть наложено какое-то расширяющее заклинание, потому что он ужасно маленький, но ей все равно удается вытащить оттуда свою волшебную палочку. Она протягивает руку и прикасается кончиком палочки к своей коже. — Сангвис пеллис, — шепчет она, проводя палочкой по своей плоти. На ее руке появляется порез, кровь стекает по запястью и покрывает ладонь. Она выдерживает пристальный взгляд Драко, убирает палочку и свободной рукой вытирает немного его крови со своего рта. Наконец она отрывает от них пристальный взгляд и смотрит на свои окровавленные ладони. Один был покрыт ее кровью, другой — его. Она мгновение изучает их, затем поворачивает лицом к нему. — Посмотри на это, — говорит она пустым, апатичным тоном. — Они одного цвета. — Что? Грейнджер, какого черта ты… — Фините, — бормочет она. Воздух потрескивает, когда заглушающее заклинание исчезает. Драко наблюдает, как она обходит его и выходит из-под лестницы. Он смотрит ей вслед, кровь горячая и липкая на его коже, ее слова гремят у него в голове.***
Гермиона
Гермиона избегает Малфоя, как чумы. Она старается рассчитать время, когда спустится к завтраку, чтобы прийти как раз в тот момент, когда он уйдет. Она пробегает мимо его комнаты в холле, когда слышит, что он там, и любой ценой избегает библиотеки и кухни поздно вечером. Она знает, что Малфой хочет поговорить с ней. Он, вероятно, хочет, черт возьми, оглушить ее за то, что она сделала. Но она уверена, что он не заколдует ее, пока находится под крышей Гарри. Но чего она действительно боится, так это столкнуться лицом к лицу с тем, что он может подумать. Что он мог бы сказать. Чего он мог бы захотеть. Потому что, что, если он все еще хочет ее? Физически. Конечно, только физически. Он явно все еще не любит ее, а она ненавидит его. В основном. Физически она больше не может отрицать, как сильно она его хочет. Прошло три дня с тех пор, как она укусила его под лестницей. Три дня с тех пор, как его пальцы были внутри нее, и она стонала, прижимаясь к нему. Три дня она не могла перестать думать об этом. Ее подозрения, что Малфой тоже не может перестать думать об этом, подтверждаются, когда он врывается в ее комнату посреди ночи. — Малфой, — Гермиона садится в постели, когда он закрывает дверь и подходит, чтобы присесть на край ее матраса. — Что ты… — Ты избегаешь меня — Я… — Не лги. — Я и не собиралась, — огрызается она. — Я просто предположила, что ты больше не хочешь меня видеть. — Разве я это сказал? — Нет. — Тогда почему ты так думаешь? Гермиона открывает рот, чтобы ответить, неуверенная, не является ли это какой-то изощренной шуткой с его стороны, каким-то жестоким способом подразнить ее в наказание за нападение на него. Она смотрит на его шею и видит призрачный синяк в том месте, где ее зубы вонзились в него. — Ты не залечил это? — Она медленно поднимает руку и проводит пальцами по нежной коже. Малфой хватает ее за запястье. — Может быть, мне нравится вспоминать ощущение твоего рта. — Я укусила тебя. Одна сторона его рта слегка приподнимается в почти ухмылке. — Я подумал, что мы могли бы поквитаться. — Ты же не собираешься… Прежде чем она успевает закончить предложение, Малфой набрасывается на нее, крепко обхватывая сзади за шею, чтобы удержать на месте, в то время как другой рукой сильно дергает ее за волосы, заставляя запрокинуть голову, подставляя ему шею. — Драко! — выдыхает она. Он игнорирует ее и вонзает в нее зубы. Гермионе хочется закричать, когда боль от его укуса переполняет ее, но она не может. Она перебудит полдома, а потом ей придется объяснять, что происходит. — О-ог-оглохни. Она чувствует, как он улыбается, касаясь ее кожи, его зубы никогда не смягчаются в своей свирепости. Он начинает ласкать ее шею, его язык просовывается между зубами, и Гермиона с тревогой обнаруживает, насколько ей это нравится. Смешанные ощущения удовольствия и боли переполняют ее. Она, не задумываясь, хватает Малфоя за плечи, прижимая его к себе, в то время как его атака на ее горло продолжается. — Драко, — хнычет она. Наконец он отпускает ее, откидываясь назад, чтобы осмотреть дело своих рук, одна рука все еще обхватывает ее затылок. Она опускает руки с его плеч на колени, внезапно почувствовав себя нелепо. — Ну что ж, — говорит она. — Удовлетворен? Он ухмыляется. — Даже близко нет. — Ты больше не будешь меня кусать. — Во всяком случае, не твою шею. Гермиона толкает его, и это действие выглядит более игривым, чем она того хотела. — Зачем ты хочешь меня видеть, Малфой? Он начинает поглаживать большим пальцем взад и вперед вдоль основания ее черепа. Гермиона делает все возможное, чтобы не показать, как сильно на нее действует такое простое прикосновение с его стороны. — Не прикидывайся дурочкой, Грейнджер. Знаешь почему? Гермиона опускает взгляд на свои руки, не в силах больше ни секунды смотреть в его пронзительные серебристые глаза. И все же он не отпускает свою хватку на её шее. — Разве ты не ненавидишь меня? — тихо спрашивает она. — С чего бы мне тебя ненавидеть? Это заставляет ее снова поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Она потрясена, увидев, что он искренне удивлен ее вопросом. — Потому что я магглорожденная. Он наконец убирает руку с ее шеи, и она ненавидит себя за то, что уже скучает по его прикосновениям. — Я прочитал ту книгу, которую ты мне дала. — Гордость и предубеждение? — Ну, эту тоже, но я имел в виду другую. Глаза Гермионы расширяются. Она не может вспомнить, когда в последний раз кому-то удавалось так основательно удивить ее. — Ту, что о происхождении магглорожденных? — Да. — Почему? Тебе, казалось, было все равно. — Сначала я этого не понял. Но потом Поттер продолжил нести всю эту чушь с Томом Реддлом и… ну… — Что? Она не сводит с него глаз, чувствует, как его пальцы начинают скользить по ее пальцам, и от его прикосновения у нее по спине снова пробегают мурашки. — Я не хотел его убивать. Он сжимает ее руки сильнее, почти отчаянно. — Дамблдора? — спрашивает она. Малфой кивает. — Я… у меня не было выбора. Он собирался убить меня, если я этого не сделаю. Гермиона кивает один раз. Она всегда подозревала это с того самого момента, как Гарри открыл ей правду. Каким бы жестоким ни был Малфой, она никогда не думала, что он способен на что-то большее, чем драки во дворе школы и претенциозные оскорбления. Она не принимала всерьез опасения Гарри о том, что Малфой был пожирателем Смерти, пока не стало слишком поздно. Что, если бы они обратились к Ордену раньше, вместе, единым фронтом? Смогли бы они ему помочь? Был бы Дамблдор все еще жив? Будет ли Снейп все еще притворяться? Гермиона сдвигает руки, переплетая свои пальцы с его. — Я никогда не верил, что ты хотел убить его. А ты этого не сделал. Это важно. — Так ли это? Взгляд Гермионы смягчается, когда она изучает его. Ей кажется, что в его голосе звучит почти отчаяние. — Да, Драко. Гермиона видит, как его глаза загораются при звуке его имени, сорвавшегося с ее губ. Она не может удержаться от легкой улыбки в ответ. — Это просто слово, Грейнджер. Он проводит большим пальцем по точке ее пульса, и Гермиона тихо выдыхает. Она чувствует, как у нее начинают слезиться глаза, и ей это ненавистно. Как, черт возьми, этот парень так эмоционально повлиял на нее? — Мне больно, — шепчет она, сдерживая слезы. — Я больше не буду этого говорить. — Ты обещаешь? — Я обещаю. — Хорошо, — шепчет она. — Хорошо, — соглашается он. Несколько мгновений они сидят в тишине, оба явно не уверены, что делать дальше. Гермиона решает, что, поскольку он проявил инициативу и пришел навестить ее, теперь ей решать, как они будут действовать дальше. — Ты хочешь…прилечь? Он бросает взгляд на другую сторону ее кровати, затем снова на нее. — Хорошо. Он осторожно вынимает свои руки из ее, встает и обходит кровать с другой стороны. Гермиона наблюдает, как он откидывает простыню и одеяло и забирается под них. Она ложится на бок лицом к нему, он делает то же самое. Они смотрят друг другу в глаза сквозь темноту, летняя жара окутывает их, занимая пространство между всеми их невысказанными словами. — Ты предпочитаешь, чтобы я называла тебя Драко? Честно? — Да. — Почему? Ты не называешь меня Гермионой. — Малфой — это фамилия моего отца. Было время, когда я гордился этим. — А сейчас нет? Он качает головой на подушке, его рука медленно перемещается через пространство между ними туда, где ее рука лежит на матрасе. — Я не… Я не горжусь тем, что являюсь сыном такого человека, как он. Гермиона чувствует, что он значит больше, чем то, что Люциус Малфой поддерживает Сами знаете кого, но она знает, что сейчас не время спрашивать. Это первый по-настоящему интимный момент, который они разделили, и она не хочет разрушать его, копая слишком глубоко слишком рано. — Ты хочешь, чтобы я называл тебя Гермионой? — спрашивает он. — Я… я не возражаю, когда вы называете меня Грейнджер. — Она позволяет своей руке двигаться, пока ее пальцы не встречаются с его пальцами. — Но мне нравится, когда ты… — Когда я что? — он начинает обводить контуры на тыльной стороне ее ладони. — Когда ты называешь меня «милая». Драко улыбается, и Гермиона чувствует, что краснеет. Это такая чистая улыбка, совсем не похожая на те озорные или злобные, которыми он обычно одаривает ее. Он протягивает свободную руку, чтобы заправить один из ее локонов ей за ухо, позволяя своей руке задержаться там, на изгибе ее подбородка. — Я буду называть тебя милая. — Я буду называть тебя Драко. Драко легонько проводит пальцами вниз по ее подбородку, пока не достигает его. Он слегка обхватывает ее и нежно тянет, перемещая ее через оставшееся между ними пространство, чтобы прижаться своими губами к ее губам. Она сразу же растворяется в поцелуе; он намного добрее и мягче, чем все, что они делили раньше. Этот человек чувствует себя по-другому, и она знает, что он тоже это чувствует. Что-то меняется между ними. Они открыли дверь в новый мир и никогда не смогут вернуться к тому, кем были до этого момента. — Драко, — шепчет Гермиона, прижимаясь лбом к его лбу и прерывая поцелуй. — Почему ты всегда был так жесток со мной? Он проводит большим пальцем по ее щеке, его глаза обжигают ее. — Потому что все ожидали, что я буду таким. — Это ужасный ответ. — Я никогда не утверждал, что я очень хороший человек. — Но ты мог бы быть таким сейчас, не так ли? Она пристально смотрит ему в глаза, пытаясь заглянуть поглубже в мужчину, которым является Драко Малфой. Теперь она уверена, что он мог бы узнать гораздо больше, если бы только впустил ее. — Я не знаю. Меня не учили верить в добро и зло, как большинство детей. Только сила и… — Те, кто слишком слаб, чтобы это увидеть. Гарри сказал, что это то, что вы знаете, кто сказал ему на первом курсе. — Правильно. — Он двигает пальцами, чтобы накрутить прядь ее волос. — Ты все еще веришь в это? — Не думаю. — Ну что ж… Полагаю, это неплохое начало. Драко ухмыляется, и Гермиона ловит себя на том, что улыбается в ответ. — Пытаешься исправить меня, Грейнджер? — Я всегда готова принять вызов. Он тихо смеется, прежде чем снова поцеловать ее. — Уже поздно, милая, — бормочет он, приглаживая ее волосы по спине. — Спи. Гермиона пододвигается вперед, желая быть ближе к нему. — Ты останешься со мной? — Да, но запри дверь. Гермиона машет рукой, применяя какую-то базовую беспалочковую магию, которая, как она может сказать, впечатляет Драко, когда он слышит, как щелкает дверной замок. — Никто не должен знать о нас, — говорит она. — Это слишком многое усложнило бы. — Ты права, — говорит он, обнимая ее, притягивая ее тело вплотную к своему. Они больше ничего не говорят, просто позволяют ночной тишине поглотить их. И там, в объятиях Драко, Гермиона впервые за несколько месяцев с легкостью засыпает.