***
Драко
Драко просыпается рано, солнце только начинает заглядывать в окно. Ему требуется мгновение, чтобы понять, почему он не в своей постели. Он опускает взгляд и видит Гермиону, уютно устроившуюся в его объятиях, его окутывает ванильный аромат ее духов, ее кудри каскадом падают ему на грудь. Никто не должен знать о нас. Ее слова эхом отдаются в его голове, внезапно проигрываясь в постоянном цикле. Он знает, что она права, так почему же он чувствует себя таким неудовлетворенным? Очевидно, он тоже не хочет, чтобы кто-нибудь знал о них. Кем бы они ни были. Прошлой ночью он пришел в ее комнату с намерением убедить ее снова заняться с ним сексом, не более того. Так как же получилось, что он в конце концов заснул с ней в объятиях, и более глубокие признания повисли в воздухе? Каждое мгновение, которое он проводит с ней этим летом, так непохоже на него. Он встречался с несколькими девушками со Слизерина, но никогда очень долго и настолько интимно. Он видел, как у его друзей были серьезные отношения, видел, как это делали студенты с других факультетов, он знает, что это нормально — иметь девушку, с которой ты делишься своими секретами и чувствами, но он никогда не думал, что это будет что-то для него. В прошлом он не мог позволить себе ни с кем делиться своими секретами. Не мог позволить себе делиться собой. И, кроме того, Гермиона не его девушка. Но она тоже не просто та, с кем он трахается. На пятом курсе у него были длительные отношения с Пэнси, но таких ночей, как прошлая, никогда не было. Он никогда бы не прочитал маггловский роман ради Пэнси. Никогда бы так сильно не переживал из-за того, что может задеть ее чувства. И все же, когда Поттер сказал, что Гермиона плачет, он понял, что ему действительно не все равно. Он не хотел, чтобы ей было стыдно за то, что она спит с ним, и он не уверен, что хочет, чтобы ей было стыдно за то, что он здесь, в ее постели. Разве он не заслуживает того, чтобы быть желанным? Неужели он действительно просит слишком многого? Он видел, как мальчики стекаются к Гермионе. Крам, Макклагген, даже несколько Уизли, кажется, таращатся на нее с явным желанием. Он заметил, что оба близнеца пытаются обменяться с ней тоскующими взглядами, при любой возможности пялясь на ее короткие летние юбки. На самом деле, единственный парень, с которым, как он видит, она проводит много времени и который не смотрит на нее ни с какими намерениями, кроме платонических, — это Поттер. Святой Поттер и Грейнджер практически неразлучны, он задается вопросом, бросится ли она, когда проснется, в объятия Поттера, чтобы заглушить свои мысли о смущении, потому что впустила его, Драко, в свою постель. По крайней мере, Уизелби здесь нет. Драко не хочет быть здесь, когда Грейнджер проснется и поймет, что она не хочет, чтобы он был в ее постели, что прошлая ночь была ошибкой, и он все еще тот же придурок, который назвал ее грязнокровкой, в то время как его пальцы были погружены в нее. Он встает так тихо, как только может, и крадется из ее комнаты, направляясь в свою собственную. Он быстро принимает душ, чтобы смыть с себя запах ее пьянящего ванильного аромата, переодевается и направляется вниз. То, что он находит на кухне, заставляет его пожалеть, что он не остался в постели с Грейнджер. — О, привет, Малфой, — говорит Джинни Уизли. Она сидит за длинным кухонным столом, перед ней чашка кофе. Еще рано, остальная часть дома спит. Должно быть, она только что приехала. Малфой предполагает, что она, вероятно, прилетела сюда, судя по тому, как раскраснелось ее лицо, а из-за рыжих волос, собранных сзади в конский хвост, вокруг лица выпадает множество прядей. — Привет, — говорит Малфой, пытаясь вспомнить, когда в последний раз он разговаривал напрямую с младшей Уизли, если вообще когда-либо разговаривал. — Поттер знает, что ты здесь? Драко понимает, что если Джинни здесь, то и Рон, должно быть, тоже, и от осознания этого у него закипает кровь. Что если Уизелби решит наброситься на Грейнджер? Он не может очень хорошо дать понять, что она не предназначена для того, чтобы к ней прикасался кто-то другой, кроме него. Может быть, она и не хочет Уизли, но, конечно, если бы хотела, он бы уже был у нее. — Нет, — говорит Джинни, вытаскивая Драко из глубин его закручивающихся в спираль мыслей. — Я приехала сюда рано, я не могла больше ждать, чтобы увидеть его. — Ммм, — уклончиво произносит Драко. — Рон будет позже. — Отлично, — невозмутимо отвечает Драко. Джинни прищуривает глаза от его тона. Он игнорирует ее и направляется к кофейнику, чтобы налить себе чашку. — Почему ты так рано встал? — спрашивает она. — Не мог уснуть. Он поворачивается с полной чашкой в руке и раздумывает, не сбежать ли ему в библиотеку или столовую. Но Грейнджер, возможно, уже находится в любом из этих мест, готовая произнести перед ним речь о том, что он ей не нужен. И если он действительно должен быть на стороне Ордена, то, возможно, ему действительно следует попытаться загладить свою вину и быть вежливым с остальными. Поэтому он садится напротив Джинни. Рыжеволосая настороженно изучает его, явно ожидая ехидного замечания. Он не оправдывает ее ожиданий. — Итак, — говорит она, поднося кружку к губам, — как здесь обстоят дела? — Жарко, — говорит Драко, внутренне смеясь. — Да, — соглашается Джинни. — Дома тоже ужасная погода. Кажется, никакое количество охлаждающих чар не спасет от жары. Драко кивает. Они оба потягивают свой кофе. — Ты со всеми ладишь? — спрашивает Джинни с неподдельным любопытством в голосе. — Должно быть, тяжело быть вдали от своей семьи. Я уверена, это не то, к чему ты привык. — Ни в малейшей степени. — Ты несчастлив? Ее вопрос поражает его. Он не знает, спрашивал ли его кто-нибудь об этом раньше. Какая оригинальная концепция — заботиться о счастье Драко Малфоя. На мгновение ему кажется, что Джинни насмехается над ним, но когда он смотрит на ее лицо, то не видит в нем и следа злобы. — Я не знаю, — признается он. — У меня не было времени остановиться и подумать об этом. — Я понимаю, — говорит Джинни. — Иногда я беспокоюсь, что если бы я действительно потратила время на то, чтобы оценить, как я ко всему отношусь, у меня был бы просто полный срыв. И на самом деле сейчас на это нет времени. Джинни слегка улыбается Драко, и он понимает, что она шутит с ним. Он улыбается ей в ответ. — Не думаю, что Орден включил это в свой график. Джинни смеется, и Драко смеется вместе с ней, и мне так чертовски приятно делать что-то настолько простое. Потому что он несчастлив. Нисколько. И не уверен, был ли он когда-нибудь. Эта мысль становится жгутом на его шее. Душит его. Убивает его. Потому что он в одно мгновение понимает, что сделало бы его счастливым, и, конечно, это то, чего он не может иметь. — Все остальные еще спят? — спрашивает Джинни. — Думаю, да, — говорит Драко. — Обычно они все спускаются к завтраку только через час или около того. — Поняла. — Джинни допивает кофе и ставит кружку в раковину. — Перед этим я собираюсь быстренько принять душ. Было приятно повидаться с тобой, Малфой. Джинни уходит, и Драко испытывает странное чувство удовлетворения глубоко внутри себя. Так ощущается, что у тебя есть друзья?***
Гермиона
Геримона просыпаетсч одна. Она крутит головой, убеждаясь, что Драко ушел. Он бросил её. Снова. Ярость расцветает у неё в груди. Огонь готов выплеснуться наружу. Как он мог так поступить? Между ними сейчас всё должно было измениться; именно в это он заставил её поверить, ведь так? Он пришел в её комнату, забрался в её постель, давал ей обещания, пока она засыпала в его объятиях. Как он мог просто забыть, выбросить это, как только взошло солнце? Гермиона вылезает из постели, звуки болтовни за завтраком доносятся по лестнице и вниз по коридору. Она не может снова избегать всех. Гарри заметит, что что-то не так, и потребует рассказать, что Драко с ней сделал. Что бы она сказала? Это было уже не то, что он сделал, это было то, чего она хотела от него. Драко прав. Она хочет его. Ужасно. Но все находятся в эпицентре безмолвной войны, просто ожидая того дня, когда начнется звук, и она уверена, что когда это произойдет, он будет оглушительным. Лето уже наполовину закончилось, приближается день рождения Гарри, всё изменится. С детством покончено, и ей нужно оставить свои детские мечты о настоящей любви в прошлом.***
Драко
Греёнджер не смотрела на него с тех пор, как вошла в столовую. Когда она увидела Джинни — её глаза зажглись, и она бросилась в глаза рыжеволосой. — Джинни! О Боже! Ты здесь! — Ага, — Джинни улыбнулась, прижимаясь к подруге. — Наконец-то уговорила маму отпустить меня в вам. Прилетела сегодня утром. — И Рон? — спросила Гермиона. Драко съеживается от звука этого имени. Когда-нибудь Уизебли придет, и это будет скоро. — Он прибудет ночью. — Восхитительно, — сказала Грейнджер. Драко заметил слабое изменение в её тоне, когда она говорила его имя. Будто у неё кисло на языке. Он пытается заставить её посмотреть на него. Чтобы молча подтвердить свои подозрения. Скажи мне, что ты не хочешь его. Скажи, что хочешь только меня. Но Грейнджер не смотрит на него. Она садится рядом с Джинни, и подруги начинают тизо переговариваться между собой. Близнецы появляются несколькими минутами позже и ревниво затягивают их сестру в руки. Люпин даже соизволил присоединиться к ним за завтраком, улыбнувшись младшей Уизли. Наконец появляется Поттер, и Джинни, не теряя времени, вскакивает из-за стола так быстро, что опрокидывает стул, и бросается в объятия Поттера. Драко чувствует тошноту от ревности, наблюдая, как Поттер крпко обнимает её, одна его рука запуталась в её длинных волосах, другая крепко прижата к пояснице. Теперь у него нет сомнений, что Поттер не испытывает никаких романтических чувств к Грейнджер. Он явно влюблен в девчонку Уизли. Влюблен так, как Драко никогда по-настоящему не видел. Только читал. Как в книге, которую дала ему Грейнджер. Он снова смотрит на неё, и на этот раз она уже смотрит прямо на него. В его глазах печаль, которую он не понимает. Она встает и извиняется. Драко хочет погнаться за неё, но не будет ли это выглядеть подозрительно? Единственным правилом Грейнджер было то, что никто не должен знать о них. Если они, о которых не должны знать, вообще сущществуют. Он сжимает челюсти и допивает свой чай с тостом, прежде чем самому покинуть комнату; Поттер и Уизли увлечены беседой, имя Рона всплывает то тут, то там. Отвратительно. Он находит Грейнджер в саду. Она прислонилась к дальней кирпичной стене с той стороны дома, где растут розы, её волосы вьтся от жары и влажности, пальцы крутят палочку. Она поднимаает взгляд, когда он приближается. — Ты бросил меня сегодня утром, — говорит она прежде, чем он успевает заговорить. — Ты сказал, что больше не собираешься этого делать. Он останавливается в нескольких футах от неё. Девушки с пощади Гриммо всё продолжают его удивлять. — Ты хотела, чтобы я остался? — Конечно я хотела, ты полный идиот!. Я сказала это прошлой ночью. — Да, хорошо, я не думал, что ты не захочешь увидеть меня, когда проснешся. Ты сказала, что ты не хочешь, чтобы кто-либо знал о нас. — И что? Ты не можешь незаметно покинуть мою комнату? Ради всего святого, Драко, ты уже совершеннолетний, если что, аппарируй обратно. Он не может удержаться. Он улыбается. Черт, какая же она красивая. — Ты назвала меня Драко. Вытянутая фигура Грейнджер немного расслабляется, а ярость исчезает из её глаз. — Он, — она закидывает палочку в карман юбки, отказываясь встречаться с ним взглядом. Драко двигается ближе к ней. Всего несколько дюймов между ними. Он поднимает руку и нежно проводит ладонью по ее щеке. Она слегка приоткрывает рот, и из него вырывается тихий вздох. Он улыбается этому звуку. — Прости, милая. — Он наклоняется к ней. — Прости меня. — Нет, — шепчет она. Он наклоняется ещё ближе, его нос задевает её, её дыхание застревает у неё в горле так сильно, что он практически ощущает это. — Прости меня, — повторяет он. Глаза Грейнджер закрываются, её дыхание становиться поверхностным, её руки тянутся к нему. — Нет, — мягко выдыхает онаю Он убирает руку с ее щеки, чтобы запутаться в волосах у нее на затылке, слегка дергая, наслаждаясь ее хриплым всхлипом. — Моя милая, — бормочет он, закрывая глаза и глубоко вдыхая; ее ванильный аромат врывается в его душу. — Прости меня. Грейнджер отвечает ему, слегка подавшись вперед, чтобы прижаться губами к его губам. Драко не колеблется, он берет ее лицо обеими руками, притягивая ее ближе, удерживая неподвижно, чтобы он мог добиться своего. Он прижимает ее к кирпичной стене, прижимаясь к ней всем телом, зарывая их обоих в розы, поглощая ее в себе. Она издает хриплый стон, в то время как он засовывает свой язык глубоко ей в рот, посасывая и облизывая ее, врываясь в ее рот без передышки. Руки Грейнджер яростно сжимают его предплечья, ее тело выгибается так, что ее грудь соприкасаются с его, создавая прекрасное трение между ними. Он углубляет их поцелуй, чувствуя, что изголодался по ней, и маленькая шалунья делает что-то смелое даже по ее меркам: она опускает руку между их телами, чтобы погладить переднюю часть его брюк, ее пальцы задевают его эрекцию через ткань. Драко стонет ей в рот и чувствует ее улыбку сквозь поцелуй. — Ты довольна собой? — бормочет он. Она улыбается шире, кивая головой в его сторону. Она медленно поднимает руку, ее ладонь мягко прижимается к его длине, вырывая еще один стон у него сквозь зубы. — Грейнджер, мне нужно быть внутри тебя. — Правда? — Ее голос приторно сладкий, дразнящий его. Он прикусывает ее нижнюю губу, удерживая ее зубами достаточно долго и сильно, чтобы оставить синяк. Ведьма хнычет. — Драко, — выдыхает она, когда он, наконец, отпускает ее израненную губу. — Это больно. Он откидывается назад и убирает несколько локонов с ее лица, пот на лбу блестит в лучах позднего утреннего солнца. Ее глаза горят янтарем, расплавляя его до глубины души, когда она смотрит на него снизу вверх, такая явно распутная. Мерлин, у него потекли слюнки от одного взгляда на нее. — Это была идея. Грейнджер улыбается, ее янтарь окрашивает его серебро. Драко проводит костяшками пальцев по ее щеке. — Позволь мне трахнуть тебя, милая. Она наклоняется навстречу его прикосновениям, ее собственные руки пробираются к его груди, сжимая пальцами рубашку. — Ты будешь вести себя хорошо? — шепчет она. Драко снова наклоняется, прижимаясь лбом к ее лбу. — Я буду очень хорошим. — Тогда хорошо. От этих двух слов у Драко чертовски кружится голова. Он дергает ее за юбку, задирая ее до талии, подставляя трусики утреннему солнцу. Он опускает взгляд и видит светло-розовую ткань с маленьким кружевным бантиком посередине. — Цирцея, благослови эти твои короткие юбки, Грейнджер. — Здесь жарко, — говорит она. — Поверь мне, Грейнджер, — Драко возвращает ей прежнюю любезность, наклоняясь и обхватывая ладонью ее влагалище, вызывая удивленный вздох из ее горла. — Я знаю. Стоны срываются с губ Грейнджер, когда Драко дразнит ее сквозь ткань, ее руки сильнее зарываются в его рубашку, рот открыт, а глаза закрыты. — Ты знаешь, как сильно эти юбки сводили меня с ума все лето, Грейнджер? — Ч-что? Ее голова откинута к стене, Драко ухмыляется, он не может поверить, что именно ему довелось наблюдать, как Гермиона Грейнджер кончает. От его пальцев. От его слов. Вскоре, от его члена. Он отодвигает в сторону ее трусики и погружает два пальца глубоко внутрь нее, сгибая их вперед, чтобы прижаться к ее внутренней стенке, заставляя ее хныкать громче. Они не поставили заглушающее; он никудышен в беспалочковой магии, и он, конечно, не собирается отпускать Грейнджер сейчас, чтобы забрать свою палочку. — Грейнджер, милая, ты слишком шумная. — Что? — она открывает глаза как раз в тот момент, когда он прижимает к ней свою руку. — О! — Она прикусывает губу и кивает, явно пытаясь собраться с мыслями, прежде чем прошептать: «Муффлиато». — Блестяще, как всегда, с беспалочковой магией. — Он хватает ее за локоны и дергает. — Драко Малфой, ты только что сделал мне комплимент? — Она коротко улыбается, прежде чем издать еще один стон, сорвавшийся с ее губ, когда он добавляет третий палец в сочетании с еще одним сильным рывком за ее волосы. — Да, полагаю, что так и было. Вежливее всего было бы сделать мне ответный комплимент. — Ммм, — бормочет Грейнджер, прижимаясь бедрами к его руке. — Мне нравятся твои руки, Драко. — Она отпускает его рубашку, чтобы нежно взять его лицо в ладони, слегка поглаживая большим пальцем его щеку. — Мне нравятся твои глаза. Такие серые, что кажутся серебристыми. Как океан в лунную ночь. Черт возьми. Слышать стоны Грейнджер — это одно, а слышать, как она поэтично рассказывает ему о его глазах, — совсем другое. Она скромно улыбается, двигая бедрами под его рукой, всхлипы, словно бриллианты, срываются с ее влажного рта. Он больше не может ждать. С животным рычанием, застрявшим у него в зубах, Драко отпускает ее волосы и тянет за трусики, пока они не рвутся. — Драко! Он отбрасывает изодранную ткань в сторону на землю и расстегивает брюки, стаскивая их по всей длине. — Я не достаю свою палочку, милая. Произнеси заклинание. Живот Гермионы на секунду вспыхивает розовым, когда она молча накладывает противозачаточные чары. Драко ухмыляется, ее глаза сверкают. Он наклоняется и поднимает ее за бедра, прижимая спиной к кирпичам. — Мисс почти девственница. Она закатывает глаза. Он насаживает ее на свой член, и она вскрикивает, выгибаясь под ним, когда ее глаза закатываются. — Видишь, — усмехается он. — Знал, что эта поза тебя прикончит. — Да, — выдыхает она, — десять очков Слизерину. — Такая дерзкая маленькая ведьма. Драко толкается в нее. Она хнычет. -Боги милостивые, Драко. — Ты прекрасно себя чувствуешь, Грейнджер. — Я рада, — выдыхает она, опуская голову на изгиб его шеи. Она нежно целует его, проводя языком по его коже. — Если ты собираешься укусить меня снова, не пускай кровь. — Ммм. Она медленно проводит языком по его сухожилию, и он вздрагивает у ее рта, его член по самое основание погружен в ее гостеприимное тепло. — Ты можешь… — шепчет она ему на ухо, но останавливает себя. Драко снова сжимает в кулаке ее кудри и оттягивает ее голову назад, чтобы заглянуть в карие глаза. Ее щеки раскраснелись, она явно смущена тем, о чем думает. — Что я могу сделать, Грейнджер? — Н–ничего. Он тянет сильнее. — Не лги, милая. — Это глупо. — С каких это пор Грейнджер называет себя глупой? — Не я. Идея. Драко дергает ее за волосы сильнее, чем прежде, и она громко ахает от боли. — Ах, — говорит он, ухмыляясь. — Тебе нравится, когда я причиняю тебе боль, да? — Я… не заставляй меня произносить… — Чертовски сексуально, черт возьми. Ее глаза расширяются от шока, щеки становятся красными, как вишни. Он толкается снова, крепко сжимая в кулаке ее волосы, он чувствует, как она сжимается вокруг его члена, вырывая стон из глубины его горла. -Ты думаешь, это… сексуально? — шепчет она, ее взгляд нервный. — Да, Грейнджер. — Тогда ты можешь… укусить меня. Он приподнимает бровь, наклоняясь немного ближе, так что его губы почти касаются ее. — Пока у тебя не пойдет кровь? Она кивает, затаив дыхание. -Пока у меня не пойдет кровь. Он отпускает ее волосы, чтобы потянуть вниз рукав ее тонкой футболки, обнажая место между шеей и плечом. — Драко… — Я не хочу, чтобы ты лечила это или накладывал чары. — Он прокладывает дорожку поцелуев вдоль ее челюсти и вниз по горлу. — Но нам не нужно, чтобы другие задавали вопросы, поэтому я собираюсь отметить тебя там, где никто, кроме меня, этого не увидит. Но я собираюсь отметить тебя. Грейнджер обхватывает его руками за спину и впивается ногтями в его рубашку. — Хорошо. Он целует то место, где опускается ее плечо, прежде чем встретиться с шеей, нежно проводя по ней языком и зубами. — Скажи «пожалуйста», милая. — Пожалуйста, Драко, — шепчет она. — Пожалуйста, что? — Он жестко входит в нее. — Пожалуйста, укуси меня, — задыхается она, выгибаясь навстречу ему. — Пока у меня не пойдет кровь. — Хорошая девочка. Он вонзает зубы, разрывая кожу, пробуя на вкус ее кровь, упиваясь звуком ее крика, ощущением, как она царапает его спину, и ощущением, как ее влагалище сжимается вокруг его члена. Ни один из них не продержится долго, они оба это чувствуют. Он прижимается к ней, лихорадочно трахая ее, одновременно посасывая и покусывая ее плечо. Грейнджер принимает все это чудесно, встречая его толчки, обхватывая его спину одной рукой, другая скользит вверх, чтобы запутаться в его волосах, стоны падают, как дождь, покрывая их обоих; пропитывая их желанием друг друга. Драко отпускает ее истерзанную кожу, и они оба одновременно достигают оргазма. Он прижимается своим окровавленным ртом к ее губам, позволяя ей ощутить сладкий медный привкус себя на его губах и языке. Они двигаются друг против друга несколько последних раз, когда он размягчается внутри нее, волна эйфории медленно отступает между ними. Драко медленно опускает ее обратно на землю, выходя из нее. Она обвивает руками его шею, глядя на него сияющими глазами. — Милостивые боги, — выдыхает она. — Это было потрясающе. Он улыбается, убирая прядь волос с ее лица. И затем они слышат, как открывается дверь на заднее крыльцо. Они оба замирают, Драко подается вперед, накрывая ее своим телом, его рука зажимает ей рот. Заглушающие чары еще не рассеялись, но заглушающие чары не непробиваемы, и если кто бы это ни был, он пришел сюда в поисках их, пройдет совсем немного времени, пока они не завернут за поворот и не найдут эту дальнюю сторону стены. — Малфой ведет себя пугливо рядом с Гермионой, — говорит Фред с другого конца сада. — Ты это заметил? -Конечно, заметил, — говорит Джордж. — Как ты думаешь, почему? Грейнджер поднимает взгляд на Драко, явно стараясь не рассмеяться, прикрываясь ладонью. Он шикает на нее, прежде чем затолкать их обоих поглубже в розы. — Наверное, она ему нравится, — говорит Джордж. — Малфой? Я скорее поверю, что ему нравится Гарри. Грейнджер откровенно смеется в ладонь Драко. Он наклоняется вперед и шепчет ей на ухо. — Веди себя прилично, милая, или мне придется наказать тебя. Ему нравится, как она краснеет от его слов. Он никогда бы не подумал, что Грейнджер понравится боль и наказание; никогда не знал, что ему тоже понравится это делать. У него больше сексуального опыта, чем у Грейнджер, но он не сделал ничего, что можно было бы счесть настолько диким, когда дело доходит до его подвигов в спальне. Грейнджер просто продолжает удивлять его. — Не знаю, — говорит Джордж. — Слышал, Кикимер упоминал, что он видит их по ночам. На кухне. В библиотеке. — Может быть, у них бессонница, — говорит Фред. — Или, может быть, они запали друг на друга. — Ну, я могу понять любого, кто хочет Гермиону, но что, черт возьми, она могла в нем найти? — Немного ревнуешь, не так ли, Фред? — Насмехается Джордж. — Очевидно, — смеется Фред. — Ну, это не значит, что у тебя не было времени пригласить ее на свидание или что-то в этом роде. — Она бы не пошла ради меня. Она хочет Рона. Джордж громко смеется. — Гермиона ни за что не заинтересуется нашим мерзавцем младшим братом. Не из-за того, как он к ней относится. — Тогда, может быть, Гарри. — Нет. Кроме того, Гарри и Джинни теперь все такие милые голубки. — Черт возьми, — говорит Фред. — Я полагаю, остается только Малфой. — Годрик, помоги нам всем, — смеется Джордж. — Давайте вернемся, — говорит Фред. — Здесь чертовски жарко. — Хорошая мысль. Звуки голосов близнецов затихают, когда они возвращаются в дом. Драко убирает руку ото рта Грейнджер и наклоняется, чтобы одернуть ее юбку. — Как я, по-твоему, должна подниматься по лестнице без трусиков? — требует она. Драко смеется. — Осторожно. Грейнджер понимающе улыбается ему. — Джордж прав? Я тебе нравлюсь? Драко закатывает глаза, вытирая остатки крови Грейнджер со своего рта. — Да. Годрик, помоги нам всем.