Fata Morgana

      Неужели наша альма-матер снова станет для нас домом, временным, или последним пристанищем? Было так странно возвращаться сюда после того, как мы все чего-то достигли, состоялись.       Теперь ранги и статусы ничего не значили, единственным почётным местом стало – в ногах у Госпожи.       Академия почти не изменилась с времен нашей учёбы здесь. Став директором, Мими старательно следила не только за учащимися, но и за внешним видом огромной территории. Все разрушения после войны были восстановлены: стены отстроены, дорожки вымощены, сады зеленели, а цветы благоухали, даже статуя равновесия осталась прежней, как живая память о минувших днях.       Всадница шла под руку со мной, когда мы прогуливались по тихому вечернему двору.       – Значит, здесь вы учитесь жизни? – она с восхищением рассматривала окрестности.       Кажется, я не прогадал с местом, приведя её сюда.       – Можно и так сказать. Здесь мы получаем важные знания, развиваем силу и тренируем навыки. Здесь нас готовят к самостоятельной жизни.       – Как интересно. Ты тоже тут учился?       – Да.       – И, конечно же, был лучшим учеником?       – Одним из.       – Вторым был Дино. Только он наиболее равен тебе по силе, – она перевела на меня взгляд, следя за моей реакцией.       В красных глазах не было ожидаемого яда, она сказала очень спокойно, принимая данность с полуулыбкой на устах.       – Вы проницательны, Госпожа, – пришлось натянуть такую же полуулыбку в ответ.       Пройдя в молчании сквозь зелень аллей, мы остановились у входа в лабиринт. Тонкая рука чуть задержалась на моей, прежде чем Чума отстранилась и отошла на шаг, на мгновение поёжившись от вечерней прохлады. Подняла голову вверх, зачарованно засмотревшись на рассыпавшиеся по небу созвездия. Неосознанно обвила себя руками. Словно забыв о способности регулировать температуру тела, позволила прохладному ветру окутать ее.       Я поймал себя на мысли, что сейчас она отнюдь не выглядит вселенским злом. Отсутствие крыльев делало её очень похожей на человека. Невысокий рост и стройное телосложение создавали образ миловидной, изящной девушки. Именно девушки, потому что женщиной её назвать язык не поворачивался. Несмотря на сотни прожитых лет, она выглядела очень молодо и безупречно.       В том, как она рассматривала что-то новое, как любовалась звёздами, забывая себя согревать, было нечто чарующее, нечто противоречивое её естеству.       Какой ты будешь, Госпожа, если с тебя сорвать все маски? Уязвимой и бесконечно одинокой? Где та грань, превращающая тебя из наивно милого создания в безжалостную Всадницу Апокалипсиса?       Вернув мне взгляд, Чума произнесла:       – Здесь…интересно. Не нравится мне только одно – меня боятся. А я не питаюсь страхом.       – Страх лишь поверхностный. Уверен, ты найдёшь нужные эмоции.       – Скорее придумаю способ, как их получить… – немного помолчав, она снова взяла меня под руку. – Я устала. Проведёшь меня в мои покои?       – Конечно, – мне этого очень не хотелось, и мозг лихорадочно начинал искать предлог, чтобы не заходить в её комнату.       К счастью, на моём обществе она настаивать не стала, у порога сказав, что ей нужно побыть одной.       Уходя, я слышал, как она нервозно посылала прислужника за Мальбонте:       – У меня в горле пересохло. Пусть не заставляет себя ждать!       Знать бы, чем он её спаивает, и почему она зависима от этого…       Знакомые коридоры навеивали полузабытые воспоминания, будоража память. Словно сквозь годы, я слышал звонкий смех Мими, тихие разговоры ангелов, бурные споры демонов.       Вспомнил, как украдкой искал в толпе белые крылья и копну светлых волос, собранных в пучок. Сейчас грёзы юности казались беззаботными, счастливыми, и такими далекими.       Закрывая за собой дверь в приготовленную для меня комнату, я мечтал лишь об одном – забыться беспробудным сном. Не желая зажигать свечи, решил остаться в темноте.       Невысокая тень внезапно отделилась от стены и шагнула на встречу, являя мне того, с кем я меньше всего ожидал встречи. Фенцио.       – Ты? Какого чёрта ты здесь делаешь?       Его руки уверенно вывели перед собой несколько знаков. Защитные руны на секунду вспыхнули в воздухе и тут же погасли. Так закрывают энергию пространства. Он подошёл к столу, вытащил бумагу и перо, заговорил, параллельно быстро выводя что-то на бумаге.       – Я тоже не в восторге от этой вынужденной встречи. И, прошу тебя, давай пропустим тот момент, где мы обмениваемся гадостями. У меня мало времени.       Из освещения в комнате был только лунный свет. Пришлось напрягать зрение, чтобы прочесть написанное. Бумага распалась пеплом в моих руках вместе с последним прочитанным словом. Мне хотелось задать сотню вопросов, но, судя по таким мерам предосторожности, говорить об этом было нельзя. Он писал о неком Ордене Сопротивления, бессмертных, которым удалось сбежать при появлении Чумы, и которые ищут способ противостоять Всадникам.       – Я тебя не держу. Проваливай нахрен отсюда. Выход там. Или мне вышвырнуть тебя за шкирку?       Он протянул мне бумагу и перо, очевидно ожидая вопросов.       – Ты не меняешься, Люцифер. Всё такой же дерзкий и хамовитый.       На вопрос, кто в Ордене, были выведены знакомые имена: Мамон, Элиза, Эрагон, Геральд, Мисселина, Дино. На последних двух его рука сжалась, надавливая сильнее, и перо процарапало бумагу, Винчесто, Ребекка.       – Уж какой есть. Другого отношения ты не заслуживаешь.       – Знаю. Ты имеешь право меня ненавидеть, – в его голосе неожиданно послышались лёгкие нотки грусти.       Почему я должен был ему верить? Может его подослала Чума, чтобы испытать мою «преданность»?       – После того, что ты сделал, тебя можно лишь презирать.       – Меня теперь все презирают. Я всё понимаю, и никого за это не виню. Я и сам себя презираю…       Я спросил, где находится Орден, но он ответил, что я узнаю, лишь когда это будет необходимо. Однако пустил меня в своё сознание, и показал всё то, о чём писал. Я видел незнакомое мне место, но знакомых мне личностей. Они говорили обо мне, что я важен, что я нужен им. Видел, как Мамон передал Фенцио какой-то кристалл. Когда видение рассеялось дымкой, словно в подтверждение правдивости, я заметил этот камень в его руке.       Стало понятно и без объяснения, камень секретов, скрывающий сознание. Об этих камнях и их свойствах мне было известно давно. Вживленный в тело кристалл не позволит найти в сознании то, что ты захочешь скрыть. Вопрос лишь в том, кто и где достал эти камни.       Фенцио засучил рукав, оправдывая мои догадки. Его кожа возле сгиба локтя забурилась и озарилась фиолетовым свечением.       – Если бы не эта история со Всадниками, твоя голова слетела бы с плеч, стоило тебе только появиться здесь.       – Кто знает, может, так оно и будет…       Мне нужно было принять решение. Быстро, не раздумывая. Почему я поверил ему? Потому, что был уверен, хуже уже не будет.       Лезвие клинка полоснуло кожу. Фенцио надавил сильнее, прорезая мою руку до самой кости. Больно, чёрт возьми, как же больно… Эта боль была отрезвляющей, живой и слишком реальной, напоминающей о том, что весь происходящий вокруг кошмар взаправду.       – Я рад, что Дино, наконец-то, от тебя свободен, – он протолкнул камень вглубь пореза с такой силой, словно причинённой физической болью хотел отомстить мне за душевную боль сына.       – Закрой рот! Иначе я прикончу тебя!       «Пытка» закончилась спустя несколько минут. Фенцио присыпал рану принесённым с собой порошком. Кровотечение быстро остановилось, а регенерация вскоре избавит от неприятных болезненных ощущений.       – Ты и правда стойкий, не издал ни звука, хоть и было чертовски больно…       Я не обращал внимания на это едкое восхищение моей способности выносить боль, всеми силами стараясь совладать с эмоциями.       – Почему ко мне прислали тебя?       – Я могу себе позволить рисковать собой. И меня меньше всего жалко, если что-то пойдёт не так, – в его взгляде было что-то печально осознанное, словно он и вправду раскаивался в содеянном. – Веди себя как обычно, будь осторожен. Мне пора.       Дверь за ним закрылась, оставляя меня наедине с новыми мыслями.       Этой ночью вряд ли удастся уснуть. Опустившись на кровать, я долго вглядывался в темноту, словно в ней таились ответы на мучающие вопросы. Я думал обо всём: об Ордене, о Чуме, об отце и матери, о Дино. Дино, Дино…       Мой светлый, чистый ангел. Единственный на свете, кто отдал мне всё, что у него было. Своё тепло, заботу, нежность и ласку, свою любовь, свою красивую душу. Единственный, кто знал меня настоящего, и перед кем я не боялся сбросить маску напускного высокомерия и безразличия, будучи уверенным, что он никогда меня не осудит. Он видел меня любым: побитым, уставшим, обессиленным, злым и истеричным. Всегда принимал, даже когда я боялся этого полного принятия.       Мне показалось не такой уж и плохой идеей освободить его от себя. Потому, что он заслуживает намного большего, чем я могу ему дать.       Я виноват, я так перед ним виноват. Столько всего я сделал неправильно…       И, наверное, лучше пусть он на меня обижается, злится, пусть ненавидит меня, считает последним подонком, потому что иначе он бы меня не отпустил. А я не хочу рисковать им. Не хочу давать Чуме ещё один рычаг управления мной. Без меня он будет в относительной безопасности, я не могу быть камнем, тянущим его на дно.       Если единственный способ защитить его – оттолкнуть, разбить сердце, я сделаю это, чтобы его уберечь. Я хотя бы попытаюсь его спасти.       До самого утра я не сомкнул глаз. Порез на руке затянулся, оставив едва заметный шрам. В лучшие времена я бы подправил татуировки, как делал это всегда после увечий, но сейчас внешний вид не главное.       Утро началось с собрания. Мы с Мальбонте стояли у трона, ожидая Чуму. Дино пришёл вместе с Фенцио и Торендо. Они остановились чуть поодаль нас. Он не смотрел на меня, не искал мой взгляд, не открывал энергию. Вёл себя отстранённо и сдержанно, держался особняком. Строгий, холодный, чужой.       В зале было столпотворение бессмертных, тех, кто остался жив, и тех, кого Чума вернула из небытия. Все смиренно ждали Госпожу, как первобытное племя вождя. Безвольные, поникшие, покорённые. Никто и не думал ей противостоять, послушно принимая свою незавидную участь.       Дверь отворилась, и вошла она. С ослепительной улыбкой на лице, в элегантном платье и со строгой причёской. Она шла медленно, красивой походкой, цокая каблуками, и виляя бёдрами. Всадница внимательно рассматривала всех собравшихся, с нежностью поглаживая крысу на плече. Подойдя к трону, задержала на мне взгляд. Пришлось натянуть фальшивую улыбку.       Важно уселась на высокий трон, закинув ногу на ногу. Ещё раз медленно осмотрела присутствующих сканирующим взглядом, постукивая длинными ногтями по подлокотнику.       – Ну что, мои дорогие бессмертыши? Раз уж мы все собрались в академии, значит, вы снова будете учиться, – она весело захохотала, – здорово я придумала, правда?       Большинство боялись даже поднять голову.       – Сегодня вы отправитесь на Землю с первым заданием. Мне нужно навести там хаос. Я дам каждому крысу, – она погладила свою питомицу, неизменно сидящую на плече и поцеловала её в нос, – с их помощью вы будете истреблять людишек. Нужно лишь прикоснуться, и человечек умрёт. Ничего сложного.       Кто-то в зале тихо ахнул от услышанного, и тут же умолк, испугавшись собственного вздоха. Ангелы и демоны стояли неподвижно, потупив взгляд, точно замершие статуи.       Всадница плавно поднялась с трона, и принялась высматривать кого-то в толпе.       Остановила взгляд на Уокер:       – Птенчик, тебе не нравится моё задание? Не переживай, для тебя я придумала другое. Особенное.       Уокер заметно побледнела от дурного предчувствия, а в следующую секунду Всадница приказала:       – Ты должна убить своего отца.       – Нет! Я ни за что на свете не стану…       – Не смей мне перечить! – Чума обозлённо прорычала, её глаза недобро вспыхнули. Она сжала вытянутую руку перед собой, заставив Уокер корчиться от боли. Воздействие сделало ее обездвиженной и безмолвной, только взгляд демоницы, пропитанный лютой ненавистью к Всаднице, пылал яростным огнём.       – Люцифер, проследишь за ней.       – Конечно, Госпожа.       Чума смотрела на меня с минуту, словно размышляя о чём то. Чуть помедлив, добавила:       – Думаю, тебе не составит труда проконтролировать ещё двоих. Мими и Дино.       Мне оставалось лишь согласно кивнуть:       – Я всё сделаю, Госпожа.       – Не сомневаюсь, – в уголках её губ заиграла лисья улыбка.       Всадница снова села на трон, властно обратилась к стоящей пред ней толпе:       – Я должна быть уверена в вашей преданности. Поклонитесь своей Госпоже.       Ангелы и демоны по одному опускались на колени, со склонёнными головами, с затравленными взглядами.       Несколько бессмертных остались стоять, бросая вызов своей судьбе. Среди них была и Уокер, но стоящая рядом Мими с такой силой потянула её вниз, что от неожиданности та рухнула на пол.       Чума вопросительно уставилась на тех, кто не собирался преклоняться ей.       – Вы смеете заставлять меня ждать? На колени!       – Мы не будем…       Она не позволила договорить. Один щелчок её длинных пальцев, и несколько бессмертных взорвались, лопнули, как воздушные шары, разлетевшись брызгами крови и ошмётками плоти на тех, кто находился рядом.       Раздались крики, поднялась паника. Кто-то принялся бежать к выходу, кто-то взлетать к окнам, пытаясь сбежать, скрыться от гнева Всадницы.       Мальбонте с напряжённым взглядом вышел вперёд, развел руки в стороны, призывая силу. Глаза его стали чернее ночи, а от рук по залу потянулись тонкие ниточки тьмы, плотной паутиной окутывая каждого бессмертного. Резко дёрнув эти нити, он пригвоздил всех к полу, лишив возможности двигаться и даже говорить.       Рты открывались в немом крике, глаза расширялись от страха, но никто не сдвинулся с места. Все замерли в ужасе, кое-как упав на колени.       Голос Всадницы, срывающийся на крик, был пропитан раздражением и злостью:       – Я не потерплю неуважения и непокорности! – она поднялась с трона и направилась к выходу.       В давящей тишине стук её каблуков о каменный пол казался слишком громким, резал слух, бил по нервам раскалённой иглой.       Остановившись перед дверью, Чума видимо хотела оглянуться, но лишь быстро бросила:       – Советую всем выполнить задания безупречно!       Мы шли к водовороту, словно на эшафот. На Уокер вовсе лица не было, глаза Мими блестели от слёз, а взгляд Дино был таким пустым, что становилось больно.       Перед открывшимся порталом на Землю мы застыли в нерешении сделать шаг.       – Давайте без глупостей. Раньше начнём, раньше закончим.       Изо всех одна Мими посмотрела на меня:       – Люци, неужели без этого никак?       – Не задавай глупых вопросов.       Она поспешно отвернулась, скрывая слёзы, и прыгнула первой. Дино, не смотря ни на кого, молча последовал за ней. Уокер пришлось тащить силой, она пререкалась, упиралась и вырывалась.       Водоворот выбросил нас посреди оживлённой улицы. Люди шли на работу, спешили по делам, говорили по телефону, обсуждая какие-то вопросы, или, строя планы на вечер, абсолютно не подозревая о том, что их жизнь может оборваться через несколько минут.       Крысы в руках Мими и Дино взволнованно запищали, призывая к действиям. Они переглянулись, но так и не сдвинулись с места.       Хорошо, что наложенные чары делали нас невидимыми для окружающих, иначе мы бы явно привлекли ненужное внимание.       – Чего встали? Начинайте, – мне правда хотелось поскорее покончить с этим.       Губы Дино сжались в тонкую линию от недовольства, чуть прищуренные глаза взглянули на меня с таким укором, что в груди закололо от остроты его взгляда.       – Почему мы должны это делать? Это же живые люди, ни в чём не повинные.       – Пожалеешь их потом, когда выполнишь задание!       – Мы вмешиваемся в равновесие, нельзя этого делать!       – Чуме нет дела до равновесия, оно давно уже рухнуло!       – А тебе? Тебе тоже нет дела, потому что ты теперь танцуешь под её дудку?!       В его голосе, во взгляде лазурных глаз таилась мучительная эмоция, которая меня невероятно радовала и пугала одновременно. Ревность. Мне кажется, или ты ревнуешь меня, ангел?       – Мы все под неё танцуем, так или иначе. Я долго буду ждать, пока вы начнёте?       Мими как-то странно на меня посмотрела, отошла в сторону и коснулась первого попавшегося прохожего. Парень даже не понял, что произошло. Его кожа внезапно стала покрываться разрастающимися язвами, он закричал, смотря на свои изуродованные руки, в панике начал бежать, а через пару шагов упал замертво. Мими пошла дальше. Каждый, к кому она прикасалась, умирал через пару минут.       Дино тяжело сглотнул, отвернулся, и отошёл на пару шагов. Для него это было слишком. Я шагнул ближе к нему, сказал тихо, почти шёпотом:       – Так нужно, Дино, – потянулся рукой, но он отпрянул, скривился, словно ему было больно от одной мысли о моём прикосновении.       – Кому нужно? Твоей Чуме? – он выпалил это с ядовитой обидой, с несвойственной ему злостью.       Отвёл взгляд, видимо жалея о минутной слабости, что с потрохами выдала его чувства.       Да, ты ревнуешь меня, мой свет. Думаешь, что я предал тебя, отверг, променял на неё… И при этом ревнуешь, яростно и самозабвенно.       Через мгновение Дино смотрел уже мимо меня, стерев с лица прежние эмоции. Тихий голос звучал отрешённо:       – Я так не могу… Это неправильно… Я не могу убивать людей…       Мне хотелось сказать ему, что я его понимаю, он ангел, и для него неприемлема жестокость. Хотелось укутать в своих объятиях, успокоить, и сделать всё самому, вместо него, избавив его чистую душу от этой ужасной участи. Но я понимал, что если об этом прознает Чума, его ждёт наказание. А она безусловно потребует от меня отчёт. Поэтому приходилось держать образ надменного бесчувственного демона, наплевавшего на моральные принципы:       – Давай только без этого! «Неправильно, не могу»… Конечно, проще оставаться святым где-то в стороне, пока такие как я выполнят всю грязную работу! Это задание, Дино! Чёртово задание, которое нужно выполнить! И мы не вернёмся назад, пока вы все не справитесь!       Он не смотрел на меня, не реагировал на мой гневный крик. Отошел на несколько шагов, тяжело вздохнул, сжал крысу в руке, а потом подошёл к первому встречному, прошептал: «Простите меня», и коснулся его.       Дино просил прощения у каждого, к кому прикасался. Мими то и дело вытирала слёзы, когда очередной смертный умирал, и шла дальше. Они ненавидели себя за то, что делают, но, сцепив зубы, продолжали.       Уокер стояла в стороне, полностью погруженная в себя. Дернулась от моего голоса:       – Теперь ты.       – Чёрта с два я это сделаю!       – Сделаешь, Уокер! И чем быстрее, тем лучше!       Я потащил её за собой в наспех открытый портал, и мы приземлились у её дома.       – Вперёд!       – Нет! Я не убью папу! – она развернулась и быстро зашагала в другую сторону, чем не на шутку меня разозлила.       На ней то и можно было оторваться.       Церемониться с зазнавшейся идиоткой я не собирался. В несколько шагов догнав, схватил её за руку и дёрнул с такой силой, что она едва не повалилась на землю.       – Заканчивай этот цирк!       – Отпусти меня!       – Отпущу сразу же, как только выполнишь задание!       Она отпиралась, но я насильно тащил её в дом. Открыл дверь, толкнул её во внутрь.       – Я не буду этого делать! Не буду!       – Заткнись!       С соседней комнаты послышался приглушённый кашель.       – Я не смогу, у меня больше нет сил, если ты не забыл!       – Ты всё ещё бессмертная. Решение есть всегда, Уокер, – я протянул ей клинок.       Она шагнула в комнату к своему отцу.       Поникший старик выглядел безучастно. Сидя в инвалидной коляске, смотрел перед собой пустым взглядом. Он не видел нас, оставалось только подойти и…       Но Уокер медлила:       – Сними с меня чары, Люцифер. Пусть он увидит меня.       Я стоял, стиснув зубы, с ходящими желваками на скулах, выдающими внутреннее негодование.       – Пожалуйста, Люцифер… – Уокер дрожала всем телом, по её щекам ручьём катились слёзы, – Позволь хотя бы попрощаться…       Она любила отца, любила больше, чем кого-либо в своей жизни. И он был единственным в этом мире, кто любил её так сильно, как не сможет полюбить больше никто. У них была особая связь, как у Мими с Мамоном.       Вспомнив о подруге, я открыл её облик, про себя задаваясь вопросом, на кой чёрт я это делаю.       Уокер тянула время, а меня откровенно бесила эта семейная драма. Слёзы дочери перед убитым горем отцом. Её дрожащие руки с приставленным к сердцу остриём метала. Требовалось одно выверенное движение, которое она не решалась сделать. Отбросила клинок, с рыданиями припала к ногам отца:       – Не могу!..не могу…       Ну хватит! Казалось, это не закончится никогда, а у меня уже сдавали нервы. В секунду оказавшись рядом, я свернул смертному шею. Хруст позвонков, и он умер в мгновение, даже не поняв, что произошло. Когда старческая рука обессилено упала, повиснув в воздухе, Уокер подняла на меня взгляд, осознавая что я сделал.       Её глаза не высохли от слёз, но запылали адским пламенем:       – Зачем ты это сделал? Бесчувственная сволочь, я убью тебя!       Она кинулась на меня диким зверем, колотила кулаками в грудь, замахивалась для пощёчин. Да она бы мне глаза выцарапала, если бы её руки не были перехвачены и сжаты до хруста костей.       – Успокойся! Чёртова истеричка!       – Ненавижу тебя! Ненавижу!... – разъяренная демоница отчаянно пыталась вырваться, но я держал её мёртвой хваткой.       – Меня это нисколько не огорчает, знаешь ли.       – У тебя нет сердца, Люцифер!       – Давай мы обсудим мою анатомию в другой раз.       Боль от потери, вылившаяся в яростную истерику, лишила Уокер сил. Она перестала трепыхаться в моих руках, и отключилась в водовороте при перемещении. Пришлось дотащить её до комнаты, и оставить приходить в себя.       Вечером мне сообщили, что Госпожа ожидает меня.       Она сидела в полумраке свечей, закинув ногу на ногу, и потягивая таинственный напиток с излюбленного кубка. С улыбкой оглянулась на мой приход:       – Люцифер…Посидишь со мной?       – Почту за честь, Госпожа.       Чума недовольно фыркнула:       – Перестань! Просила же не называть меня так, когда мы наедине!       – Прости…       Она указала мне на рядом стоящее кресло. Налила в бокал глифт, и протянула мне:       – Выпей со мной.       Забирая предложенный напиток из её руки, я нарочно коснулся изящных пальцев, зная, что она ожидает моего прикосновения. Не прогадал, красные глаза довольно полыхнули, а пухлые губы растянулись в улыбке.       – Как задание? Просто скажи, они справились, или нет?       Просто сказать? А как же копание в моей голове? Неужели обойдётся без этого?       – Справились.       – Хорошо.       Мы сделали по несколько глотков. Чума поднялась с места, и подошла ко мне.       Остановившись за спиной, положила ладони на мои плечи. Её руки мягко обвились вокруг моей шеи. Она обнимала, но, казалось, будто душит. Наклонилась, потерлась своей щекой о мою. Тихо спросила, почти касаясь губами моей кожи:       – Ты устал?       – Нет…       – Нет?.. А выглядишь уставшим.       Я поймал её руку на моей груди, поднёс к губам, оставляя лёгкий поцелуй. Спросил, глядя в лукавые глаза, что были так близко к моим:       – Где ты спрятала мою мать?       Она ненадолго соприкоснулась со мной лбом, не отрывая взгляда. Ласково погладила по щеке, заговорила успокаивающим тоном:       – В надёжном месте, о котором тебе не следует знать.       Поправив выбившийся локон из её причёски, я притянул её ближе за затылок, выдыхая в самые губы:       – Скажи мне, где она, – мой голос был едва слышный, а взгляд молящий, отчаянный, выводящий Всадницу на эмоции.       – Ох, Люцифер… – она на минуту прикрыла глаза, запустила пальцы в мои волосы, и задышала чаще, от накатывающего возбуждения, или, от впитываемого отчаяния. Наши губы были настолько близко, что соприкасались. Но это не был поцелуй.       Всадница отстранилась со свойственной ей резкостью, отвернулась, взяла свой кубок со стола и осушила залпом. Не поворачиваясь, сказала:       – Мне нравится твоё отчаяние, но не пытайся манипулировать мной.       Да разве я пытался, Госпожа? Кто ж виноват, что на тебя так действует моё обаяние? Пришлось скрыть победную усмешку, уберегая себя от её гнева.       Опустившись в кресло, она немигающим взором следила за пламенем свечей в канделябрах. На меня не смотрела, видимо не желала встречаться взглядом. Наполнив свой кубок до краёв, строго произнесла:       – Я решила устроить завтра бал. Будешь меня сопровождать… А теперь оставь меня!       Да пожалуйста. Не очень то и хотелось с тобой оставаться.       Дерзить, однако, показалось мне не лучшей идеей, поэтому на деле пришлось сдержанно попрощаться.       Коридоры пустовали, бессмертные тихо сидели по комнатам, приходя в себя после дневных заданий. Дойдя до своей двери, я остановился меньше чем на минуту, достаточное время для того, чтобы повернуть ключ в замке и перешагнуть порог. Выведенные в воздухе символы вспыхнули на мгновение огнём, закрывая мою энергию. Теперь можно идти дальше, в случае поисков мой энергетический след приведёт в эту комнату, оборвавшись на пороге.       С чувством дежавю я быстро дошёл до комнаты Дино. По дороге пытался придумать, как начать разговор, чтобы он не выгнал меня в первую же минуту, зная, что чёртовы слова застрянут в горле, стоит мне только взглянуть в любимые глаза.       Моя рука замерла в воздухе, так и не коснувшись дверной ручки, когда слух уловил знакомые голоса. Инстинктивно закрыл энергию, не выдавая своего присутствия. Они говорили тихо, но мне не составило труда расслышать каждое слово.       – Это Люцифер, – Мими произнесла моё имя с такой интонацией, словно в нём таилось некое объяснение, – ты же знаешь его лучше меня. Знаешь, как искусно он может играть роль…       – Он заставил Вики убить собственного отца! Мы с тобой убивали людей, чтобы он показал этой…Чуме, что он справился! – Дино выплюнул это имя с таким отвращением, что я буквально чувствовал как его лицо скривилось в брезгливой гримасе. – Думаешь, ему было дело до наших чувств? Я не видел в его глазах ни понимания, ни сожаления…       – У него тоже выбора не было. Если бы мы не выполнили задание, страшно представить, что бы с нами сделала Чума.       – Не пытайся его оправдывать, Мими. Ты прекрасно видела, как он себя ведёт.       – Я попытаюсь с ним поговорить, о вас в том числе.       – Не вздумай! Нет больше никаких нас… а, может, никогда и не было…– в любимом голосе было столько боли, что хотелось прикончить самого себя за то, что я её причинил, – я не хочу придумывать ему оправдания, не хочу тешиться напрасными надеждами…видеть его не могу…       – Дино…       Я отшатнулся от двери, как прокажённый. Плохо помню, как уходил, как разгромил свою комнату, давая выход эмоциям, как прибежавший на шум Геральд пытался меня усмирить.       Я не понимал, что причиняло мне большую боль – то, что я так сильно обижал Дино своими действиями, или то, что он воспринимал их всерьёз.       Следующим днём мне предстоял неприятный визит в Ад, и ещё более неприятная встреча с отцом.       Он смотрел на меня, как всегда, с высока, как на недостойного и неравного:       – У тебя под носом кто-то скрывал метисов, а ты даже не удосужился это выяснить!       – Их скрывали в Аду ещё при твоём правлении! Ты прекрасно знаешь какого они возраста, так что нечего вешать на меня всех собак!       – Ты плохо следил за Адом! Демоны совсем распустились, стали своевольными…       – Если я не держал их в страхе, в отличии от тебя, это не означает, что я плохо выполнял свои обязанности. И я не нуждаюсь в оценке своей деятельности, поэтому, будь добр, оставь своё мнение при себе.       – Вы только посмотрите на него! Какой важный, аж тошно...Зазнался!       Дверь отворилась в подходящий момент, прерывая этот бессмысленный разговор, полный обвинений в мой адрес. Но разве могло быть иначе, это же отец, мой отец. Он даже не заикнулся о матери, словно её по-прежнему не существовало в нашей жизни, зато искал во мне тысячу и один недостаток.       Я перевёл взгляд на вошедших метисов, два парня-близнеца чуть моложе меня и девочка лет десяти. Парни выглядели слишком уверенными в себе, даже нагловатыми, а девочка тряслась от страха.       Не желая задерживаться, я приказал им следовать за мной к месту, где нас ожидали драконы.       – Надо же, нас сопровождает сам Люцифер, – язвительно прозвучало за спиной.       – Молчи, Астарот. Не забывай, что он был Сатаной, – другой тихо шикнул на брата, надеясь, что я не услышу.       – Вот именно, что был. А сейчас он кто? Карманный щеночек Чумы?       Ну это уже слишком! Развернувшись, и в два шага оказавшись рядом, я схватил наглеца за горло, впечатал в стену с такой силой, что его череп чудом не раскололся надвое.       – Ты, кажется, плохо понимаешь, кто я такой! За такие слова я закопаю тебя прямо тут, и, поверь, никто искать тебя не будет!       Девочка начала плакать, второй метис предпринимал провальные попытки оттащить меня от брата, изрядно мешая. Приходилось отбрасывать его, как назойливую букашку, заставляя Астарота биться в агонии от боли и страха близкой смерти. Он хрипел, закатывая глаза, явно жалея, что распустил язык.       – Пожалуйста, Люцифер, отпусти его!..       Отпустил я его, когда тот начал синеть от удушья. Мне было плевать на то, как близнец будет тащить своего брата дальше, пока тот не придёт в себя. Девочку я усадил на своего дракона. Она боялась меня до жути, но в полёте расслабилась, будучи в восторге от возможности увидеть нечто иное, чем надоевшие краевиды Ада.       Вечерний бал выглядел очередным бредом, капризной прихотью Всадницы.       Поправляя галстук перед выходом, я старался не встречаться взглядом с собственным отражением в зеркале, боясь наткнуться на призрака самого себя.       Прозвучавший мелодичный голос переключил моё внимание на вошедшую дьяволицу.       – Привет.       – Ости?       Она отбросила длинные чёрные волосы назад, и подошла ближе.       – Надо же, как всё меняется… Так ты теперь с ней?       – Ты пришла обсудить мою личную жизнь?       – Просто интересно, правда ли то, что все говорят…       – А ты, как всегда, собираешь сплетни. Хоть что-то стабильно в нашем мире.       Ости безобидно усмехнулась, и тихо вздохнула:       – Нам надо бы поговорить…       – У меня нет времени. Иди лучше в зал, когда ещё будет возможность повеселиться, – я направился к выходу, заканчивая разговор.       – Нам устраивают праздник перед смертью, это так великодушно…       Чума ожидала меня, когда я вошёл в её покои. Стоя перед зеркалом, она пристально рассматривала своё изображение, словно искала изъян в идеальном образе. Закрытое чёрное платье в пол обтягивало точёную фигуру, расширяясь от бёдер. Длинные рукава переходили в ажурные перчатки с открытыми пальцами. Она перекинула пару длинных пепельных локонов наперед, поправив шпильки, что собирали густые волосы по бокам. Чёрные стрелки и длинные угольные ресницы делали лисий взгляд вызывающе хищным, алая помада, удачно гармонирующая с цветом глаз, подчеркивала пухлость идеальной формы губ.       – Тебе нравится то, что ты видишь, Люцифер?       – То, что я вижу, выглядит безупречным совершенством.       Всадница чуть смущённо улыбнулась, подошла, положила руки мне на грудь, разглаживая несуществующие складки на одежде, заглянула в глаза:       – Ты тоже очень красивый.       На вечер мы явились последними, приковывая к себе все взгляды. Чуме нравилось внимание, она лучезарно улыбалась, оценивая обстановку.       Полдня было потрачено на убранство бального зала. Всаднице старались угодить, исправно выполняя все её пожелания. На удивление, она оказалась редкой ценительницей красоты. Огромный зал, который я видел десятки раз, изменился до неузнаваемости. Колонны, перила, фуршетные столики с изобилием закусок и глифта, всё было украшено живыми цветами, создавая иллюзию весеннего цветущего сад вокруг, пол, отполированный до блеска настолько, что казался вылитым из чистого золота. Стены украшали старинные канделябры, мягко освещающие помещение, с ветвей которых тёмно-красным воском свечи капали на пол.       Бессмертные нарядились, как на выставку, напялив дорогие костюмы да изысканные платья. Говорят, перед смертью не надышишься, но все отчаянно пытались сделать последние глотки воздуха, пока это было дозволено.       Марионетки, заводные красивые куклы с натянутыми улыбками на восковых лицах и пустыми глазами с беспросветным страхом и отчаянием, полумёртвые внутри. Казалось, ангелы и демоны боялись лишний раз вздохнуть, чтобы эта хрупкая иллюзия не разрушилась.       Перед Госпожой рассыпались в комплиментах, высказывая своё восхищение её неземной красотой.       Оставив Всадницу блистать в лучах славы, я отошёл к удалённым столикам.       Опрокинув бокал глифта, не спеша обводил взглядом зал, тайком высматривая дорогой сердцу образ. Дино стоял рядом с Ади и Сэми, вернувшимися с небытия. Подошедшая к ним Мими поочередно обнялась с каждым, и принялась что-то оживлённо щебетать, вызывая улыбки на лицах друзей.       Мне так хотелось хоть на секунду встретиться взглядом с любимыми глазами, но бездонные лазуриты смотрели куда-угодно, только не на меня. Он был такой красивый, что перехватывало дух, даже волосы оставил распущенными, зная, как мне это нравится. Ты теперь специально будешь изводить меня, ангел, чтобы я локти себе кусал от съедающей мысли, что самовольно отказался от тебя?       В зал медленным шагом вошла Уокер, с бледным лицом каменной статуи и стеклянными глазами. Увидев её, Дино поспешил навстречу. Я не слышал что он ей говорил, зато прекрасно видел, как, приобнимая за плечи, он провел её в сторону собравшейся компании. Мими, Ади и Сэми кружили вокруг, чуть ли не сдувая с неё пылинки, а рука Дино так и не опустилась с её обнажённых плеч.       Поднимающаяся буря эмоций внутри, смешивалась в убийственный коктейль, почти в секунду лишая рассудка.       Ножка бокала треснула в руках, оставляя порезы на пальцах, но я сжимал стекло сильнее, чтобы глубже врезалось в кожу, пытаясь отвлечься всё ещё недостаточной для этого болью. Кто-то схватил мою руку, вынимая встрявшие осколки, и впихивая салфетку в окровавленную ладонь.       – Что с тобой? – Ости тихо зашипела, быстро оглядываясь вокруг, швырнула осколки в урну под столом.       Я пару раз моргнул, пряча раненную руку в карман брюк. Нашёл взглядом Чуму, говорящую с Мальбонте. Радовало, что она стояла ко мне спиной, и ничего не заметила. Пришлось вернуться к ним с натянутой улыбкой, чтобы не вызывать подозрений.       Довольная своим положением королевы бала, Всадница показательно вышла в центр зала:       – Я рада, что вы разделите со мной этот вечер. Уверена, всем понравится. Но прежде, чем мы начнём, у меня небольшое объявление.       По залу тихой волной прошёлся обеспокоенный шёпот. Конечно, не может же всё пройти мирно и спокойно, не в случае, когда нас собрала здесь Всадница Апокалипсиса.       – Все бессмертные, которые раньше были людьми, лишаются званий. Отныне они снова непризнанные, низшие существа, которые станут игрушками бессмертных. У каждого непризнанного будет свой хозяин, – она помолчала несколько секунд, наслаждаясь поднимающейся паникой, – хозяевам дозволено делать со своей игрушкой всё, что угодно.       Чума рассмеялась, и продолжила:       – Ваш закон о неприкосновении, царивший ранее, скука смертная. Я считаю, что всё должно быть справедливо. Отныне сильные будут с сильными, слабые со слабыми. Некоторые пары я выбрала сама, все остальные могут попытать счастья со своим избранником. Если я сочту ваш союз приемлемым, может и позволю.       Какого чёрта она несёт? Почему её голову посещают настолько больные идеи?       – Итак, давайте начнём! – Всадница весело захлопала в ладоши, – сначала распределим трофеи. Люцифер, мой хороший… – она протянула руку в мою сторону, призывая подойти.       В голове мелькала мысль, что сейчас она объявит нас парой, но я отказывался в это верить. Учтиво склонившись в поклоне, оставил поцелуй на тыльной стороне её ладони:       – Госпожа…       – Я выбрала для тебя игрушку. Немного строптивая, но ты справишься. Вики Уокер отныне принадлежит тебе.       Только этого мне не хватало…       Чума подошла вплотную, заставляя меня наклониться, и прошептала на ухо:       – Мне нужно её отчаяние, – отстранившись, добавила громче, – забирай свой подарок, Люцифер. И не забудь поводок для зверушки.       Только сейчас я обратил внимание на груду металла в стороне. По приказу Всадницы были изготовлены специальные кандалы, сдерживающие силу бессмертных в виде ошейников с поводками.       Уокер стояла в оцепеневшем замешательстве. Её глаза пылали адским пламенем, когда металлическое «ожерелье» защелкнулось на её шее.       – Пойдём.       – Я никуда с тобой не пойду!       – Уокер, не заставляй меня тянуть тебя силой! – я рычал на неё, пока ещё плохо представляя, что мне с ней делать дальше.       Чума увлечённо продолжала свой спектакль:       – Что касается Мими, её я решила отдать Кристоферу.       По залу пронесся гул удивления. Дино неожиданно вышел вперёд, стараясь сохранять спокойствие и проявлять уважение:       – Простите, Госпожа, но Мими рождённая бессмертная.       – Я знаю. Её родители сбежали, должен же кто-то понести наказание. Забирай подарочек, Кристофер!       Знакомый метис, брат-близнец Астарота подошёл к Мими. Она была на голову ниже него, но выглядела бесстрашной, в серых глазах плескалась нескрываемая ярость, а шипящий голос был пропитан угрожающей ненавистью:       – Только вздумай меня тронуть! – она отошла в сторону, вынуждая своего «хозяина» пойти следом.       Кристофер не стал пререкаться, казалось, его вовсе не прельщало происходящее. Его брат, наоборот, с хищной улыбкой, скользил взглядом по непризнанным, выбирая себе рабыню.       – Дино, не уходи далеко. Твой отец помог мне с выбором пары. Мы решили, что Лилу тебе отлично подойдёт, скрасит твоё одиночество после недавнего расставания, – она подождала, пока Лилу вышла к ним в центр зала, и поклонилась ей, – я прослежу, чтобы вы были верны друг другу, иначе…       – Конечно, Госпожа, – Дино поклонился, взял за руку Лилу. Когда они уходили вглубь зала, он не поднимал глаз, чтобы никто не видел его отрешённого взгляда.       Всадница продолжала распределять пары, попивая излюбленный напиток из своего кубка. Ади потащил за собой Сэми, прося позволения быть вместе.       – Ангел и демон, мальчики, – Чума задумчиво хмыкнула, и протянула, – ладно, разрешаю.       Не всем парам было позволено остаться вместе. Те, кому было отказано, уходили с осунувшимися лицами.       Я понимал, зачем она это делает. Это был лёгкий способ быстро получить желаемое. Отчаяние. Когда это чувство в избытке сгущалось в воздухе вокруг, она чувствовала себя удовлетворённой.       Ломая жизни, она играла нами, как фигурами на шахматной доске, загоняя в безвыходный тупик, заставляя покоряться, понимая, что перечить ей – это подписать себе смертный уговор. Все видели, на что она способна.       Заиграла музыка. Мальбонте подошёл к Чуме, приглашая на первый танец. Он закружил её с такой скоростью, что со стороны они выглядели движущимся по залу вихрем. Всаднице, похоже, понравилось, её заливистый смех был таким громким, что заглушал играющую мелодию.       Пары одна за другой начали выходить на танцпол. Механические движения на автомате, искусственные улыбки сквозь подступающие слёзы, разговоры ни о чём.       Этот бал был настолько провальным зрелищем, что не тянул даже на дешёвый спектакль.       Один «хозяин», прижав свою «игрушку» к стене, медленно выщипывал ей перья с крыльев, наслаждаясь каждым скулящим стоном боли своей жертвы.       – Видишь, Уокер, я ещё хорошо с тобой обращаюсь, – уже третий бокал глифта, опустошенный за последние полчаса, был со стуком поставлен на стол.       – О, я премного благодарна за твою доброту, хозяин, – она буквально плевалась ядом.       – Не выводи меня!       – А то что? Изобьешь меня, или, может быть, убьёшь? Свернёшь голову…       – Заткнись! – я дёрнул цепок на её шее с такой силой, что она едва удержала равновесие.       Ну пытался ж по-хорошему. Сама виновата...       – Не слушается? – я не заметил, как Чума оказалась рядом. – Если она так болтлива, может, стоит вырвать ей язык? Можем устроить это прямо сейчас, отличное шоу получится.       Чума говорила шутливым тоном, но Уокер похолодела от ужала, понимая, что шутить здесь никто не собирается.       – Это было бы зрелищно, Госпожа. Но в первый раз можно обойтись и без столь радикальных мер. Её язык ещё может оказаться полезным.       Всадница засмеялась, взяла меня под руку:       – Повезло тебе с хозяином, птенчик.       – Но наказать её всё же нужно, – моя рука мягко накрыла тонкие пальцы Чумы.       Довольно кивнув, она убрала руку, ожидая моих действий. Я схватил поводок, и потянул Уокер за собой, на ходу соображая, что делать.       Мы остановились возле одной из колонн. Она с опаской смотрела на меня, но не сопротивлялась, когда я связал её руки за спиной, и закрепил звенья цепочки так, что она оказалась прикована к колонне, словно к позорному столбу.       – Стой смирно. И не вздумай что-нибудь выкинуть, Уокер, – процедив сквозь зубы, я оставил её, заставляя испытывать стыд за то, что её позор видят другие.       Чума много пила и громко хохотала, когда её пытались развлечь шутками и непринуждёнными беседами. Мне приходилось находиться рядом, хоть я бы с радостью держался поодаль, избегая с ней прямого контакта.       Этот вечер казался бесконечным. Глифт не пьянил, а закуски не лезли в горло. Музыка давила на голову, словно играли на натянутых до предела нервах.       Когда был объявлен последний танец, бессмертные позволили себе беззвучный вздох облегчения.       – Подарите мне этот танец, Госпожа? – я понимал, что нужно это сделать, нужно оставить её довольной.       – Удостою тебя такой чести, – она вложила свою миниатюрную ладонь в протянутую мою, и позволила увлечь её в центр танцпола.       Это было показательное заключительное представление. Кроме нас, танцующих больше не было. Мы закружились в медленном вальсе с улыбками на лицах. Всадница не отрывала гипнотического взгляда от моих глаз, удивляя знанием каждого движения. Шаг назад, в сторону, поворот, смена темпа, выдержанная пауза. Она двигалась легко, пластично и грациозно, независимо паря в воздухе, но в то же время позволяя себя вести.       Я знал, что к нам были прикованы взгляды всех присутствующих, всех, кроме одного. Дино не смотрел на меня, ни разу за этот чёртов вечер.       – Поцелуй меня, – Чума не поменяла выражения лица, сохраняя легкую улыбку.       – Что? – я старался выдержать этот удар под дых, старался, чтобы ни один мускул на моём лице не дрогнул, старался не сбиться в танце.       – Не заставляй меня повторять дважды, – эти ледяные нотки угрозы давали понять, что выбора у меня нет, – или ты меня целуешь, или я разозлюсь, и этот пышный бал закончится кровавым месивом. Начну с Мими, твоей драгоценной подруги. У тебя же не много друзей, Люцифер? Потом можно прикончить Фенцио, Дино ещё злится на него, но увидеть смерть отца во второй раз…       Она не договорила. Сделав очередной поворот, я заставил её чуть прогнуться в спине, удерживая в объятиях, и грубо впился в губы. Кажется, Чума не сразу поверила, что я это делаю. Это был жёсткий, отчаянный поцелуй со вкусом ненависти.       Когда мои губы оторвались от её, наше дыхание было тяжёлым. Она не открывала глаз, шумно вдыхая воздух, а я перевёл взгляд в сторону, и тут же пожалел об этом. Захотелось провалиться под землю.       Лазурные глаза неотрывно смотрели на меня, опаляя оскорблённым взглядом. Мучительная боль на глубине его зрачков резала сердце тысячей ножей. Проклятым поцелуем я растоптал последнюю надежду в родной душе, чувствуя как сам умираю внутри.       Дино сделал несколько шагов назад, словно желая оказаться как можно дальше от меня, а потом рванул к выходу, не обращая внимания на летящую следом Лилу.       Всадница облизнула капельку крови с прокушенной губы, и злорадно ухмыльнулась:       – Сколько же в этом было отчаяния, Люцифер…       Я почти не слышал её слов, в голове набатом пульсировала раздирающая сознание мысль: «Он никогда меня не простит».