Fata Morgana

      Чем дольше Всадники находились в нашем мире, тем отчётливее становилось понимание, на сколько они одиноки.       Вспыльчивая Чума, угрюмый Война, или мрачный Голод, при всей своей отстранённости искали принятия.       Война поплатился жизнью за неудачную попытку познать любовь.       Чума находила утешение в Кире. Рядом с этой девочкой она становилась другой.       Привычные маски спадали, и настоящая Всадница не выглядела чудовищем. Странно было видеть, как она меняется. Жестокое, бездушное существо, каким её все считали, было способно на искренние чувства. Она прятала это в себе как непозволительный изъян, прочно и надёжно, вылепив образ железной леди, грозной Всадницы Апокалипсиса.       Но на самом деле, Чума отчаянно нуждалась в любви. Искала тепла, которого никогда не знала, заботы и ласки, которых никогда не ощущала.       Я часто ловил себя на ужасающей мысли, что она напоминает мне…меня. Когда-то я вёл себя схоже. Вынужден был прятать душу за маской высокомерного, эгоистичного наследника Адского престола, бессердечного и абьюзивного.       Конечно, до проступков Чумы мне далеко, но передо мной и не стояла великая миссия по уничтожению всего мира. А если бы было так? Смог бы я ослушаться приказа?.. Мне повезло не стать мерзкой копией собственного отца, сохранив в себе тот свет, который разглядела во мне мать, нарекая судьбоносным именем.       Голод проникся интересом к бывшей смертной. Уокер угодила в ловушку мрачного и безэмоционального Всадника. По иронии судьбы, она была единственной, на кого не действовала его сила истощения, единственной, с кем он мог проводить время. Держал он её в одной из комнат академии, скорее как ручную зверушку, чем как заложницу.       Никому неизвестно, что происходило за закрытой дверью, и как Голод сладил с непростым характером Уокер, но уединялся он с ней часто и подолгу.       Мальбонте не находил себе места, с каждым днём всё больше рвал и метал, пока однажды Всадник таки позволил её посетить, сделав подарок своей «игрушке».       А меня посетила Чума. Она никогда прежде не заходила в мою комнату, и замерла на пороге в минутном замешательстве, в ожидании моей реакции.       Я сидел за столом, и читал книгу. Когда поднял на неё слегка удивлённый взгляд, она ответила улыбкой, непривычно доброй.       – У тебя красиво, – плавными шагами приблизилась, оглядывая интерьер изучающим взглядом. – Ты такой же ценитель прекрасного, как и я.       Наглое сравнение, Госпожа.       Всадница остановилась за моим плечом. Её присутствие было близким, откровенно близким, но впервые не душило.       – Чем обязан, Госпожа? – я собирался захлопнуть книгу и отложить в сторону.       Но моей руки мягко коснулись её пальцы, останавливая, и открывая разворот страниц. Почти над ухом прозвучал тихий голос, вдумчиво цитируя строки:       – Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут... – её голос дрогнул, и умолк, словно обдумывая смысл прочитанных слов.       Она беззвучно выдохнула, чуть сжав мои пальцы. Забрала книгу из моих рук, и закрыв, задумчиво поцокивала острыми ногтями по выпуклым буквам с именем автора.       – Смелые мысли, как для смертного…       – Да, он был весьма интересной личностью.       – Я возьму почитать?       – Да пожалуйста.       Чума присела на стол передо мной, продолжая странную беседу с улыбкой на лице:       – Мне кажется, земные писатели превзошли вас… Люди научились писать о чувствах. Открыто, и так красиво…       – Желаете обсудить литературу, Госпожа?       – Мне просто интересно… О чём ты любишь читать?       – Обо всём.       Красные глаза держали меня в капкане. Взгляд был цепкий, но удивительно ласковый.       – Тогда дай мне ещё пару книг. На свой выбор…О чём угодно.       – Зачем тебе?       – Сказала же, мне просто интересно.       Помимо интереса к её глазах таилось нечто иное. Всадница хотела понять наш мир, чтобы не чувствовать себя чужой. Или, она хотела понять меня…       – Как пожелаешь, – я поднялся со стула, и подошёл к книжному стеллажу.       Пока мои пальцы перебирали корешки книг, глаза Чумы сканировали меня. Этот взгляд был настолько осязаем, что казалось, она касается кожи, пропускает между пальцами волосы, гладит перья на крыльях. Её присутствие заполонило всё пространство. Приторно-сладкий запах, как дурман, обволакивал, воздух накалялся.       Я не заметил, как она оказалась рядом. Обвила руками со спины, прижалась всем телом. Её воздействие почти лишало рассудка, мысли путались. Тело горело от настойчивых прикосновений и внезапно навязанного желания. Думать не получалось, оттолкнуть её тоже. Я плыл в каком-то мареве, околдованный, подвластный ей.       Тёплые губы оставляли поцелуи между крыльями, руки блуждали по моему телу. Перед глазами темнело, в висках пульсировало, в ушах шумело. Это нельзя было назвать желанием. Это была даже не страсть, а какое-то ненормальное, испепеляющее вожделение, противиться которому было невозможно.       Она нырнула под моим крылом, и оказалась спереди, протиснувшись между книжным стеллажом и моим телом, руками ищущим опору. Каким-то чудным образом поменяла нас местами. Затуманенным взглядом я почти не видел её, только ощущал. Перед глазами плыло.       Тонкий, гибкий силуэт, извивающийся змеей, дразнил, соблазнял. Каждое прикосновение прошибало током. Я чувствовал себя обездвиженным, одеревеневшим, но откликающимся на искусные ласки. Невыносимо хотелось больше, ближе, сильнее.       Я чувствовал её губы на своей шее, её руки повсюду. Это было так всепоглощающе, словно во всех мирах ничего больше не существовало, кроме неё. Подавляющая энергия, дурманящий запах. Неподвластное желание перейти черту…       Её пальцы зарылись в мои волосы, она встала на носочки, потянувшись к губам. Горячее, обжигающее дыхание. Плотно прижавшееся ко мне тело. Полное отсутствие мыслей. Потерянный контроль. Шёпот в самые губы:       – Люци…       И холодная волна, вдруг окатившая меня, возвращающая в реальность из гипнотического транса. Не знаю, подействовал ли так её голос, или это обращение.       Мой взгляд обрёл осознанность. Её же стал потерянным. На дне чёрных зрачков мелькнул мимолётный испуг, словно вора застали за кражей. Воздействие растворилось так же внезапно, как и заволокло меня.       Я обнаружил себя полураздетым в объятиях Чумы. Мои руки вжимали её в себя, тело желало близости. Чёрт подери, я откровенно хотел её…       Это было похоже на очередной бредовый сон, посланный ею. А самым мерзким было то, что мне это…нравилось?…       Ещё бы несколько минут, и возврата назад уже бы не было. Эта ошибка дорого бы мне обошлась.       Чума способна была поработить моё сознание, чувства, мысли. Довести до крайней грани искушения, когда срывает стоп-кран, и остановиться – значит перестать существовать.       Внутри поднималась ярость. Глаза запылали, рука сомкнулась на тонкой шее Всадницы, с силой впечатав её в книжный стеллаж. Несколько книг с грохотом повалились на пол. Она не сопротивлялась, и не сводила с меня виноватых глаз.       – Зачем ты это делаешь?!       – Разве тебе было плохо?…       – На кой чёрт ты меня очаровала?       – Если бы действительно хотела, ты бы этого не понял. И принял бы моё воздействие за собственное желание.       Не сомневаюсь, что так бы и случилось. А потом я бы ненавидел себя за это.       Пальцы сжались на её шее сильнее.       – Если ты думаешь, что получишь меня подобным образом, ты сильно ошибаешься.       В её зрачках вспыхивали болезненные эмоции. Она не пряталась за масками. Понимала, что перешла грань дозволенного, и сожалела об этом.       Красные глаза заблестели от подступающих слёз, выдавая её ранимость. Тонкая рука накрыла мою в успокаивающем, извиняющемся жесте.       Она тихо выдавила из себя через силу, искренне, почти сквозь слёзы:       – Знаю, что не получу. Я не должна была... Прости… – передо мной стояла не Всадница Апокалипсиса, а безответно влюблённая девушка, принявшая свои чувства, и понимающая, что никогда не получит взаимности.       Нет, она не выглядела жалкой. Скорее неправой, непонятой, и никогда не любимой.       Я отпустил её. Отвернулся, поправляя одежду.       – Никогда больше так не делай.       – Я постараюсь…Постараюсь найти в себе силы смириться с тем, что ты не мой…       Чума выскользнула из моей комнаты тихо и очень быстро, оставив в воздухе лишь сладкий запах, напоминающий о безумии, происходящем минутами ранее.       Наваждение прошло, разум прояснился. Затянувшись крепкой сигарой, и прислушавшись к внутренним ощущениям, я облегчённо выдохнул с утешительным пониманием, что ничего не испытываю к Всаднице. Никакого влечения, или желания, какой бы красивой и манящей она не была.       Ей ничего не стоило заполучить меня силой, обманом. Держать возле себя, воздействуя на сознание. Но она этого не делала, понимая, что истинные чувства и желания у меня вызывает не она.       И за это я был ей даже благодарен. Чума творила страшные вещи, но некоторые поступки открывали её в другом свете.       Импульсивная и жестокая Всадница с чувственной и ранимой душой. Поражающие противоположности.       Может, это всего лишь романтизация зла, а может она и вправду не то зло, за которое себя выдаёт?              Этот день казался бесконечным. Время тянулось в недобром предчувствии.       Смеркалось, когда во дворе академии раздались голоса.       В незнакомой тёмной фигуре невозможно было не узнать четвёртого Всадника Апокалипсиса – Смерть. В нём не было ничего от живого существа. Жестокий, холодный, бездушный.       Голод стоял в стороне, и скучающе курил сигарету, даже не удостоив брата кивком головы.       Чума вышла навстречу, и склонилась в поклоне. Вряд ли это было высказанным уважением, скорее непроизвольным страхом перед его жуткой персоной.       – Добро пожаловать, брат. Мы ждали твоего прихода, – тонкий голос предательски дрогнул.       Впервые она выглядела настолько напуганной, словно загнанной в угол.       Смерть скривился, откинул её тяжёлым взглядом полным презрения. Эта встреча была противна им обоим. Вместо приветствия прозвучал вопрос:       – Где Война?       Чума дёрнулась от его грубого голоса. Стояла молча, избегая смотреть в лютые глаза.       – Я задал вопрос! Ты оглохла?!       Она ответила тихо, будто надеялась, что он не услышит:       – Война погиб…       Жестокое лицо Всадника стало ещё суровее, глаза запылали таким блеском, что, казалось, испепелится всё вокруг. Он прорычал:       – Как?!       – Его убила бывшая смертная.       Смерть буквально вскипел от ярости. Рукой, облаченной в чёрную кожу, схватил Чуму за подбородок, призывая посмотреть в глаза:       – И кто же надоумил её убить Всадника?       Рядом с ним она выглядела маленькой, хрупкой, беззащитной. Точно ребёнок, не оправдывающий ожиданий родителей, и постоянно терпящий наказание.       – Отвечай!       – Ты же знаешь ответ…       – Нет, ты мне это скажешь!       Глаза Всадницы всполохнули. Ей не нравился командный тон старшего брата, не нравилось его превосходство. Но противиться она не смела.       – У меня были причины его убить…       Смерть отбросил от себя Чуму с такой силой, что колонна, в которую она врезалась, рассыпалась в пыль. Удар ей не навредил, но она испытывала боль иного рода. Ненавистную, душераздирающую боль, которую пыталась стереть вместе со стекающими по щекам слезами.       Смерть надвигался, как каратель, а Чума всё пятилась назад. Приниженная, оскорбленная.       – Ты жалкая. Я бы с удовольствием тебя убил, но подожду приказа Матери, – его губы скривились в жутком оскале. – А пока обойдёмся наказанием.       – Нет! – Всадница бросилась прочь, взмыла ввысь в попытке скрыться от гнева брата.       – Чёртова идиотка! Знаешь же, что не сбежишь от меня, к чему эти слабые попытки?       В долю секунды Смерть настиг Чуму. Небеса прорезал мучительный крик, отдаляющийся с каждой минутой.       Голод подкурил очередную сигарету, спокойно выпуская облако дыма причудливой формы, и скрылся в лабиринте, словно происходящее его никак не касалось.       С приходом четвёртого Всадника стало понятно – всё, что происходило до него – лишь цветочки. Самый старший, самый сильный и безжалостный. Ему не нужны были эмоции, страдания и хаос, ему нужна была смерть.       Чума играла в игры, заключала сделки, требовала покорности, самоутверждаясь.       Война разжигал ненависть и наслаждался битвами.       Голод обессиливал всех вокруг, но не получал от этого ни малейшего удовольствия, оставаясь абсолютно безучастным.       А Смерть не тратился на «прелюдии», он просто убивал.       От нападения Всадника не было шансов спастись. Одного взмаха его руки было достаточно, чтобы лишить жизни сотни бессмертных.       Смерть был недоволен проделанной работой сестры и братьев, постоянно тороча о том, что в живых осталось слишком много. От его нашествия страдала земля, Небеса и Ад.       Продолжались поиски последнего горна. Перешерстив полмира, так ничего и не найдя, Всадники приняли решение отправиться на Острова Памяти.       Древние фолианты, хранившие увековеченную историю мира, писали себя сами, отмечая каждое событие, тая ответы на все вопросы. За многие столетия их стало так много, что они образовали необъятную библиотеку на далёких островах.       С появлением первых катаклизмов в нашем мире, я планировал отправиться на Острова Памяти, чтобы найти ответы. О Всадниках не сложно было догадаться, изучив тайные письмена в библиотеке Ада, но узнать способ их уничтожения я не успел. Чума появилась раньше, поломав все мои планы.       Ранним утром во дворе начались сборы. Теперь приказы отдавал четвёртый Всадник, перехвативший власть в свои руки.       Голод отсутствовал, лишать нас сил не было надобности.       Чума выглядела побитой собакой рядом с братом. Она старалась сохранить самообладание, держалась невозмутимо, но пустой взгляд и мертвецкая бледность кожи выдавали её приниженность.       – Мальбонте, Люцифер, Торендо, вы отправитесь на Острова Памяти во главе с Чумой, – Смерть давал распоряжение, когда земля под ногами вздрогнула.       Отец всегда любил эффектные появления, и даже сейчас не изменял старым привычкам. От мощного приземления поднялся столб пыли, а затем обрисовалась высокая фигура Сатаны. Весь его вид искрил такой надменностью, словно он здесь главный, и пришёл командовать.       Всадник оглянулся:       – Ты опоздал, Самаэль! –окинул отца уничтожающим взглядом, но его это никак не тронуло.       Он подошёл гордой походкой. Слегка склонился в поклоне:       – Виноват, Господин. Прошу прощения, – эти выплюнутые извинения были больше похоже на насмешку.       Смерть отмахнулся от наигранного почтения. Строго отчеканил:       – Вам пора. Принесите мне горн, чего бы это не стоило.       Затем подошёл к Чуме, произнёс тихо, но властно:       – Докажи, что ты чего-то стоишь. Матерь ждёт.       Она ничего не ответила, лишь смерила его ненавистным взглядом, и пулей взмыла ввысь.       Нам предстоял долгий путь. Погода была скверная, дул встречный ветер, и приходилось активно работать крыльями, чтобы оставаться налету. Облака повисли грузными тёмными глыбами, застилая путь, словно сама природа была против этого вынужденного путешествия.       В середине пути Чума, летевшая впереди, замедлилась, чтобы поравняться со мной. Пропустив остальных вперёд, и приказав лететь прямо, подлетела ближе.       – Я хочу тебя кое о чём попросить. Не знаю, выдастся ли такая возможность позже, поэтому лучше скажу сейчас, – взгляд её был измученным, голос взволнованным.       Вблизи я разглядел припухлость век, скрытую ярким макияжем, и покрасневшие от слёз или бессонницы глаза. Чёрный наряд оттенял нездоровую бледность кожи.       Когда она поправляла ворот одежды, расстегнувшийся от ветра, я заметил кровоподтёки на её шее. Это не укрылось от взгляда Всадницы. Прижав высокий воротник рукой, облаченной в перчатку, она грустно улыбнулась, возвращая мне взгляд.       – Что с тобой? – вопрос вырвался из моих уст ранее, чем я успел подумать о том, чтобы его задать.       – Ничего. Просто встреча со старшим братом, – она отвела глаза в сторону, и тяжело выдохнула.       Невольно вспомнились встречи с отцом, после которых я соскребал себя с пола.       Сейчас его силуэт маячил впереди, и я был уверен, что моё присутствие его никак не заботит. Даже на расстоянии чувствовалось это холодное безразличие, исходящее от него, что было ничуть не лучше презрения. Вот и все родительские чувства, не смотря на мои упорные старания и достижения.       У Чумы та же история? Судя по отношению с братьями, может даже хуже…       – Ты не обязан, но я очень тебя прошу, позаботься о Кире, – Всадница не позволила мне расспросов, продолжив, – она очень способная девочка. Её сила уникальна и многогранна, она будет полезной.       – Зачем ты просишь меня об этом? Ты же..       – У неё нет ни родных, ни близких, а она ещё не в том возрасте, чтобы самой о себе заботиться. Я бы очень хотела заменить ей мать, но... – она смахнула надоедливые слёзы, глубоко вздохнув. – Единственное, о чём я тебя прошу – дай ей своё покровительство. Ты не пожалеешь об этом. Пожалуйста, Люцифер…       Её эмоции были чистыми, искренними. Взгляд молящий. А внезапная просьба похожа на прощание.       Рука в чёрной перчатке потянулась к моей, ловя в воздухе. Пальцы ненавязчиво сжали мои. Красные глаза ещё никогда не выглядели такими печальными.       – Пожалуйста… – Чума смотрела на меня как на последнюю надежду.       Насколько она прониклась к юной метиске, что способна была опускаться до подобных просьб? Насколько она доверяла мне, чтобы просить об этом?       Я ни черта не понимал в тот момент, но почему-то выдавил из себя:       – Хорошо.       Всадница сжала мою руку сильнее, прошептав:       – Спасибо, – благодарная улыбка на её губах была тёплой и доброй.       Взгляд красных глаз задержался на мне не дольше минуты. Тонкие пальцы разжались, выпуская мою руку, и она рванула вперёд, набирая скорость.       Через пару долгих часов мы подлетали к Островам Памяти. Чума замедлилась, зависла в воздухе, сканируя руками пространство, шумно вдохнула, определяя посторонние энергии, и с лукавой улыбкой заключила:       – Мы вовремя. Орден хотел нас опередить, наивные глупцы. Что ж, сами выбрали место своей смерти.       Предупредить Орден о планах Всадников не было ни времени, ни возможности, и оставалось лишь надеяться, что они успеют найти горн раньше. И они успели, только какой ценой. Чума не позволит им уйти, по крайней мере живыми.       Ещё никогда в жизни я не испытывал такого нежелания и страха почувствовать энергию Дино. Всё на свете готов был отдать, лишь бы его не оказалось за закрытой дверью.       Чума снесла её с петель, вихрем ворвавшись в хранилище мировой истории.       Мы оказались среди неисчисляемого количества книг, древних папирусов и манускриптов, уходящих бесконечностью вверх и в стороны.       В помещении царил полумрак, было тихо. Древесный запах с ванильными нотками слегка отдавал сыростью.       Животворный петрикор был здесь лишним, но я почувствовал его, когда следом за Всадницей миновал десятки секций книжных стеллажей.       Зачем ты только пошёл сюда, Дино? Ну почему ты не можешь оставаться в стороне?..       Чума сменила человеческий облик, как змея старую шкуру, и захохотала.       Только когда к нам обратились испуганные взоры Эрагона, Мими, Элизы и Ребекки, я понял, что до этого мы были неслышимыми и невидимыми. Это были коварные проделки Чумы. Мы возникли точно из под земли, как призраки, вырисовавшиеся из воздуха.       Через минуту открылась дверь какой-то потайной комнаты. Родная энергия завибрировала в воздухе, стала ярче. Собственный пульс стремительно набирал частоту.       Стоя чуть поодаль Чумы, я следил за каждым её движением, за переменой эмоцией на её лице, готовый в любой момент броситься в атаку.       Дино пропустил вперёд Уокер младшую, и вышел следом, держа в руках горн.       Чёрт возьми, ангел, смертельный риск стал твоим излюбленным хобби в последнее время?       На лице Всадницы удивление сменилось удовлетворением. Она довольно протянула слащавым голосом:       – Надо же, добыча сама пришла в руки охотнице.       Взгляд Дино был слегка растерянным от неожиданности, но он не выглядел напуганным. Стойкий, смелый, самоотверженный. Даже в такой момент, когда мысли лихорадочно метались в голове, ища выход из тупиковой ситуации, я восхищался им.       Чума кошачьей походкой сделала пару шагов навстречу. Вкрадчиво заговорила с нескрываемой насмешкой в голосе:       – Отдашь мне горн по хорошему, или сразимся, Дино?       В лазурных глазах был яростный протест. Он смотрел на Всадницу с лютой ненавистью, не боясь, что она может убить лишь за один этот взгляд.       – Что ж, тогда придётся покончить с тобой.       В мгновение Чума бросилась на Дино, но не успела достигнуть цели. Мне хватило доли секунды, чтобы коршуном налететь сзади, сбивая её с ног:       – Только через мой труп!       Пальцы намертво сомкнулись на шее Всадницы. Мы молнией влетали в стеллажи, книги падали на пол, полки ломались от силы удара.       – Что ты творишь, щенок?.. – до слуха доносились гневные крики отца, но они были лишь фоном, не имеющим сейчас никакого значения.       Я бросал её как тряпичную куклу, впечатывая в книжные шкафы с единственной целью – задержать, чтобы Орден успел уйти отсюда.       Мельком увидел, как отец пытался броситься на Дино, желая отобрать горн, но он искусно увернулся, и стрелой взлетел ввысь, под самый потолок, где светлый силуэт ангела утонул в непроглядной тьме.       Эрагон атаковал отца, и они схлестнулись в беспощадном, яростном поединке, круша всё вокруг.       Элиза и Мими, точно бешенные пантеры, налетели на Мальбонте. Они знали, что потерпят поражение, но, казалось, их забавляла одна мысль о возможности причинить ему хоть какой-то вред.       Торендо и Ребекка дольше всех испытывали терпение друг друга, пока всё таки не сцепились в смертельной схватке.       – Ты зря стараешься, Люцифер. Я давно привыкла к боли, а в этом облике она практически не ощутима, – Чума не сопротивлялась, покорно принимая жестокие удары.       Казалось, весь этот хаос её даже веселил. В красных глазах плясали не здравые искры безумия.       – Когда постоянно испытываешь боль, к ней привыкаешь. Тебе ли не знать?.. Боль – лишь иллюзия, тренажёр силы воли и характера…       – Заткнись! – от очередного удара, по стене, в которую она влетела, пошли трещины.       Всадница оставалась непоколебимой, словно и правда ничего не чувствовала. Лишь продолжила издевательские речи, смотря мне в глаза:       – Постоянная физическая боль со временем становится чем-то привычным, родным, никому не понятным, личным удовольствием. Ты подсаживаешься на этот наркотик, и вскоре начинаешь искать способы получения новой, усиленной дозы.       – Что ты несёшь?! – занесённый для удара кулак впечатался в стену с оглушающим звуком рядом с её головой.       – Разве я не права? Разве ты не искал способов наказания после смерти отца? Разве не пытался себе навредить?       – Мой разум не настолько болен, как твой. И мне повезло узнать иные виды удовольствия.       – Дино спасал тебя, возвращал к жизни. И не раз… Да, тебе повезло…       Сверху захлопали крылья. Ворон Эрагона, держа в когтистых лапах горн, уносился прочь.       Чума, прижатая к стене, подняла глаза ввысь, проводив птицу безразличным взглядом. Я держал её крепко, хоть и знал, что ей ничего не стоит вырваться из моих рук.       – На что ты готов ради него? – наши взгляды снова схлестнулись.       – На всё! – я чувствовал, как с меня рвётся демоническая ипостась, но Всадницу это ничуть не пугало.       – Убил бы меня?       – С удовольствием.       Она горько усмехнулась:       – Жаль, что не сможешь. Я бы предпочла умереть от твоих рук.       – Кто знает, может так и будет.       Она прикрыла глаза, словно к чему-то прислушиваясь. А потом спокойно произнесла:       – Можешь отпустить меня. Я никого не трону… Мой братец, как всегда, заявился не вовремя…       Минутное непонимание сменилось осознанием приближения Голода, когда в воздухе потянуло морозным холодом, а тело пошатнулось от внезапной слабости.       Высокий силуэт Всадника неумолимо приближался, лишая всех присутствующих сил. Он шагал неспешно, покуривая сигарету, зажатую между пальцами, и выпуская изо рта кольца дыма.       С каждым его шагом жизненная энергия утекала из тела. Когда он подошёл совсем близко, ноги подкосились, и я съехал по стене, обессиленно оседая на пол.       Взгляд мимолётно зацепился за оторванную страницу книги, валяющуюся под ногами, как ненужный мусор. На смятой, пожелтевшей от времени бумаге я распознал выведенные чернилами слова: «любовь», «надежда», «вечность».       Под прикрытыми веками вспыхнули воспоминания, перманентными образами отпечатанные в памяти.       Следующим днём должен был настать тот волнующий момент, когда я приму престол. В Аду шли изматывающие, шумные приготовления, выносить которые у меня уже не хватало ни сил, ни нервов.       Едва выдержав последнюю примерку подготовленных к торжеству доспехов, я не смог совладать с желанием исчезнуть из собственных владений, и позволить себе недолгую роскошь одиночества. Нужно было охладить мысли и привести в порядок чувства, избавившись от надоедливых переживаний.       Открытый портал выбросил меня в излюбленном месте на Земле – на самом пике заснеженных гор.       Этот невероятной красоты пейзаж всегда поражал меня своей мощью, необъятным масштабом, загадочным величием.       Кажется, что вечная мерзлота пропитана мистикой, и хранит в себе непостижимые тайны.       Здесь можно учиться бесстрашию, терпению, самопознанию и самосовершенствованию,       Я прикрыл глаза, тихо выдыхая. Морозный воздух окутал холодным спокойствием, унося тревоги, и позволяя почувствовать себя свободным.       Тёплое прикосновение к руке ощущалось словно сквозь сон. Такое правильное, родное, и невероятно нужное.       Его ладонь легла в мою, сплетаясь пальцами.       – Я знал, что найду тебя здесь.       – Ты разве не готовишься к посвящению?       Так уж совпало, что моя инаугурация Сатаны и посвящение в Советники Дино были назначены на один день.       – Мне иногда кажется, что в Цитадели к этому посвящению готовятся все, кроме меня.       – В Аду та же история. Поэтому я здесь.       Он шагнул ближе, притягивая меня в объятия. Я инстинктивно закрывал энергию, не желая показывать свои сомнения и страхи.       Дино не ломился в поставленные блоки, зная что только разозлит меня этим.       Лишь заглянул в глаза, мягко спросив:       – Сильно волнуешься?       Он чувствовал меня, как никто другой. Понимал без слов, и без считывания эмоций.       Я как-то неопределённо кивнул, но всё же признался:       – Так волнительно и страшно мне было только один раз в жизни.       – Когда?       – Когда впервые поцеловал тебя…       На любимых губах заиграла добрая улыбка:       – Боялся, что не отвечу?       – Да. Но ещё больше боялся, что ответишь.       – Почему?       – Потому, что не представлял, что мы с этим будем делать.       Его руки скользили по моей спине поглаживающими движениями, приятным покалыванием посылая импульсы своей энергии.       – Против нас был весь мир, но мы справились. И ты справишься, Люци, не смотря ни на что.       – Думаешь?       – Я уверен. Переживать – это нормально, ты же не железный. Волнение лишь подтверждает то, что это действительно для тебя важно.       Я смотрел в его ласковые глаза, и не верил, что заслужил такое счастье. Родной голос успокаивал, вселяя уверенность. Мне нужна была его поддержка, хоть я даже самому себе в этом отказывался признаваться.       – А сомнения всегда настигают, когда цель почти достигнута. Главное – верь в себя, потому что я в тебя верю.       – Ты не думал работать мотиватором? У тебя блестящий талант.       – Я подумаю. Эти услуги должно быть дорого стоят.       – И чем будешь брать оплату?       Он придвинулся вплотную и произнёс почти мне в губы:       – С тебя – поцелуями.       – Тогда мне всегда будет чем рассчитаться. И даже приплатить сверху…       Мои губы накрыли его, и мир исчез. Это был такой желанный поцелуй, пропитанный трепетностью, нежностью, сердечной благодарностью за ответную любовь.       Открыв глаза, мы с удивлением заметили на горизонте уникальный феномен, поражающий своей красотой – Северное Полярное Сияние.       Оно появилось так внезапно (или же наш поцелуй был настолько долгим), и обволокло весь небесный купол радужными, цветными занавесками. Небо зажглось красными, жёлтыми, зелёными огнями, образуя мистическое свечение.       От этого очаровательного зрелища захватывало дух.       У людей существует много поверий об этом явлении, но мы с Дино тогда искренне верили, что это добрый знак приглашения в светлое будущее.       В сердце теплилась надежда на счастливую вечность, озаренную его любовью.       Голод подошёл к Чуме почти вплотную, зная, что она не любит столь близкого его присутствия. Бросил на меня какой-то странный взгляд через плечо, и спросил скучающим тоном:       – Не хочешь мне объяснить, как горн, за которым тебя послали, оказался в лапах трёхглазой птицы?       – Тебе это правда интересно?       – Мне интересно, почему ты начинаешь творить херню, когда рядом с тобой оказывается этот демон, – он чуть кивнул в мою сторону, и глаза Чумы вмиг предостерегающе вспыхнули. – Забыла, кто ты такая, и чего от тебя ждёт Матерь?       Она почти прорычала в ответ:       – Он здесь ни при чём!.. Мне осточертели постоянные указания, что и как я должна делать!       Голод какое-то время смотрел на неё, а потом молча протянул горн, который всё это время держал в руке.       Пару минут Всадница не отрывала взгляда от глаз брата, словно не веря во внезапно проявленную доброту, а потом вырвала горн из его рук, и пулей устремилась вверх. Следом послышался грохот – видимо она проломила потолок, уходящий в бескрайнюю высоту.       Из всех присутствующих одна Уокер оставалась в сознании. Я вспомнил о том, что на неё не действует сила Голода, лишь когда Всадник протянул руку в её сторону:       – Не хочешь прогуляться по моим сновидениям?       Она смотрела на него без страха, скорее в замешательстве.       Мальбонте, предпринимая жалкие попытки подняться, прокричал изо всех сил:       – Вики, нет!       Всадника, видать, позабавили эти старания. Лёгкая улыбка прошлась по его лицу, тут же сменившись постоянным безразличием.       Уокер неторопливо сделала несколько осторожных шагов навстречу, и вложила свою ладонь в протянутую в приглашении руку Голода.       Их взгляды встретились, и тут же стали отсутствующими, точно они переместились на иной уровень сознания.       Время будто замерло в немом ожидании. Пагубное влияния Всадника ни на секунду не прекращалось, хоть ощущение его присутствия было иллюзорно.       Уокер моргнула, приходя в себя. Голод слегка улыбнулся ей и отошёл назад, словно предчувствуя дальнейшее развитие событий.       С отцом что-то творилось. Даже в присутствии Всадника он нашёл в себе силы приподняться. В его ладони вспыхнул огонь, набирая энергетическую силу:       – К чёрту всё! Я приведу тебя к Чуме!       А в следующий миг выпущенная в воздух горящая сфера, разрастаясь и чернея, устремилась к Уокер.       Мальбонте закричал в бесполезных попытках остановить смертоносный шар, Мими завизжала, Ребекка пыталась поползти к ней. Но они не успели.       Уокер в испуге прикрыла голову руками, присев, и согнувшись пополам.       Она не сделала абсолютно ничего, ничего, что было бы видимым, но направление летящей сферы вдруг поменялось. Словно ударившись о невидимый барьер, она бумерангом вернулась назад, врезаясь прямо в отца.       Огонь поглотил всё его тело, вгоняя в лютую агонию. Он закричал от невыносимой боли.       Непонятным образом Уокер отзеркалила его силу, направив на него самого.       У всех в глазах замерло непонимание: «как?».       – Что ты со мной сделал? – она тихо спросила у Голода, но тот лишь ухмыльнулся, доволен тем, что увидел.       – Впечатляюще, правда?