Fata Morgana

      Дино быстро пришёл в себя после пагубного воздействия Всадника. Строгий взгляд лазурных глаз окрасился злой яростью. Он смело шагнул к Голоду, заглянул в спокойные глаза с вызывающим вопросом:       − Что ты задумал?       Тень лёгкой улыбки тронула уголки тонких губ. Голод поднёс сигарету ко рту, щёлкнул зажигалкой. Медленно затянулся, не сводя с ангела глаз, и выдохнул в сторону клубящееся облачко дыма, ответив:       − Хочу уравнять ваши шансы в битве. Вы же не планируете сдаваться?       − Каким образом ты собираешься это сделать?       Взгляд Всадника мелькнул к Уокер:       − Если Вики захочет, то сама всё расскажет потом.       Она ответила на его взгляд. С открытым интересом и доверием.       Казалось, пару минут они вели только им понятный немой разговор, не нуждаясь в словах.       Уокер подошла ближе, и Всадник протянул ей руку с едва уловимой улыбкой на лице.       − Пойдём?       Дино смотрел на эту странную картину с беспокойством:       − Вики, ты уверена?       Она кивнула, не прерывая зрительного контакта с Голодом:       − Да. Всё будет хорошо, не переживай.       Оттолкнувшись от земли, они взмыли в небо, держась за руки.       На лице Дино замерло явное недоумение:       − Это что сейчас вообще было?       − Видимо, Уокер понравилось скакать по Всадникам. Интересно, кто следующий? Смерть, или Чума? А, может, она надеется, что они перебьют друг друга в жестокой борьбе за её сердце?       Дино рассмеялся:       − Перестань. Ты к ней слишком категоричен.       − Зато стабилен в своём отношении.       В следующую секунду я притянул Дино в объятия. Зарываясь в шёлк волос, шепнул на ухо:       − Я соскучился.       И услышав тихое:       − Я тоже, − нашёл любимые губы для поцелуя.       Дино отзывчиво ответил, сжимая меня в своих руках. Целовал горячо, но быстро и торопливо, словно в страхе, что кто-то нас увидит и вынесет наказание за вольность близости.       Разорвав поцелуй, поспешил отстраниться. Запустил пальцы в волосы, рвано выдыхая:       − Люци, что мы творим? Нельзя… Не здесь…       − Дино, запрета больше нет. Я устал прятаться. Да и всем о нас давно известно.       − Я знаю, но…       − Но что? Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной? Стыдишься этого?       − Нет! Конечно, нет, Люци. Как тебе вообще в голову такое приходит?       − Тогда объясни, что не так.       Он опустил печальный взгляд, произнёс с невыносимой грустью в тихом голосе:       − Просто… Мир вокруг рушится, многие потеряли своих родных и близких. И на фоне этой жуткой картины конца света собственное счастье кажется каким-то неправильным. Слишком вызывающим, кричащим. Как будто у нас нет на него права.       Мои руки сжали его напряжённые плечи, спустились по рукам, и обхватили пальцами ладони.       − Мой свет, ты слишком много думаешь о других… Не хочу тебя огорчать, но вряд ли это взаимно. Ты не должен жертвовать собой, не должен прятаться. Мы не знаем, что будет дальше, но пока есть время, я хочу, чтобы мы были вместе. По настоящему вместе.       − Люци… − он крепко сжал мои руки в ответ, поднял на меня ласкательный взгляд.       − Каждую подаренную судьбой минуту я хочу провести с тобой. И мне плевать, кто там на нас смотрит. Пусть подавятся. Никто не знает, чего нам стоило наше счастье.       Дино рвано выдохнул, согласно кивнув:       − Ты прав. Но...       − Оставь все лишние мысли. Просто будь со мной.       Мы утонули в ответных объятиях, укутанные багрово-белым куполом крыльев.       Когда-то Дино усмирял мой пыл, приучая к нежности и ласке. И сейчас я со всей отдачей дарил ему познанную трепетность, проходящую блаженной дрожью по телу от глубины тех чувств, что он во мне вызывал.       Сердце замирало в груди от тихой, сдержанной страсти, спрятанной в отражение любимых глаз.       Мы были счастливы снова оказаться рядом. Присутствие друг друга несомненно делало нас сильнее, вселяло надежду и дарило стимул для дальнейшей борьбы.       По пути в Академию я рассказал о своём походе в Ад.       Дино крепко держал меня за руку, а лазурные глаза сияли восторженной гордостью:       − Примерно так я себе всё и представлял. Ты молодец. Я очень рад за тебя, Люци.       − Спасибо, родной.       Оказалось, что Дино снова свалил на себя работы больше, чем кто либо другой. Помимо дел в Цитадели, он был за главного в Ордене.       Теперь он восседал в кабинете Чумы, собирая собрания и принимая отчёты.       Конечно, я не без гордости воспринял эту информацию, и во избежание ненужного конфликта пообещал помогать в любых вопросах, хоть и знал наперёд, что за помощью он ко мне точно не обратится.       Эта слепая самоотверженность в стремлении спасти весь мир вызывала во мне злость и понимание одновременно.       Но, главное, мы знали, за что боремся, и не отступим, чего бы нам это не стоило.       Ближе к вечеру Орден собрался для совещания.       Дино сидел за столом, внимательно изучая какие-то бумаги. Стоило мне приоткрыть дверь, меня встретил тёплый лазурный взгляд. Уголки губ дрогнули в мимолётной, сдержанной улыбке, и его красивое лицо снова стало серьёзным, собранным.       − Раз все собрались, давайте начнём, − Дино отложил в сторону бумаги, и заговорил деловым тоном.− Поступили сведения, что Матерь Жизни видели в небе неподалёку. Она ничего не делала. Просто наблюдала, как это свойственно богам. Всадники перестали убивать, но…       Мой важный Советник. Такой нереально красивый. Строгий, уравновешенный, целеустремлённый.       Я намеренно не сводил с него глаз, а он упорно сохранял невозмутимый вид, хоть я видел каких трудов ему это стоило, и знал, что непременно буду отчитан за наглую бестактность.       Наши глаза не отпускали друг друга, когда я рассказывал об обстановке в Аду.       Дино поддержал решение готовить армию к сражению.       − Я знаю Вельзевула. У нас будут безупречные воины.       Мими обсудила дальнейшую учёбу в Академии. Геральд получил добро на исследование давних письмен, не теряя надежды найти какие-то зацепки о Матери. Уокер пообещала навестить Мальбонте, который по неведанной причине заперся в комнате, и никого не впускал.       Стоило последнему ангелу покинуть кабинет, Дино непромедлительно запер дверь. В меня ожидаемо прилетело обвинение:       − Если ты будешь так пожирать меня взглядом, на следующем собрании тебя не будет.       − Вы такие грозные, Советник. Но вряд ли я последую вашему приказу.       − Люцифер! Это не шутки. На мне висит колоссальная ответственность, а я мысли в кучу собрать не могу, когда ты раздеваешь меня взглядом.       Он остановился совсем близко. Один короткий шаг, и капкан моих рук захлопнулся, поймав в ловушку любимое тело.       Я знал, что тепло моих прикосновений несомненно топит лёд его разума.       Взгляд лазурных глаз темнел, пропитывался зарождающимся желанием.       Последние остатки самообладания снова летели к чертям, когда нежность в расширенных зрачках вспыхивала страстным огнём.       Голос хрипнул от затянувшегося внизу узла возбуждения:       − Хорошо. Не буду больше раздевать взглядом. Буду руками… − пальцы нетерпеливо скользнули к пуговицам на белой рубашке, наряду с гипнотическим взглядом незаметно избавляя его от одежды.       − Ты не выносим… − слабый протест, выдохнутый в губы.       Словленный поцелуем глухой ответ:       − Напомню тебе, что ты меня уже десяток лет выносишь…       Его губы. Нежные, уверенные, знающие мои наизусть.       Сорванные запреты, табу, любое «нет»…       Сознание, заполненное сладким туманом. Сердце, клокочущее в груди, одновременно горящее и немеющее от ощущения родной души рядом.       Желанная близость. Такая нежная и сладкая. Приносящая осознанное понимание, как же важно быть рядом. Касаться. Ладонью и душой. Чувствовать губами жар пульсирующей плоти.       Это и не назвать сексом. Это любовь… Искренняя, ответная.       Мы отпустили себя, наплевав на условные приличия, совершенно не заботясь о доносящихся в коридор стонах удовольствия, долгих и томных.       Это было чистое наслаждение. До искрящихся молний в глазах. До стертых границ между реальностью и парящей невесомостью.       − И почему я каждый раз ведусь на твои провокации? – голос Дино охрип и ослабел, когда тело пропустило последние импульсы удовольствия.       − Может, потому что любишь меня?       − Люблю… − он прошептал мне в самые губы, снова увлекая в пылкий поцелуй.       За такую любовь стоит бороться. Вне всяких сомнений.       Прошло несколько дней, со счёта которых я уже сбился. Сумбурных и загруженных работой, в постоянных метаниях. У меня − между Адом и академией, у Дино − с Цитадели в Орден.       Геральд попросил помочь с письменами. Я знал адскую библиотеку лучше других, но даже моих познаний было недостаточно, чтобы отыскать нужную информацию.       Казалось, что мы ходим по замкнутому кругу. Разгадка либо ловко ускользала от нас, либо и вовсе не существовала.       Последняя надежда оставалась на Острова Памяти. Геральд собирался отправиться туда с Мисселиной. Она очень переживала, и корила себя за проступок с горнами, поэтому готова была работать сутками напролёт в слепом стремлении искупить вину.       Уокер днями напролёт пропадала со Всадником. Вечерами Дино учил её технике боя. Затея сомнительная, но тем не менее, мечом Войны владела она, и хотелось верить, что в этом есть какой-то смысл.       Она старалась. Усердно старалась, словно чувствовала груз ответственности на своих плечах, и стойко его несла.       Пока небеса пытались восстановиться, на земле царил сущий хаос. Потерянные люди в полуразрушенном мире, лишённые веры и надежды, стали походить на стадо умалишённых дикарей.       Мамону с Элизой пришлось спускаться на землю для воздействия, чтобы не дать смертным загубить репутацию высших созданий.       Поздним вечером мы с Дино сидели в беседке возле статуи Равновесия. Он любил это место ещё со времен школьных лет, а я в последнее время стал не столь избирателен в локациях. Меня устраивало практически любое местонахождение, лишь бы в его присутствии.       Тишина ночной прохлады освежала мысли. Теплота родных рук успокаивала, и щедро дарила душевное умиротворение.       Мы устали, вымотались, но по-прежнему оставались вместе, не желая отпускать друг друга ни на минуту. Каждое мгновение, проведённое рядом, казалось невероятно ценным.       Мы не говорили об этом, но страх, что наше счастье могут безжалостно отнять, ощущался слишком остро.       Мы разделяли его, безмолвно. Так же, как и всё на свете. Даже самые болезненные чувства переживаются легче, если есть с кем ними поделиться. Прожить вместе с подлинным желанием сопереживания.       Это не просто. На самом деле не просто. И мне понадобились годы, чтобы научиться, перенять у Дино эту удивительную способность, но так и не овладеть ею в совершенстве, как он.       Разделять радость без зависти, разделять горе, не утопая в нём вместе, разделять боль, не получая собственных глубоких ран, но ощущая её собственной шкурой.       Подобная близость требует много мужества и смелости. Но мы столько пережили, что взаимная поддержка стала чем-то само собой разумеющимся, и все чувства привычно делились на два.       Безветренную тишину нарушили тихие шаги, лёгкий шелест ткани. Я узнал её энергию раньше, чем образ мамы обрисовался в полумраке ночного сада.       Она остановилась чуть поодаль, улыбнувшись, тепло и слегка виновато:       − Не хотела вам мешать. Я тут гуляю перед сном, чтобы лучше спалось.       − Вы нам ничуть не мешаете, Лилит. Напротив, хорошо, что вы здесь, − Дино был рад не меньше меня видеть её в добром здравии.       − Посидишь с нами?       − С радостью.       Мама охотно подошла. Мы отодвинулись друг от друга одновременно, приглашая её присесть посередине.       Она посмотрела сначала на меня, потом на Дино.       − Вы очень стараетесь. Оба. Взвалили на себя столько работы.       − Всё в порядке, мам. Мы справляемся, не переживай.       − У вас есть стимул бороться. Самый сильный из всех возможных. Любовь всегда побеждает, помните об этом. И берегите себя. Друг для друга.       Когда она замолкла, её взгляд стал глубоким и задумчивым. Я уже испугался, что она снова проваливается в прошлое, но неожиданно мама заговорила:       − У меня было видение. Я не совсем понимаю, что это значит, но нужно искать помощи у девушки.       − У какой девушки? – в лазурных глазах Дино читалось неподдельное удивление.       − Сначала я подумала о той, что наделена силой Всадника.       − Вики?       Мама кивнула:       − Она важна, но мир спасти ей не удастся, − она чуть помедлила, словно обдумывая, стоит ли говорить, но всё же произнесла, − я могу ошибаться… Но я видела пепельные локоны, развивающиеся на ветру. Ты понимаешь, о ком я, Люцифер.       − Чума…       − Где она сейчас? В Аду?       − Да.       − Она многое знает. Больше, чем вы найдёте в древних писаниях.       Наш разговор прервал посыльный. Склоняясь в поклоне, он взволнованно сообщил о срочном письме из Цитадели.       Дино быстро пробежался глазами по строчках. По нахмуренным бровям и сомкнутым в тонкую линию губам стало понятно, что новости скверные. Но он сообщил спокойным тоном:       − Отдых откладывается. Нужно собрать Орден для разговора.       − Что стряслось?       − В Цитадели проблемы, требующие немедленного решения.       Как сообщила Ребекка Уокер, в столице Небес дела обстояли очень напряжённо. Прежние законы утратили силу. Необузданный страх толкал бессмертных на восстания и бунты, словно это могло что-то изменить.       Неспокойное время всегда было удачным для переворота власти. Крон, бывший советник, которого некогда сместил Эрагон, жаждал вернуть утраченное положение. Он устроил почти что революцию.       Эрагон самовольно сдался под стражу в желании избежать ненужного кровопролития.       Ребекка просила Орден как можно скорее прибыть в Цитадель, и силой общего авторитета помочь достучаться до узурпатора. Лишние смерти были ни к чему.       После ситуации в Аду стоило ожидать чего-то подобного и на Небесах. Ангелы, как ни странно, не отличились благоразумием, позволили страху конца света затмить разум.       Было решено отправиться в столицу Небес ранним утром.       Компания собралась небольшая, и почти неизменная на случай подобных походов.       Астарот быстро просёк, что если хочешь занять положение повыше, важно быть полезным, и рьяно рвался доказать свою значимость. Мими порывалась пойти, но её отговорил Кристофер, не желающий участвовать в политических интригах, и подвергать Мими лишней опасности. Уокер была нужна из-за полезности своих способностей, поскольку мы не знали, с чем придётся столкнуться.       Мальбонте, всё собрание выглядевший молчаливым и поникшим, лишь в конце заявил, что в Цитадель не полетит.       − Это ещё почему? Разгребать проблемы выше твоего достоинства?       Он выдавил сквозь зубы:       − Не осилю путь, − чёрные глаза ответили на мой укоризненный взгляд. – Но если ты хочешь потащить меня на себе…       Я подошёл к нему вплотную, притянул за ворот, не давая возможности отвертеться:       − Что за игру ты затеял?       − Нет никакой игры…       − Тогда будь добр, объясни, какого чёрта с тобой происходит?       − Тебе не понять…       − Конечно, ты же нихрена не говоришь! Что ты задумал? Отвечай!       На меня с двух сторон налетели в попытке оттащить. Дино и Уокер.       − Люцифер, не нужно.       − Этого ещё не хватало. Отпусти его немедленно.       Я с силой оттолкнул Мальбонте. Так, что он врезался крыльями в стену, едва устояв на ногах. Это было совершенно на него не похоже.       − Какого чёрта вы его защищаете?       − Никто никого не защищает. Успокойся пожалуйста, − Дино не касался ко мне, но умолял одним взглядом.       − Я спокоен.       Мальбонте, пошатываясь, вышел из кабинета, не закрывая за собой дверь.       − Он ничего не делает просто так. И мы ещё пожалеем, что связались с ним. Вспомните мои слова.       Уокер произнесла тихо, почти шёпотом:       − Мальбонте мучают видения. Он связан с Шепфамалумом, и тот не даёт ему покоя, − это была чужая тайна, и было видно, что она чувствовала угрызения совести за смелость её озвучить. – Он сейчас не опасен. Слишком слаб, чтобы причинить кому-то вред. Да и вряд ли станет. Ему это не нужно.       Короткий сон не принёс необходимого отдыха, но терять время было недопустимо.       Дино держался стойко, выглядел собранным, будто и не было почти бессонной ночи, наполненной тревожными мыслями. Он не давал волю своему страху, но я чувствовал его волнение, пока старался бороться с собственным.       Чувство безотрадного беспокойства вызывало не только происходящее, но и непрошенные мысли, что все наши старания могут оказаться напрасными.       Мы взмыли в небо с первыми лучами взошедшего солнца. Путь в Цитадель предстоял не близок.       Изрядно уставшие от долгого полёта, мы прибыли на место уже после полудня.       Окутанная густым туманом столица Небес, обрела размытые очертания с затушеванными контурами серых зданий, словно утонула в тоске от сложности или невозможности выхода из плена облачного сна.       Город точно желал остаться невидимым, спрятать весь царящий внутри хаос, замереть во вневременьи, даря слабую надежду, что морок тумана скрывает некую грань, за которой доступна другая реальность, непременно лучшая.       Но мы по горло загрузли в иной данности, в худшем варианте из всех возможных реалий, по злому замыслу самой Вселенной утаскивающей наш мир на самое дно.       Ребекка Уокер встретила нас у здания Совета. Холодная и строгая, она стояла ровно, как вышколенный солдат, и только блеск в покрасневших от недостатка сна глазах, и руки, нервно сжимающие ткань одежды, были свидетелем трещащей по швам маски спокойствия.       Вокруг здания стояли солдаты Крона. Они пристально наблюдали за нами, но не кидались с боем.       − Наконец-то. Он ожидает вас, − не желая терять время, Ребекка направилась ко входу в главное здание Совета, вынуждая следовать за ней.       Дино прибавил шагу, поравнявшись с ней. Спросил в полголоса:       − Что от нас требуется?       − Поговорите с ним. Он сказал, что хочет видеть и других советников для обсуждения дальнейших действий.       Кинув взгляд в сторону рядом идущего Дино, она добавила:       − Думаю для тебя это не станет проблемой. Ты, как никто, искусен в переговорах, Дино.       Дверь в главный зал отворилась, явив нам виновника творящегося беспорядка на улицах Цитадели.       Крон стоял у окна, но его ничуть не интересовало происходящее за ним. Всё его внимание было приковано к книге, которую он держал в руке.       Он неспешно обернулся на наш приход, точно делал одолжение.       Немолодое лицо тронула притворная улыбка, голова чуть склонилась в приветствии:       − Хорошо, что вы здесь. Надеюсь, добрались без происшествий?       Дино шагнул вперёд и поклонился. Мы повторили за ним.       − Благодарим. Не считая беспорядков на улицах, всё в порядке.       Он говорил спокойным тоном, с вежливой улыбкой на лице, располагающей к себе собеседника. Но за любезностью его таилась холодная угроза, а вежливость служила лишь деликатным одолжением.       Его появление в Совете всегда вызывало уважение и скрытый страх у наслышанных о потенциале его силы. Его молча боялись, знали, что он может дать жёсткий отпор, не смотря на всю внешнюю мягкость.       Крон слегка склонился в ответ, всем своим видом показывая, что милость эта вынужденная.       Его взгляд неприятно прошёлся по мне, свидетельствуя о том, что присутствие моё его отнюдь не радовало, но озвучил он иное:       − Люцифер… Слышал, тебе снова пришлось возвращать утраченный трон. Но я рад, что ты нашёл время для визита на Небеса.       За недолгие годы своего правления мне пришлось научиться контролю эмоций, не язвить, не поддаваться на провокации. Сохранять спокойствие, когда от меня ожидают всплеска ярости.       Мой голос звучал ровно, но таил в себе такую угрозу, что становилось понятно: ещё одно слово, которое не придётся мне по душе, и быть беде:       − Приход Всадников перевернул наш мир с ног на голову. Но, как ты успел заметить, в Аду уже восстановлен порядок, чего не скажешь о Небесах.       Крон скривил губы в негодовании. Сжал книгу в руках так, что затрещала обложка:       − Небеса переживают сложные времена, но мы на пути к восстановлению.       Он хотел сказать что-то ещё, но Дино не позволил:       − Разруха и кровопролития – это по-твоему путь к восстановлению?       Ребекка подхватила:       − Пока мы здесь говорим, на улицах столицы гибнут люди. И самое страшное в этом то, что они даже не понимают за какие идеалы борются.       − Все слышали Матерь Жизни. Нам дан шанс показать, что мы чего-то стоим, но вместо этого мы показываем свою слабость, поднимая восстания.       − Власть иногда меняется, Дино, − Крон потряс книгой в руке, заговорил так эмоционально, что всё его тело содрогалось, словно в лихорадке. – Я читаю эту книгу каждый день. Чтобы не дать себе забыть о боли простого народа, о боли нищих и обездоленных, чью участь мне пришлось разделить! Эрагону этого не понять! У него нет подобного сочувствия, потому что он всю свою жизнь купался в золоте!       – Чего ты добиваешься?       – Эрагон должен умереть. Это решение мы должны принять сообща. Я хочу, чтобы жители столицы признали меня правителем. Добровольно. Только так моя цель будет достигнута.       Крон походил на безумца, а может он им и был. Вспомнив про «высшие цели» Уфира, я не сдержал смеха:       – Какая цель? Прибрать к рукам власть в удобное время?       Он усердно замахал руками, чуть ли не брезжа слюной:       – Ты меня не слушал, Сатана! Я делаю это не ради власти!       – Я слышал уже эту песню, Крон. Правда в Аду. Уфир очень старался быть убедительным, но старания его плохо кончились.       Он знал о чём я говорю, и отвёл взгляд, чтобы никто не заметил мелькнувшего страха в потемневших глазах:       – Как бы там ни было, я желаю добра своему народу.       Дино подошёл к нему ближе, чтобы было легче незаметно пустить в ход силу убеждения. Он использовал этот дар настолько филигранно, что уловить и воспринять его воздействие было практически нереально.       – Ты выбрал неподходящее время, Крон. Небеса сейчас, как никогда, нуждаются в стабильности. Твои разногласия с Эрагоном ничего не стоят, это лишь твои личные задетые амбиции. Эрагон достоин своего звания высшего Советника, потому что он давал народу то, чего не хочешь, и не можешь дать ты.       – И чего же, по-твоему хочет народ?       – Спокойствия. Надежды на будущее. Пусть зыбкой и шаткой, но вселяющей веру в лучшее. Ты прикрываешь давнюю обиду добрыми намерениями, Крон. Но, на самом деле, всего лишь жаждешь вернуть утраченное положение.       Крон поджал губы, но ничего не ответил. Тяжёлой поступью подошёл к окну, и стоял некоторое время всё так же молча, потупив взгляд. Его по-прежнему мало интересовала шумная бойня на центральных улицах столицы. Глаза его, казалось, были обращены внутрь.       Голос прозвучал глухо, без былого энтузиазма:       – И что вы предлагаете делать?       Дино уверенно ответил:       – Подавить восстание.       – Это не так просто.       – Не сложнее, чем его начать, если владеешь рычагами давления.       Крон обернулся с лёгкой улыбкой в уголках губ:       – Ты мне нравишься, Дино. Сильный, уверенный в себе, амбициозный, – взгляд его на мгновение стал задумчив, а потом он произнёс. – Я, пожалуй, соглашусь с тобой. Не потому, что готов снова уступить это место Эрагону, а потому, что уверен, на его месте однажды окажешься ты. И сейчас я уступаю не ему, а тебе.       Крон направил нас к главному предводителю восстания, уболтать которого оказалось проще простого. Бунт был подавлен. Эрагон освобождён из-под стражи. И мы вернулись в Академию с, на удивление, спокойной душой.       Прошло несколько дней. Подозрительно тихих и вселяющих липкий ужас, словно спокойствие это непременно разрушится грянувшей с неба бедой.       Занятия в Академии отменили.       Бессмертные лишний раз не выходили из комнат, подсознательно ощущая приближение чего-то поистине страшного. Боялись сделать лишний вдох, как будто он мог стать последним.       Долго ждать не пришлось. Когда в небе засекли приближение Всадника, казалось, нас ждал расстрел.       Дино крепко обнял меня перед тем, как открыть дверь. Он дрожал всем телом, будто мы шли на смертный приговор.       Все попытки утешить его были бы напрасны. Он чувствовал моё волнение, как бы усердно я его ни скрывал.       Мы были рядом, и знали, что будем друг у друга до конца. Этого было достаточно.       Голод приземлился посреди двора перед собравшейся толпой. Уокер сдержала его силу, на что он одарил её сдержанной улыбкой.       Он закурил, медленно выдыхая дым, и проходя взглядом по каждому с какой-то тихой грустью в глазах. Как будто говорил: «Мне жаль, но я ничего не могу изменить».       А потом прозвучал его холодный голос, как последний вердикт:       – Матерь Жизни приняла решение. Чтобы узнать её ответ, она велела прийти по одному представителю от Небес и Ада. Снежная долина. Завтра. В полдень.       Его слова вселили неконтролируемую панику. Чудом сдерживаемый до сих пор страх и ужас вырвался наружу криками и плачем, утаскивающими в бездну отчаяния.       Геральд, самообладанию которого можно было позавидовать, прокричал настолько угрожающим тоном, что все покорно умолкли:       – Прекратить панику! Мы ещё живы, так ведь?       Уокер вышла вперёд. Сделала несколько несмелых шагов, приближаясь к Всаднику. Сказала с трепетной надеждой в голосе:       – Ты пришёл один. Это значит, что Матерь Жизни решила нас пощадить?       Голод улыбнулся, порывисто шагнул навстречу, но вдруг остановился, словно вспомнив о чём-то важном. Улыбка исчезла с его лица, глаза померкли, заволоклись печалью. Он тяжело вздохнул.       – Это ничего не значит… Мне пора.       Какое-то время они пристально смотрели друг на друга, будто прощались. Тихо. Безмолвно. А потом Всадник шепнул:       – Не лети за мной.       Он с силой оттолкнулся от земли, послав ощутимую вибрацию, и стрелой взмыл в небо, в пару мгновений превратившись в едва различимую чёрную точку в пасмурном небе.       В голове болезненно пульсировало одно слово, решающее судьбу: «завтра».       Всё решится уже завтра.