Другие песни

О походе Шемера-ахше к морю Мино сообщил Мерабу ещё вчера, как только посиделки у бассейна закончились и Кадифь отправилась раздавать приказы слугам. Таковы правила игры: о происходящем в Жемчужном павильоне Мераб-ахше должен узнавать раньше, чем остальной дворец. Иначе зачем ему Мино? Если наложник не будет справляться, Мераб найдёт себе другого шпиона. Впрочем, Мино достаточно смышлён, чтобы понимать: он не единственный. Наверняка пьянчужка Руми всё ещё шлёт весточки своему второму господину. Кто-то из стражи Шемера тоже отчитывается не только ему. А ещё есть слуги. Незаметные, вездесущие тени. А значит, Мино должен стать лучшим из них. Приносить вести быстрее, точнее. Узнавать о происходящем раньше всех, строить предположения и выбирать из них те, которыми стоит поделиться с Мерабом-ахше. Если под крышами Жемчужного павильона так или иначе будет предатель, то пусть уж лучше им будет он. Меньшее из зол. Такое маленькое, право же, что даже злом его и не назвать… Ведь так? То, что Мино не захотел идти к заливу, ни у кого подозрений не вызвало. «Что я, море не видел? — фыркнул он, лениво расчёсывая напитанные кунжутным маслом волосы. — Вставать на рассвете ради огромной лужи? Нет уж, я лучше высплюсь…» Поднялся с кровати он, впрочем, всё равно рано. Едва суетливая процессия скрылась за воротами, он нашёл среди безмолвных стражников своего верного щеночка Ассейна и передал ему короткую записку для Мераба-ахше: «Быть может, господин изволит встретиться лично?» — и вот не прошло и получаса, как северные ворота открываются перед ним по распоряжению второго сына ахшада. Славно. Вот так, первым из всего гарема Шемера-ахше, он ступает на территорию Нефритового павильона. Дворец Кёпю-Бахри состоит из пяти секций-ярусов. Первый двор, где располагаются казармы, кухни и помещения для слуг, зовётся Железным павильоном. Он встречает каждого, кто приходит во дворец, и остаётся единственным доступным для простого люда — там народ столицы собирается во время праздников и фестивалей. Второй внутренний двор принадлежит Гаттару-ахшеде и его гарему — Опаловый павильон. Третий двор — Алмазный павильон — возвышается над всеми остальными: там и увенчанный золотым куполом Зал Советов, и богатая сокровищница, и покои приближённых ахшада, и, конечно же, роскошные апартаменты самого правителя и его гарема. Чуть ниже и южнее полумесяцем огибает королевское сердце дворца Нефритовый павильон Мераба-ахше. И на самом краю просторной и светлой террасой, заканчивающейся скалистым обрывом и морем, стоит Жемчужный павильон младшего принца. Разница между ними чувствуется сразу, пусть и не в архитектуре, выдержанной в одном стиле: простор и мрамор, солнце и зелень, фонтаны, бассейны, сады… Но в молчаливой строгости, царящей в Нефритовом павильоне. Пока стража провожает Мино к покоям ахше, он ни разу не замечает болтающихся без дела слуг, праздно нежащихся в беседках наложниц. Здесь тихо — слишком тихо и слишком спокойно. У дверей ахше несут караул двое стражников, которые тщательно обыскивают Мино («Я могу раздеться, если хотите: совместим приятное с полезным»), прежде чем отворить перед ним тяжёлые двери. — Здравствуйте, Мераб-ахше, — Мино склоняется в изящном приветствии и, дождавшись ответного кивка, проходит дальше. Принц сидит за низким столом на расшитых шёлком подушках из тёмно-зелёного бархата. Изумруд и серебро — его цвета — ненавязчивым намёком отражаются в каждом элементе декора его покоев, в каждой детали его костюма. — Ты хотел меня видеть, — говорит он, указывая на подушки напротив, и Мино устраивается на них в расслабленной позе, выгодно подчёркивающей изгибы его подтянутого тела. — Разве это такая уж редкость? В Сааре не найдётся человека, который бы отказался от чести встретиться с вами. — Ты выдаёшь в себе чужака такими речами, — с лёгкой улыбкой, не касающейся внимательных глаз, отвечает Мераб-ахше. — В Сааре меня не жалуют. Он говорит это без досады, без каприза, выманивающего утешение и похвалу. В его голосе лишь утверждение очевидной истины: он ясно видит карты, розданные ему, и давно уже спланировал, как их разыграть. — Вот как? — Мино деланно удивляется. — Должно быть, моё суждение предвзято. Я привык к мнениям кюэрских господ. Они уважают ваш ум, ценят дальновидность и взвешенность ваших поступков. Мераб-ахше хмыкает, с достоинством принимая комплимент. — Мне приятны твои слова, — говорит он, — но с куда большим удовольствием я выслушаю благие вести о брате. Он впервые решился покинуть Жемчужный павильон — это радостный день для всей столицы. — О, несомненно, — поддерживает Мино, кивая на окно, — с ваших галерей открывается чудный вид на толпу, собравшуюся поприветствовать его у ворот. — Я видел, — Мераб улыбается так чисто, без примесей, что Мино остаётся лишь поразиться искусности его маски. — Они любят Шемера, несмотря на… «Ваши попытки искоренить эту блажь?..» — …его болезнь. Поистине щедрые сердца у наших подданных. «И всё же недостаточно щедрые, чтобы отсыпать вам хоть крохи народного обожания, м?» — Богатая страна — богатые души, — с милейшей улыбкой поддерживает Мино. Мераб кивает и пододвигает к нему серебряный поднос с вытянутым чайником, по худым бокам которого расползается цветущий вьюнок — тончайшая керамика. — Кюэрский кофе, — поясняет он. — Угощайся. Мино наполняет стеклянный стакан, пузатый у основания, сужающийся к середине и раскрывающийся бутоном тюльпана по краям, ароматным крепким напитком. Он прикладывается к нему губами и делает глоток, жмурясь от удовольствия. Немногие рабы могли позволить себе насладиться им, но Мино служил одному из богатейших людей в Кюэре, а потому кофе пил каждое утро. Он соскучился по нему: Шемер-ахше, похоже, не ценитель. В Жемчужном павильоне из горячего распивают лишь чай. — Благодарю, ахше, — мурчит он, пальцем обводя стеклянный ободок. — Я вижу, у вас утончённый вкус. — Чего не скажешь о моём младшем брате, ведь так? — с теплотой в голосе говорит ахше. Теплота эта кажется настоящей, но Мино привык не верить голосам. — Из всех прекрасных кротких юношей — драгоценных сокровищ Кюэра — он выбрал северного дикаря. Конечно же, он знает о Йоргене: Мино сам ему рассказал. Не мог промолчать, ведь тогда бы или выставил себя глупцом, не заметившим очевидного, или попал под подозрение. Ведь Мераб-ахше узнал бы о близости брата с северянином в любом случае и непременно задался бы вопросом: почему эти вести принёс ему не Мино? — Полагаю, противоположности притягиваются? — улыбается он. — Расскажи о нём. Мне любопытно, чем он так запал в душу Шемера. «Любопытно… — с мысленной усмешкой повторяет Мино. — О нет, нет, отнюдь не любопытство движет вами, ахше». — Он хорош собой, — отвечает он, делая глоток кофе и раскидываясь на мягких подушках. — Не так, как я, разумеется… — игриво добавляет Мино. — Но его красота для Сааре необычна. Думаю, Шемеру-ахше не хватало новизны, и он нашёл её в Йоргене. Он не похож на других наложников: лишён изящного искусства флирта, прямой, как весло, и твёрдый как камень. — Шемер всегда питал слабость к брошенным вызовам, — кивает Мераб-ахше. — Ты, должно быть, слышал историю о том, как он на спор переплыл пролив… С самого детства его легко было подбить на любые опасные глупости. — Но не вас, — между строк читает Мино. — Нет, что ты, — Мераб склоняет голову, улыбаясь со своей особой кротостью: «Не думайте обо мне многого, я лишь скромный слуга своей страны. Непримечательный, добродушный и покладистый». — Мне никогда не доставало смелости для таких отчаянных порывов. «Зато доставало ума, чтобы отступить там, где другой бы пошёл в нападение», — заканчивает Мино. — Признаться, я боюсь, как бы этот северянин не надавил на Шемера там, где всё ещё слишком хрупко в его душе. Брату нужно беречь здоровье. — Слава небесам, его здоровье с каждым днём всё крепче, — улыбается Мино, и Мераб возвращает ему точно такую же улыбку: это как глядеться в зеркало ночью. К отражению примешиваются тени, скользят по лицу, тая неуловимую, нелогичную опасность. Нет, не опасность — суеверный страх, предчувствие опасности. — Слава небесам, — эхом отзывается ахше, салютуя стаканом. — Если северянин и впрямь пробуждает в моём брате волю к жизни, мне следует преподнести ему благодарственный подарок. Как думаешь, что придётся ему по вкусу? — Путь к сердцу нашего Йоргена лежит через желудок. Особенно ему нравится саарское мясо — побольше приправ, чтоб аж пекло на языке. «Так, чтоб он уж точно не стал это есть», — думает Мино. Конечно, вряд ли Мераб-ахше решится на такую бесхитростную глупость — отравить любимчика брата прямо под его носом, но осторожность лишней не будет. — Учту, — благосклонно кивает тот. — Скажи мне, Мино, как он носит волосы, ваш Йорген? Вопрос неожидан, но вместе с тем закономерен. Мино, однако, удивлён, что Мераб-ахше осведомлён о таких тонкостях культуры нордов. О, он недооценивал его… Это опасно. — В северных косах, — отвечает Мино. Врать нет смысла. — Как занятно… — тянет Мераб, отставляя свой стакан и складывая руки на груди в замок. У него тонкие, пластичные пальцы, беспокойные, как паучьи лапки. — Стало быть, последние новости мира поднимут его боевой дух. Последние новости?.. В гареме редко обсуждают политику, но из разговоров Йоргена и ахше Мино известны некоторые обрывки… На юге Риетта, кажется, неспокойно: вспыхивают, разгораются мятежные очаги. Южане требуют свободы и независимости, но что за дело Йоргену до южан? Разве что… О. О. — На Севере точат топоры? — с деланной скукой спрашивает он. — Готовятся, — уклончиво отвечает Мераб, и в животе Мино скользкие змеи сплетаются в клубок. Но при этом… Ах, это будет сложнее, чем он думал. Сложнее и интереснее. Шахматная доска, которую он для себя наметил, оказалась на порядок больше дворца. Значит, Сааре проплачивает мятежи в Риеттской Империи… С югом всё понятнее — он близок им территориально и культурно, он станет хорошим союзником, которого всяко выгоднее иметь под боком, чем прожорливый алчный Риетт. Но… Север? Зачем? Ударить с двух флангов? Разделить армию. Ослабить защиту южных границ, разменяв белую-белую снежную ладью Норд’эхста. — Я признаюсь тебе, Мино, — мягко говорит Мераб. — Я трус. — Ну что вы, ахше… — Нет-нет, я трус и всегда был трусом, — спокойным жестом останавливает его принц. — И сейчас я боюсь за брата куда больше, чем эти долгие, полные боли два года. Этот северянин не даёт мне покоя… Чёрт. Надо убрать Йоргена с доски. Он не заслуживает этого, он… другой. Мино не привык делить людей на хороших и плохих, но если и выбирать, кого спасти… — Право же, ахше, вам нечего бояться, — отмахивается Мино как можно небрежнее и беззаботнее. — Йорген безобиден. Он, как это говорят, человек чести. Мы с вами понимаем, как бессмысленны такие безделушки, как честь, но… — Ох, Мино, — Мераб добродушно качает головой. — Я не могу с тобой тут согласиться. Честь не безделушка, а опасное оружие. В правильных руках. — Руки Йоргена — это руки солдата, — о, как же хочется Мино его успокоить. — В них любое оружие служит лишь господину. — А кто его господин? — глаза Мераба холодеют, но мягкая улыбка не сходит с губ. Это жутко, и это… волнительно. — Он солдат, ты говоришь. А значит, он предал Север, вступив в армию Риетта. Потом сдался в плен Кюэру, предав Империю. И вот он в Сааре. Куда же ведёт дорога, вымощенная одним предательством за другим? Как скоро он разобьёт сердце моему милому брату? Мино тщательно обдумывает свои следующие слова. Нельзя показаться излишне настойчивым — Мераб заметит это, задумается о верности своего шпиона. Но как же быть с Йоргеном?.. Позволить Мерабу вести свою игру? Пожертвовать одной фигурой, готовясь к новому ходу? Нет, не Йоргеном. Мино не хочет… Не хочет… Блядство! Клятый Йорген, чтоб ему пусто было! Ну вот надо было ему всё испортить! Надо было ему быть таким честным, таким заботливым… Мино вспоминает, как он носится с Эмелем, как смешит Шемера, по капле возвращая ему жизнь. Как они кормили его фруктами по пути в Сааре, как он учил их защищаться… Мино делает неспешный глоток кофе, выигрывая себе время на ответ, и крепкий напиток особенно ярко горчит на языке, оставляя после себя кислое послевкусие. — Вы, конечно, правы, — говорит Мино, и Мераб удовлетворённо кивает, умело контролируя эмоции на лице: там нет ничего, кроме сердобольного беспокойства за младшего брата. — Йорген всей душой верен Северу. Быть может… он захочет вернуться туда и поддержать свой народ в борьбе за свободу? Вот чего я боюсь, — поспешно добавляет он. В конце концов, таковы правила: нет ничего важнее нежного сердца Шемера-ахше, ведь так? — Да, это было бы весьма… прискорбно, — задумчиво отзывается Мераб. — Брату будет тяжело оправиться после такого. — Но нам не о чем тревожиться, ведь Йорген не сможет покинуть дворец незамеченным, если вдруг решится на подобную глупость, — с идеально отмеренным утешением в голосе говорит Мино. — Разве что кто-то ему поможет. Но ведь это немыслимо, правда же, мой господин? — улыбается он. — Разумеется, — Мераб-ахше ничем не выдаёт охватившего его торжества, но Мино чувствует его — оно ползёт по ворсистому ковру незримой тенью, таится в уголках его воспалённых глаз. — Охрана Кёпю-Бахри безукоризненно верна своему делу. «И вам», — с восхищённым ужасом понимает Мино. — Я ведь могу положиться на тебя? — с надеждой, от которой по позвоночнику скребущим кинжалом проходится холод, спрашивает Мераб. — Могу я рассчитывать, что в нужный момент, когда — ах, не будем искушать судьбу, — если северянин задумает побег, ты предупредишь меня, чтобы я усилил охрану? «Чтобы вы расчистили ему путь», — расшифровывает Мино. — Конечно, ахше. Я сделаю всё, что в моих силах, — с лёгким поклоном отзывается он. Лучше уж так. Если Йорген покинет дворец, никто не знает, какой будет его дальнейшая судьба. Может, он и не доберётся до Севера вовремя, может, сложит свою голову под риеттскими мечами, но… Но кровь его не будет на руках Мино, и у него появится шанс хотя бы побороться за свою жизнь. Йорген умеет бороться — этого у него не отнять. Но здесь, во дворце, его сила так же бесполезна, как его трогательно-нелепые попытки научить наложников драться. Шемер-ахше не сможет защитить его, пока нет. Конечно, жаль, что придётся искать другие пути поставить принца на ноги, и предательство Йоргена отбросит его исцеление на шаг — шаг размером с пропасть — назад. Но Мино терпелив. — Я рад обрести в тебе единомышленника, Мино, — ласково говорит Мераб-ахше. — Это такая редкость: встретить человека, понимающего тебя столь глубоко. — Что тут сказать? Я создан, чтобы угождать, — мурлычет он. «Меня таким выплавили, — прохладно думает он. — Красивую игрушку для владык. Так давайте, ахше. Поиграйте со мной». — Мне начинает казаться, что ты создан для большего, — Мераб качает головой и жестом подзывает Мино ближе — тот с жеманной, томной покорностью подбирается к ахше, кошкой ластится о подставленную руку. Сколько раз он послушно льнул, соблазнительный и услужливый, к опьянённым властью хозяевам? Сколько раз целовал их жирные потные шеи, постанывая от удовольствия, словно губы его касались сладчайшего из лакомств? Сколько раз сидел на их коленях, как ручной питомец, обвивал их плечи, как изящная шаль — всего лишь украшение, всего лишь раб, что он может понять во всех этих заумных беседах? Разве интересны ему ваши секреты?.. — Я буду создан для чего пожелаете, — шепчет Мино, когда Мераб поднимает пальцами его подбородок и наклоняется, оставляя на его губах целомудренный поцелуй. Потому ли, что ждёт, что Мино этого хочет? Приручает его, используя понятный наложнику язык. Он знает, что нет поводка надёжнее, чем любовь, и готовится надеть на Мино ошейник. Вот только Мино привык к ошейникам — они совсем не сжимают его горло. Но он послушно подыгрывает, заставляя ресницы трепетать, а щёки покрыться смущённым, но между тем бесстыжим румянцем. — Ахше… — неровно выдыхает он и тянется вслед бесчувственным губам, но в последний момент одёргивает себя, будто забылся. — Простите, я… увлёкся. — Всё в порядке, — Мераб добродушно улыбается, гладит его по щеке — его пальцы холодные, движутся отрешённо. «Ох, ахше, ахше… — смеётся про себя Мино. — Вы так искусно притворяетесь, но совсем не умеете изображать страсть. Быть может, вы ни разу не вкушали её пылающего дурмана?..» Было бы занятно научить его новым трюкам. Как бы только сети не оказались слишком путанными — попасться в них самому никак нельзя. Слишком многое поставлено на кон. — Пожалуй, мне стоит покинуть вас, пока в гареме не хватились, — говорит Мино, с кокетливым смятением заправляя за ухо волосы. — Так будет лучше, — соглашается Мераб, садясь ровнее, как только Мино отодвигается. Ему явно не по себе от чужой близости, хоть он и пытается это скрыть. — Уже жду от тебя новых вестей. — Я напишу вам о том, как прошло морское приключение Шемера-ахше. Будем надеяться, оно взбодрило его и оставило в добром расположении духа. — Буду рад услышать об этом, — улыбается Мераб, и Мино откланивается, покидая его покои. Под конвоем стражи он идёт к воротам Жемчужного павильона, прокручивая в голове состоявшуюся беседу. Восстания на юге, готовящийся мятеж на севере… Как скоро грянет гром? Правильно ли он угадал реакцию Йоргена? Попытается ли он сбежать?.. Он должен. Если нет, вывести его из игры до того, как это сделает Мераб-ахше, будет сложно. «Будь верен Северу, Йорген, — с тревогой просит Мино. — Лучше уж ему, чем сердцу». Меньшее из зол. Такое маленькое, право же, что даже и злом не назвать… Как говорит принц, эйфедже. Меньше меньшего.