— Нет, пап.
На том конце трубки заходятся ещё одним нотационным монологом о неправильности сынминового выбора и общей ущербности его маленькой жизни. В очередной раз припоминают о том, как они с матерью вкладывались в него, какие надежды он подавал в детстве и как огорчает их сейчас. Сынмин выдыхает, непротестующе смолкая. Он подумает об этом завтра. Возможно. А сегодня у него были дела по-важнее.°°°
Около пяти часов в кабинет вихрем заглядывает Бомгю, почти сразу убегая обратно: — На 6 сегодня запись – отмена! Сынмин уже автоматически ведёт плечами, мол, ну бывает, не впервой, а потом чуть не подпрыгивает с эндоактиватором в руке (хорошо, что не во рту пациента). — Чхве, а ну вернись! Как отмена?! Запись в их клинике автоматически отменяли, если пациент не подтверждал её хотя бы за час до прихода. Ну, чтобы, в случае отказа, освободить места для живой очереди и, в случае подтверждения, наоборот успеть подготовить препараты. Особенно если это касалось каких-то сложных махинаций типа постановки виниров или того же снятия слепка. Конечно, всегда могли возникнуть накладки, поэтому в договоре была прописана строчка о внимательном отношении клиента к своевременному предупреждению о форс-мажорах, чтобы запись не пропала. Но вдруг Хёнджин не заметил? Вдруг забыл, поторопился – с кем, всё-таки, не бывает. Сынмин впервые злился на политику клиники: он придёт, на такие предложения не клюнуть невозможно: бесплатная коронка. Пусть Хёнджин не будет делать все оставшиеся двенадцать пломб, пусть придёт только сегодня и только за выгодой, Сынмину хватило бы и этого. Чёрт, ну почему правило именно такое? Сынмин молился, чтобы в живой очереди никого не оказалось, молился, чтобы место Хёнджина не заняли, но.. В назначенное время Хван Хёнджин действительно не пришёл на приём. Без предупреждения, смс, почтовых сорок или какой-либо другой вести. Он так ничего и не написал на кринжовое сынминово сообщение, не появился в кабинете, не ответил на звонок с админской стойки. До него не смог дозвониться даже Бомгю! Чхве Бомгю, который, при желании, мог бы позвонить прямиком в Рёнсон Пхеньяна и поговорить с каждым, кто когда-либо там моргал. Хван Хёнджин, первый любовный интерес Сынмина, просто исчез, как будто его никогда и не было ни в Сеуле, ни в кимовой жизни. Просто Сынмин переборщил. Точно переборщил, вообще со всем. И с ожиданиями, и с поведением. Ещё и то сообщение... Ким в отчаянии стягивает лицо ладонями – ну как можно было до этого додуматься? – и прикусывает губу, чувствуя вкус сукровицы на языке и жжение где-то посередине. Всё-таки Сынмин действительно слишком резкий и неуклюжий в общении, мама была права. По сигналу выключателя лампа на потолке щёлкает последним импульсом и погасает, лишая кабинет света. В коридоре Сынмин единожды проворачивает ключ и оставляет его в замке – для техслужащей: конец вечерней, уборка минут через десять. Ким сует руки в карманы и шлёпает до ординаторской. В приёмной всё ещё немало людей – не так, как днём, но всё равно больше обычного – Сынмин скользит по каждому встречному лицу взглядом, в надежде натолкнуться только на одно. Плевать, что со времени несостоявшегося приёма прошло два часа, вдруг он, ну мало ли, опоздал? Вдруг просто побоялся зайти? Увы. Коридор заканчивается приоткрытой дверью с табличкой «только для персонала» и окончательным сокрушением всех надежд. Не пришёл. Сынмин заглядывает за дверь. За ней, согнувшись за столом знаком вопроса и сщурившись в монитор ноутбука сидел только Чонин. Его очки забавно висели почти на самом кончике носа, воистину удивительно балансируя при каждом чертыхании хирурга. От абсолютной усталости прикладываясь к косяку лбом, Сынмин стучит по двери кулаком, привлекая внимание Яна. Тот поворачивается в его сторону, не отрывая глаз от монитора: — Минни, домой? — Всё папки заполняешь? — Учёт ультракаина, угу, — Чонин, наконец, поправляет очки. — Ей богу, врачам как будто заняться больше нечем. Я вообще-то планировал всю свою долгую и счастливую жизнь ставить зубы, а не таблицы в экселе. — Принести тебе кофе? — Я уже отправил одного. Не замечаешь, как тихо? — Бомгю? — Сынмин оглядывается за стойку. — Больше получаса не слышно, наверное. Я уже думал, его всё-таки убил тот бедолага с периодонтитом. — Опять зашёл за пеперо в круглосуточный через два района, — Чонин вызывающе вскидывает брови. — Спорим? — Орео, — в таком же вызывающем рукопожатии Сынмин тянет ему руку. — Клубника. — А вот и не угадали, я взял себе самгак с тунцом. Бомгю ставит перед Чонином стакан с логотипом кофейни напротив, скидывает на кресло куртку и предлагает Сынмину укусить рисовый треугольник. Под внимательные взгляды тонсенов, Ким отказывается, вешая халат на плечики в шкаф: — Дома поем, сейчас не хочется. Ещё раз беспокойно переглянувшись с Чонином, Бомгю вытирает рот от соуса рукой, и минутное молчание прерывается его странно-вкрадчивым голосом: — Переживаешь из-за Хв... Э.. Хе...? Ян медленно отворачивается от ноутбука к окну, складывая руки за головой. — Конечно, это же моя зарплата! — как-то невпопад злобно отрезает Сынмин, тут же закрепляя осознание произошедшей ошибки поджатыми плечами. — На прошлой неделе вообще двое не пришли, и ты не сильно был тому расстроен, знаешь ли, — обижается на резкий тон Бомгю, пока Чонин за сынминовой спиной окончательно откидывается в фейспалме. Бомгю тихо шипит на него: «Да что?!», и оба снова делают вид, будто ничего не происходит. — Просто только сейчас начал видеть проблему, — Сынмин выдыхает, гоня прочь накатывающую злобу. Чонин и Бомгю ни в чём не виноваты – это Ким как обычно занимается чёрт знает чем. Придумывает, расстраивается. Ребячество и только. — Нам же нужно выполнять клиентский план, чтобы точку не закрыли, а я, похоже, тому отлично мешаю. — А ну-ка брось! Не смогут нас закрыть хотя бы потому, что мы единственная клиника в районе! — вскрикивает Бомгю, и волосы его подлетают шапочкой. — Ещё и делаем нашему вузу статус, мол: «трудоустройство при отличной учёбе!». Бомгю проводит в воздухе руками, рисуя радугу с облаками и, вероятно, ещё какие-нибудь воздушные замки (ему бы с Хюнином из детского крыла познакомиться: спелись бы, как дети малые. Ким уже видит, как они смотрят вместе Тинипин в перерывах), и Сынмин обречённо трёт брови: — Ты помнишь что пришлось говорить декану? Напоминаю, меня вообще не должно было быть с вами. Единственная-то единственной, а он тут всё ещё на правах едва птичьих. Да и родители всё ждут любого его конфуза: чтобы громко и гордо всем доказать, как глупый, маленький и истеричный Сынмин всё-таки ошибся с выбором. — Сокджин-сонбэним просто любит ворчать, — Бомгю закатывает глаза. — К тому же, почему ты винишь в той ситуации себя?! Это ведь родители устроили с ним спор. — Ну потому, — Сынмин хлопает дверцей шкафа. — Что это не родители захотели возникнуть и вдруг заявить, что не пойдут работать туда, куда обещали. — Минни, — вступается Чонин. — Они должны были быть готовы к тому, что ты будешь сам выбирать где работать. Ты им не кукла. — Ты ведь и так пошёл в мед только по их желанию! — тут же поддакивает Бомгю, и Сынмин закатывает глаза. Старая песня. Они не понимают. — Парни, мы это уже обсуждали, — Ким накидывает куртку, встряхивая капюшон на голове. Или лучше снять? За окном не очень холодно, кажется, но утром дождь был.. Нет, не стоит. — Сегодня без психодрамы и кпт, двойники Чхве Джису. Сынмин снимает со стула рюкзак, ныряя в него рукой. Жвачка, ключи, паспорт, кошелёк, ага, и телефон в заднем кармане – вроде всё взял. — Сынмин. О, чтож. Сынмин знает этот тон. — Ой, как же так! — Сынмин знает этот тон, и, значит, нужно срочно ретироваться. — Поговорим позже, мое такси уже приехало! — Чонин всегда начинал так тогда, когда хотел, не подавая виду, поговорить о чём-то, либо когда пытался узнать не хочет ли поговорить об этом «чём-то» сам Ким. Не то, чтобы Сынмин не доверял лучшему другу, но сейчас лучше прикинуться дурачком и сбежать. — Спокойного дежурства, ребят. Прости, Йенни: «не то время, не то место». Скорее, не та ситуация. Очевидно, Сынмин был слишком очевидным во всей этой глупой картинке. Говорить о том, что он так быстро запал на человека, которого видел только раз в жизни, ещё и так быстро закрепил его наличием всё своё настроение – позор. Настоящая катастрофа для репутации и попыток соответствовать своему возрасту «постарше». Лучше бы ему вообще обо всём помолчать, пока эмоции не отойдут, а там как пойдёт. Может, он обернёт это в очередной анекдот, и будет рассказывать другим как веселые глупости молодости, может, он и вовсе забудет об этом. В любом случае, это будет потом. Никакого такси на улице его, конечно же, не ждёт – и Чонин об этом знает. Сынмин больше любил метро или пешие прогулки: так не приходилось оставаться с кем-то один на один, не имея при том ни отвлекающих дел, ни навыков приветливо общаться. Ким сворачивает во дворы, вслушиваясь в шум лиминального Суела. Жеманно-дневная жизнь потихоньку сменялась традиционно-вечерним культурным откисанием в барах и мотелях. Город горел одними вывесками и рекламами, лишая всякого смысла примитивные уличные фонари; шум машин и компьютерных блоков сменялся шумом звенящих рюмок и электронной музыки. Где-то среди этих бесчисленных среднедельных празднеств были, вероятно, и родители Сынмина, но он не хочет об этом даже думать. Алкоголь, оскоминные манерности, враньё и лесть во благо своего кошелька – никакого более смысла в этих сборищах не было. Может и к лучшему, что родители никогда не брали на такие вечера своего отпрыска: Сынмин мерзкой дрожью по коленкам и пояснице представлял, как стал бы таким же, как они. Ужасно. Ни за что. Во дворе житейской общаги же наоборот тихо. В ней либо отсыпались после тяжёлого дня трудяги-клерки, либо сидели обречённо над гранитом науки студенты. Тихо. Сонно. Серо. Сынмина это более чем устраивало. Особенно за свою цену – в месяц выходило не больше двухсот тысяч вон вместе с коммуналкой и расходами на капитальные. Даже удивительно, что все соседи, включая недавнего сожителя Сынмина – Дэхви - бедного первокурсника с инженерии Корё – были опрятны и вежливы. Раньше с ним жил Минхо, и это было достаточно весёлое время в жизни Сынмина: он стал его вторым в жизни другом и тем, кто помог пережить период окончательной сепарации от родителей. Сейчас Минхо переехал, но они продолжали всё так же хорошо общаться: Сынмин уверен, что пошёл бы за Лино-хёна по головам. А вот его новый сосед был весьма загадочным персонажем. Сынмин знал о нём имя и место учёбы, но больше – ничего. Просто не успевал узнать. Всю жизнь Ким считал себя невероятным жаворонком, но одним своим появлением Ли Дэхви доказал, что расти всегда есть куда. Они пересекались, обычно, лишь по утрам, когда Сынмин только просыпался, а Дэхви уже убегал на первую работу. Сколько бы не пытался Сынмин сидеть допоздна, он никогда не мог застать возвращения соседа, и уже искренне начинал сомневаться, что тот вообще приходит домой. В половину седьмого утра Дэхви просто материализовывался у своей заправленной кровати во всесезонной джинсовой куртке, с сумкой через плечо, бросал Сынмину неловко-улыбчивое «Доброе утро» и снова пропадал на весь день. С одной стороны, Сынмин практически всегда находился в комнате один, что не могло не быть положительным моментом. С другой – темп жизни Дэхви начинал его пугать. Как бы он не довёл себя до ручки. Ли был бледным, худым, с синяками под глазами ещё больше, чем у Сынмина. Но даже спросить об этом у него Ким не успевал. Единственное, что создавало между ними контакт – странная традиция оставлять друг другу вкусняшки. Это начал Сынмин, в один из дней перед своим сном положив на пустую кровать Дэхви протеиновый батончик. Не самый дешёвый, с хорошим составом (по скромному мнению Сынмина, как врача, и Чанбина, как фитнес-коуча), потому что переживал, что Ли даже не завтракает со своим диким расписанием. Тогда на следующее утро он нашел у себя на столе пакет сушёной сливы в сахаре. Это подтвердило, что сосед всё же приходит домой, но как бы Сынмин не пытался объяснить на бумажках, что ему вовсе не обязательно давать что-то в ответ, он оставался молчалив и непреклонен. Ким не хотел капать и так забитому Дэхви на мозги ещё сильнее и оставил всё, как есть. Сегодня Дэхви в комнате не было тоже. Тихо. Пусто. Идеально для того, чтобы подумать над своим поведением. Сынмин подкидывает на кровать и соседа ореховое печенье Чанбина, просто огромное, если сравнивать его с обычным небелковым, и вваливается в кровать. Не пришёл. Н е п р и ш ё л. По заднице вибрирует телефон, оповещая о смс. Хёнджин?! Сынмин судорожно ворочается на покрывале, пытаясь дотянуться до кармана. Йени.Сегодня, 2 декабря.
🍞 Чонин +82 9 ***-***3, 9:13pm Минни-хёнВы 👤 +82 9 ***-***4, 9:13pm Что такое?
🍞 Чонин +82 9 ***-***3, 9:13am ликуй, я обо всём договорилсяВы 👤 +82 9 ***-***4, 9:13pm 🤨.
Вы 👤 +82 9 ***-***4, 9:13pm «Обо всём» это о чём?
Вы 👤 +82 9 ***-***4, 9:14pm Если ты снова поменял наши дежурства без моего ведома, я скажу Бомгю, кто тогда съел его тток.
🍞 Чонин +82 9 ***-***3, 9:14pm жестокий хён>:( 🍞 Чонин +82 9 ***-***3, 9:16pm и вообще-то я о развлекательном досуге. дом Чанбин-хёна будет свободен, я договорился использовать его как место где мы все могли бы встретить новый год 🍞 Чонин +82 9 ***-***3, 9:16pm там будет наша компания и ещё несколько друзей Чанбина и Чана. ты же пойдёшь??? 🍞 Чонин +82 9 ***-***3, 9:17pm хотя я не спрашиваю. ты пойдёшь.Вы 👤 +82 9 ***-***4, 9:17pm Почему мне кажется, что с Чанбином ты «договорился» таким же образом?
🍞 Чонин +82 9 ***-***3, 9:17pm вечером 31 декабря встречаемся у второго входа станции СанджиВы 👤 +82 9 ***-***4, 9:18pm Ок.
📎 Написать... 🎙️ 📩