Капучино и много молока

Отоспавшись, Ковальская приволоклась в кофейню под вечер, к закрытию. Одетая в синие, выцветшие по швам джинсы и тоненькую обтягивающую майку она вызвала у Янки такой спектр эмоций, что та могла только лишь вежливо кивать головой. Эмоции, начинающиеся бессовестным любопытством и заканчивающиеся острым возбуждением, нахлынули так резко и неожиданно, что Янка аж покачнулась за своей стойкой, вцепившись руками в гладкую поверхность. Это лишило ее способности говорить – она лишь чересчур вежливо улыбалась, пока Ковальская болтала с Ольгой о погоде, о ценах на бензин и бариатрической операции какого-то дальнего Ольгиного родственника. Янка медленно приходила в себя, уговаривая себя не торопиться… «Ну ты подожди, еще немного подожди, не беги с налету, может все еще совсем не так, как ты себе представляешь. Ну и что, что сообщение прислала. Элементарная вежливость. А так ведь вопросом в лоб и испугать человека можно.» Она смотрела исподтишка на Ковальскую, беззаботно болтающую с Ольгой. Серые волосы оказались русыми, гладкими и блестящими, аккуратно стянуты на затылке заколкой, бледное лицо, шея и декольте в россыпях бледных же веснушек, зато глаза странные, пугающие и красивые – радужка светлая-светлая, а по краю обведена темным, пухлые губы, длинная шея, тонкая талия и красивый, обтянутый джинсами зад. На ногах кеды. И грудь, маленькая, но четко очерчена в этой обтягивающей штуке с рукавами. Ковальская увлеченно разговаривала с Ольгой, опять ощущая непрерывное Янкино внимание. Может, подать какой знак. Я чувствую, я вижу, я понимаю, но… (Гей радар Софьи Ковальской был настроен и безошибочно отделял зерна от плевел, хотя и бывали ошибки, но редко.) Но характер у нее поганый - к бабке не ходи. Орет, хамит, но смотрит-то, ах, как смотрит. Не зря тянуло Ковальскую сюда… Хотя на Яну она обратила внимание лишь после того скандала. Да хотя бы из-за одного этого взгляда, Ковальская была готова дневать и ночевать в этой кофейне. Ольга вдруг заметила, что Ковальская отвечает и смеется, но думает о чем-то своем. Вот сначала беседовали точно по делу, разговор свободно переходил от одной темы к другой, но сейчас, когда Ковальская в третий раз невпопад сказала ага и улыбнулась, вытаращив на Ольгу глаза, Ольга догадалась взглянуть на Янку. Та, загадочно улыбаясь, смотрела как бы в окно при этом не выпуская доктора Ковальскую из вида, и водила пальцем по краям большого стеклянного стакана, стоящего на деревянной стойке. Тут даже Ольга, не играющая в Янкины игры и вообще натуралка, в волнении сглотнула слюну. Перевела взгляд на Ковальскую- та уже не интересовалась Ольгой, а подошла к стойке и уселась на высокий стул напротив Яны. Яна улыбнулась, сверкнула карими очами: – Так что тебе приготовить? Капучино? – Спросила своим обычным голосом. Ковальская кивнула: - Да. И много молока. - Да знаю я. Янка подошла к машине – ковальский взгляд скользил по форменной темно-зеленой рубашке поло, которая в нужном месте обтягивала талию, широкие черные штаны с карманами на коленях, и - Ковальская чуть приподнялась на стуле -ботинки доктор Мартенс. Прекрасные каштановые волосы волнами спадали до талии. Ковальской неудержимо хотелось дотронуться до этих волос, почувствовать, такие ли они тяжелые и прохладные, как выглядят? Как они пахнут? Янка приготовила кофе, повернулась к Ковальской и задержала взгляд на светлых глазах. Ковальская не отвела взгляд. Оля во все глаза смотрела на них – еще неделю назад Янка поливала несчастную Ковальскую грязью, а сейчас между этими двумя так сгустился воздух, того гляди и электрические разряды начнут проскакивать. - Скоро закрываемся, - сказала Оля. - Ну, я пошла, - сказала Оля. - Яна, ты завтра утром работаешь, - сказала Оля. - До свидания, - сказала Оля Когда до Оли дошло, что такой диалог можно продолжать еще пару часов, она пожала плечами и вышла, хлопнув дверью. Ковальская вздрогнула. Янка от неожиданности выронила стакан с горячим капучино, который немедленно разлился по всей стойке, закапал с краю и попал на ковальские бедра и колени, обжигая сквозь джинсы. Янка громко выругалась, погрозив кулаком Ольге в окно. Ковальская вскрикнула от боли. Янка рванула к Ковальской, которая стаскивала с себя джинсы, бормоча что-то про лед. Янка метнулась к ледогенератору, зачерпнула одноразовым стаканчиком ледяных кубиков и безуспешно попыталась приложить его к покрасневшим ковальским коленям. - Переложи в полиэтиленовый мешок. Янка вытянула маленький мешочек из упаковки, из стаканчика переложила лед в мешок, приложила к обожжённому колену Ковальской и стала ждать. Ковальская положила свою руку на Янины пальцы, прижимающие лед к колену. Янка опустила взгляд на руку. Тонкая бледная кожа и на ней тоже россыпью бледные веснушки. Она наклонилась и поцеловала узкое запястье. Каштановые волосы скользнули по руке, по голым коленям – Ковальская буквально задохнулась от ощущения шелковистых волос на своей коже. - Яна, - тихо сказала Ковальская и погладила ее по волосам. – Свет. Нас видно… с улицы. Янка подняла голову, выпрямилась и погасила свет.