Neither Can You

В комнате было темно, и это было наименее тревожной вещью во всём происходящем. Скудный свет снаружи проникал через пыльное окно и открытую дверь, и этого было достаточно, чтобы мерцающие белые кости Эрнесто резко выделялись из темноты. (Гектор теперь он понял, что так сильно беспокоило его во внешности этого человека — на его костях не было трещин. За последние несколько месяцев он быстро поправился, в отличие от Гектора, чьи кости всё ещё срастались.) В то время как его внимание было сосредоточено на мужчине, Гектор смутно осознавал наличие других ящиков и коробок, разбросанных по комнате — какая-то давно забытая квартира, которая была случайно переоборудована в складское помещение, а затем снова забыта. Он старался не зацикливаться на том, что могло случиться с первоначальным владельцем. Вместо этого Гектор продолжал смотреть Эрнесто в глаза, пытаясь сохранять расслабленную позу, одновременно готовясь к удару. Наконец Эрнесто поднял голову, словно собираясь заговорить, но только для того, чтобы коротко кивнуть. Дверь со скрипом закрылась. Отбросив всякую попытку выглядеть спокойным, Гектор резко обернулся и оказался лицом к лицу с одним из многочисленных телохранителей Эрнесто. Выражение лица огромного скелета было непроницаемо под тёмными очками, и он встал между Гектором и дверью. «Успокойся, mi amigo», — раздался голос Эрнесто. — «Ты здесь долго не пробудешь» Это заявление произвело на Гектора эффект, противоположный предполагаемому, который теперь пытался оценить, насколько хорошо будут выглядеть его кости и одежда, если он выбросится из закрытого окна в дальнем конце комнаты. Но с другой стороны, Эрнесто всё ещё держал его руку в заложниках где-то здесь — может быть, как только он поймёт, где она находится, он сможет схватить её и убежать. Он мог двигаться очень быстро, несмотря на всё ещё заживающую ногу, и его семья наверняка заметила бы, что он поздно возвращается домой, но — нет, он не хотел, чтобы его семья была вовлечена в… что бы это ни было. Стиснув зубы, Гектор снова повернулся к Эрнесто: «Чего ты хочешь от меня, Эрнесто?» — он зарычал. «Я хочу», — начал Эрнесто, медленно, нарочито приближаясь, — «вернуть свою репутацию.» При других обстоятельствах Гектор рассмеялся бы. Как бы то ни было, он изо всех сил старался держать спину прямо, отказываясь поддаваться страху перед своим убийцей: «да? Ну, может быть, тебе следовало подумать об этом, прежде чем ты п…» — Он не смог закончить предложение, расстроенный тем, что эта мысль всё ещё давила тяжелым грузом на его грудную клетку. «Я должен был это сделать!» — Эрнесто стоит — слишком близко для комфорта Гектора, за исключением того, что просто находиться с ним в одной комнате, и точка, было слишком близко для комфорта. — «Ты был тем, кто настаивал на попытке сбежать в свою семью estúpido, скрывая свои таланты от мира…» Ярость пронзила его насквозь: «Ты ничего не знаешь!..» — закричал Гектор, делая угрожающий шаг вперед и сжимая кулак — только для того, чтобы вздрогнуть, увидев, что охранник готовится к действию. Он неохотно снова отступил на шаг. — «Так вот почему ты привёл меня сюда?» — Он в отчаянии взмахнул оставшейся рукой. — «Чтобы попытаться свалить на меня вину за то, что ты сделал?» «Нет, в этом нет необходимости». — Эрнесто заложил руки за спину, всё ещё холодно глядя на Гектора. — «Кроме того, в конце концов, ты не единственный, кто виноват». Замерев, Гектор попытался не обращать внимания на тревогу, трепетавшую в его груди. «Всё это могло бы остаться в прошлом, если бы твой пра-правнук не решил быть таким глупым». Гектор не смог удержаться и бросился на Эрнесто, но охранник быстро схватил его. К его досаде, охранник стянул с плеч чехол для гитары, но у него на уме были более важные вещи: «Держись подальше от Мигеля!» — он зарычал, едва не схватив Эрнесто за рубашку спереди. — «Не смей прикасаться к нему!» «Я не могу», — прямо сказал Эрнесто. — «В Мире Живых он неприкасаем». Он не был уверен, говорит ли этот человек правду — когда-то давным-давно он думал, что довольно хорошо разбирается в этом, но теперь он не мог доверять себе в этом. Но в этом был смысл — довольно-таки большой, души могли забрать предметы, специально предложенные им, обратно в Страну Мёртвых и позволить живым почувствовать их присутствие. В противном случае они не смогли бы напрямую влиять ни на что в Мире Живых. Мигель был в безопасности. Это должно было быть так. Видя, что Гектор на данный момент перестал сопротивляться, телохранитель отпустил его, но по-прежнему оставался между ним и дверью. Гектор проигнорировал его, продолжая концентрироваться на Эрнесто: «Это всё равно не объясняет…» «Ты отнял у меня всё». — Теперь лицо Эрнесто потемнело. — «Ты и этот сопляк — вы разрушили мою репутацию, заставили меня потерять доверие моих обожающих фанатов в Стране Мёртвых…» «Они всё ещё у тебя». — Гектор указал правой рукой на охранника, по привычке пошевелив рукой и поморщившись, когда снова почувствовал, как она лязгнула о металл. Однако на этот раз он едва расслышал, как он доносится откуда-то из-за спины Эрнесто. Была ли это дверь в другую…? «Ему платят за то, чтобы он помогал мне и не задавал вопросов». — Он покачал головой, начиная расхаживать по комнате. — «Я больше не могу играть музыку. Я не могу приближаться ни к концертным залам, ни к площадям!..» «Ты всё ещё можешь играть», — сказал Гектор, лишь наполовину обратив на это внимание. Если бы ему удалось проскочить мимо Эрнесто, он мог бы забежать в другую комнату, схватить то, во что попала его рука, и сбежать. Он мог бы разделиться пополам, чтобы перепрыгнуть через него, как он сделал с охранником охранник на мосту Мэриголд, но его подтяжки все еще были на месте. Может быть, если бы он… «Гектор, ты же знаешь, что музыка предназначена для того, чтобы её играли для других. Это дар, которым нужно делиться, а не эгоистично прятаться как…!» — Эрнесто остановил себя, перевел дыхание и вернулся к более спокойному поведению. Он повернулся к Гектору, который делал вид, что чешет его плечо. — «Но я что-то отвлёкся. Ты здесь, Гектор, потому что у меня есть вопрос…» Вторая лямка соскользнула с его плеча, и Гектор бросился на Эрнесто. Охранник побежал за ним, но едва не столкнулся с Эрнесто, когда Гектор раскололся, его верхняя часть наполовину перепрыгнув через мужчину, в то время как его нижняя половина проскользнула у него под ногами. Быстро подключившись, он направился к двери, но только для того, чтобы споткнуться о коробку и рухнуть вперёд. «Ты заботишься о своей семье?!» Гектор застыл на полпути к двери, опираясь на все три ноги: «Что…?» «Тебя волнует», — повторил Эрнесто, подходя ближе, — «твоя семья?» «Да», — сказал он без колебаний. — «Больше, чем что-либо в el Mundo». «…Что-либо?» Гектор поднялся на ноги и снова повернулся лицом к Эрнесто, пространство внутри его грудной клетки горело от гнева от вопроса: «Да, Эрнесто, всё, что угодно.» «Больше, чем твоя музыка?» Забыв о его грудной клетке — Гектор чувствовал, как горит каждая его косточка. Как будто когда-нибудь снова возникнут сомнения в этом, после всего, через что он прошёл, после ошибок он сделал то, что привело к сотне лет страданий, к сотне лет неспособности залечить разбитое сердце своей жены, к сотне лет разлуки с дочерью: «Особенно больше, чем моя музыка». По лицу Эрнесто пробежала улыбка: «Ты готов подвергнуть это испытанию?» «Конечно», — чуть было не сказал он, но что-то в ухмылке Эрнесто заставило его запнуться. Он что-то замышлял. Он не прошел бы через все эти неприятности, если бы это было не так. Эрнесто продолжал, как будто уже ответил: «Тогда я даю тебе выбор между твоей музыкой и твоей семьёй». «Mi familia!» — Гектор зарычал. — «С чего бы мне выбирать что-то другое?!» «Я ещё не закончил». — Сунув руку в карман, Эрнесто начал что-то искать. — «Я присматривал за происходящим. Например, я заметил, что в местную компанию zapateria недавно пришел новый сотрудник.» Гектор бросился на него в ту же секунду, как слово «zapateria» слетело с его губ, но на этот раз охранник оказался проворнее и удержал его, пока он сопротивлялся: «ОСТАВЬ ЕЁ В ПОКОЕ, ЭРНЕСТО! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРИКОСНУТЬСЯ К НЕЙ!» Эрнесто вытащил из кармана листок бумаги, лениво просматривая его. «Я не могу, но и не могу обещать тебе, что этого не сделает кто-то другой». — «Я бы хотел посмотреть, как они попытаются», — чуть было не сказал он, но не стал. Гектор никогда не хотел видеть, как кто-то пытается напасть на его семью: «Они не пройдут мимо Имельды, или Пепиты, или…» «Номер счёта-фактуры «ocho seros dos cinco con»." Гнев Гектора сменился замешательством, прежде чем погрузиться в ледяные воды ужаса. «Четыре пары танцевальных туфель». Он знал этот заказ. «Размеры ocho, ocho и medio, и dos nuevos». Коко не нравилось шить обувь, как другим Ривьера, но для танцевальной обуви она делала исключения. Она не переставала говорить об этом заказе в течение двух дней — как она была счастлива, что семья снова увлеклась музыкой и танцами, как приятно было видеть танцевальную обувь, изготовленная Риверами после стольких лет. «Особые указания: голубые ленточки на первой паре». Как ей не терпелось увидеть лица девочек, когда она будет принимать роды, совсем как раньше, много лет назад. «Желтые ленточки на второй». Как она позаботится о том, чтобы они были закончены и доставлены сегодня вечером, независимо от того, насколько поздно будет, чтобы танцоры были готовы к своему выступлению завтра утром. «Розовые ленточки на…» «MI FAMILIA!» — Гектор закричал, протягивая к Эрнесто обе руки, в то время как охранник продолжал удерживать его. Его трясло так сильно, что ему казалось, у него вот-вот переломаются кости. — «Por favor, mi familia, я предпочитаю их всему, моей музыке, моей жизни, чему угодно, por favor…!» «Но я ещё не ознакомил тебя с остальными условиями, amigo», — сказал Эрнесто. — «Ты уверен, что не хочешь против…» «Какое значение имеют другие условия?!» — воскликнул он. Он чувствовал, как слёзы текут по его лицу, слишком расстроенный, чтобы даже вытереть их. — «Я выбираю. Mi familia.» «Я так и думал». — Положив счёт в карман, Эрнесто прошел мимо Гектора к двери в другую комнату. Он открыл её и произнёс несколько тихих слов, которые Гектор не расслышал, прежде чем снова закрыть. После напряжённой вечности Гектор услышал гудки и потрескивание связи из соседней комнаты, за которыми последовала какая-то приглушённая речь. Он беспомощно посмотрел на Эрнесто. Эрнесто пожал плечами: «Ривера zapatería получат оплату за заказ без каких-либо других осложнений». Гектор обмяк, испытав слишком большое облегчение, чтобы сильно удивиться, когда телохранитель опустил его на пол. Часть его всё ещё хотела с разбегу наброситься на Эрнесто, но его тело всё ещё находилось в слишком сильном шоке, чтобы шевелиться, и в любом случае ему было трудно видеть. Дрожащим телом он приподнялся на одной руке и стал вытирать слезы, только чтобы вспомнить о другой своей проблеме. Верно, ему всё ещё нужно было вернуть свою руку. «Остается ещё кое-что». Сев на корточки, Гектор потёр лицо оставшейся рукой, глядя снизу вверх на Эрнесто. Долгое, неловкое мгновение Эрнесто смотрел на него. Он больше не улыбался, и на его лице было выражение, которое Гектор не мог полностью определить, но которое всё равно казалось странно знакомым. От этой фамильярности у него по спине пробежал холодок, а тошнота заполнила пустоту там, где раньше был желудок. Протянув руку за спину, Эрнесто дважды постучал в дверь соседней комнаты. И прежде чем Гектор успел спросить, что он делает, боль пронзила его отсутствующую руку. Он вскрикнул, автоматически пытаясь схватить руку, которой там не было. Это случалось и раньше, когда он пытался убежать, но на этот раз боль не прекратилась — она усилилась. Он не смог сдержать крика, который вырвался из его горла, когда он отполз назад, колотя кулаками по полу, попеременно стискивая зубы и тяжело дыша, пиная своими новыми ботинками Rivera по ближайшему ящику в тщетной попытке унять боль. Какая-то отдаленная часть его заметила, что и Эрнесто, и охранник отвернулись, но любая часть его сознания, которая могла бы сформулировать план — наброситься на охранника, атаковать Эрнесто, что угодно — был всецело поглощён мыслью о том, чтобы остановить это, остановить это, остановить это. «НЕСТО!» — Гектор обнаружил, что кричит. Он Он с такой силой топнул ногой по полу, что у него треснула большеберцовая кость, но боль была ничто по сравнению с той агонией, которую испытывала его рука. — «¡Por favor, deja de por favor, basta…!» О сложных планах не могло быть и речи, но он знал, что должен добраться до своей руки, а его рука была за дверью. Ещё один всплеск боли пронзил одну из его отсутствующих фаланг, обжигающий и холодный одновременно, и он едва мог соображать, когда пинался и отталкивался назад, пока его позвоночник не коснулся двери. Теперь он едва мог расслышать звуки с другой стороны, перекрывая шум с этой стороны — кто-то был в соседней комнате, очевидно, но его это особенно не волновало, его единственная мысль была о том, что он должен открыть дверь, открыть её, поторопиться, открыть её — БАХ. Его тело болезненно дёрнулось, когда звук сопровождался ещё одним приступом агонии, на этот раз где-то в пястных костях. Дверь, он должен был открыть дверь, он протянул левую руку, чтобы схватить её, но его рука не слушалась- Хлопок. Взрыв боли, жара, холода и онемения обрушился на него одновременно, и он внезапно понял, что это были за звуки. Если бы его разум не был так поглощён другими делами, он был бы благодарен, что скелеты не способны к рвоте. Хлопок Тем не менее тошнота накатила на него волной головокружения, из-за чего ему стало труднее стоять. Его ноги сильно дрожали, когда он попытался выпрямиться, упираясь спиной в дверной косяк. И он тяжело рухнул обратно на пол и больше не пытался подняться. У него кружилась голова, и он не мог собраться с мыслями, чтобы снова взяться за дверную ручку. Вместо этого он рухнул на пол, желая, чтобы мир вокруг него расплылся, а агония превратилась в отдаленную пульсацию. Когда Гектор пришёл в себя — минуты или часы спустя, — он не был уверен — он обнаружил себя в несколько ином положении, всё ещё лежа на спине, но теперь на небольшом расстоянии от двери, которая была слегка приоткрыта. Эрнесто отошёл от открытой двери, держа что-то в руках — чёрный металлический предмет, похожий на кассовый аппарат. Внутри что-то загремело, и Гектор застонал, почувствовав, как фрагменты его отсутствующей руки трутся о металл. «…Очень смело с твоей стороны предпочесть семью музыке». — сказал Эрнесто, ставя коробку на ближайший ящик. — «Но не неожиданно». «P-Por…» «хм?» «¿P… por qué… Несто…?» Мужчина не смотрел на него, пока он говорил, глядя вниз вместо этого он уставился на металлическую коробку и забарабанил по ней пальцами: «Ты отнял у меня всё, Гектор — мою славу, мою музыку…» Наконец он посмотрел в глаза Гектору, и на его лице появилось выражение притворного сочувствия: «Это только справедливость, mi hermanito. Если у меня не будет моей музыки…» Эрнесто щёлкнул пальцами, и охранники, находившиеся в соседней комнате, вышли. Теперь оба охранника возвысились над ним, держа в руках предметы, которые, для Гектора, который был слишком напуган и измучен, сложны были, чтобы опознать его. «…и у тебя тоже не будет»