Мёртвая душа и тело

      Все тело не слушалось и знобило так, что зуб на зуб не попадал. Попытки встать были тщетными, даже не приподняться, мышцы как будто из ваты. Единственное чего хотелось, так это облегчения, но таблетки его принести не спешили, спазмы все так же сильно скручивали живот, а член больно тёрся об одежду. Кожу прошивали тысячи иголок. Хотелось выть от нарастающего напряжения. Рубашка, казалось, до крови сотрёт кожу на груди.       Чего же, блядь, он ждёт? Чувствую его запах, он тоже стал ярче и гуще, он тоже на грани… Какого чёрта он тогда остался, если не собирается ничего делать? В какой-то момент стало обидно, казалось, он мне делает одолжение, соглашаясь облегчить мучения. Впрочем, я даже не просил о помощи. Хотя на самом деле так оно и есть, это просто измождённый мозг выписывает кренделя. Ждать нежности или хотя бы симпатии от Хоука Оддена — последнее что может прийти на ум. Губа предательски затряслась, когда под веками начала копиться солёная влага, злые слёзы, которые было бы вдвойне стыдно пролить при нём.       — Долго стоять там будешь? — терпеть сил больше не было, непослушные пальцы пытались расстегнуть рубашку, но его руки оставили их. Матрас чуть прогнулся под его весом. Горячие ладони Хоука огладили щеку и подбородок, подушечка пальца стерла влажную дорожку у виска и коснулась приоткрытых губ. Я облизал пересохшие губы, касаясь ее самым кончиком, в ответ услышав приглушённый рык, больше похожий на урчание, от которого по загривку побежали мурашки.       Чужие губы смяли мои, Хоук настойчиво впивался и вторгался языком, оглаживая нёбо, заставляя задохнуться от чувств и нехватки воздуха. Руки переместились на грудь, натягивая до треска ткань рубашки и срывая пуговицы. Он ловко снимал разорванную тряпицу, высвобождая мои непослушные руки, не отрываясь от поедания моих губ. Он всё же оставил терзать их на время, пока раздевался сам.       Я пытался сфокусировать взгляд, но получалось крайне плохо, лишь временами удавалось выцепить детали происходящего. Вот Хоук снимает через голову футболку, а вот уже избавляется от моих брюк вместе с бельём. Потом каюта сделала кульбит, точнее это я повис на его плече безвольной куклой, вниз головой, пока он нёс меня в душ. Чуть тёплая вода слегка успокоила кожу, ровно до тех пор, пока спиной не почувствовал жар его груди и каменный стояк, упирающийся в поясницу. От жаркого дыхания на шее тело прошило, так что начали подкашиваться коленки. Я почти повис на его руке, что придерживала поперёк талии. Пришлось упереться лбом в стенку душевой, что бы не упасть, хотя и так бы не упал, стоило отодвинуться, как Одден тут же притягивал обратно, придавая моему безвольному телу вертикальное положение. Пока его широкая ладонь разносила пену по телу, не обходя вниманием мой собственный, сочащийся член. Я притирался к нему, стараясь вжаться теснее, краешком сознания замечая что дыхание на шее становится прерывистым, а грудь, к которой прижимался спиной, вздымается чаще.       Прикосновения полотенца к коже не казались уже такими раздражающими. Стоило развернуться к альфе лицом, как губы сами начинали искать его. Поцелуи, быстрые и хаотичные, сменялись глубокими, выбивающими почву из-под ног. Хоук нёс меня до кровати, заставив обхватить свою шею и поддерживая за зад, наминая его весь путь, пока не уложил на прохладные простыни. Стоило ему отстраниться, как зябкие мурашки побежали по коже, заставляя поёжиться. С припухших покрасневших губ сорвался то ли полустон, то ли полурык разочарования. На его лице красовалась самодовольная усмешка, лыбится гад, от того что мне плохо без его прикосновений!       От густого запаха бергамота по бедрам текла смазка, стоило только чуть глубже вдохнуть. Горячее дыхание согревает живот и язык выводил причудливые узоры. Тело само вертелось и выгибалось, подставляясь под его ласки, казалось, его руки везде. Сильные пальцы очертили рёбра, едва щекоча впалый живот, прямо под пупком, где собиралось возбуждение, закручиваясь в тугую пружину.       Одним слитным движением Хоук прошёлся от поджавшихся яичек до головки широким языком. Похоже я слишком сильно прикусил губу, во рту чувствовался солоноватый металлический привкус, а бёдра сами подались вверх, вслед за ним, но выбраться из-под него было практически невозможно, пока он сам не приподнялся, разводя мои ноги шире. Быстрого взгляда на его блестящие в полумраке глаза, было достаточно, что бы понять, он и сам держится из последних сил. Язык, плотоядно облизавший губы, заставил припухший сочащийся смазкой анус сжаться от предвкушения, а затёкшие пальцы крепче вцепиться в простыни.       Большой палец огладил анус, чуть надавливая и погружая внутрь. Мягкие податливые мышцы раскрывались, словно с нетерпением ждали его одного. Пока я стонал, кусая губы и пытался оставаться на краю сознания, он уже растягивал меня тремя пальцами, массируя стенки внутри. Ноги сами разъезжались, когда менялся угол проникновения. Гортанные вздохи и стоны, переходящие в скулёж, разносились по каюте. Не верилось, что эти звуки издаю я, обычно холодный в постели.       Второй рукой он придерживал меня за талию, чтобы я не упал, лежать смирно не получалось, потому что губами он посасывал головку моего члена, то соскальзывая, то пропуская глубже, утыкаясь носом в пах. Надолго меня не хватило, перед взором всё и так кружилось и расплывалось, а когда Хоук вобрал член особенно глубоко, вовсе потемнело. Волна оргазма накрыла быстрее, чем мозг успел договориться с телом. Руками судорожно цеплялся за его коротко стриженные волосы, в тщетных попытках удержать его на месте. Того же эффекта хотели добиться и остальные мои конечности, лишь чуть отдышавшись я понял что сжимаю его голову между ног, одну из них ещё и закинув ему на плечо, для надёжности.       — Можешь отпустить, не убегу, — я не мог видеть, по определенным причинам, но отчётливо слышал в его голосе ехидную улыбку. Чёртова течка! В первый раз со мной происходило что-то подобное. Такого яркого и оглушающего удовольствия от одного только минета с небольшой стимуляцией мне испытывать не приходилось. Всё на что оставались силы, так это хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбёшка, убегающая от более крупного хищника. Не дождавшись от меня ответа, он сам высвободился из плена, разжимая пальцы и целуя каждый, однако ногу с плеча убирать не стал, ухватил покрепче, подтягивая разморённое негой тело поближе к краю.       На его груди поблёскивали белёсые капли, что стекали по подбородку. Как сытый кот, он облизывался, остатки спермы стерев лохмотьями, что раньше были моей рубашкой. Внезапно стало жалко упущенных лет под подавителями, но оно того стоило если каждый раз с ним впредь будет такой яркий оргазм. С ним? Каждый раз? С чего такие мысли?       В горле пересохло, нестерпимо хотелось пить и ещё почувствовать его в себе, пальцы у Оддена ловкие, но жар, что неумолимо разгорался и требовал чего-то более существенного, например член с узлом, который он старательно купал в смазке.       — Воды… — губ коснулась неприветливая пластмасса бутылки, и живительная влага потекла по горлу. Я еле справлялся с тем, чтобы не поперхнуться, когда бутылку нагло отняли и перевернули меня на живот и вздёргивая на четвереньки. Смущаться перед ним я и не думал, да и куда-там, когда уже обкончал альфу с головы до ног. Слишком велико было желание что бы он вытрахал из моей головы все страхи, из-за которых я так долго сидел на таблетках.       Поясницу тянуло всё сильнее, Хоук ласково поглаживал, чуть массируя большими пальцами, пока входил, плавно раскачиваясь, понемногу продвигаясь и заполняя. Не будь течки пришлось бы растягивать дольше, настолько внушительные были по ощущениям размеры его члена. Ему и шевелиться особо не нужно было, что бы довести измождённое тело до разрядки, но двигался он активно, выходя почти до конца и насаживая мою бедную задницу до упора. Слушать его стоны было слаще, или почти так же сладко, как ощущать его движения внутри. По взмокшей спине катились бисеринки пота. Чем громче он рычал, тем сильнее ощущалось давление на стенки, возле сфинктера. С опозданием я подумал что не помню, надевал ли Одден презерватив, и хотел отстраниться, но тот вжал меня в жёсткий матрас, содрогаясь в оргазменных конвульсиях и больно сжимая своими лапищами бёдра. Последняя мысль, перед тем как я отключился, была о том, что ещё долго не смогу забыть эту течку, синяки останутся ярким напоминанием.       Следующие дни были как в тумане, я приходил в себя, ел с его рук, снова отключался, получая порцию удовольствия. Окончательно очнулся лёжа на боку, прижатым к его груди, и не мог пошевелиться, а как только чуть получилось двинуться так был прижат его могучей лапищей к себе ещё крепче.       — Не шевелись, — прошипел он прямо в ухо, — сцепка ещё не прошла, узел не спал. — Он поцеловал за ухом и в основании шеи. Места, где прошлись его губы, горели.       — Долго мы так уже? — я имел ввиду, конечно, сцепку, до этого я не соглашался на узел в сексе, однажды увидев у партнера насколько он мог раздуться, побоялся что он меня порвёт, недостаточно подготовив.       Но Хоук понял моя вопрос иначе и ответ обескураживал:       — Три дня точно, — и снова выцеловывает шею. Место на коже, ближе к плечу, пощипывало, и он принялся вылизывать это месте, от чего становилось легче.       — А мы… предохранялись? — у меня и сейчас немного плыло перед глазами, но видимо это ещё и от голода, вряд ли мы вообще ели нормально эти дни, только перекусывали, но запоздало дошедшая мысль не давала покоя. Залететь по глупой случайности было верхом идиотизма. Мы ничего друг другу не предлагали и не обещали, фактически став заложниками внезапно начавшейся течки, от чего разгребать последствия незапланированного секса без резинки было бы вдвойне хреново. Завтра, придя в себя, Хоук Одден может и вида не подать что между нами что-то было.       — Первые разы да, а потом у меня в ответ на твою течку начался гон, и я сам только недавно начал мыслить осознанно, сейчас, между нами, точно нет резинки, — голос до тошноты спокойный и невозмутимый. Гон у него, блядь. Я начинал закипать, сжимая кулаки и…       — Хммм… — он уткнулся лбом мне между лопаток, постанывая. — Не сжимайся так, прошу!       От его стона и покачиваний бедрами, кажется, я покраснел до кончиков пальцев и снова кончил, запрокидывая голову. Губы альфы нашли мои, нежно целуя, насколько это было возможно в нашей позе.       Прошло около четверти часа с момента моего пробуждения, до того как узел опал настолько что можно было его вытащить.       С трудом обретя равновесие я встал с кровати, разогнуться до конца не получилось, поясница откликнулась болью. Дежавю… По бёдрам снова текло, только не смазка, а семя. Дойти до душа я бы не смог и через неделю, поэтому безропотно позволял нести меня туда на руках, бодро подскочившему Оддену, и смывать следы нашей близости, придерживая за талию. Хоук был невероятно нежным и страстным любовником, как бы противоречиво это не звучало. Пылкость и напористость во время секса. И то, как он убирал мокрые тёмные пряди с лица, до того, как намыливал всё тело и целовал в процессе, каждое движение было пропитано лаской. Всё это подкупало и заставляло задуматься, почему же он тогда так вёл себя раньше, будто ему было неприятно со мной рядом находиться? Или нежность вся его была обусловлено нашим состоянием и потом всё вернётся на свои места?       — Почему у тебя начался гон? Течка его обычно не вызывает, — спросил и сам же закатил мысленно глаза. Откуда же мне знать, если лично моя это была первая течка с альфой?       — Редко, но бывает. В рейдах, знаешь ли, не так много возможностей найти партнёра, энергия копится. Может это судьба и мы с тобой пара? — перебивать поцелуем запрещённый приём, я хотел что-то сказать, что бы опровергнуть его предположение, но сейчас однозначно нужно было помолчать и подумать. Не ошибся ли он? Истинная пара очень громкое заявление. Тем более что раньше таких реакций у него на Маркуса не было. Или дело в том, что я не он? Кончиком намыленных пальцев он постучал по моему лбу, как раз там, где сходились брови.       — База приём, связь с вами была потеряна! — блядская улыбка гипнотизировала. Не заметил, как выпал из реальности. На этот раз вытереться я смог сам, поглядывая в зеркало, отражение в котором меня потрясло. Синяки и засосы были лишь малой частью шока. Я решил осмотреть что же там щипало на шее и задохнулся возмущением. На шее чуть ближе к плечу краснел припухший след от укуса. От лица отхлынула вся кровь разом, устоял я только потому что держался за раковину. Заикаясь и путаясь в словах, я пытался сказать хоть что-то, но получилось только хрипло выкрикнуть:       — Ты поставил метку?!       — Ну да, я же тебе сказал, у меня был гон, я не особо соображал, что делаю и видимо в пылу страсти укусил. Учитывая то, что я всё же уверен, что ты моя пара, в этом нет ничего… — я умел затыкать только пощёчиной, которую он как будто и не заметил, даже не шелохнувшись, его спокойствие выбешивало, ещё пару недель назад мы припеваючи жили по разные концы космического пространства альянса, а сегодня я - помеченная истинная пара Хоука Оддена? У меня даже не было времени и возможности обдумать всё это, мои чувства к нему, а он уже всё решил за нас двоих и нисколько не печалится!       — Да с чего ты взял, что я твоя пара? — кажется в руках начало трещать скрученное полотенце, отобрав которое, успокаивающе поглаживая и закутывая в махровые объятия, Хоук попытался выпроводить меня из ванной. — Ты шарахался от меня всю первую неделю!       — Да, потому что чувствовал твой запах, и моё самообладание давало трещину. Ты так пахнешь, что находиться рядом долго невозможно. Когда я увидел, что ты крадёшься в комнату Криса и Брука под вечер, я взбесился, но думал, что ты к Бруку пошёл, а потом встретил его на улице и подумал, что ты к его мужу клинья подбиваешь, но Брук рассказал, чем вы там заняты, и меня немного отпустило.       — Всё равно! У тебя нет права решать за меня! Я не собирался с тобой жизнь связывать, да я и спать с тобой не планировал, по большому счёту!       В ушах шумела кровь, заглушая мысли и его слова. Трясущимися руками я рылся в собственной сумке, ища брюки и рубашку с воротом повыше в надежде спрятать засосы, или хотя бы рабочий комбинезон. Хоук что-то говорил, пытался привлечь внимание, хватая за руки, которые я усиленно вырывал и, на ходу надевая ботинки, позорно бежал. Бежал не далеко, в кают-компанию, но там хотя бы мог побыть один. Я знал что он без проблем сможет открыть дверь и войти, но порадовался что делать этого не стал. Часть меня хотела что бы он ворвался, схватил, обнял и поцеловал, так же страстно как пару дней назад. А другая часть в панике металась и хотела найти убежище, где бы он не нашёл меня, потому что из глаз вот-вот готовы были политься слёзы паники. Вторая часть меня всё же победила, я просидел в кают-компании, восстанавливая хрупкое равновесие и согласие с собой до утра следующего дня.