***
- А что дальше? Маргарет вздрогнула, поднимая голову и обращая взгляд на своего психолога, соприкасаясь глазами, будто проникая через чужие зрачки внутрь, но мисс Месмер выдержала, не отворачиваясь, хоть и буквально ощутила как что-то сухое и обездвиживающее лезет своими острыми ногтями прямо в душу. После того случая ее пациентка чувствовала себя чуть лучше, но больше о "Джокере" не заикалась, словно выкинув из своей головы промелькнувший призрачный образ. Аде так и не удалось понять правда ли, что танцовщица видела его в тот раз или нет. Но что психолог могла сказать точно - Зелле стала смелее и раскованнее, но вместе с тем агрессивнее, вот только взгляд ничуть не изменился, оставаясь таким же безжизненным, лишь изредка наполняясь иными эмоциями. Но хоть такая мелочь как желание говорить уже было прогрессом, что не могло не радовать мисс Месмер. - Дальше?.. - кажется, прошло несколько минут, пока Маргарет неторопливо не переспросила, едва заметно касаясь закрытых бинтами запястий подушечками пальцев и мягко поглаживая, будто задумываясь над ответом. - Я не знаю. - Не помнишь или не понимаешь? - удивленно откликнулась Ада, убирая за ухо прядь волос, выпавших на лицо и неприятно щекочущих шею. На днях ей пришлось еще раз перерыть всю информацию, предоставленную ей самой Зелле, а также детективом Кларком и новостными сводками. И хоть рассказ танцовщицы был несвязным и обрывистым, все равно по подсчетам до гибели Мортона оставалось много времени. Неужели она сбежала раньше? Казалось, что ее пациентка погрузилась обратно в мысли, поворачивая голову и смотря в сторону тех самых часов, что ее постоянно раздражали, буквально каждый прием. Мисс Месмер проследила за взглядом Маргарет и вздохнула, все же вставая, подходя к часам и щелкая сзади выключателем, отчего стрелки тут же послушно остановились. Зелле будто вынырнула из транса, тут же обращая внимание на стоящего психолога и откидываясь на спинку дивана спиной, скрестив на животе руки. Судя по всему, ей и правда стало спокойнее. - Я не знаю, мисс Месмер, - голос Зелле был удивительно спокойным, будто она говорила вовсе не о себе. И хоть в горле стоял неприятный ком, в груди было тихо и пусто. - Дальше был ад. Секундное промедление - и Маргарет громко смеется, закрывая пальчиками лицо, пока отросшие черные волосы рассыпаются по грубой коже дивана и путаются, причиняя дискомфорт. Но ей плевать - как же, черт возьми, весело. Ада терпеливо ждет, прекрасно чувствуя, что этот смех совершенно не радостный, не беззаботный - это лишь очередной способ защитить хрупкое сознание, только-только начавшее восстанавливаться после долгого уничтожения. - Майк сказал, что в первый раз была лишь сыворотка правды... - В первый раз? - В первый раз, - тут же кивает пациентка, продолжая свои слова, которые перебила Ада. - Вам кажется, что Мортон был не в себе изначально? Что ж, вы не можете даже представить какой он был потом. Я даже не знаю кто больше сошел с ума - он или я, мисс Месмер. Я не знаю, что это было, я не знаю что было дальше.***
Тик-так. Размеренный стук часов нервирует, но сил, чтобы встать и отключить часы нет. Руки не двигаются, потому что усталость накрыла плотным покрывалом с ног до головы уже как несколько часов назад, и все, что оставалось Зелле - молча лежать и смотреть наверх, в безжизненный потолок, ожидая когда сон спасет ее от движения стрелок на этих блядских часах. Майк ушел где-то два или три часа назад, но пленница будто не чувствовала горящие засосы на бледной шее, не чувствовала и холода ночи на обнаженной коже, соприкасающейся с совершенно не желающим греть краем одеяла. Ей было все равно, словно после тех ярких красок пару часов назад не осталось больше ни одного цвета вокруг, кроме серого. Только голова как обычно трещала. Тик-так. Дрожащая рука кое-как тянется к будильнику, и Зелле с усилием приподнимается на локтях, хватая бледными пальцами вещь и с размаху откидывая в сторону стола. Часы с жалобным звоном ударяются корпусом о массивные ножки, и маленькие осколки стекла разлетаются по комнате. Стука больше нет - видимо, от удара хрупкий механизм внутри заел и остановил ход стрелок, так и застывших в одном положении. Какой уже день одно и тоже повторяется, будто она попала в день сурка? Забитое досками окно каждый раз напоминает, что это все не сон, что у нее был шанс - а может, в этом и была ошибка? Какой день она уже не может найти в себе силы, то чувствуя необычайную эйфорию и легкость после каждого приема пищи, то вновь проваливаясь в бездну, тихую, мертвую, а все тело сковывает дрожь и судороги, а затем - усталость? В голове куча мыслей, но среди них одна впервые, и сухие губы все же разрывают воздух, шепотом произнося заветные буквы: - Ненавижу. И это будто озарение для Маргарет. Такое легкое, такое простое, такое правдивое. Пальцы невольно дергаются, вспоминая как недавно касались подушки, прижимая ту к чужому лицу, перекрывая кислород. Все должно было закончиться еще тогда. Разве нет? Впрочем, кого ей обманывать: она не убийца. За наготу не стыдно. Мортон видел уже от и до, буквально помечая бледную кожу укусами и засосами под невольные тихие стоны Маргарет, изредка перебиваемые всхлипами, но единственное, что он никогда не трогал - тот самый подаренный им же браслет, туго обвязанный вокруг худенького запястья. Зелле пыталась снять эти ленты, не раз, но тут же получала наказание от Майка, смеряющего ее ледяным взглядом. И сидеть весь день на холодном кафеле, привязанной к раковине, ей не очень понравилось. Единственное, что действительно Мортон себе так и не позволил с того случая у окна - он никогда не бил свою пленницу, относясь к ней излишне нежно, если та вела себя послушно. Но что-то явно было не так, будто бы хозяин особняка был в таком же восторженном состоянии как Зелле под теми легкими наркотиками, которые всегда оказывались у нее в еде. Кажется, он и сам хотел успокоиться, ища поддержку в объятьях Маргарет, но не получая - руки танцовщицы были крепко связаны, не давая даже шанса на отпор. Так было безопаснее, особенно во время приема пищи, когда перед носом была вилка или ложка. Маргарет закрыла глаза, представляя как оказывается дома, будучи еще ребенком, и ее ничто не заботит - кажется, головная боль стала чуть тише. Но это маленькое просветление все равно не могло сравниться с негой, которую мог подарить ей завтрак уже через пару часов. Почему-то вспомнился Серж. Он был груб, любил выпить и долго преследовал ее, отчего приходилось постоянно переезжать. И невольно в голову приходила мысль, что ей опять не повезло с мужчиной, словно на Зелле было самое настоящее проклятье. Интересно, с Джокером ей тоже не светило ничего приятного? Он казался хорошим мальчиком, хоть и немного странным, вот только как говорилось - в каждом тихом омуте черти водятся. Хотя какая разница: им уже не суждено увидеться вновь. Ее скромный воздыхатель сгорел в пожаре, а она... да выживет ли она сама? Маргарет вздохнула, натягивая одеяло за край хотя бы на часть обнаженного тела, прячась от кусающего за кожу холода. В такие моменты тишины пленница была в каком-то смысле свободна, вольна делать то, чего Майк еще не лишил ее. Вот только ничего и не хотелось: желание сбежать тонуло в бессилии, головной боли, легкой ломоты в теле и остаточной эйфории после далеко не радужных веществ. И все же тоненькая ниточка веры в лучшее заставляла Зелле открывать глаза и послушно есть с рук своего пленителя только лишь для того, чтобы не обессилеть окончательно от голода. - Как же я тебя ненавижу, - ладони закрывают лицо, и Маргарет с удивлением чувствует как те становятся мокрыми. В груди что-то сжимается, пока слезы стекают к уголкам рта, но становится действительно легче. Пальцы скользят с век по щекам и замирают у рта, пока танцовщица неотрывно смотрит в пустоту перед собой, размышляя. Бежать нет смысла, ей никогда это не удавалось. Возможно, стоит попробовать другой путь?