***
Утром в автобусе было много людей, и это давило совсем не фигурально. Постоянно кто-то пихался, сумка цеплялась за проходивших мимо, телефон пришлось спрятать, чтобы случайно не выронить и не потерять среди множества ног, топтавших пол транспорта. За те полчаса, что он ехал до университета, Цзян Чэн несколько раз успел проклясть себя за то, что утром позволил себе пролежать в постели на десять минут больше (пяти с лишним часов для сна оказалось всё же маловато) и в итоге пошёл на автобус более поздний, чем тот, на котором он ездил обычно — и в котором всегда было как будто менее людно. Впрочем, даже так он умудрился приехать вовремя. И, выйдя из заполненного людьми транспорта и направившись в сторону университета, пришёл к выводу, что свежий воздух всё же и правда приятно вдыхать. А ещё про себя отметил, что в будущем обязательно нужно выучиться на права и забыть о существовании общественного транспорта как о страшном сне. Университет уже вовсю шумел. Цзян Чэн пробирался к нужной аудитории мимо толпившихся у закрытых дверей и на лестничных площадках студентов. Кто-то возбуждённо о чём-то рассказывал знакомым, кто-то листал конспекты, судорожно повторяя, кто-то спал на ходу, прислонившись к ближайшей стене. Людей было до непривычного много: обычно, когда Ваньинь приходил в университет, коридоры были почти пусты. Поэтому сейчас осознание того, что нужная аудитория открыта и в ней можно было спрятаться от всего этого гама, очень радовало. Цзян Чэн зашёл в кабинет и прикрыл за собой дверь. Здесь было уже поспокойнее: дошли ещё явно не все, а те, кто уже сидел за партами, не создавали и половины шума от того, который царил в коридоре. С губ сорвался короткий вздох — и в этот же момент от парты у окна раздался знакомый голос: — Ваньинь! Он обернулся на зов — и за первым столом у окна заметил Мэн Яо, который смотрел в его сторону и махал рукой, привлекая внимание. Точно, он же говорил, что Лань Цижэнь и у них ведёт. Чуть погодя, Цзян Чэн подошёл ближе. — Ты чего это вдруг здесь? — продолжил Мэн Яо, когда он уже остановился прямо перед его столом. — У тебя разве не должен сейчас быть семинар в другом крыле? — Когда ты успел выучить и моё расписание? — с насмешкой спросил Ваньинь, между тем замечая лежащие на столе открытыми конспект и учебник. И этот человек ещё будет потом шутить о том, что он заучка! Сам-то сильно отличается? — Успел, — невозмутимо ответил юноша и, сложив перед собой руки, посмотрел на него снизу этим своим раздражающим, словно насквозь пронизывающим взглядом: — Так что ты тут делаешь? Сразу скажу: прогуливать занятия одного строгого препода на занятиях другого не менее строгого — идея провальная. — У меня форточка, семинар отменили, — небрежно отмахнулся Цзян Чэн и обернулся к открывшейся двери. Однако, увидев лишь несколько студентов, за громким разговором прошедших к последним рядам, отвернулся почти с разочарованием. — У вас сейчас профессор Лань будет? — Ага. Только ждать тебе его долго: он обычно приходит ровно к началу пары. Да и вряд ли во время лекции отвлекаться будет на другие вопросы. — Он говорил, что сегодня можно подойти, а у меня до следующей пары уйма времени. Так что я подожду. — С чего это ты вдруг? — Мэн Яо чуть наклонил голову в сторону и прищурился почти недоверчиво. В отливавших янтарём глазах сверкнуло что-то хитрое. Цзян Чэн вздохнул и принялся объяснять: — Я взялся писать научную работу, — он не заметил, как лицо напротив с этими словами вытянулось в удивлении. — Но для начала надо обсудить некоторые детали и... — Ты — научную работу? — вдруг прервал его Мэн Яо. Всегда сдержанный и иногда до тошноты вежливый, юноша редко позволял себе кого-то перебивать. Тем более, когда слушал ответ на свой же вопрос. — Не шутишь? — Я похож на человека, который будет шутить о таком? Мэн Яо некоторое время посмотрел на него не моргая. А затем вдруг откинулся на спинку стула — и звонко рассмеялся. Цзян Чэн, глядя на него, нахмурился. Он не видел во всём этом ровным счётом ничего смешного. — Ну наконец-то! — спустя несколько долгих мгновений Мэн Яо наконец сел ровно, снова возвращая взгляд Ваньиню. На губах его всё ещё играла улыбка, из-за которой в уголках глаз разбегались мелкие морщинки. — Я думал, не дождусь. — В смысле? — Цзян Чэн только собирался отчитать его за странную вспышку веселья (на них уже люди начали оборачиваться, пусть потом очень скоро и возвращались к своим делам как ни в чём ни бывало), но порыв этот заслонило новым впечатлением. Что значит «Наконец-то»? — Я все старшие классы тебя уговаривал взять хоть что-то для разнообразия, — уже совершенно спокойно начал объяснять Мэн Яо, вновь глядя на него с привычной серьёзностью. — Но в ответ слышал только «У меня не получится», «Зря потрачу чужое время» и «Я тогда совсем скачусь по учёбе». Рад знать, что эти мысли в прошлом. Юноша смотрел на него мягко и как будто со снисхождением — а Цзян Чэн вдруг почувствовал себя совсем растерянно. Он прекрасно помнил эти свои слова. И в этот раз они тоже звучали в голове, когда он неуверенными движениями набирал сообщение. Но неужели это было так заметно? Они же с Мэн Яо и обсуждали это от силы пару раз… Не успел он открыть рот, чтобы объясниться, как снова раздался звук распахнутой двери — и в следующее же мгновение вся аудитория затихла. Вошёл преподаватель. Лань Цижэнь, в строгом светлом костюме и с журналом в руке, сдержанно поприветствовал студентов. Но вместо того, чтобы по обыкновению направиться к своему столу, он прошёл к окну, где у ближайшей к нему парты стоял Ваньинь. Юноша сразу же выпрямился и неглубоко кивнул в приветствии. — Профессор Лань… — Господин Цзян, — преподаватель ответил таким же сдержанными кивком. — Вы по поводу научной работы? — Да, я... Вы говорили, сегодня можно подойти, — Цзян Чэн спешно полез в сумку и на весу, придерживая её коленом, принялся искать сделанные ночью записи. Было не очень удобно, но это как-то отошло на второй план. — У меня уже есть некоторые мысли, но я не знаю, насколько это вообще в тему... Можете посмотреть? — Конечно, — Лань Цижэнь вновь кивнул — а после вдруг осторожно положил ладонь на запястье Цзян Чэна, заставляя перестать рыться в сумке, балансируя на одной ноге. Тот медленно поднял на него голову. — Вы куда-то торопитесь? — Нет-нет, — юноша резко замотал головой, перехватил сумку уже двумя руками и стал ровнее. — У меня форточка. Я просто не хотел бы вас задерживать и… — Вы не задержите, — не дослушав, Лань Цижэнь отпустил его и рукой указал на место за своим столом. — Посидите пока здесь, я сейчас дам задание группе и подойду. — Да, конечно… Спасибо. Цзян Чэн проследил за чужим жестом растерянно, но всё же прошёл к предложенному месту и послушно сел. Стол преподавателя располагался на небольшом возвышении — и вот так сидеть перед целой аудиторией, как будто немного над своими же одногодками, которые теперь с удивлением смотрели на нового человека, было неловко. Небо, лучше бы он сразу сел где-нибудь на первых партах… Возле Мэн Яо как раз было свободное место. Пытаясь сбежать от чувства неловкости, Цзян Чэн снова полез в сумку. Сейчас искать исписанные листы в ней и правда оказалось удобнее, и уже через несколько мгновений юноша раскладывал свои ночные записи на практически пустом столе. Под спокойный голос преподавателя, объяснявшего новую тему первому курсу политологов, и скрип мела по доске, он принялся ещё раз перечитывать написанное — чтобы освежить в памяти мысли ночи. На удивление, было даже неплохо. Конечно, хватало описок и зачёркиваний, глядя на которые хотелось под землю провалиться, ведь в здравом уме такого не напишешь… Но это ведь на то и черновик, верно? Главное, что у него есть уже хоть какие-то мысли. Хотя некоторые моменты наутро нравиться перестали совсем. Надо бы убрать с глаз долой, пока… — Я так понимаю, здесь и изложены ваши мысли? — Цзян Чэн только собирался спрятать один из листов, самый неудачный, обратно в сумку, как вдруг за спиной почувствовал чужое присутствие, а затем и услышал ровный голос преподавателя. Неужели уже всё? Как же он не заметил… — Да, с большего, — как можно спокойнее постарался ответить юноша и снова положил бывшие в руках «неудачные» записи обратно на стол. Что ж, будь что будет. Может, всё не так уж и плохо. Унимая начинающее закипать волнение, Ваньинь стал спешно объяснять, даже не пытаясь поворачиваться в сторону преподавателя: — Вот здесь я пытался примерно представить структуру работы. Думаю, сначала правильным будет сделать главу-введение, где будет общая информация, включая классификацию государств как таковых: по форме правления, по территориальному устройству... Потом немного про то, какие элементы госаппарата существуют в принципе, а после — разобрать это же на конкретных примерах. Ну, и в конце выводы, конечно. Что касается самой работы, я пока на вскидку определил несколько возможных систем для сравнения. Но все они какие-то… Несуразные. Я буду благодарен, если вы посмотрите. Цзян Чэн сделал небольшую паузу и глубоко вдохнул. Только сейчас он понял, что всё это время говорил на одном дыхании. Его не перебивали, слушали внимательно, из-за спины заглядывая в записи. Ни одного замечания мимоходом, упрёка за нескладность мысли… Прежде так внимательно слушала его только сестра — и Мэн Яо, хотя на первых порах в искренности его интереса юноша очень сомневался. — Позвольте, — Лань Цижэнь из-за его плеча потянулся к одному из листов — тому, где были расписаны те самые критерии оценки, в уместности которых Ваньинь сомневался больше всего. Сердце заколотилось быстрее. Небо, ну почему именно этот листок? Юноша порвался было встать, уступить место — его же место — преподавателю, но Лань Цижэнь, как и прежде в библиотеке, остановил его жестом руки и коротко брошенным «Сидите», не отрывая между тем глаз от бумаги. Цзян Чэн послушно сел — но взгляд его теперь остался прикован к преподавателю. Лань Цижэнь стоял, прислонившись бедром к столу, и со всем вниманием вчитывался в начертанные карандашом иероглифы. Иногда хмурился, иногда одобрительно кивал, иногда его брови чуть дёргались вверх как будто в удивлении — но что бы ни происходило, он не произносил ни слова. Тишина в аудитории была почти гробовая — только со стороны парт слышалось чирканье ручек по бумаге да шорох переворачиваемых страниц. — Недурно. Я бы даже сказал, очень хорошо, — наконец проговорил Лань Цижэнь, и Цзян Чэн едва слышно выдохнул с облегчением. Он про себя уже успел придумать множество неутешительных сценариев. Но, похоже, всё было не так уж и плохо: в крайнем случае, выгонять его из аудитории и говорить о том, что предложение писать работу было досадной ошибкой, никто не собирался. — Единственное, мне не очень нравятся формулировки вот здесь, — Лань Цижэнь положил лист на стол, выудил из кармана пиджака ручку и наклонился над ним, делая несколько пометок. Синий стержень ярко выделился на фоне местами размазавшихся и начавших стираться карандашных набросков. — Так будет лучше. А вот эти пункты, — несколько иероглифов оказались заключены в аккуратный овал, — лучше будет объединить в один. Вы, когда начнёте работать, поймёте, что это почти одно и то же, так что разделять нет смысла. Но в целом эта система мне нравится. Можете работать с ней. Вы уже определились, какие государства хотите анализировать? — Я… Ещё не успел, — Цзян Чэн вдруг почувствовал себя особенно неловко и спешно опустил взгляд. А вот и первые ошибки… Это же так логично — в работе о сравнении подумать о том, что именно будет сравниваться. Он должен был решить это в первую очередь, а уже позже браться за всё остальное. Это же не что-то абстрактное, это полноценная работа, она должна быть чёткой, конкретной… — Ничего страшного, — голос преподавателя снова раздался над ухом. Словно успокаивающий, хотя Цзян Чэн не удивился бы, окажись эти интонации иллюзией. Лань Цижэнь отложил ручку и медленно выпрямился. — Вы провели большую работу за один только вчерашний вечер. Я впечатлён. Сердце внутри сделало какой-то странный кульбит. Ваньинь резко поднял голову на мужчину, едва сдерживая удивление, граничащее с какой-то странной радостью. Впечатлён? Это требовательный, любящий чёткость во всём человек? Вот этими несколькими не особо системными страницами? Его работой? — У вас ещё есть время, чтобы подумать над государствами, — Лань Цижэнь между тем продолжал, словно вовсе не замечая чужую растерянность. — Пока же можете сосредоточиться на написании введения. Требования к оформлению я вам позже вышлю отдельно. — Да, хорошо… Спасибо, — словно не своим голосом ответил Цзян Чэн, всё никак не сводя взгляд с преподавателя. Невежливо, конечно, так откровенно пялиться… Но лишь это давало возможность хотя бы отдалённо поверить, что всё происходящее реально. Его похвалили. Не пристыдили за ошибки и неточности, как часто случалось прежде. Не сказали, что можно было лучше, что от него ждали большего. Просто исправили то, что требовалось, и спокойно объяснили, что не так. Всё это такие мелочи… Но Ваньинь почувствовал, как за спиной как будто расправляются крылья. Это было до безумия приятно. — Посидите немного здесь, я схожу в диспетчерскую, распечатаю вам список литературы. Не обязательно работать только по нему, но он хотя бы даст вам направление, — Лань Цижэнь совсем отошёл от него и сделал несколько шагов к выходу из аудитории. Цзян Чэн рассеянно кивнул — и в следующее мгновение уже наблюдал за тем, как фигура в светлом костюме скрывается за дверьми. Когда Ваньинь повернулся обратно к аудитории, в его сторону уже не смотрел никто — все были заняты заданием, явно не сложным, но требовавшим многое написать. Цзян Чэн краем глаза уловил только один взгляд, кинутый на него с первой парты у окна словно даже случайно — но, когда повернулся к сидевшему там Мэн Яо, встретил только его макушку и как будто едва проступившие на щеках ямочки от улыбки.***
За окном постепенно смеркалось. Цзян Чэн сидел за столом и невольно щурился, глядя на экран ноутбука, где мелким текстом на непозволительно ярком белом фоне высвечивалась очередная научная статья. Он уже сбился со счёту и даже предположить не мог, сколько текстов на одну и ту же тему прочёл за эти несколько вечеров, что удавалось уделить научной работе. Не то чтобы это было ново: и в школу, и на многочисленные дополнительные занятия приходилось делать множество сообщений и рефератов, уже тогда он приучил себя работать с информацией. Вот только раньше и её объёмы были меньше, и темы разбирались на куда более бытовом уровне. В школе можно было скатать текст с пары не особо вызывающих доверие сайтов, и всех бы всё устроило. И пусть прежде Ваньинь позволял себе так грешить только в самых крайних случаях, даже тогда он не подходил к делу так вдумчиво. Вдруг экран перестал так резко контрастировать с окружением — за спиной щёлкнул выключатель, загорелась люстра в центре комнаты, освещая её приятным желтоватым светом. А следом раздался голос матери, привычно резкий и ворчливый: — Опять слепишься в темноте. Запустишь сейчас зрение так, что никакие линзы тебе не помогут, — послышалось привычное цоканье, несколько неспешных шагов внутрь комнаты. Цзян Чэн в ответ промолчал и чуть поморщился, как каждый раз при таких разговорах, но тут же заставил лицо принять прежний расслабленный вид. И как раз вовремя — Юй Цзыюань прошла к нему и остановилась рядом. На стол легла какая-то книга (название юноша увидеть не смог: рука матери легла ровно на обложку, не давая прочесть ни слова). Наверное, она решила отвлечься от чтения ненадолго и заодно зайти к нему. Редкое явление… — Занимаешься? — почти безразлично прозвучал очередной дежурный вопрос. И ответ на него, конечно, должен был быть положительный — либо очень близкий к нему. Цзян Чэн тяжело вздохнул и прокрутил колёсико мышки, пролистывая статью к началу. Всё равно сейчас придётся перечитывать, чтобы перенести в черновые файлы основные моменты. — Почти. С заданиями по основным предметам я закончил ещё в университете, — ответил он так же, как спросили: без особого энтузиазма и интереса. И рассказал бы, больше и подробнее, но матери вряд ли захотелось бы слушать о его впечатлениях от темы. — Это к научной работе. Я всё же согласился. — Ясно, — как он и ожидал, более точных вопросов не последовало. Юй Цзыюань ещё немного постояла рядом, задумчиво постукивая аккуратно обработанными ногтями по твёрдой обложке книги, зачем-то посмотрела в окно. А затем вдруг движением почти резким придвинула книгу к руке Цзян Чэна, в которой тот сжимал мышку. Когда холодный корешок коснулся ладони, юноша чуть повернул голову — и замер, заметив заголовок, который теперь уже ничего не заслоняло. — У тебя на столе пару дней назад какой-то список лежал, — всё ещё достаточно холодно произнесла Юй Цзыюань, глядя прямо перед собой и кидая на сына лишь короткие, словно совсем случайные взгляды. — Я подумала, что это тебе для учёбы, так что посмотрела немного в библиотеке отдела. Нашла только одну. Сдавать через месяц, но если будет нужно больше — скажи, я продлю. Цзян Чэн медленно поднял голову выше и посмотрел в лицо матери, видеть которое сейчас получалось лишь в профиль. Он был не очень хорош в том, чтобы по мелочам в мимике определять настроение людей, — но сейчас, глядя на поджатые так же, как у него иногда, губы, на высоко вздёрнутый подбородок, на часто хлопающие ресницы, почти был уверен: это волнение. Но отчего вдруг? Или… Такие редкие разговоры не только ему даются с трудом? — Спасибо, — поблагодарил он с запинкой. И тут же заметил, как нос матери чуть поморщился в привычном ей раздражении. — Не за что, — она нетерпеливо махнула рукой и, в последний раз тронув книгу, отошла от стола. — Учись, — коротко бросила Юй Цзыюань и в несколько спешных шагов пересекла комнату. Цзян Чэн ещё несколько мгновений посмотрел на закрывшуюся за ней дверь, прежде чем снова повернуться к столу. Чуть правее от него выцветшими от времени, но всё ещё вполне читаемыми буквами смотрела «История китайской государственности — одна из первых книг, которые были в предложенном Лань Цижэнем списке, и та, которую на просторах всемогущей сети Интернет так и не удалось найти в электронном формате. Губы тронула робкая усмешка. Что ж… У него теперь было на одну заботу меньше. И это очень радовало.***
— Да вы издеваетесь! Цзян Чэну вдруг очень захотелось с размаху швырнуть сумку куда-нибудь в стену. Останавливало от этого действия только то, что в этой самой сумке сейчас был ноутбук, который терять не хотелось, каким бы сильным возмущение ни было. А, ну и правила университета, запрещавшие шуметь в и рядом с читальными залами. Хотя последнее сейчас, кажется, было не таким уж и важным. «По техническим причинам библиотека закрыта для посетителей на неопределённый срок. Приносим извинения за предоставленные неудобства», — гласила табличка на уже ставшей совсем привычным элементом ежедневной жизни двери. Гласила и заставляла зло скрипеть зубами, пока Ваньинь спускался по лестнице. Не то чтобы ему по-настоящему нужна была библиотека… Все нужные ему книги, предусмотрительно загруженные в одну папку, уже покоились на рабочем столе компьютера, оставалось лишь читать и обрабатывать информацию, что делать можно было буквально где угодно. И он бы с радостью поехал домой, пока там никого нет и тоже можно было поработать в тишине… Но вечером у него была ещё одна пара, форточку перед которой он хотел потратить не на разъезды, а на научную работу. В библиотеке, где были и рабочее место, и доступ к Интернету, и розетка, чтобы можно было зарядить ноутбук. Теперь же у него все эти блага самым подлым образом забрали неизвестные ему «технические причины» — и нужно было срочно менять план действий. — Здравствуйте, — на автомате поздоровался Цзян Чэн, проходя по коридору мимо одного из преподавателей. Лица он не разобрал — в голове сейчас было совершенно иное. — Добрый день, — а вот долетевший до ушей голос заставил всё же покинуть омут мыслей и остановиться, рефлекторно поднимая голову и оборачиваясь, чтобы посмотреть в удаляющуюся спину — и внезапно осознать, что решение пришло. Пусть он ни за что об этом не подумал бы сам. — Профессор Лань! — Цзян Чэн развернулся, в несколько шагов догоняя уже успевшего достаточно далеко отойти преподавателя. Тот, услышав оклик, остановился и обратил взор к подошедшему. — У вас какие-то вопросы, господин Цзян? — привычно спокойно поинтересовался Лань Цижэнь. — Не совсем, — Ваньинь под его внимательным взглядом чуть стушевался — но всё же заставил себя посмотреть ему в глаза и ответить уверенно и чётко. Хотя руки всё равно нервно поправили шлейку сумки на плече. — У меня сейчас форточка в пару. Я хотел писать работу в библиотеке, но она закрыта. Можно… Я посижу у вас в аудитории? Я не буду мешать! Сяду где-нибудь на последних рядах, вы меня не увидите и не услышите, обещаю. Лань Цижэнь нахмурился и смерил его долгим взглядом. Цзян Чэн всё же не выдержал и опустил голову. Зря он, наверное, спросил. Пошёл бы в кофейню рядом с университетом — и дело с концом. А так и человека отвлекает почём зря, и… — Идите за мной, — Лань Цижэнь вдруг развернулся и двинулся дальше по коридору. Цзян Чэн резко вскинул голову, растерянно глядя ему в спину — и, опомнившись, поспешил следом. К его удивлению, привели его вовсе не в так хорошо знакомую аудиторию. Наоборот — Лань Цижэнь как будто специально прошёл мимо, даже не взглянув на приоткрытую дверь с галдящими за ней студентами. Цзян Чэн в удивлении нахмурился, но спрашивать ничего не стал, продолжая идти за преподавателем. Они прошли до конца коридора, поднялись на лестнице — и остановились возле ничем не примечательной двери на углу. Лань Цижэнь достал из кармана брюк ключ, несколько раз повернул его в замочной скважине — и, опустив ручку, отошёл чуть в сторону, пропуская Цзян Чэна внутрь. Тот послушно сделал шаг вперёд — и едва заставил себя не замереть на пороге в удивлении. Помещение вовсе не походило на учебные комнаты. Несколько шкафов вдоль стен, стоящие кругом столы в центре, несколько массивных деревянных стульев… Примерно таким Цзян Чэн помнил кабинет матери, где ему однажды удалось побывать в детстве. Разве что людей там было… Побольше, чем «нисколько». — Это… — Преподавательская, — только когда Лань Цижэнь, зашедший следом и прикрывший за собой дверь, ответил на незаданный вопрос, юноша понял, что удивлённый выдох всё же сорвался с губ. — Здесь будет спокойнее, чем в аудитории. — Но… Разве мне можно здесь находиться? — Цзян Чэн вдруг перестал думать об этом как о хорошей идее. В школе в комнаты учителей учеников не пускали — и вряд ли в университете ситуация была иной. Не хотелось подставлять человека. Мысль о том, что если предлагают — значит можно, почему-то не посетила. — Если кто-то будет спрашивать — скажете, что я разрешил, — Лань Цижэнь прошёл внутрь комнаты и положил ключ на край стола. — Располагайтесь, где вам будет удобно, и работайте, сколько нужно. Я подойду после этой пары, если захотите уйти раньше — закроете дверь и занесёте мне ключ. — Да, конечно. Большое спасибо, — Цзян Чэн коротко кивнул в благодарность — и, когда после уже почти привычного и сдержанного «Не стоит» за преподавателем закрылась дверь, наконец позволил себе отодвинуть ближайший стул. Даже оказавшись наедине с самим собой, в первые мгновения, доставая ноутбук и ставя его на стол, он чувствовал себя неловко. Словно делал что-то неправильное, нарушал какие-то незримые правила. Несколько раз, пока компьютер загружался, за дверью раздавались шаги — и Ваньинь дёргался и поворачивал голову, ожидая, пока дверная ручка опустится и в комнату зайдёт ещё кто-то. Но никто не заходил, и вскоре наконец удалось хоть немного расслабиться. Стоило открыть файл с научной работой, как всё остальное ушло на второй план. Ему нужно было сосредоточиться и дописать раздел — и сосредоточится в новом месте и правда оказалось проще, чем в аудитории, где голос преподавателя, зачитывавшего лекцию, всё же отвлекал бы. Цзян Чэн склонился над клавиатурой и не отрывался от экрана до тех пор, пока телефон не зазвенел уведомлением о сообщении.***
— Если вопросов больше нет, все свободны. Зашумели отодвигающиеся стулья, голоса зазвучали уже громче шёпота, зашуршали закрывающиеся тетради. Лань Цижэнь на мгновение прикрыл глаза, стараясь абстрагироваться от шума. Это была последняя лекция на сегодня — и он был этому на удивление рад. День оказался по-своему выматывающим. Когда последний студент покинул аудиторию, мужчина привычно прошёлся по рядам, проверяя, не забыл ли кто-то свои вещи, после чего забрал со стола журнал, выключил свет и, выйдя из кабинета, закрыл его на ключ. Завершив со всем этим, он уверенным шагом направился к преподавательской. — Ну нет же! — едва он успел открыть дверь, как до слуха донёсся громкий стук. В следующее же мгновение на глаза попался Цзян Ваньинь, которого он здесь оставил не более пары часов назад. Юноша сидел перед открытым ноутбуком, уронив голову на стол (видно, стучала о толстое дерево именно она). Рядом с вытянутой вперёд рукой экраном вниз лежал телефон. Лань Цижэнь тяжело вздохнул и прошёл вглубь помещения. Когда-то он сокрушался, что большинство его студентов слишком легкомысленны и безответственны. Но вот уже две недели к ряду, наблюдая за своим новым подопечным, он начинал думать, что лучше так, чем принимать всё настолько близко к сердцу. — Что бы ни произошло, ваша голова явно в этом не виновата. И биться ей об университетское имущество всё же не стоит, — он подошёл ближе и положил на край стола журнал. Цзян Ваньинь, видно, только сейчас его заметив, резко поднял голову, тут же садясь ровно и глядя на него почти испуганно. — Извините, — юноша поджал губы и медленно опустил взгляд на телефон. То ли виноватый, то ли раздосадованный. — Нам староста написал. Пару, которую я ждал, оказывается, отменили. И сказали об этом только сейчас, — почти зло произнёс Ваньинь и нахмурился, отодвигаясь на стуле (по комнате пронёсся резкий скрип) и порывисто вставая с места. — Извините. Если бы я знал сразу, не стал бы вас дёргать и просто поехал бы домой. Весь день сегодня наперекосяк… Последняя фраза произнесена была уже тише и явно не должна была быть услышана. Юноша со вздохом спрятал телефон в карман брюк, поднял с пола сумку и уже собирался выключить ноутбук, как Лань Цижэнь вдруг осторожно перехватил его руку, едва ощутимо касаясь запястья. — Постойте, — когда Цзян Ваньинь поднял на него взгляд, мужчина отпустил его руку и, достав из внутреннего кармана пиджака флешку, протянул её ему. — Сбросьте мне то, что уже написали. Я вечером посмотрю и, если нужно, отправлю вам правки. — А… Хорошо, — юноша забрал флешку из его рук и опять сел, придвигая компьютер чуть ближе к себе и сосредоточенно щурясь. Под уже куда более размеренное щёлканье мышки и лёгкое постукивание пальцев по столу, сопровождавшим ожидание загрузки, Лань Цижэнь подошёл к одному из шкафов, стоявших у дальней от двери стены, и достал оттуда электрочайник. Вода там осталась ещё с утра, так что нужно было лишь подключить к сети и дождаться, пока закипит. — В какую папку сохранить? — за спиной послышался голос Цзян Ваньиня, уже спокойный и ровный. Он всегда таким становился, когда юноше давали чёткое задание — и это тоже удалось выяснить за недолгое время их совместной работы. — «Работы студентов». И подпишите файл своим именем, — без запинки ответил Лань Цижэнь и, достав всё с той же полки две кружки, обернулся к Ваньиню. — Вы пьёте чай? — А? — тот оторвал голову от экрана и поднял на него удивлённый взгляд. Внезапность вопроса явно сбила с толку, но, лишь мгновение помедлив, он всё же ответил: — Ну да. Почему вы спрашиваете? Вместо ответа Лань Цижэнь опустил в каждую из кружек по чайному пакетику и, вернувшись обратно, поставил обе на стол рядом с Ваньинем. Глаза юноши, до этого прищуренные, вдруг расширились, а сам он тут же напрягся, как будто от этого даже став чуть выше, пусть он ни на сантиметр не приподнялся на стуле. — Вы что, не нужно! Я ведь… — Я настаиваю, — категорично произнёс Лань Цижэнь, одной лишь интонацией пресекая возможные возражения. — Вряд ли у вас вдруг появились планы о том, как занять время отменённой пары. А после долгого и продуктивного дня чашка чая не повредит. Возможно, Ваньинь собирался возразить — но в этот момент раздался щелчок, и Лань Цижэнь отошёл, чтобы выключить чайник. Юноша ещё пару мгновений поколебался, глядя в спину преподавателя, после чего снова вернул взгляд к компьютеру. Пока Лань Цижэнь разливал кипяток по кружкам, Ваньинь достал флешку из разъёма, положил её на стол и, выключив ноутбук, спрятал его в сумку. Но порываться встать и уйти не стал. Правда выглядел он при этом так, словно готов сорваться с места в любую секунду. Слишком уж нервно юноша перебирал сцепленными перед собой в замок пальцами. — Не напрягайтесь так, — со вздохом Лань Цижэнь опустился за стол напротив него и взял стоявшую ближе к нему кружку. Взгляд скользнул к юноше, который, явно скорее рефлекторно, последовал его примеру. — Мы не на экзамене. — Я не… — Ваньинь попытался было возразить, но тут же умерил пыл и наконец позволил себе хотя бы отклониться к спинке стула. — Хорошо. Извините. В его позе всё ещё чувствовалась неловкость. Он держал кружку двумя руками, то ли греясь, то ли выставляя так своего рода барьер между ними. Лань Цижэнь неслышно выдохнул — и сделал первый глоток. Он не любил чай в пакетиках. Как и многое практичное, такой способ заварки не соответствовал ни одному правилу, перечёркивал собой все традиции и убивал всю суть процесса. Но работа и малое количество времени брали своё — и вскоре удалось смириться даже с тем, что прежде всячески отрицалось. Цзян Ваньинь сидел молча, время от времени поднимал кружку к губам, делал маленький глоток, чуть морщился, обжигаясь, и снова опускал руки. На преподавателя он не смотрел — а вот сам он от своего студента не отводил глаз, пользуясь моментом. Юноша перед ним был… Интересным. И с каждым днём их совместной работы он убеждался в этом всё больше. Ваньинь высказывал умные и правильные мысли, никогда не спешил с выводами, подробно и тщательно разбирался в материале, не верил слепо спорным фактам, проверял каждое суждение. У юноши определённо был потенциал — и всё же сам он как будто не замечал этого за собой, неизменно удивляясь словам похвалы, прерывисто оправдываясь, стоит указать на мельчайшую, почти не играющую роли неточность. Он либо был слишком неуверен в себе, либо занимался совсем не тем, чем хотелось. А может, всё вместе. Лань Цижэнь был преподавателем — и одной из главных его задач было понять мотивацию студентов и найти к ним подход. Чаще всего это получалось сделать без особых усилий. Здесь же как будто было слишком много непонятного, того, что одними наблюдениями не решишь. Так что из этого «чаепития» (которое таковым язык не поворачивался назвать всё из-за тех же пакетиков) следовало хотя бы попытаться узнать что-то, что могло бы помочь в будущей работе. — Можно задать вам вопрос? — после пары минут молчания наконец спросил Лань Цижэнь. Юноша поднял на него взгляд и с запозданием кивнул. — Почему юриспруденция? Цзян Ваньинь тут же нахмурился, на этот раз уже не отводя от него глаз, словно ожидая подвоха. Плечи его вновь напряглись, он оторвался от спинки стула, сел прямее. Но подвоха никакого не было. Чуть помедлив, юноша коротко пожал плечами. — Да как-то само сложилось… — он неосознанно придвинулся ближе на стуле, ставя кружку на край стола и всё ещё не выпуская её из рук. — Знаете, моя мама офицер полиции. И это… Накладывает свой отпечаток, — выдерживая паузу, юноша плавно провёл кончиками пальцев по краю кружки. — Я с детства тоже хотел стать полицейским. Знаете, бороться за справедливость и всё в таком духе. После средней школы даже хотел в колледж поступать, но не прошёл медкомиссию. — В самом деле? — Лань Цижэнь вопросительно приподнял бровь, делая ещё один глоток чая. Ваньинь как-то неопределённо махнул у головы левой рукой, словно говорил о чём-то совсем ничего не значащем. — Зрение. У меня минус. Небольшой, но там это играло роль. Так что… Пришлось выбирать что-то смежное. Хотя, — протянул юноша с какой-то странной, совсем не весёлой полуулыбкой и снова опустил взгляд куда-то в кружку, — чем дальше, тем менее удачной мне кажется эта затея. — Вам не нравится учебный процесс? — Нет-нет! — Цзян Ваньинь резко замотал головой. Лань Цижэнь склонен был считать это привычкой: так юноша делал каждый раз, когда возражал. Эмоционально, ярко, словно от того, поверят ли ему, зависит жизнь. — Наоборот, очень нравится. Но... — он снова запнулся, заметно мрачнея. — В мире сейчас так много юристов... Слишком большая конкуренция. — Юристов много, — Лань Цижэнь согласно кивнул и отставил кружку в сторону, складывая руки перед собой. — Но хороших — единицы. Ваньинь с тихим выдохом опустил голову ещё чуть ниже, его плечи, до этого напряжённые, тоже как будто опали. Показалось, что уголки его губ изогнулись в кривой усмешке. — Не думаю, что я смогу пополнить ряды этих единиц. — Отчего же? — Лань Цижэнь немного наклонил голову в сторону, продолжая рассматривать студента перед собой. — Вы достаточно способный человек. И, если будете и дальше прилагать те же усилия, вполне можете достичь успеха. Цзян Ваньинь наконец поднял на него взгляд. То ли удивлённый, то ли… Снисходительный? Так обычно смотрят на детей, которые наивно верят во что-то, что для взрослого объективно неосуществимо. Словить такой взгляд на себе после стольких лет работы со студентами было… Странно. — Отец вряд ли бы с вами согласился, — наконец произнёс юноша, всё с той же странной невесёлой усмешкой. — Он бы предпочёл, чтобы я пошёл на инженера или что-то вроде этого. — Чтобы вы пошли по его стопам? — Нет, — юноша медленно повёл головой из стороны в сторону. — Нет, он работает совсем в иной сфере. Просто… Ему не нравится, что мы с мамой с годами становимся всё более похожи. Руки Цзян Ваньиня на этих словах сильнее стиснули чашку, на тыльной стороне ладоней чуть явнее проступили костяшки, — и юноша замолчал. Лань Цижэнь опустил взгляд и тоже ничего не стал больше говорить. Дальше точно было что-то слишком личное. И у него не было никакого права вмешиваться. В таких разговорах всегда очень важно понять, когда следует перестать наседать с вопросами — и сейчас, пожалуй, был тот самый момент. — Извините. Я говорю лишнее, — Ваньинь вдруг тяжело выдохнул и встал из-за стола, тут же отставляя больше, чем наполовину полную кружку. Он как будто вообще ничего и не выпил. — Спасибо за чай. До свидания. Не дожидаясь ответа, он подхватил сумку с ноутбуком и, ещё раз коротко кивнув на прощание, вышел из преподавательской. Что ж… Теперь Лань Цижэнь хотя бы знал, что дело было не в нелюбви к профессии. А с этим уже можно было работать.