***
Очевидно, что Кастиэль знает о вреде алкоголя. За многие века он видел бесчисленные тысячи и тысячи смертных, опьяневших от того или иного вещества. Он не наивен. Но вот на что он никогда не обращал должного внимания, примитивно наблюдая за тем, как поколение за поколением пристрастилось к зерну или винограду, так это на то, насколько приятным на самом деле было действие алкоголя в тот момент. Последние несколько часов были очень познавательными. Он понял, что громкая, неуклюжая музыка с её гневным, быстром пульсом на самом деле весьма стимулирует. Он также обнаружил, что еда гораздо приятнее, чем он ожидал, с её сочетаниями сладкого, кислого и солёного, а также с различными текстурами. Руби смеётся над его лицом, когда он берёт в рот целую порцию халапеньо, и над тем, с какой поспешностью он проглатывает остатки пива, чтобы убрать жжение с вкусовых рецепторов. Однако ему особенно нравится солёная хрустящая картошка фри, и он находит странное удовольствие в том, чтобы раскусить её на две части — хрустящая внешняя сторона контрастирует с мягкой, податливой серединой. Кроме того, он пришёл к выводу, что пиво — это хорошо, а виски — ещё лучше (хотя у него есть подозрение, что утром он может пересмотреть это мнение). И именно в этот момент Руби знакомит его с текилой. Спустя некоторое время, когда язык покалывает от терпкого привкуса лайма, а россыпь соли всё ещё прилипает к нижней губе, Кастиэль доверительно наклоняется к Руби. — Это нечестно, — серьёзно говорит он ей. Она кивает, но выглядит несколько озадаченной, и Кастиэль поясняет. — Оставить людей наедине с нами на тысячелетия. Они даже не знают о вашем существовании! — Сказал сам человек, — говорит Руби, стащив у него одну порцию картофеля фри и мазнув ею по остаткам сальсы, размазанной по её тарелке. — Ты проповедуешь хору, чемпион. — Точно, — говорит Кастиэль, слегка нахмурив лоб, наблюдая за тем, как рука Руби незаметно возвращается к картошке. — Точно. Они не виноваты, вот в чём дело. Ну, иногда виноваты, потому что некоторые из них знают правила и всё равно их нарушают, но есть идеально послушные, милосердные, богобоязненные… ну, знаешь, хорошие люди, невинные люди, которые даже не подозревают, что заключили сделку с демоном, пока их с криками не потащат в яму. Руби кивает и ловко крадет ещё один картофель фри. Кастиэль, отвлекшись, шлёпает её по руке и возмущённо смотрит, когда она просто смеётся над ним. — А есть те, кто делает это с широко открытыми глазами, — говорит она, наблюдая за ним. — Как Джон Винчестер и его сын. Кастиэль хочет возразить, но честность мешает ему. — Но самопожертвование, — говорит он, немного запинаясь на полуслове, а затем весело продолжает. — Это не… Ну то есть зачем вообще нужны такие понятия, как честь, справедливость, сострадание и любовь, если всё это бессмысленно? Какой Бог позволяет хорошим людям испытывать все муки ада, когда они просто пытаются спасти кого-то, кого любят? — он останавливается, выглядя явно шокированным своими словами. — Наверное, это тот Бог, на которого ты больше не работаешь, — говорит Руби, немного подумав. — Похоже, это небольшое путешествие в ад немного открыло тебе глаза. Или, может, ты просто слишком эмоционально увлекся мальчиком Винчестером? Хотя кто я такая, чтобы так говорить, — она делает ещё один глоток пива, её рот кривится в горькой улыбке. Плечи Кастиэля опускаются. Руби похлопывает его по руке. — Подними голову, — смущённо говорит она. Кастиэль поднимает подбородок, но, похоже, ему от этого не легче. — Итак, говоря о самопожертвовании, — продолжает она, махая официантке и указывая на их пустые бутылки. — Не хочешь рассказать мне, что заставило тебя опуститься до нашего уровня? — Я ослушался Господа, — мрачно отвечает Кастиэль. Руби крадёт у него две последние порции картофеля фри, но на этот раз это не вызывает у него ни малейшей реакции. Он снова чувствует себя почти трезвым. — Ну да, это я уже поняла, — говорит она через мгновение. — Я умная. Может, ты хочешь изложить мне версию с краткими примечаниями? — он уставился на неё. — Что случилось? — ей не удаётся скрыть своего разочарования, и Кастиэль с запозданием понимает, что этот вопрос и есть причина того, что она изводит его вот уже час. Но это неважно. — Всё воинство небесное согласилось с тем, что Сэм Винчестер погиб. Он подчинил демонов своей воле и изменил ход судьбы. Теперь он слишком силён, чтобы они могли его контролировать, — подошедшая официантка ставит ещё две бутылки «Бада», и Кастиэль машинально берет своё пиво и начинает ковыряться в этикетке, как и Дин Винчестер когда-то. Его наполняет странное чувство утраты и горечи от осознания того, что после всего этого он больше не увидит Дина. — Моей задачей было увидеть, как они оба будут уничтожены, но когда я добрался до их укрытия, сострадание не дало мне покоя, — он пожимает плечами. — Или глупость, — он откидывает голову назад и глотает пиво, один ровный глоток за другим. Он чувствует, что Руби внимательно наблюдает за ним. Он смотрит на неё и напоминает себе, что ей нельзя доверять. Она прикусывает губу. — Понимаю, — говорит она и отводит взгляд. Кастиэль жалеет, что не знает, как заглянуть в её сердце, если сердце у неё есть. — И ты спрятал их от ангелов? — Пока, — говорит он. — Это не надолго, но я попытался выиграть для них время, — он понимает, что они оба могут быть мертвы. Он не может этого знать, ведь теперь он потерял свою благодать. От этого осознания в комнате становится холоднее. Он смотрит на толпу посетителей, которые всё ещё пьют пиво или кофе, слизывают соль с кончиков пальцев или мороженое с ложек, и если закрыть глаза, то очень легко представить, что Дин Винчестер и его брат сейчас сидят за одним из этих столиков и спорят о каком-то деле. Он наблюдал за ними в бесчисленных барах и забегаловках, где они вот так же препирались, ели картошку фри и флиртовали с усталыми официантками. Он и представить себе не мог, что окажется в таком месте с демоном Ада, да ещё и без них. Через мгновение он снова подошел к официантке. — Ещё что-нибудь желаете? — спрашивает официантка, снова предлагая усталую улыбку. Кастиэль кивает. — Мне, пожалуйста, кусок пирога, — осторожно произносит он, гадая, каков пирог на вкус. Он скучает по Дину Винчестеру больше, чем мог бы себе представить. — И двойной виски, — он встречает взгляд Руби. — Лучше два.Часть 4
9 октября 2023 г. в 14:39
Кастиэлю снится свет, полёт, музыка сфер, и когда сознание наконец приходит к нему, внезапное чувство потери оставляет его бездыханным и ошеломлённым. Он ошарашенно смотрит на Руби, пытаясь заново примириться с дезориентацией от падения, от того, что привязан к телу с костями, похожими на свинец, и плотью, которая умирает по одной клетке за раз. Воспоминания о сне растворяются, как снежинки на языке, и он чувствует себя странно опустошённым.
— Значит, ангелы храпят, — сухо говорит Руби. — Кто бы мог подумать?
Он не знает, что ответить. Его шокирует, что он так быстро сблизился с этим существом, что он полностью потерял бдительность и позволил себе быть беспомощным в её обществе.
— Что это за место? — спрашивает он, глядя в окно на то, что кажется автостоянкой. На усыпанном звёздами небе высоко сияет жёлтая луна, свет льётся из окон здания, стоящего перед ними, но за его пределами ночь темна, как глаза демона.
— Ты поел? — спрашивает Руби. Желудок Кастиэля принимается урчать в ответ, что приводит его в смущение и вызывает у Руби фырканье от смеха. — Я буду считать, что нет. Я тоже. Так, чемпион, продолжай вливать топливо в своё тело, иначе оно не продержится и пяти минут.
Он удивляется тому, что чувствует голод — если это чувство голода, а, похоже, так оно и есть.
— У меня только пять долларов, — говорит Кастиэль, неуверенно глядя на неё. — Этого хватит?
Руби наклоняет голову и смотрит на него с выражением, которое ему трудно прочесть.
— Чем я заслужила это? — спрашивает она себя. — Серьёзно, я никогда не считала себя «сахарной мамочкой». И я не собираюсь заводить привычку подбирать бездомных и кормить их. Но… расслабься. Ужин — это мой тебе дар. Считай, что это подарок «Добро пожаловать на этот смертный одр». Не думаю, что Hallmark делают для этого открытки, так что придётся обойтись ужином.
— У тебя достаточно денег, чтобы накормить нас обоих?
— Да, — она сурово смотрит на него. — Но ты, наверное, не хочешь знать, откуда они взялись, так что не спрашивай. Так мы оба будем счастливее.
Он подумывает возразить, но приходит к выводу, что в этом нет смысла — к тому же, он голоден. Поэтому Кастиэль кивает, аккуратно расстёгивает ремень безопасности и выходит из машины в освещённое неоном заведение.
— Я не знаю, какая еда мне нравится, — признаётся он, когда они с хрустом пробираются по рыхлому гравию к двери.
Руби бросает на него ещё один косой взгляд.
— Ты в первый раз? — он кивает, чувствуя себя немного глупо. Еда — это такое обычное человеческое занятие. Она усмехается. — Еда — это здорово. Это почти моё любимое из удовольствий плоти… но ты ангел. Полагаю, что ты трезвенник и ешь что-нибудь скромное, например, салат. Может, свежие фрукты, если чувствуешь себя смелым. Я почти уверена, что тут нет нектара и амброзии. А если и есть, то только жареное во фритюре, — она открывает дверь, и он следует за ней внутрь. Он не спрашивает, какое у неё любимое плотское удовольствие, но может предположить.
В помещении пахнет дымом, несвежим жиром и пролитым пивом, музыка звучит слишком громко, но столы достаточно чистые, а официантка, несмотря на тени под глазами, улыбается тепло и заразительно.
— Привет, друзья! Меня зовут Эстель. Что я могу предложить вам сегодня?
Руби берёт меню в пластиковой обложке и быстро пробегает по нему взглядом.
— Я буду начос супрем, — говорит она. — И положите побольше халапеньо.
Официантка смотрит на Кастиэля, который, неизбежно, думает о Дине.
— Двойной чизбургер, пожалуйста, — говорит он. — С картошкой фри, — он интересуется, есть ли у них пирог. Дин Винчестер, по его наблюдениям, необычайно любит пироги.
— А выпить?
— Пиво, — серьёзно отвечает Кастиэль, потому что это то, что пили бы Винчестеры, и потому что это не то, чего ожидает от него Руби. Он слышит, как она издаёт рядом с ним приглушённый задыхающийся звук, и чувствует небольшой прилив удовлетворения.
— Два, — говорит она. — И пару бокалов виски, — она с вызовом смотрит на Кастиэля, но тот лишь немного приподнимается на стуле и спокойно отвечает ей взглядом. Руби усмехается.
— Уже несу.