Осколки, что искрятся на солнце

      Ты улыбалась, как и всегда, но сейчас это было несколько сложнее. Трава, шуршащая под босыми ногами, пологие склоны, ведущие к заросшей камышом речке, звонкая тишина высокого неба и горько-сладкий аромат медовых цветов не дарили чувство успокоения, как это бывало обычно. Хрупкие слезинки щипали нежную кожу, размывали окружающий пейзаж любимого родного городка. Ты побежала, поднимая маленькие тучки пыли за собой, чтобы быстрее достигнуть своего уединённого уголка и поскорее забыться. Выгнать этих надоедливых ос из головы, что беспрерывно впиваются в мысли жалами и скандируют одно слово.       «Позорище».       Кликать позорищем ведьмовского рода тебя начали лет с пяти. Уже тогда девочки успешно летали на детских метёлках, рассекая воздух в двух метрах от земли и выписывая пируэты. Тебя же метла разве что по лбу стукала, больно и обидно. Влиться в компанию подруг тогда не получилось, и в нынешние годы не получалось тоже. Три столпа ведьмы — близость с сёстрами, связь с природой, уединение с собой. Ты смогла покорить лишь последние два. В этом мире, где все друг другу родственники, ты ощущала себя сиротой.       Завязки на мягком корсете сдались подрагивающим пальцам. Ты стянула его, блузку с рукава-фонариками, верхнюю и нижнюю юбки и бросилась в холод реки в одной лишь тонкой сорочке. Браслет, обнимающий лодыжку, тихо звякнул серебряными звёздочками, когда ты рассекла толщу воды, ударив ногой и подняв брызги. Хорошо. Здесь было хорошо. Тихо, безлюдно, спокойно. Самые-самые разные растения густо цвели чуть поодаль, на поляне перед лесом. Почти всегда ты собирала их здесь — для настоек, амулетов, чаёв и ведьминых мешочков. С любовью формировала в пучки, сушила, подвесив на окно, а ночами вдыхала запахи розмарина, ромашки и зверобоя. Многое, конечно, ты выращивала и сама, но природа всегда всё делает лучше. Природа — бабушка всех ведьм и твоя лучшая подруга. Сегодня ты надеялась обзавестись ещё одним другом, соратником, но тебя все отвергли. Ничего нового.       Все ведающие имеют фамильяров. У самых опытных ведьм их может быть даже несколько, но такие случаи очень редки. Тебе не нужно было много — достаточно и одного, но того, с кем будет крепкая привязанность и взаимопонимание. Фамильяры связаны с ведьмой на особом уровне, они подпитываются её энергией и помогают развить свой потенциал. Ими способны стать далеко не все животные, лишь те, кому мать Геката тоже даровала магические силы. Все они живут в особняке господина Брадшоу, что расположен по ту сторону леса, в любви и заботе, пока не встречают свою родственную душу в лице ведающей. Они съезжаются к нему со всех уголков света, когда наступает время обзавестись фамильяром. Затем животное выбирает свою ведьму, и господин Брадшоу проводит ритуал связи у статуи матери Гекаты, объединяя их магию.       Сегодня ты тоже посетила это место. И ни один фамильяр тебя не выбрал.       Ты вынырнула, хватая воздух ртом и отбрасывая мокрые волосы назад. Вода была чистой — только деревья бросали на неё свои тени — потому ты прекрасно видела сверкающую чешую рыб, что маневрировали меж твоих икр. Прохладный воздух обласкал лицо, сдувая с него прозрачные капельки. Словно хотел поддержать тебя, словно шептал, что всё будет хорошо. Даря успокоение.       «Что ж, по крайней мере, у меня есть это место».       – Фууу, – раздалось за спиной, и сердце ухнуло вниз. – Чем это воняет?       Ты дёргано оглянулась, а затем развернулась всем телом. Волны спешно прикрыли твои плечи и грудь, что выступали под мокрой сорочкой сейчас особенно сильно, но так же быстро и опали. Ты стояла по пояс в воде, мокрая, жалкая, беззащитная, пока хорошо знакомые девушки из деревни тыкали палкой в сброшенные на берегу вещи и картинно зажимали нос.       – Как это чем, Венди? Ты разве не чуешь? Здесь прямо-таки несёт позором.       Ты думала, что, если этот момент настанет, мир перевернётся с ног на голову. Что небо почернеет, земля развернётся и поглотит тебя в своё жаркое нутро, чтобы ты не мучилась слишком долго. Но нет, деревья всё также шумели своими кронами, с полянки всё также доносились благоухания самых разных цветов, а речка не закрутилась смертоносной воронкой. Наверное, кто-то назвал бы это глупостью, но это место – самое ценное, что у тебя было. Здесь ты пряталась от тычущих в спину пальцев, от усмешек в лицо, от едких вопросов. «Зачем тебе нужна метла, позорище? Что, подметать нечем? Может быть, всё-таки купишь берёзовый веник?».       Теперь же ты лишилась последнего, что тебе было дорого.       – Что такое, ве-е-е-дьма? Боишься выйти, потому что даже обсушиться магией и левитировать одежду не сможешь?       – Не говори ей такие сложные слова, Винси. Она даже летать на метле толком не может, каждые два метра останавливается! За фамильяром шла пешком!       – Через весь лес? Серьёзно? Ха-ха-ха, вот умора!       – И как, ведьмочка, выбрал ли тебя хоть кто-то? Был ли кто настолько тупой, что захотел установить связь с таким неудачливым отродьем?       Ты прикрыла глаза, чтобы удержать колкие слёзы обиды. Не заплачешь при них, ни за что не заплачешь. У нормальных ведающих даже слёзы – целительные, а у тебя… Просто вода. Они не преминут об этом напомнить.       Смех резко утих. Воздух разрезал будто свист кнута — время замерло. Женские руки синхронно раскинулись по бокам, будто пытаясь обнять ничего, а ноги оторвались от земли; тишина, а затем — звук падения. Но уже дальше. У поляны. Девушек отбросило от твоих вещей так резко, словно ударной волной невидимого взорвавшегося котла с порох-зельем. Ты зачем-то запустила пальцы в воду, поспешила промыть глаза. Померещилось, что ли? Разве мог такое сотворить… Он? Тот вальяжный белый кошак?       Незваный гость переминался с лапки на лапку, размахивая белым пушистым хвостом по дуге. Шёрстка его лоснилась, поблёскивала, будто он пользовался самыми редкими настоями из расти-бор травы вместо куска мыла; осанку можно было назвать поистине величественной, а уж глаза… Даже с твоего места было видно его глаза — огромные, сине-голубые, похожие на небо, подсвечиваемое лучами высоко стоящего солнца. Наверное, это самый, самый красивый кот, которого тебе только доводилось видеть. Если где-то есть кошачье королевство, то оно определенно находится под его правлением. Удивительный. Совершенно удивительный.       Ты завороженно двинулась вперёд. Животное прямо-таки тянуло к себе. Небесные глаза разглядывали тебя с ног до головы — такие огромные, что ты поместилась бы в них целиком. Почему тебе мерещится одобрение в них? Почему он так радостно шевелит забавными треугольными ушками? Почему… Ухмыляется?       Мать Геката, разве коты умеют ухмыляться?       Звонкий визг вывел из оцепенения. Ведьмы из деревни бежали прочь, огибая твою лежанку по широкой дуге. Ты тоже захотела взвизгнуть — скорее всего, конечно, такой осмысленный взгляд животного тебе почудился, но стоять в мокрой полупрозрачной сорочке всё равно моветон, перед кем бы то ни было. Раньше ты отгоняла такие раздумья, но теперь, когда твоё место силы рассекретили… Лучше прикрыться. Скрещенные предплечья спешно спрятали грудь, а румянец тут же замаскировал щёки — наверное, чтобы тебя было сложнее узнать.       Кот цокнул и прикрыл глаза хвостом.       Ну вот, дожили. Даже коты оказываются сильнее тебя и спасают от недругов, а потом ещё и потешаются. Хотя, это глупости. Скорее всего, кто-то увидел вас с ведьмами из лесу и сжалился над девочкой-изгоем, а помог исподтишка, чтоб внимание не привлекать. Такое уже бывало пару раз за твою жизнь, но ты, оказывается, успела об этом забыть, а теперь вдруг раз — и вспомнила. Мир не без добрых людей, но даже они отказываются якшаться с такой, как ты. Ну и ладно. Ну и ладно…       Нет, ну по какому праву это белое создание вздыхает так горестно?       От пережитого стресса реакции оказались сбиты с толку. Ты совершенно неожиданно для себя рассердилась, вылезла из воды, рассекая её толщу, как деревянная лодка с острым носом, и выдернула свою одежду из-под кота. Тот не заметил тебя — всё ещё прикрывал глаза хвостом и подхихикивал — а потому завалился на бок, издавая громкое возмущённое «Мяв!». Ноги быстро влезли в юбки, блузка — поверх, но на влажное тело всё это натянуть не так просто, и ты ещё какое-то время стояла рядом с местом, откуда хотела поскорее сбежать, глупо пытаясь перекрутить пояс одежды в нужное положение. Взгляд животного необычайно нервировал. Казалось, оно близко к тому, чтобы и в этом деле тебе помочь, раз уж ты такая криворукая.       – Спасибо, господин-белоснежный-кот, – выпаливаешь на одном дыхании, резко кланяясь. Не важно, понимает он тебя или нет, вежливость ещё никогда не была лишней.       Ты не чувствовала досады и неодобрения, исходящего от белого тельца, потому что уносилась с опушки во всю прыть. Ну ничего. Кот тебя подождёт. Он слишком хорошо тебя знает — совесть тебя заест совсем скоро от того, что не поблагодарила как следует, а ещё ты, конечно, и нескольких дней без посещения этого места не протянешь. Коты, конечно, очень гордые создания, а уж он — в особенности, но тебя это существо согласно ждать столько, сколько понадобится.       ***       Собирать травы, делать амулеты и зелья. Вот что тебе по плечу из ведьминских умений. Хвалить себя тут не за что — с этим справляются и десятилетние девочки, а больше ты ничего и не умеешь. Но это то, за что ты ценишь свою жизнь ведающей, та рутина, за которую ты любишь своё утро, средство общения с природой. Однако даже привычные движения руками над котелком и чайничком сегодня не приносили умиротворения. Тебя тянуло к лесу, к речке, тянуло так сильно, как никогда до этого. Быстро стало понятно, в чём дело — хотелось убедиться, что там никого не будет, что это место по-прежнему твой сокровенный уголок… А ещё хотелось извиниться перед странным котом за своё раздражение, за трусливое бегство, за невысказанные слова признательности. Интересно, он ещё там?       Он — всё, о чем ты думаешь, когда переходишь на спешный шаг по пыльной дороге. Даже платье надела свежее, расшитое цветами, чтоб коту понравится. Вот глупость, правда? Но он первый, кто вступился за тебя, и пусть и был всего лишь зверюшкой, этот поступок не мог не затронуть что-то внутри. С другой стороны, не могло ли тебе почудится? Может, голову напекло? У обычных животных магии нет. Ты хорошо это знаешь, лучше, чем что-либо, ведь часто проводишь время с ними, гладишь, подкармливаешь. И они любят тебя, но совсем недолго — поластятся, похрустят лакомством и бегут куда-то далеко-далеко по своим делам. Поэтому ты и хотела встретить своего фамильяра. Чтоб он был с тобой на всю жизнь, рядом, под боком — он под твоим, а ты под его. Усиление, раскрытие магии, на которое способны фамильяры со своими ведающими, третьестепенная причина. Но тот белогривый кот не может быть фамильяром — все они живут у господина Брадшоу, ведь заклинание, наложенное на его замок, притягивает этих членов магического сообщества.       «Кто же ты такой?»       В корзинке, что качается на локте, угощение для спасителя — немного сырой рыбы, мяса, кошачья мята — и сладкий рулет для тебя. Ты взяла чайничек, серу, чтобы развести огонь и заварить травы. Умом ты понимала, что, скорее всего, вчерашний гость уже ушёл, ведь до этого ни разу не объявлялся на твоей поляне, но всё-таки желала всем сердцем, чтобы он там был. Может быть, вам даже удастся подружиться? Если он не сильно гордый. Это так необычно. Дружить с котом.       Речка встретила тебя тихим журчанием, лес неподалеку — привычным шелестом крон. Цветы всё так же источали горьковатый медовый аромат, а рыбы всё так же выпрыгивали иногда выше уровня воды, чтобы сверкнуть на долю секунды серебристой чешуей. Будто бы ничего не изменилось. Это и успокаивало, и расстраивало — наверное, в глубине души ты всё-таки желала перемен. Другой вопрос, насколько они сломают тебя, если в конечном итоге произойдут.       Купаться не хотелось. Ты прошла дальше, к опушке, усеянной самыми-самыми разными травами. Клетчатое покрывало — ты выменяла его аж за четыре пучка редкой сон-душицы! — легло поверх, красиво гармонируя с окружающим пейзажем. Повалиться на него, закинуть руки за голову, зарыться босыми стопами в зелёную мягкость… Величайшее блаженство на земле. Мать Геката, спасибо тебе за этот живописный мир, за спокойно качающиеся деревья, за зайчики солнечных лучей, что ласково скользят по сладко слипающимся векам… Бессонная ночь, полная раздумий и переживаний, осталась позади. Здесь их как рукой сняло. Ты не спишь, но только сейчас, а через мгновение дыхание размеренное и глубокое, и яркие картинки пятнами мелькают перед закрытыми глазами. Сон, наверное, тоже магия. Как человек погружается в него так медленно и в то же время — сразу? И ветер, как одеяло, укутывает тебя, и играет с раскинувшимися поверх цветов волосами, колышет их туда-сюда, туда-сюда, и случайно задевает тонкую кожу шеи коготками. Ты дёргаешься, но боль в поверхностной царапине тут же успокаивается под касанием мягкой-мягкой шёрстки. Она ощущается как бархат, как шёлк, хоть ты никогда и не трогала шёлка, ведь это такая дорогая ткань. А может, и ему не сравниться с этой нежностью. Хочется запустить пальцы, потрепать ветер за загривок, но не поднять даже кончика мизинца — такое спокойствие обуяло тебя. Шнуровка корсета ослабляется. Ты не знаешь, почему, но тебя это не волнует, ведь приятная тяжесть тут же тёплым комком ложится на сердце. Сладкий, сладкий сон.       Самый сладкий, что у тебя когда-либо был.       Ты выныриваешь из него долго, медленно. Будто добираешься до берега, лёжа на спине, ожидая, когда течение само к нему принесёт. Сплетаешь кисти в замок, запрокидываешь вверх, сладко потягиваясь. Что-то плюхается рядом с недовольным мяуканьем, честно говоря, больше похожим на какое-то тявканье. Ты садишься; голова кружится, а потому не сразу удаётся разглядеть идеальную белую шёрстку, недовольные, сонные, но до безумия красивые голубые глаза и торчащий трубой хвост. Это он, вчерашний спаситель. Видимо, сторожил твой сон, и сам тоже задремал.       – Господин белоснежный кот! – восторженно приветствуешь ты каркающим из-за охрипшего горла голосом. – Я так рада, что ты пришёл!       Он упирается лапками в бедро, переминается, пытливо разглядывая тебя. Уши — слишком смешные для такого благородного облика — забавно шевелятся, а мордочка выглядит донельзя довольной. Он, кажется, тоже рад твоему возвращению сюда, к нему.       – Я принесла тебе гостинцы, – оглядываешься, ища корзинку. – В благодарность за твою помощь. Тебе нужно хорошо питаться, чтобы выглядеть так ослепительно, верно?       Крошечный подбородок быстро качается вверх-вниз, выражая согласие. Котик крутится вокруг своей оси — очевидно, чтобы ты могла оценить его великолепность со всех сторон — а потом заползает на колени в ожидании трапезы. Ты сбивчиво извиняешься за вчерашнее некрасивое поведение, почёсывая его за ушком и извлекая угощение. Мясо и рыба не впечатляют твоего нового друга, а вот при виде кошачьей мяты и сладкого рулета он согласно мурчит. Разве животные любят сладости? Но ты уже ничему не удивляешься. Булку приходится разделить пополам (и дать Белоснежке, как ты кличешь его про себя, слизать остатки крема с пальцев), а всё остальное отнести в глубь леса его жителям, ведь мясо и рыбу ты тоже не ешь из уважения к другим обитателям вашей планеты. Пикник получается довольно скудным, но очень приятным — из-за хорошей погоды и ещё лучшей компании. Давно ты так не веселилась. Наверное, практически никогда.       На опушке вы остаётесь до поздней ночи. Разводите костёр, греетесь у огня, пьёте напитки. Ты — чай, а котик воду из плошки. Он носится по всей поляне, приносит тебе в зубах откусанные у основания стебля цветы, играет с прядками твоих волос и ревниво шипит, когда ты пытаешься погладить севшего на плечо ворона. Прячется от тебя под корзинкой, петляет между ног, пытаясь повиснуть на юбке, и трогает лапкой за руку, когда хочет позвать с собой. Несмотря на всю его гиперактивность, твой новый друг выглядит всё так же безукоризненно, будто бы не пачкался в молочном креме, соке цветов и пыли. Ты, конечно, пытаешься узнать у него, не человек ли он в теле животного? Но получаешь опровержение в виде короткого издевательского смешка и притворно-грустного мотания головой. Хотя, в этом случае и колдовать он бы не смог, ведь людей мать Геката магическими силами не наделяла. Он так и остаётся для тебя загадкой, и в то же время открывается, будто распахнутая на самом интересном месте книга — теперь тебе известно, что кот любит сладости, закатывать глаза, дурачиться и красоваться. Этих причин достаточно, чтобы пригласить его к себе в гости.       Какие у него причины принять предложение, ты не знаешь, но в свой домик возвращаешься не одна.       И сон твой вновь сладок и крепок, а под одеялом к утру становится жарко, ведь оно теперь укрывает сразу два прижавшихся друг к другу тела.       ***       Сатору мягко перекатывал лапки по девичьими ключицами, пока не выпуская коготки. Геката всегда была соней, но в этой жизни, кажется, переплюнула саму себя. Сатору её не осуждал — видел, как часто она маялась по ночам, взбивая подушку и горестно вздыхая, ведь не могла уснуть без него, хоть сама того не понимала. Однако стрелки часов уже достигли отметки полудня, а девушка всё еще нежилась в постели. Безобразие! А говорят, коты много спят. Да Сатору никогда себе не позволял подобного! Всегда при делах, всегда в движении. То мышь поймать, то с солнечным зайчиком поиграть, то спасти ведьму, что использует не по своим силам опасное заклинание. Он ведь тоже покровитель ведающих, просветлённый — не зря Геката дала ему такое имя. Вот и занимается её обязанностями, пока она взрослого возраста не достигнет и своих сил с его помощью не осознает. Не поймет, что пора порядок в магическом мире наводить — просто так мать всех ведьм не перерождается. А он мается без неё, места себе не находит, присесть отдохнуть не может. Столько работы, столько всего! Бедный Сатору, хранитель сил своей создательницы… Живёт столько сотен лет, и большую часть из них – без неё. В ожидании. А она не может встать пораньше, чтобы поиграть со своим верным другом. Со своим воз…       Сатору чертыхнулся, и когти случайно ранили нежную кожу. Геката зашипела во сне, перевернулась на бок; Сатору грохнулся на пол. Кошачьи рефлексы помогли опуститься не на хребет, а на гибкие подушечки, но всё равно обидно. Что она себе позволяет? Обращается с ним, как с травоядным каким-то, а он, между прочим, хищник. У него вон клыки какие! Даже когда человеком становится, зубы сохраняют свою остроту. Эх, когда это только будет… Наверное, не скоро. Ему нужно помочь Гекате впитать её силы, оставив при себе только свои, и тогда хранитель магии матери, её первый и главный фамильяр, сможет наконец-то принимать людской облик по своему усмотрению. Пока что он просто кот, а ведь так хочется обнимать девушку, целовать мягкие щёки и шептать на ухо ласковые слова, и чтоб прядки волос колыхались от его дыхания. Он любил её с первого дня своего сотворения, её и никого больше, а она полюбила его в ответ лишь две жизни назад. Но Сатору знает её, как облупленную, и в этой жизни они тоже обязательно будут вместе, и даже обязательно поженятся, сказав выдуманные имена, а клятвы – настоящие. Сатору всё для этого сделает, ведь теперь, познав сладость губ и радость ответного чувства в глазах напротив, не сможет существовать по-другому.       – Белоснежка, – шепчет девушка, потягиваясь под одеялом. – Ты чего дерёшься? Есть хочешь, что ли?       Сатору опускает мордочку на деревянные доски от бессилия. Всю ночь он показывал ей сон о их прошлых жизнях, пытаясь передать своё настоящее имя, а она, оказывается, его и не запомнила! И кличку дала какую-то унизительную… Он знавал настоящую Белоснежку, о которой теперь истории поучительные складывают, и не хотел иметь с ней ничего общего. Однако даже сейчас, когда она говорит абсолютно абсурдные вещи, его сердце трепещет от её голоса. В каждом воплощении такая разная и всегда – такая привычная, она была смыслом всех его жизней и радостью каждого его дня. Ох, как тяжело Сатору было не прибежать к ней ещё с дня её рождения! Но нужно было ждать. Ребёнок должен был стать подростком, а подросток — юной девой, и тогда Сатору мог войти в её серые будни, чтобы шаг за шагом, опять и опять завоевать её любовь. Навряд ли Геката подозревала подобное, когда сотворяла его, но он ведь не бездушное животное, что лишь хранит её магию после смерти до следующего возвращения, а Человек, Фамильяр, Маг, и всё это — с большой буквы и с большим сердцем. И с изрядной толикой скромности, конечно же.       – Пойдем, дружочек, – шлёпает по полу босыми ногами. Сатору опасается, что она так занозу себе загонит. – Налью тебе молока…       Он сразу показал ей, что намерен сидеть рядом, за одним столом. Никаких плошек на полу! Это ниже его достоинства. А Геката только и рада была, хоть и посмеялась над его замашками. Видела в нём больше, чем просто домашнее животное, и Сатору, конечно, хвалил её про себя за вежливость и проницательность. Однако в этот день он сам подготовил ей завтрак — напёк оладьев. С горелыми корочками, правда, но он их пообкусывал, а значит, ничего страшного. В конце концов, колдовать хвостом не так удобно, как руками. И ягод набрал в лесу, и цветов нагрыз и засунул в кувшин, чтоб красиво было. Воды, конечно, не налил — кошачьи повадки давали о себе знать. Пить-то её он пил, а вот перемещать по воздуху в сосуд, чтобы она прям текла… Брр. Ну и ужас. Хотя, если Геката попросит, он и не на такое согласен. Он вообще ради неё на всё согласен.       – Ого! Белоснежка! Ты где это взял?       Сатору издал недовольный звук, прищёлкивая зубами. Ведьма рассмеялась, присела на корточки, потрепала его по голове, и вся напускная обида тут же сошла на нет. Какие же у нее нежные руки, какие приятные пальцы, что сейчас перебирают шёрстку так правильно… Сатору замурчал, развалился на досках, приглашая почесать ещё и пузико. Девушка выполнила его безмолвную просьбу.       – Кто такой хорошенький? Кто такой красивенький?       Ну конечно он! Что за глупые вопросы. И всё равно, когда она его так тискает, это ощущается до безумия хорошо. Сатору тоже играется с ней, облизывает костяшки, ловит в захват мягких розовых подушечек запястья, пытается пощекотать хвостом. Но дела не ждут, поэтому он должен гордо перекрутиться, становясь на лапки, и вальяжно прошествовать ко столу, требовательным мурчанием приглашая за собой. Геката тихо смеется, поднимаясь, и умудряется легонько стукнуть его по носику. Сатору довольно щурится. Хитрая, хитрая ведьма.       Сладкий завтрак улетает со скоростью света. Геката и Сатору соперничают за последнюю тёмно-синюю ягодку в деревянной миске, но маг, конечно, сдаётся и уступает лакомство девушке. Солнце заливает пол и стены через маленькое окошко, и как бы Сатору не стремился приблизить день, когда он вновь станет человеком, это мгновение ему хочется остановить. Наверное, ей будет больно осознать, что её дети сбились с пути, что отворачиваются друг от друга, когда чуют меньшую силу, что оставляют сирот без присмотра, хотя она строго-настрого велела всегда протягивать ближнему руку помощи. Наверное, не раз слёзы прольются из красивых глаз, и небесно-голубые очи Сатору тоже покроются прозрачными кристалликами, ведь он всегда так чувствителен к её горю. Но то будет потом, а пока он – ласковый игривый кот, заботливый мужчина, что делает своей возлюбленной сюрпризы, как только может. Ведь она такая красивая, когда смеётся.       Красный язычок слизнул черничный сок с уголка губ. Девушка смотрела на своего друга ошеломлённо, и вместе с тем — рассудительно, задумчиво. Что пришло в её хорошенькую голову?       – Са… Сатору? Тебя зовут Сатору, верно?       Он запрыгнул ей на плечи, обнял шею всем телом, потёрся о щёку. Геката положила одну ладошку на холку, а вторую — туда, где учащенно билось её собственное сердце.       – Просветлённый… Откуда я это знаю? Это же ты показал мне, верно?       Мягкое белое кольцо обвилось вокруг ещё крепче. В этой жизни она, видимо, умнее, чем в прочих. Не такая умная, как Сатору, но… Просто неуверенная в себе. Это он в два счёта исправит.       А ещё, кажется, совсем скоро он перестанет быть котом. И сможет обнять её по-настоящему.