***
— Пропустите! Слышите?! Пропустите! Джинни оттолкнула какого-то мальчишку, а затем резко застыла. Это был Гарри. Тонкая струйка крови бежала из его носа. Глаза были полузакрыты, а очки слетели при падении и лежали рядом, треснув в оправе. Точно поломанная марионетка. — Нет… — Она мотнула головой, точно не веря. Деннис, стоявший позади, молча обвёл взглядом собравшихся. В большинстве он видел ужас и растерянность. Кричать о смерти проще, чем видеть её. Джинни пошатнулась, и он тут же обхватил её плечи. — Расступитесь! — громыхнул голос Хагрида. Чёрные маленькие глазки, похожие на жучков застыли, зажмурились и вновь раскрылись. По щекам побежали крупные слёзы и великан, рухнув рядом с телом, разразился громкими рыданиями. Разве сердце могло вместить столько боли?***
Гермиона стояла в стороне, накрытая мантией точно призрак. Никто не видел её боли. Никто не видел её отчаяния. Закрыв глаза, девушка отвернулась и пошла дальше от замка, тела, людей. Она не сможет увидеть, оставить в памяти эту картину. А потом, только пройдя через ворота, Гермиона трангрессировала в их квартирку, желая исчезнуть.***
Дамблдор закончил последнее письмо и отправив совой, уселся за стол. Проведя рукой по гладкой поверхности, он вновь достал кольцо. Синие глаза остановились на камне, а затем кто-то прокашлялся рядом. — Милый, это грех, — произнесла женщина. Кендра явилась ему так же как и отец, в лучшие свои годы, такой какой он хотел её помнить. Тёмные волосы были заколоты, а лицо серьёзное, по строгому было красивым. Её мягкие руки, лежали на юбке синего платья, шерстяного покроя. — Знаю, мама, — как это ребячески прозвучало. — Мальчик не заслужил этого. Никто не заслужил. — Серые глаза мрачно, словно пытались призвать к совести. — Великие перемены, требуют жертв, — Альбус нагнулся к матери, желая внушить ей свои мысли. Но женщина была более стойка, а может слишком хорошо знала своего первенца. — Моя сестра… — Не прикрывайся семьёй, Альбус! — отрезала мать, выпрямляясь и оказывая взглядом внутреннюю силу, которую умудрялась так редко показывать посторонним. — Я видела как ты сделал первый шаг, слышала твоё первое слово, я видела как ты колдуешь. — Ненадолго она замолчала и посмотрела на свои руки. — Наверное, я как мать плохо тебя воспитала… Меня было так мало с тобой, когда твоего отца отправили в Азкабан. Матерям, знаешь ли свойственно отдавать себя младшим, забывая что старшие по прежнему их дети. — Ты была замечательной матерью, — ему захотелось обнять её, позволить погладить себя, но он понял, что не сможет позволить этого, а потому резко убрал кольцо и тяжело дыша, накрыл лицо ладонью. В ту ночь он перечитывал свои старые письма и записи. Дневники сохранились благодаря магии и страницы совсем не вывели. Как юны пометки, сколько в них надежды и высокомерия, которые могут дать только совсем молодые. Смог ли он добиться всего этого раньше, будь шанс для его сестры? Его пальцы скользнули по бороде и колокольчик на кончике тихо звякнул.***
Сколько она так пролежала в постели? Если верить календарю, два дня. Не ела, почти не вставала, просто прибывала в каком-то пространстве, смотря в стену, или накрываясь одеялом и забываясь тревожным сном. Несколько раз к ней прилетали совы. Почта так и оставалась на полу нетронутой. На третий день она всё-таки поднялась с постели и осушила сразу полкувшина воды. Нащупав печенье, она без интереса съела несколько штук и умывшись, вновь вернулась в постель. На четвёртый день к ней в дверь начали стучаться. Гермиона даже не повернула голову, молча лежа. Она лишь ждала когда это закончится. И это действительно закончилось, но лишь на минуту. Затеи с громким хлопком в её комнате появилась миссис Уизли. Гермиона повернула лицо к ней, и увидев взгляд этой женщины, что-то внутри неё треснуло, точно дамба с прорванной водой. — Давай, давай, моя хорошая, поплачь, — миссис Уизли прижала к себе захлёбывающуюся слезами Гермиону, и стала гладить её по спине. И она рыдала, содрогаясь, отдаваясь этой боли полностью. Не спасла, не смогла… Это резало ещё сильнее, и внутри всё точно накалялось, усиливая волну плача. Сколько она так провела в объятьях миссис Уизли, точно сказать было трудно, но когда она смогла перевести дух, за окном уже смеркалось. — Приготовлю тебе луковый суп, а ты иди и умойся, — женщина поцеловала её в висок. На кухне загремели кастрюли и тарелки и это вселило немного жизни. Поднявшись, Гермиона ощутило, как зарезало желудок от голода. Напоминание о том, что она ещё жива. — Спасибо, — она уселась за стол после принятия тёплого душа. Запах супа приятно защекотал нос. — Не помню, когда в последний раз ела нормально. — Не обижайся, но это заметно, — миссис Уизли села напротив и положила руки на стол. Когда с супом было покончено, Гермиона поняла, что сейчас состоится тот самый разговор. Была ли она к нем готова? Нет. Но и избегать его не стоило. — Что произошло на самом деле? — миссис Уизли протянула пухлую нежную руку и по-матерински сжала её пальцы. — Он убил его, — Гермиона опустила голову и слёзы, которые теперь принадлежали гневу, отекли по щекам. — Дамблдор убил Гарри. — О, — её губы сложились в идеально раскрытую букву «О». — Нет… — Он добрался до него, — вода в кране застучала. — Сыграл на его доверии, как играл всю жизнь. — Неожиданно кипяток вырвался наружу и миссис Уизли вскрикнув, повернула голову. Взмахом палочки, она прекратила этот поток. — Дамблдор пригласил Гарри и я пошла с ним. Возможно, он что-то предчувствовал, ведь накинул на меня мантию. Мы поднялись на ту башню и тогда то всё стало понятно, — шкафчики на кухне стали раскрываться и с громким хлопком закрываться обратно. — Гарри наложил на меня заклинание и я не могла пошевелиться, а затем… — Импирио, — догадалась миссис Уизли и скорбь скривила её лицо. Руки миссис Уизли обняли её и шкафчики больше не хлопали. Мёртвая тишина окутала кухню, показывая всю силу потери.***
Похороны прошли на территории школы. Многие собрались. Деннис видел растерянные лица. Желать смерти одно, но столкнуться с ней. Теперь же не многие были рады своим словам, не было того ликования и криков о трусости и смелости. Все словно разучились говорить, или научились делать это телепатически. В толпе он узнал Гермиону. Девушка напоминала призрака, шедшего к Джинни. подруги обнялись и направились в первые ряды. Сегодня ему там не место. Усевшись чуть подальше, он посмотрел на серое небо и внезапно ощутил над собой тень. Это был Хагрид нёсший гроб. Теперь когда Деннис видел его своими глаза боль стала сильнее. Словно в пустой желудок упал камень. Самое жутко в таких вещах, что кто бы не умер, жизнь возвращается на круги совей и за скорбью, приходит новый день. Способна ли трата сделать сильнее? Вселить новые силы? Подтолкнуть к новым свершениям? У него не было на это ответа, но откуда-то он знал, что скоро его получит. Смерть Гарри Поттера выставили как самоубийство. Трагично. В стенах места служившим ему домом. Деннис не верил в этом, и как выяснилось ни он один. Слушая речь о доблести мальчика-который-выжил в пол уха, юноша стал оглядывать присутствующих. И внезапно ощутил на себе пристальный взгляд. Это был та девочка. Она выдержала его взгляд, а затем медленно перевела его на Дамблдора, а затем вновь на него. Он всё сразу понял и губы его плотно сжались. Гермиона в отличии от Денниса слушала речь внимательно. Каждое сказанное слово чародеем вызывало в ней злость, бурлящую, первобытную. Она бы встала и ушла, показав этим, что слова директора для неё пустой звук. Но в гробу лежал Гарри. Гарри, с которым она через столько прошла, которого любила как брата. А потому, она с остальными прощалась с ним. Смотрела на его мертвое лицо, укладывая цветы, целовала в холодный лоб. Она ушла не проронив не слезы, с выражением на столько пустым, что можно было подумать, что девушка решилась рассудка. А на следующее утро во всех газетах писали, что Волан-де-морт сбежал из тюрьмы.***
Чародей знал о судьбе Гарри Поттера. Это не вызвало в нём ни радости, ни грусти. Ему лишь оставалось поражаться Дамблдору, который получил всё то, чего желал он сам. Старик забрал его мечты, оставив ему лишь камеру. Может он изначально знал, кем Том Реддл станет и потому никак не ставил палки в колёса? Может его роль была ему на руку? Если так, то ему остаётся только аплодировать стоя его злобному гению. Вечер проходил как обычно. За исключением новых разговоров, обсуждающих смерть Гарри Поттера. Были те, для кого это известие стало комом в горле, были и те, кто подшучивал над заключенным, намекая на скорую кончину. А затем, где-то вдалеке раздался некий свист. Раздались крики и ругань. Другие заключенные громко голосили, вопя от перевозбуждения. Треск, сопровождался ударами, а затем ненадолго затих. Ударная волна обрушилась на стены и стёкла вылетели из рам, осыпавшись осколками на пол. Волан-де-морт поднял глаза, и губы его медленно растянулись в улыбке. Двери с треском распахнулись, и мракоборцы выхватили палочки, с непониманием переглядываясь. О да, пахло магией. Сильной, неподдельной. Она зарядила весь воздух. Чародей откинул голову назад и глубоко вдохнул. Девушка неспеша прошла внутрь. Кончики её волос подпалились; на щеке виднелся порез, а подбородок был измазан сажей. Но в остальном она была восхитительна. Эти горящие глаза, полных ярости и боли… Одним движением она выбила палочки из рук десятка человек, а затем точно дирижёр вскинула свою. Короткая пауза, позволяющая увидеть всю виртуозность, с которой она справлялась. Она обрушила пламя… Нет, она и была этим самым пламенем. Волан-де-морт подошёл к решётке и обхватив длинными, паучьими пальцами прутья, просунул лицо между ними. — Мисс Грейнджер, — произнёс он. — Моё восхищение. Она ничего не произнесла, лишь направила палочку, и решётка мгновенно рассыпалась под его пальцами. Словно не веря в произошедшее, он посмотрел на свои руки и медленно перешагнул на свободу. — Мы уходим, — тихо произнесла она, оглядывая тела. — Вы не убили их, оставлять свидетелей… — Когда мы покинем это место я наложу заклинания забвения, стерев всем память. — Развернувшись, она пошла обратно. — Я не убийца, Том. Но ваши кровавые руки мне пригодятся. Он отправился следом за ней, прихватив её подарок. Ночью воздух был свеж и он вдохнул его полной грудью.