Годжо Сатору
За его заботу. За то, сколько всего он готов сделать для защиты других. За то, как он спасает беззащитных детей. За то, как он поддерживает тебя в самые трудные минуты жизни. Изначально ты его действительно ненавидела. Он был революционером, который не скрывал своего негативного отношения к действующим порядком и нынешней власти, чуть ли не в открытую заявляя, что собирается свергнуть верхушку. Это не могло не напрягать. Не то, чтобы мир шаманов не прогнил, но ты верила — правила существуют не просто так. Всё лучше, чем хаос, который принесёт за собой Годжо. Ты со всей искренностью служила Старейшинам, считая, что для мира шаманов так будет лучше. Мечты о спокойствии и неизменности окружающего мира были нежно взращены в тебе в киотской школе, под боком самой верхушки. Каждый раз, стоило приехать в токийский техникум, Годжо начинал дразниться. Он любил нарушать твоё личное пространство, например, касаясь плеч, прижимая к тебе со спины и опаляя чувствительное ухо дыханием: — А это наш маленький шпион из Киото! — представляет он тебя первокурсникам. — Т/И! Вынуждает вздрогнуть, от своего громкого голоса. Ты не хотела признаваться, что уже в тот момент этот мужчина начал сводить тебя с ума, окутывая своим запахом — смесь из дорогого одеколона и сладкой выпечки. Ему шло. Правда шло. Этот запах буквально был воплощением его самого — роскошь и детская дурашливость. Ты всегда скидывала его руки с плеч, всегда пихала его локтем под рёбра, посылая его в пешее эротическое. Тогда ты не задумывалась, что он убирал свою бесконечность. Ты вообще старалась о нём не думать. Твоя задача — исполнять приказы, следовать законам мира шаманов и по возможности вставлять палки в колёса Годжо Сатору. Конечно, чтобы это не было настолько серьёзным для создания причины тебя убить. Ты видела, каким безжалостным он может быть. Сатору, однако, на все твои попытки смотрел с лёгкой, бесячей снисходительностью, как будто ты была неразумным ребёнком, а он — мудрым взрослым. Хотя иногда казалось, что его мозг давно вытек через ухо. Ты не думала, что возможно влюбиться в такого человека. В твоих глазах он был эпицентром хаоса ничуть не меньшим, чем Сукуна со своим сосудом. В конце концов это Годжо уговорил оставить сосуд в живых, подвергая весь мир огромной опасности.Гето Сугуру
За то, какой он папа. Кажется, ты потеряла своё сердце в тот момент, когда увидела, как он возится с двумя малышками. Нанако и Мимико были израненным, излишне худыми детьми, от чего не возникало сомнений — они подвергались насилию. Хоть сам Сугуру тебе не сказал, откуда забрал девочек, но свести несколько фактов для тебя не проблема. Гето был великолепным папой. Он никогда не кричал, никогда не поднимал руку, никогда не раздражался, даже если девочки очень-очень долго не понимали что-то простое. Он занимался с ними со спокойствием Будды, всегда терпеливо объясняя одну и ту же тему. Ты, наблюдая за этим со стороны, думаешь, что это прекрасно. В самом деле такой отец — это то, чего тебе не хватало в жизни. Ты бы так не смогла. В твоей жизни не хватило примера терпеливого родителя, который будет готов говорить ребёнку очевидные вещи, раз за разом получая абсолютное непонимание. Ты бы скорее довела бедных девочек до слёз. Нет, они были просто золотыми детьми! О лучших дочерях и речи не бывает. Никто не может быть лучше ваших девочек. Просто… Ах, просто ты не можешь быть такой же терпеливой, как Сугу. Твой прекрасный, великолепный Сугу. Твоё сердце вновь и вновь наполнялось любовью, стоило тебе увидеть, как он читает им сказки на ночь. Ты не могла удержаться. Сугуру вздрогнул, едва запнувшись в чтении, когда твои губы коснулись его шеи. — Не останавливайся, милый, — шепчешь ему на ухо. Гето недовольно ворчит: — Это моя задача — целовать тебя… Ты едва-едва слышно хихикнула. — Ну, значит вы уволены, мистер Гето. Гето фыркнул, отложив книгу в сторону лишь для того, чтобы перетянуть тебя к себе на колени, игриво прикусывая твою нижнюю губу: — Чертовка… Ты улыбаешься, обнимая его за шею. Нанако пискнула, прикрывая своей маленькой ручкой глазки Мимико. Гето мысленно выругался, окидывая тебя строгим взглядом, словно бы был твоим родителем. Ты облизнулась, кидая на него шаловливый взгляд. Сугуру потерянно вздыхает: — Позже я накажу тебя…Фушигуро Тоджи
За то, что он есть. Красота в глазах смотрящего. Тоджи грубый, жестокий мужчина, которого, казалось бы, попросту невозможно любить. Как в него влюбиться, если он смотрит на всех либо как на дерьмо, либо как на кошелёк с ногами. Но ты… Ах, ты правда его любила. Иногда было достаточно одного взгляда для того, чтобы ты растаяла как сливочное масло под летним солнцем. Тебе этот огромный мужчина казался чрезвычайно обаятельным, даже если другие не разделяли твоего мнения. Обычно он никак не проявлял к тебе привязанность или что-то в этом роде. Никогда не угадаешь, что у этого мужчины на уме, конечно, но ты была уверена — он тебя не любит. Он никого не любит. Но ты… Тебе было всё равно. Каждый раз, когда ты видела его без верха, по-хозяйски расхаживающего по твоей квартире, сердце делало кульбит, сводя тебя с ума. Этот мужчина сводил тебя с ума. Особенно когда клал грубые, мозолистые ладони на твои бёдра… Он умело пользовался своей внешностью, напрочь снося крышу бедным женщинам. Ты совершенно точно не исключение. — Тоджи… — ты начала задыхаться, когда его ладонь скользнула между твоих бёдер. — Не отвлекайся, — ухмыльнулся он, оттягивая ткань трусиков пальцами. Ты судорожно сжала в руках миску с тестом. Медленно сглотнула, подавляя стон, когда его большие пальцы проникли внутрь, растягивая тебя… Разве можно было сосредоточиться на готовке, когда сзади напирал этот дьявол, сводя с ума одними только руками? Ты любила его таким — мешком говна, у которого не было никакого уважения к твоему мнению, у которого были самые прекрасные в мире руки… Он сам был прекрасным. Да, не принцем. Но всё же прекрасным. Даже если он тебя не любил, — на самом деле, ты не знала, он просто об этом не говорит, — ты всё ещё считала его прекрасным мужчиной. Тебя не смущал даже тот факт, что он бросил своего ребёнка. — Посмотри на меня, — просишь ты, сжимая его лицо в своих ладонях. Он смотрит молча и ты, как обычно, не можешь прочитать никаких эмоций в глубине чернильно-черных зрачков, окруженных лесной листвой. Они всегда были темными, абсолютно нечитаемыми… Ах, как ты их любила. — Что такое, малышка? — он растягивает губы в улыбке. — Я люблю тебя, Тоджи… — ты целуешь его в уголок губ, там, где остался шрам. — Я знаю, малыш, — он прикрывает глаза. — Я знаю.Рёмен Сукуна
За те короткие мгновения, когда он счастлив. В человеческой жизни короля проклятий практически не было счастливых мгновений, а когда он умер, став Двуликим, ему было вовсе не до счастья. И пусть весь мир склонялся перед его волей, счастья у него не было. Лишь удовлетворение собственных потребностей, мимолётное наслаждение от кровавой резни и вкусной еды. Пока в его жизни не появилась ты — мелкая, хрупкая девчонка, покорившая его чёрствое сердце. Его маленькая королева, с которой он чувствовал безмятежность. В такие моменты вы просто сидели с ним в саду, наблюдали за цветением сакуры и молчали, просто наслаждаясь этим мимолётным мгновением. Никто не смеет тревожить ваш покой в этот чудесный миг. Но пока Сукуна следит за природой, ты не могла оторвать взгляд от его лица, на котором поселилась спокойная улыбка. Наверное, если бы кто-то кроме тебя увидел его таким, то незамедлительно получил бы инфаркт. Обычно на его лице красуется яростный оскал, который видели его враги в последний миг своих жизней, либо же довольная ухмылка. Или же выражение скуки, когда зрелище казалось ему откровенным дерьмом. Такой Сукуна — мягкий, спокойный — был только для тебя одной. Ты любила приятно помолчать с ним. А если у него вдруг появлялось настроение поговорить, то всегда слушала, с восхищением, заглядывая ему в рот… Не тот, что на животе, конечно. Говорил он размеренно, спокойно, всегда останавливаясь, позволяя тебе осмыслить сказанное, как будто бы вёл лекцию. Поверь, ему есть, что рассказать тебе. Он любил пускаться в философию, много говоря о том, как видит душу, что в его представлении магия и как вообще он видит мир. И ты правда-правда верила каждому его слову, считая их истиной в последней инстанции. Ведь он же бог. Кто, если не он, понимает этот мир? Для тебя в самом деле было большим удивлением узнать, что Сукуна бывает таким. Со стороны он напоминал настоящего пещерного человека, потребности которого стремились к самому минимуму вроде набивания желудка и жажды размножаться. Перед всеми он представал в образе кровавого тирана, безжалостного монстра и крайне жестокого бога, но для тебя он был таким — почти земным. В такие моменты тебе не приходилось ощущать безмятежность, пропасть ваших сил. Ты могла просто приблизиться, нырнуть под его долгие руки. Ты влюбилась в него в тот момент, когда увидела это спокойное выражение лица, на котором изредка появлялась слабая, счастливая улыбка. И всё для тебя. В такие моменты он не тревожил тебя безудержным желанием заниматься прелюбодеянием, лишь заключая в объятия четырёх крепких рук. Сидеть на его коленях было удобно, особенно когда он не пытался пробраться под ткань твоей юкаты. Поверь, он уведомит тебя, когда сладкий миг безмятежности пройдёт. Ты сразу почувствуешь его возбуждение. Настает время удовлетворить своего короля.Чосо
За его безграничную любовь к братьям. Обычно тебе приходилось сталкиваться лишь с ужасными, токсичными родственными связями внутри кланов. Как больших, так и малых. Шаманы были готовы друг другу глотку перегрызть, если возникал намёк на возможность получить власть в свои руки. Когда ты увидела ту любовь, с какой Чосо относится к своим братьям, твоё сердце растаяло. Для Чосо братья были всем миром. Подружиться с ним не составило большого труда, просто ты была достаточно терпелива и добра по отношению к его младшим братьям, что автоматически заставило Чосо записать тебя в хорошие люди. Да и к тому же… — Ты понравилась Эсо и Кечизу, — он улыбнулся, посмотрев на тебя честными-пречестными глазами. Ты улыбнулась в ответ. — Правда? Они мне тоже понравились! «И ты тоже мне понравился» — хотела ты добавить тогда, но промолчала. Сердце у тебя радовалось каждый раз, когда ты видела, с какой внимательностью Чосо слушает каждое слово своих братьев. Тебе, честно говоря, в какой-то мере было завидно. У тебя никогда не было семьи, на которую можно было положиться, никаких братьев и сестёр… Ты хоть и не могла понять Чосо в полной мере, но относилась к их взаимодействию с белой завистью и какой-то тоской. Он тебе нравился. Как парень. В некоторых вопросах парень был неловким, иногда оперировал незнакомыми тебе понятиями и рассчитывал на своё внутренне чутье, которое подсказывало ему, что делать и как. Это его чутьё… Удивительно. Он весь удивительный. При каждой встрече с ним — обычно он приходил к тебе домой сам — приходилось успокаивать сердце, в миг решившее сбежать от своей хозяйки. Бабочки в животе взлетали, когда до твоего слуха доносился звук знакомых шагов. С тех пор, как Чосо начал приходить к тебе по вечерам, тебе перестало быть так тоскливо в собственном доме — таком большом и совершенном пустом. Не было у тебя семьи, которые могла бы разбить твоё одиночество в этих стенах… Чосо тревожил твой разум с самой первой встречи. Ты просто хотела такую же дружную семью, где все заботились друг о друге также, как заботились эти трое. Парень разбавлял твоё одиночество, появляясь всегда вовремя прям перед тем, как ты нырнешь с головой в омут меланхолии и не веселых дум. А раньше не было никого,кто мог бы выдернуть тебя из этого состояния. Ты была крайне нелюдимым человеком, вышедшем прямиком из приюта. Наверное, на появление Чосо влияло его чутьё. Уж слишком тонко он чувствовал, когда тебе становилось слишком плохо и всегда-всегда приходил к тебе. Первое время ты действительно пугалась, когда он неожиданно возникал в твоём доме, потому что не привыкла к «гостям», но сейчас это уже воспринималось чем-то естественным. Ты бы даже обиделась, если бы он перестал приходить. С ним тебе действительно было комфортно. Чосо, честно говоря, ведёт себя по отношению к тебе так, словно ты была его младшей, милой сестрёнкой. По крайней мере вся его опека — иногда чрезмерная, удушающая — интерпретировались тобой именно так. … до того момента, как ваши губы соприкоснулись. Ты так и замерла, округлившимися глазами осматривая его как всегда спокойное лицо. Казалось, этот поцелуй волнует тебя одну… — Ч-чосо? — ты приложила ладони к горящим щекам. Сердце в груди билось в ускоренном темпе, почти оглушая… Было ощущение, что этот набат был слышен во всём доме, а не только в твоих собственных ушах. — Я… Должен был так сделать, — он едва заметно нахмурился, прислушиваясь к самому себе. Ах, это сделал его чутьё? В любом случае, все мысли покинули твою голову в тот момент, когда его ладонь ласково коснулась твоей щеки. Ты прижималась к ней подобно котёнку, скучавшему по теплу и вниманию своего хозяина. Как давно к тебе вообще прикасались люди? И всё равно, что Чосо не совсем человек. Но в этих отношениях ты скорее будешь его младшей сестрой, чем девушкой. Быть старшим братом — его призвание. Его обязанность. А ты, кажется, совсем не против.Зенин Наоя
За его власть. За его лицо. За его деньги. Больше, в общем-то, его любить и не за что. Как сын главы клана и наследник, он обладала большой властью, а будучи достаточно сильным шаманом, получил прочное положение в клане Зенин. В этом плане он даже молодец. Разок вдохновился Тоджи и ни разу не пропускал свои тренировки. Тебя его положение в клане полностью устраивало… — Так… Я тебе нравлюсь из-за власти? — Да. — А если власти не будет? Ты пожала плечами. — Разонравишься. Личико у него было красивым. Ты иногда любила просто лежать, наблюдая за спокойным выражением на его холеной мордашке, зная, что с утра эти черты вновь будут искажены высокомерием. Ах, да и его поганый язык… Полюбоваться на эту красоту получалось достаточно редко. Ты была бы безумно рада, если бы он стал немым. Ибо когда он открывал рот, начинал напоминать непривитую вовремя чихуахуа, которую укусил бешеный енот. Дикая смесь! Денег у него было много. Как своих собственных, — всё-таки он был сильным шаманом, — так и денег клана, которыми он мог свободно распоряжаться. И то ли у него была капелька мозгов в его пустой черепушке, то ли Наобито всё же смог вбить ему какие-то правильные мысли в голову, но он не пытался разорить свою семью. Хотя, наверное, даже если бы пытался, то ему бы жизни на это не хватило… Тебя это нравилось. Как его жену, тебя ждало хорошее место, тебе бы никогда не пришлось волноваться из-за денег… И ты вполне можешь претендовать на место госпожи Зенин! Иначе бы ты не стала терпеть этого раздражающего мальчишку ни единую секунду, просто вернувшись в лоно родного клана Камо. Но он сулил тебе положение выше, чем там. Поэтому ты осталась. И Наоя прекрасно знает, что не нужен тебе, как человек. А вот ты ему… — А ты жестокая женщина, да? Ты чмокнула его в уголок губ, вынуждая его нервно дёрнуться. — Я люблю тебя, — сообщаешь ты. Но вы оба прекрасно знали, что нет.