JJK Boys

      — Ты такая хорошая девочка, да?       Ты провела языком по выступающей из под кожи вене, не осмеливаясь поднять взгляд вверх, даже когда дыхание его сбилось. Сильные пальцы сжали твои волосы у самых корней, почти причиняя боль.       Его стон пускает по твоему позвоночнику дрожь. Внизу живота нарастал нестерпимый зуд, от которого ты невольно заерзала. Когда твои пальцы потянулись к ноющей, истекающей промежности, тебя остановил этот мягкий, безумно сексуальный голос:       — Нельзя. Ты не заслужила.       Он никогда не разрешал тебе кончать.       Ты жалобно скулишь, но взгляд поднять не осмеливаешься.       Смертным не дано смотреть на бога.       Ты обхватываешь губами розовую головку, посасывая её, словно рожок мороженого. Игриво, дразняще, мучительно. От мужчины слышится надломленный, резкий смешок, вышедший вместе с болезненным вздохом:       — Ты играешь со мной?       Он давит ладонью на твой затылок, вынуждая взять член глубже.       Ты давишься, по твоим щекам бегут горячие слёзы, собираясь на подбородке вместе со слюной.       Его головка упирается в стенку горла, перекрывая дыхание. Это так восхитительно больно. Каждый яростный толчок бёдер в твоё бедное горло причиняет боль, не даёт вздохнуть… Перед глазами темнеет и твоё горло сжимает его сильнее.       Он со звериным рычанием обильно кончает тебе в горло, словно пытаясь утопить в своём семени. Ты на рефлексах проглатываешь эту горечь, даже не осознавая этого.       Только после этого он позволяет тебе отстраниться, сделать жадные вздохи пылающим болью горлом. Воздух кажется холодным, как будто в глотку насыпали снега. Перед глазами проясняется и ты наконец слышишь своё жалкое дыхание — шумное, жадное, тяжёлое. На твоей коже начинает неприятно засыхать влага.       Твой взгляд натыкается на белые таби и дзори.       Не поднимаешь взгляд выше.       Больше нет.       — Ты теперь такая послушная, — шепчет он, гладя тебя по волосам, словно собаку. — Ты больше никогда никого не убьёшь, правда?       — Никогда. Вы наставили меня на праведный путь.       Он бархатисто смеётся, помогая тебе подняться с колен, с которых не сходят синяки. Его ладони — большие, горячие, сильные, но нежные. Твои собственные ладони тонут в его. Они маленькие, слабые, грубые. Уродливые. Совсем не под стать богу.       Ты помнишь, с какой силой его большие ладони опускались на твои ягодицы, выбивая болезненные крики, слёзы, мольбы прекратить. Ты помнишь, как по твоим бёдрам текла твоя собственная смазка, помнишь и его смешки, упирающийся в тебя член.       Он никогда не давал тебе кончать.       Ты здесь не для удовольствия.       Твои родители оставили тебя здесь, подозревая, что ты одержима духами. Ведь из милой, послушной девочки ты превратилась в то, на что им было стыдно смотреть. Ты связалась с плохими людьми, вступила в банду…       И куда это тебя привело?       Ты убийца.       Родители твои замяли это дело, но сдали в руки сектантам.       Твои попытки сбежать всегда приводили к наказанию, твою дерзость здесь ненавидели. Ведь обращалась ты с лидером культа, как с мошенником. Непростительная грубость.       Ты и думала, что он мошенник когда-то. Сейчас ты об этом жалеешь.       Но твой бог милостив.       — Как думаешь, заслужила ли ты кончить?       Твой рот наполнился слюной.       Ты не можешь вспомнить, когда в последний раз кончала. Он никогда не позволял тебе этого. Ты никогда не мастурбировала с тех самых пор, как оказалась в этом храме. С тех пор, как тебя начали наставлять на праведный путь.       Твоё воздержание один из способов достичь просветления. Не его.       Но ты же не против помочь своему богу?       — Я не знаю, Гето-сама — тихо отвечаешь ты.       — Хорошая девочка. Раздевайся.       Ты послушно стягиваешь с себя одежду. Холодный воздух овевает твою кожу, от чего по ней поползли неприятные мурашки. Твои щёки покрылись румянцем, сердце в груди забилось быстрее, зато твоя вагина болезненно заныла, требуя хоть какой-то стимуляции.       Тонкие, длинные пальца пробежалась по твоим складкам собирая горячую смазку, вырывая из твоих губ стон.       — Ты уже такая мокрая, такая чувствительная. Для меня, правда?       Ты подняла взгляд, рассматривая, как Гето-сама растирает смазку между своих пальцев.       — Только для вас, Гето-сама…       Он жёстко нагибает тебя, входит резко, вырывая из твоего истерзанного горла громкий крик. Твои мышцы горят. Его член будто бы раскалывает тебя надвое, но ты и не против. Сейчас в твоей голове такая восхитительная пустота.       Тебе не надо думать, тебе не надо ни о чём волноваться.       Тебе просто надо принять всё, что твой бог может тебе дать.       У тебя так давно никого не было, что ты кончаешь почти сразу же. Оргазм внезапен, накрывает тебя неотвратимо, словно тайфун. Тело твоё трясётся в его руках, твоя смазка пачкает его пресс, его бёдра…       Ты сама не замечаешь, что осмелилась смотреть ему в лицо. Сейчас, когда он безжалостно вторгается в твоё тело, даже когда ты кончила. Тебе не дают времени на отдых. Тяжело понять, хорошо ли тебе аль плохо. Всё смешалось.       Гето-сама мужчина красивый, как и подобает богам.       Ты вновь разваливаешься на его члене.       — Маленькая, грязная шлюшка… — стонет он тебе на ухо.       Ты можешь издавать лишь нечленораздельные звуки, но и те исчезают, когда его сильные ладони сжимаются вокруг твоей шеи.       Гето не жалеет ни о чём.       И пусть ты маленькая, грязная обезьянка, внимания не достойная, но и он — не святой. На его толстом члене ты выглядишь так красиво, что он действительно не жалеет, что сохранил тебе жизнь. Ты так идеально обхватываешь его член.       Его маленькая, безмозглая обезьянка.       Так очаровательна в своей глупости.       Он двигает бёдрами с такой силой, что у тебя сейчас треснут тазобедренные кости. Он замирает, сдавливая твою шею сильнее, прежде чем наполнить тебя своей спермой. Разжимает хватку он до того, как ты теряешь сознание.       Когда-то ты надеялась сбежать из этой секты домой, к родителям, но сейчас уже даже не сможешь вспомнить их лица.       Гето-сама — это всё, что имеет значение.