Can almost hold the shape

***

   Лань Ванцзи приоткрыл глаза. Они немного слипались — странный симптом, который у него появился с момента прибытия в Могильные Курганы. Поскольку его золотое ядро сейчас нацелено на восстановление спины, а также на удерживание тёмной энергии подальше от тела, некоторые из наиболее типичных телесных функций и других болезней сейчас подобрались к нему. Процессы, о которых он забыл, и о которых ему не нужно было думать годами с сильным золотым ядром.    Он открыл глаза и увидел темноту пустой пещеры. Со стороны входа послышались голоса, перешёптывающиеся и торопливые, но Лань Ванцзи всё равно мог слышать каждое слово.    — Может, нам разбудить его?    — Но что он может сделать? Он всё ещё не может встать.    — Мы не можем пойти туда сами. Господин Вэй всегда показывал необходимость оставаться в пределах защитного барьера.    — Ну, кто-то всё же должен это сделать. У некоторых из нас всё ещё есть золотые ядра, тем не менее они здесь бесполезны.    — Ты можешь завалить яо?    — Ну, я имею ввиду, я мог в своё время!    — У тебя даже меча нет!    — У молодого господина Вэй тоже нет, и он может!    — Ты знаешь, почему он может сделать это…    Гневный шёпот стихает, но Лань Ванцзи уже пытается встать на ноги. Что-то не так. Он мычит, напрягая руки, чтобы приподняться на локтях. Кожа неприятно натягивается, слишком горячая и слишком тугая одновременно. Небольшие её участки, всё ещё находящиеся под повязкой, соприкасаются с тканью, и она горит так, как, по его представлениям, ощущалось клеймо Вэнь на груди Вэй Усяня. Боль пронзает насквозь, и он делает очередной вдох. Он тратит время на медитацию, поднявшись на локтях, пока в голове не становится тихо. Затем пытается подтянуть колени под себя.    После, кажется, вечности движения, боли и ожидания Лань Ванцзи удаётся подняться. Зрение плыло, каждую мышцу сжимало и сводило судорогой, лоб покрылся испариной. Он не сможет жить с тем, что находясь так близко, всё равно умудряется всё терять.    Каким-то образом Лань Ванцзи добирается до устья пещеры. Он не помнит всего пути, но он здесь. Там сбились в кучку несколько Вэней, – источник шёпота. Лань Ванцзи появился позади них, окутанный белым ханьфу, почти на голову выше большинства из них.    — Что случилось? — произносит он очень хриплым голосом.    Один человек из группы вскрикнул, отпрыгнув в сторону от внезапного звука, а затем задохнулся от вида фигуры в белом с взглядом жёстким и бесстрастным.    — Ханьгуан-Цзюнь, — Другой человек приходит в себя и низко кланяется, — Мы не хотели беспокоить Вас.    Он скупо кивает и окидывает взглядом лица собравшихся. Смущение охватывает его, когда он понимает, что не знает ни одного из их имён.    — Вэй Ин здесь?    Группа переглядывается, на их лицах появляется тревожное выражение.    — Его нет. — Та же девушка, что была достаточно смелой, чтобы обратиться к нему, склоняется в очередном поклоне. — Мы решали, стоит ли его искать. Это необычно, что он не вернулся до сумерек, не предупредив кого-нибудь.    Лань Ванцзи осматривает окрестности. Горели несколько фонарей, – единственные, которые сейчас были в лагере. Люди шаркающей походкой расходились по домам, готовиться к ночной рутине. Вэнь Юань возился вблизи одного дома, бабушка пыталась убедить его зайти внутрь.    — Только не без Сянь-гэгэ! — Вэнь Юань топает своей маленькой ножкой, его личико исказилось решительностью.    — Я пойду. — Лань Ванцзи сделал несколько неуверенных шагов вперёд, прежде чем покачнулся и остановился.    — Ханьгуан-Цзюнь. Вы в порядке? — Вэнь всё ещё была в глубоком поклоне, но её голова была озабоченно приподнята.    — Со мной всё будет в порядке. — Лань Ванцзи делает глубокий вдох. — Куда ушёл Вэй Ин?    Вэнь, вскрикнувший от внезапного появления Лань Ванцзи, указывает на линию деревьев на западной стороне их маленького поселения.    — Спасибо. — Он кратко кивает. Лань Ванцзи пристально всматривается в тёмный лес на западе, где странный серый свет Могильных Курганов становился чернильно-синим. — Если я не вернусь, мог бы кто-нибудь из вас отправить письмо моему брату, Лань Сичэню?    — Конечно. — Единственная Вэнь из группы, заговорившая с ним, остаётся в поклоне, в то время как остальные начинают расходиться по своим жилищам.    Лань Ванцзи вздыхает и направляется в сторону деревьев, ночь поглощает его, как только он проходит мимо оберегов.    Каждый шаг тянул раны. Каждые из них были подсчитаны вслух ровным голосом ученика, с которым он почти не общался. Многие из старейшин, которых он ранил, были достаточно здоровы, чтобы присутствовать на наказании. Кроме череды цифр, объявляемых при каждом ударе, и щелчка дисциплинарного кнута, рассекающего кожу Лань Ванцзи, больше не было слышно ни звука. Лишь тихий ветер шелестел в кронах деревьев неподалеку.    После седьмого удара боль в спине достигла такой степени, что он потерял всякую чувствительность. Каждый взмах кнута всё ещё сотрясал его, мгновение обжигал, а затем странно холодной волной разрывал его спину, принося онемение. К двадцатому боль пронзила его тело снова: глубоко, до костей. Так, что отдавалась в бёдрах и распространялась вниз по коленям, лодыжкам, пальцам ног. Она пульсировала в руках, и не имело значения, как он держал локти, – боль продолжалась. Она распространялась даже по шее и челюсти. Все до единого суставы сжимались и пульсировали на каждом ударе. На двадцать девятом он был уверен, что больше не сможет оставаться в вертикальном положении, пятна темноты застилали ему зрение.    Но он выстоял. Упрямился даже в этом. И если его попросят что-нибудь ответить, он был готов со словами «Вэй Ин».    А затем счёт прекратился. Обрушилась тишина, и словно сами Облачные Глубины, затаившие дыхание, выдохнули вместе с Лань Ванцзи. Он упал вперед, сильно ударившись рукой. На запястье другой была намотана лента, крепко зажатая между пальцами, кроваво-красной струйкой стекавшая по его кисти, в то время как его собственная кровь стекала по спине и собиралась вокруг склонённого тела, пропитывая одежду и сапоги.    Лань Ванцзи остановился под толстым и искривлённым деревом. Он восстанавливает дыхание, прислоняется к стволу и накапливает энергию. У него нет сил бродить по лесу. Ему нужно выследить Вэй Усяня. Он достаёт из рукава красную ленту. Материал усеивают пятна крови, заметные только при близком рассмотрении.    Из другого рукава он достаёт талисман, который спрятал туда, когда Вэй Усянь уходил пополнять запасы, и, следуя примеру Вэй Усяня, прокусывает кончик пальца и проводит штрихи кровью. Он держит талисман между указательным и средним пальцами и, прикрыв глаза, активирует его маленьким всплеском энергии. Он рассеивается, и Лань Ванцзи следует за теплом энергии, окутывающей ленту, чтобы найти Вэй Усяня.    Он вздыхает, благодарный маленькой победе. Это значит, Вэй Ин близко. После определённого количества ли, отслеживание будет недостаточно сильным, чтобы соединиться с намеченной целью.    Сумерки сгущаются, и в них просачиваются завывания, треск и далёкие крики. Единственный источник света, который он сохранил, — это тусклое свечение ленты в его руках, теперь уже не такое заметное среди мрачных, неизведанных Могильных курганов. Ветер свистит вокруг него, то тут, то там до слуха доносятся голоса. Шепчущие ему, предлагающие славу, угрожающие жизни. Он чувствует, как его одежда цепляется за ветки, но иногда ветви словно сами тянут его назад. Он не оборачивается. Он не смотрит. Раньше он быстро расправился бы с любым из этих низкоуровневых духов, но без Биченя и Ванцзи его возможности ограничены. Он сосредотачивает свою энергию на ленте, задействуя золотое ядро, пытаясь как можно больше оградить себя от голодных холмов вокруг.    Движения продолжают попадаться ему на глаза. Иногда медленные и ковыляющие, а иногда быстрые и гибкие. Лютые мертвецы хрипели сухими и повреждёнными голосовыми связками, пока яо рычали, шипели, скрипели и кричали в ночи. Лань Ванцзи прижимается к дереву, вцепившись руками в потёртую кору, снова сосредоточившись на успокоении тела, когда что-то большое проносится мимо него. Оно остановилось, втягивая воздух, сверкающие жёлтые глаза затуманено обшаривают лес. Лань Ванцзи задержал дыхание.    А потом нечто движется дальше, неуклюже направляясь к другой добыче, которую, должно быть, счёл стоящей своих усилий. Лань Ванцзи останавливается снова и снова, огибая деревья, ныряя под поваленные стволы, прячась за камнями. Спина напрягается, напоминая ему, что он физически не может встретиться лицом к лицу с этими тварями. Его ханьфу быстро намокает от пота, и он не сомневается, что задняя его часть вся алая.    В любом случае, лента горит в его руке, и он ускоряется, не беспокоясь о том, что ещё может находиться за следующей линией деревьев. Если Вэй Усянь там, значит, он последует за ним.    Он прорывается вперёд, и у него перехватывает дыхание. Все деревья были повалены, вырванные с корнем из земли, словно в этом небольшом месте пронёсся шторм, подобный тайфуну. Но Лань Ванцзи видел подобный тип разрушения только вблизи побережья. Для того, чтобы сровнять с землёй целый участок деревьев, потребовалась бы огромная энергия. Всё, что выше нескольких сантиметров, лежало на боку, а некоторые растения и даже камни были уничтожены.    Лань Ванцзи устремляется вперёд, его ноги обретают силу, а голос возвращается: — Вэй Ин!    Он зовёт снова и снова, пробираясь сквозь обломки, сердце билось в горле. Неужели он опоздал? Неужели он уже нарушил свою клятву? Неужели ему придётся всё время держать Вэй Усяня в поле зрения? Абсурдность этого заявления даже в голове на мгновение избавляет его от охватившего ужаса. Несомненно, проводить всё свободное время с таким человеком, как Лань Ванцзи, должно быть, худшее наказание для кого-то вроде Вэй Усяня. Однако сердце сжимается от этой мысли. Всегда быть с Вэй Усянем рядом. Навечно. Это всё, чего он хочет.    Лань Ванцзи пошатнулся. Его колени в конце концов подкашиваются, и он кашляет. Когда же воздух возвращается в его лёгкие, он снова зовёт: — Вэй Ин! — Вдали раздаётся рёв. Что-то приближается. Ему нужно срочно найти Вэй Ина. Лента всё ещё горячая в его руке. Он вливает больше энергии, и красный шёлк взмывает в воздух, ускользая с его ладони и петляя к цели. Лань Ванцзи ползёт на четвереньках, следуя за светящейся алой дорожкой к человеку, которого он всё ещё видит улыбающимся мальчиком, раскрасневшимся от озорства.    Медленно очертания обломков приобретают чёткость. Большая волна энергии, должно быть, вырвалась из одной области и пронеслась по лесу. А в эпицентре разрушения — тёмная фигура, маленькая, свернувшаяся калачиком, как спящий зверёк. Лань Ванцзи хрипит и заставляет себя встать. Что-то рвётся в его спине, но он стремительно бросается вперёд. — Вэй Ин!    Комок не отвечает. Лань Ванцзи спотыкается и падает на колени перед лежащим ничком Вэй Усянем. Его рваное, потускневшее чёрное ханьфу развевалось вокруг него. Спутанные волосы скрывали лицо, а худая рука вцепилась в землю. Лань Ванцзи подсовывает руки под Вэй Усяня и переворачивает его на спину.    Он немедленно осматривает его, чтобы убедиться, что он не ранен. Лань Ванцзи облегчённо вздыхает. Первая тревога уходит. Он убирает волосы с лица Вэй Усяня, и все волнения возвращаются с новой силой. Его рот, нос, глаза и уши — всё было в следах засохшей крови. Его окровавленное лицо было как у лютого мертвеца. Как у духа.    Он начинает вливать в Вэй Усяня всю оставшуюся духовную энергию. Прижимая её к его груди, лбу, рукам. Но она то накапливается, то течет по его коже, возвращаясь обратно. Словно Лань Ванцзи пытался вычерпать воду ведром с дырявым дном. Словно он поливает уже засохшее и погибшее растение.    Мгновение ничего не происходит, и Лань Ванцзи почти уверен, что это последний раз, когда он смотрит на его лицо.    Затем тоненький задушенный звук вырывается из горла Вэй Усяня. Он начинает дрожать в руках Лань Ванцзи. Он прижимает Вэй Усяня к груди и наклоняет его лицо к земле. Сгустки тёмной, сливово-фиолетовой крови вырываются изо рта Вэй Усяня. Они оросили изуродованную землю, и Вэй Усянь осел в руках Лань Ванцзи.    — Вэй Ин? — Лань Ванцзи наклоняет его лицо к себе, снова откидывая с него волосы. Сначала он не шевелится, но затем в ответ раздаётся едва слышный хриплый выдох. Он дышит. Он дышит. Лань Ванцзи осторожно устраивает Вэй Усяня так, чтобы иметь возможность держать его в руках, стоя на коленях на земле. Не так давно Лань Ванцзи счёл бы обременительным нести человека примерно такого же роста и веса, но он обнаруживает, что Вэй Усянь удручающе худой и им легко маневрировать. Как будто его кости стали полыми, и он мог бы говорить о полёте в небо, подальше от всех.    Лань Ванцзи осторожно покачивается вперёд-назад, движение почти непроизвольное — странное отклонение от его обычной неподвижности. Он осматривается, гадая, что же такого мог сделать Вэй Усянь, чтобы вызвать такой взрыв энергии. И причины отпадают так же быстро, как он начинает перебирать возможные варианты. Где он раньше видел Вэй Усяня, обладающего подобной силой? Он нащупывает мешочек на бедре Вэй Усяня, где, как он знает, хранится она. Того не оказалось на обычном месте. Он осматривает землю вокруг и видит мешочек в нескольких чи от них, в эпицентре разрушения.    Даже с такого расстояния он чувствует, что что-то изменилось. Исходящая от него энергия изменилась. Каким-то образом она стала менее плотной. Он снова смотрит вниз на лицо Вэй Усяня, позволяя себе аккуратно положить руку на его окровавленную щеку. — Что же ты наделал?    Вэй Усянь вздрагивает от вопроса, и слышится тихий жалобный стон, когда он сворачивается калачиком. Лань Ванцзи тихо хмыкает, мягко сжимая плечо Вэй Усяня. — Вэй Ин?    Рёв снова раздаётся поблизости. Лань Ванцзи поднимает голову, сканируя открытое пространство, снова убеждаясь, что они — открытые мишени для любых тварей, бродящих в этих курганах, но он не может двигаться, пока не поймёт, что Вэй Усяня можно переместить без тяжёлых последствий.    — Лань Чжань. — Слова неразборчивые, как будто его язык не мог обхватить каждый слог, но Лань Ванцзи их различил и снова опустил взгляд на лицо Вэй Усяня. — Лань Чжань, — шепчет.    — Вэй Ин.    — Лань Чжань. Я сделал это.    — Что ты сделал?    — Теперь никто не сможет обладать ею, — Вэй Усянь хмыкает, но глаза не открывает. Он снова покашлял. Ещё один вздох облегчения: — Лань Чжань. — И снова переходит на поверхностное дыхание.    Глаза Лань Ванцзи расширились и снова сфокусировались на мешочке. Не может быть. Лань Ванцзи тащит их тела к мешочку, его подгоняет ещё один крик. На этот раз он ещё ближе, и каждый раз Лань Ванцзи возобновляет свой беззвучный счёт, словно измеряя расстояние до грозы с каждым ударом молнии. Он хватает мешочек и поднимается на ноги с Вэй Усянем на руках. Потому что он должен. Потому что другого выбора у него нет.