***
«Мама, папа!» Чонин кричит, надрываясь. Люди в белом – врачи – кладут тела женщины и мужчины на каталки, накрывают их простынями и загружают в машины «скорой помощи». Маленький омега трясется, сидя в полицейской машине, большими от страха глазами наблюдает как взрослые суетятся и совсем не понимает, что происходит. Он силится открыть дверь, но громкий голос стража порядка останавливает, заставляет забиться в угол и замереть. Чонин всхлипывает, когда до его слуха долетают голоса полицейских. В голове как мантра крутятся слова врача: «Они мертвы. Смерть наступила мгновенно». Его родители умерли?.. Нет! Это всё неправда! Они не могли оставить единственного сына так рано! Они не могли…***
Чонин вскрикивает вновь, кричит, чтобы они не оставляли его, зовёт маму, папу, просит вернуться. Он не слышит и не чувствует, как его успокаивает Йеджи. Не чувствует, как женщина пытается разбудить его, он снова хнычет. Бедное одеяло безбожно подвергается пыткам, ведь омега его мнёт, тянет и пинает. Маленькое тельце дрожит, на подушке расплывается мокрое пятно от слëз. Йеджи прижимает руку к груди, не зная, что делать. Она вскакивает с кровати, мечется по комнате, чуть ли не хватаясь за голову. Женщина выбегает из комнаты, бежит в сторону комнаты Минхо, но вовремя останавливается. Альфа сейчас в гоне, его лучше не беспокоить. Йеджи возвращается в комнату Чонина, выдыхает тихо, слыша лишь негромкие, приглушëнные всхлипы, и качает головой. Она колеблется, но всё же включает свет, прижимает руку к щеке, качает головой. Чонин лежит на кровати, свернувшись в позу эмбриона, прячет лицо в коленях и слегка качается туда-сюда. Йеджи подходит к кровати, присаживается на самый её краешек и осторожно кладёт руку на спину Чонина, гладит, намереваясь успокоить, но омега вдруг дёргается и вскакивает, оборачивается, смотрит большими глазами, и поджимает губы. Он оглядывается в поисках часов, сглатывает нервно, хлопает быстро-быстро ресницами, чтобы смахнуть слëзы. Этот сон… За что? Зачем Чонина так мучают? Неужели он настолько сильно провинился в прошлой жизни, что сейчас судьба отыгрывается на нём. Больно. Чонин и так помнит весь тот ужас как сейчас, так ещё и эти сны. Омега хочет к родителям. Хочет почувствовать их тёплые, такие родные объятия, ту самую родительскую любовь и ласку. Он скучает. Так как он был единственным ребёнком в семье вниманием, любовью и лаской омегу не обделяли. Но Чонин не вырос эгоистом, ведь родители и об этом позаботились, вырастили доброго, отзывчивого и сильного мальчика. Только после их смерти Ян понял, что он совсем не сильный, как постоянно говорил ему Юнхо. Он всего лишь маленький, забитый ребёнок, который в итоге рос в неблагополучной семье, оставшись сиротой. Йеджи шепчет успокаивающие слова, гладит парня по плечу. Чонин смотрит на неё словно забитый щенок, шмыгает носом и обнимает себя. Женщина по-матерински прижимает его к своей груди, гладит по голове и оставляет мягкий поцелуй на макушке. Чонин прижимается к её груди, плачет навзрыд, ведь мать всегда делала так же, когда ему было особенно плохо. Йеджи удивлённо, хотя больше сочувствующе смотрит на омегу, качает головой и негромко просит его поднять голову и посмотреть на неё. Чонин шепчет, что должен быть сильным, не должен плакать, но он просто устал от этой жизни. — Чонин, после чёрной жизненной полосы всегда наступает белая, — вполголоса говорит женщина, продолжая гладить парня по голове, слегка улыбается, лишь бы не портить и нагнетать и без того ужасную атмосферу. — Просто надо научиться преодолевать трудности. Я уверена, ты сильный парень и со всем справишься, — продолжает она и поднимает голову Чонина, вытирает мокрые дорожки с его щёк и снова гладит по голове. Чонин глубоко вдыхает, его губы снова начинают дрожать, бриллианты слëз скапливаются в уголках глаз, и парень снова плачет, опустив голову. — Ну-ну, если тебе нужно выплакаться, то это очень хорошо. Ты должен отпустить всё ужасное, что было в твоей жизни и жить тем, что есть сейчас, — Йеджи гладит его по плечу, прижимает к себе снова и тихонечко баюкает, чтобы успокоить. Когда Чонин успокаивается, она помогает ему улечься на кровать, сидит до тех пор, пока сонное дыхание не разлетается по комнате. — Этот мир слишком жесток для такого хрупкого создания, как ты, Чонин — шепчет она, прежде чем выйти из комнаты и оставить омегу одного.***
Чонин тихо мычит, поджимая губы и жмурясь. Он прячется от утренних солнечных лучей под одеялом, обнимает подушку и вздыхает. Рядом он чувствует копошение, хмурится и фыркает. Омега вылезает из под одеяла, оборачивается, чтобы рассмотреть существо, которое нарушило его покой, и в страхе, хотя больше в удивлении, шарахается, отползает на край кровати, сглатывает нервно и тихо глубоко вдыхает. Минхо? Он когда-нибудь оставит Чонина в покое? Когда он пришёл и зачем? Ему своей кровати мало? Наверняка она такая же большая и широкая как эта, так почему он сюда пришёл? Много вопросов, много. И ответов на них у Чонина есть. Но зато есть чувство неприязни и даже страха. Омега вскакивает с кровати, быстрым, но тихим шагом идёт в сторону двери, за которой тут же скрывается, отказываясь в коридоре. Чуть ли не нос к носу он сталкивается с Лиёном, глаза которого и без того большие, становятся ещё больше, округляются. Кан делает маленький шаг назад, сразу же возвращая себе самообладание, и фыркает. Какой же он всё-таки неприятный тип, – думается Чонину. Ян думонстративно проходит мимо, но его руку за запястье охватывают тонкие длинные пальцы, останавливая. — Ты ещё не ушёл в бордель, шлюха? — рычащие нотки в голосе Лиёна больше раздражают, чем пугают, а сладкий аромат становится кислым, ведь он злится. Не повезло Минхо с мужем, ох как не повезло. — Оставь Минхо в покое, чего прилипился к нему как пиявка? — фыркает старший и разворачивается младшего к себе, смотрит в чёрные глаза своими, поджимает недовольно губы и хмурит брови. Чонин фыркает в ответ и закатывает глаза, делает шаг назад. — Я не претендую на него. Лучше пусть развлекается с таким же отпрыском богатеньких людей, как ты, — Чонин удивляется тому, насколько грубо звучат его слова и довольно мягкий голос. Он хмыкает, высвобождаясь из хватки старшего, и разворачивается. Хочется сказать какую-нибудь колкость, но почему-то слова не слетают с языка. Да и мозг твердит, что не нужно этого делать. К тому же, Чонин действительно не претендует на Минхо. У них чисто сексуального характера отношения. Ян спускается на первый этаж, кивает приветственно Йеджи и проходит вслед за ней в кухню. Он присаживается за стол, прикрывает глаза, подпирая голову рукой. С его губ слетает протяжный выдох, сердце неприятно бьётся о грудную клетку, грозясь разбить её вдребезги. Омега тихо мычит, качает головой и лишь благодарно кивает Йеджи за то, что она вот так тепло принимает его, совершенно незнакомого омегу, которых у Минхо очень много. — Кошмаров больше не было, Чонин? — спрашивает женщина и ласково гладит его по плечу, слегка улыбается. Она такая нежная, ласковая. Интересно, кем она приходится Минхо? Чонин почему-то очень сомневается в том, что она всего лишь домохозяйка. Может быть, она является бабушкой или тётей Минхо? Кто знает. — Если можно считать Лиёна кошмаром.. И Минхо, пришедшего ко мне ночью, судя по всему, то… — весёлое хихикснье разлетается по комнате, Йеджи треплет омегу по волосам и заговорщически шепчет, что Лиён действительно ходячий кошмар. Она так же добавляет, что на дух не переносит этого парня. Что ж, Чонин солидарен с ней. — Кстати о хёне.. Его гон в полную силу вошёл, верно? — Чонин ёжится, морщится. Неужели ему придётся в другую комнату уходить, чтобы Минхо его вдруг не сцапал? Что ж, если такое можно устроить, то он только за. А вообще, он хотел бы поскорее вернуться в клуб. Хотя, какая разница, здесь или там, ведь и то и другое – владения Ли Минхо, крупного бизнесмена, главного отшельник и любимца большинства омег (в особенности тех, кто не знает об увлечениях и фетишах альфы), жизнь которого вот-вот будет омрачена узами брака. — Да.. Он сегодня ночью бродил как приведение, всё рычал, бесился. Это было после того, как я к тебе приходила, — кивает Йеджи и прижимается губами к краю кружки, вздыхает. Чонин тихо фыркает, морщится. Нужно было Лиёну в это время приезжать, чтобы он утолил голод альфы. Он же его так любит, так пусть управу ищет, чтобы Ли наконец перестал отталкивать. Может быть Ли понравился бы секс с ним и он оставил бы Чонина в покое. — Говоришь, он ночью пришёл к тебе? Это удивительно, ведь обычно он отсиживается в комнате во время гона и даже к омегам в клубе не подходит, — интерес мелькает в светлых глазах женщины, она улыбается чему-то своему и вздыхает тихо, смотрит с такой нежностью на Чонина, от которой парню даже немного неловко становится. Ян еле сдерживается, дабы не поморщиться и не огорчить эту прекрасную женщину. Ему не неприятно, просто неловко, ведь после смерти родителей на него смотрели как на отброса общества и воротили нос. Снова… И почему в такие моменты омега всегда вспоминает о родителях и о прошлом? Почему, когда происходит что-то хорошее, то в мыслях прыгают картинки из ужасного прошлого? Это несправедливо и очень больно. И раз уж зашёл такой разговор, точнее мысли Чонина повели его не в то русло, то стоит немного рассказать о трагической смерти семьи Ян, из которой выжил только их десятилетий сын. Тот день был прекрасным, ничего не предвещало беды. Солнышко грело Тэгу своими тёплыми лучами, лето в полном разгаре. Радостные вопли мальчика разлетаются по дому, родительский смех следует за ним. Наконец-то! Долгожданный отпуск родителей, наконец-то семья может выбраться из города и уехать в деревню. Чонин рад. Да этого даже словами не передать. Омега носится по дому из комнаты в комнату, собирая нужные вещи. Где-то на кухне госпожа Ян готовит вкусняшки в дорогу , Юнхо собирает вещи, напевая под нос весёлую песню. Всё прекрасно. Собственный громкий крик, визг тормозов машины и звонкий удар железа о железо оглушает Чонина, из глаз омеги брызгают слёзы, дыхание сбивается. Боль в голове от удара на миг притупляет все чувства, лишает возможности сориентироваться и прийти в себя. Омега надрывно кричит, зовёт маму и папу, но в ответ тишина, лишь звук включённого поворотника разрезает её. Омега нервно дышит, забирается на сиденье с ногами, просовывает голову между передними сиденьями и вздыхает. Громко, истерически вздыхает, когда видит окровавленные тела родителей. Водитель машины, из-за которого эта авария, собственно, и произошла, смылся с места происшествия со скоростью света. Кто-то из очевидцев вызвал патруль, скорую медицинскую помощь. Дальше всё происходило как в тумане и только Чонин знает, как ему было больно от этой потери. Чонин вздыхает, качает головой и поджимает губы. Он негромко мычит и поднимается из-за стола, хватает кружку с недопитым чаем и относит раковину, ополаскивает и убирает в полку. Молча он выходит из кухни, идёт в свою комнату, хотя не хочет, но надо, ведь в шортах и футболке сейчас не погулять. Холодно. Парень тихо прошмыгивает в комнату, оценивает бегло обстановку и подходит к шкафу, достаёт тёплые вещи и уже собирается покинуть комнату, но замирает резко, услышав хриплый знакомый голос. — Будь осторожен, — Чонин вздрагивает. Это точно Минхо сказал? Неужели он настолько переживает за шлюху, которую в любой момент может выкинуть на улицу. — Не хочу, чтобы тебя сцапали, — ах, нет. Минхо как всегда просто думает лишь о том, что ему не с кем развлекаться будет, если вдруг Чонина похитят. Омега морщится, вздыхает. В голове появляется вопрос: почему же он так жаждет вернуться в клуб? Наверное, наоборот, нужно пытаться уйти от такой жизни, найти что-то более подходящее в плане работы, наконец-то взять себя в руки, но Чонину кажется это чем-то непосильным. Либо же он просто привык к этому всему, вот и не хочует другой жизни. — Завтра утром мы возвращаемся в клуб,— оповещает Ли сонно и поднимается с кровати. Он подходит к омеге, который сжимается весь, боясь, что его вновь прижмут и облапают, но этого не происходит. Ли еле на ногах стоит, – настолько гон его ослабил – поэтому просто держится за открытую дверцу шкафа, дабы не упасть. — Передай это Джисону и попроси, чтобы он всем это передал, — Минхо тихо рычит, сжимая дверцу пальцами сильно-сильно, жмурится и довольно грубо притягивает Чонина к себе, вжимается в его шею носом, впитывает клубничный аромат и тихо рычит, опаляя гладкую кожу шеи горячим дыханием. Он сильнее сжимает руки, чувствуя дрожь омеги, проводит языком по коже, оставляя влажный след, и лишь усиливает хватку, дабы тот не шелохнулся. Его губы смыкаются на чувствительном месте, там, где аромат омеги сильнее всего, оставляя яркий засос. Чонин нервно выдыхает, чувствуя, как шершавый язык проезжается по этому месту вновь, и мычит, пытаясь отстраниться. Минхо от его дёрганий быстро приходит в себя, отстраняется и отходит на приличное расстояние, а после и вовсе выходит из комнаты. Что с ним? Он так быстро меняет своё настроение, что страшно становится. Да и вообще, с чего он взял, что Чонин с Джисоном гулять пойдёт? Яну сейчас не нужна компания, он хочет побыть один.***
Минхо мычит в подушку, вжимаясь в неё носом, воет и рычит, приподнимая бёдра и сжимая в руке свой эрегированный член. Он остервенело двигает рукой туда-сюда в попытке снять напряжение. Он тихо рычит, когда ощущает на своих волосах нежную руку, которая успокаивающе гладит и закрывается в них. В нос забивается приятный конфетный аромат , но не успокаивает, а наоборот подогревает желание. Минхо приподнимается, обвивает руки вокруг тонкой талии, сжимает сильно и рычит, подтягивая парня к себе. Он плевать хотел на то, кто этот омега. Ему просто нужно снять напряжение. Омега размещается на его бёдрах, прижимается губами к губам, целует мягко, нежно, долго. Рука его скользит по сильной груди, обратно до шеи, ласкает её. В глазах горит победный огонёк, на губах расплывается хищная улыбка. Парень мягко сжимает достоинство альфы пальцами, отчего тот урчит довольно в поцелуй, прикусывает чужие губы. Омега в ответ лишь болезненно мычит и сильнее сжимает изящные пальцы. Минхо активно лапает парня, сжимает его ягодицы руками, губами ловит тихие стоны и мычит, чувствуя как кружится голова. Он рассправляется с одеждой омеги, нетерпеливо вновь сжимает его его зад, впиваясь грубыми подушечками в нежную кожу ягодиц. Тот невольно сжимается от такого напора, скулит и цепляется за широкие плечи пальцами. Альфа вцепляется губами в нежную кожу шеи, активно метит её, рычит от удовольствия. Смутно знакомый голос на миг заставляет остановиться, а омега снова просит отдаться инстинктам во власть. И Минхо отдаётся, невзирая на свои принципы и неприязнь именно к нему, ведь сейчас он думает лишь о своём удовольствии. Он обхватывает пышные бёдра руками, притягивает ближе к себе, позволяя омеге делать всё, что ему захочется. Лиён довольно усмехается, мажет губами по чужим и заводит руку за спину, касается своего подготовленного входа пальцами, слегка нажимает и выдыхает тихо, когда те легко проскальзывают внутрь. Он слегка давит на альфью грудь рукой, вынуждая того лечь на кровать, и подтягивается чуть выше, упирается рукой в его живот, а другой обхватывает колом стоящий член альфы, направляет в себя. Два громких стона сливаются в один, на пухлых губах омеги расплывается блаженная улыбка, с них слетают громкие, звонки стоны, которые становятся только громче от ощущения горячих пальцев на бёдрах и не только. Как же давно он об этом мечтал… Наконец-то Минхо полностью в его власти, пускай и не надолго…***
Чонин нервно вздыхает, замирает на лестнице и остро чувствует, как кровь приливает к щекам, а сердце бешено колотится, грозясь разбить грудную клетку вдребезги. Чёрт, почему они такие громкие! Чонин дёргает плечом, скидывая с себя непонятно откуда взявшееся напряжение, и поспешно разворачивается. Он скрывается в своей комнате, где медленно переодевается, лишь бы потянуть время, после укладывается на кровать и залипает в телефон. Было бы полное фиаско, если бы звуки, доносящиеся из комнаты Минхо добирались до спальни Чонина. Ян сошёл бы с ума, точно. Чонин дёргается, когда вдруг вместо Лиёна представляет себя, вероятно, скачущего на Минхо или лежащего под ним. Щёки заливаются ярко-красным, из ушей, кажется, идёт пар от смущения. Какого чёрта? С чего бы вдруг Чонину представлять себя на месте этого парня? С чего бы вдруг ему возбуждаться от этих представлений? Похоже, он извращенец. Омега тихо шипит, когда головка чуть возбужденного члена начинает потихоньку упираться в ткань белья и пачкать её предэякулятом. Сердце снова начинает колотиться, на миг сбивается дыхание, но возвращается в норму, когда омега много-много раз сглатывает и потирает виски. Жаль только, от возбуждения таким способом не избавиться. А хотелось бы, ведь дрочить сейчас он совсем не собирался, но раз уж мозг подкидывает такие откровенные картинки, то ничего другого не остаётся. Парень избавляется от тесной ткани одежды, кладёт руку на член, гладит его, изредка позволяя себе сжимать. С его губ слетает тихий стон, когда он упорно гладит головку пальцами, сжимает и перекатывает её между ними. С губ слетает протяжный выдох, который переходит в очередной стон наслаждения. Чонин прикрывает глаза, прерывисто выдыхает и мычит. Он уже не отгоняет откровенные сцены, которые ему подкидывает больное сознание, а просто хватается за них и делает своё грязное дельце. Звуки хлюпающей смазки разлетаются по комнате, смешиваясь с хриплыми стонами омеги. Чонин резко двигает рукой на своём возбуждении, пытаясь как можно скорее довести себя до разрядки, шипит тихо, чтобы не вызвать подозрений. Он тихо выстанывает, облизывает пересохшие губы и наконец-то изливается в свой кулак. Его пухлые губы приоткрываются в немом стоне, на миг все расплывается, но после возвращается в прежнее состояние. Что за чёрт? Чонин только что подрочил на… на эту парочку отпрысков богатеньких людей? Это всё. Это край, конец концов. Ужасно. Придя немного в себя, Чонин поднимается с кровати, кое-как натягивает одежду и спешит в ванную комнату, чтобы смыть с себя всё это безобразие. Он включает тёплую воду, тщательно смывает сперму с руки и протирает футболку, ведь на неё тоже попала пара капель. Омега упирается руками в раковину, опускает голову и мычит, отчего-то злясь. Почему же он злится? И сам не знает. Просто что-то в душе противится этому всему. Со вздохом Чонин выключает воду, вытирается полотенцем и покидает ванную комнату. Прохлада коридора заставляет мурашек бежать по коже, ёжится. Омега вздыхает и поспешно спускается на первый этаж, идёт в сторону зала, но замедляется возле кухни, когда слышит знакомые голоса. Он пытается вникнуть в суть разговора, надеясь, что его не поймают за подслушиванием. — Как он мог с этим омегой спеться? Знает ведь, чей это сын! В данном случае… — Ну что ты на мальчика налетаешь, Дэхви? Он довольно неплохой, куда лучше этого Лиёна. Да и Минхо с ним как-то.. обходительнее что ли, — сердечко Чонина неприятно ёкает, брови съезжаются к переносите, губы сжимаются в тонкую полосочку, белеют. Он не удивлён, что слышит это от Дэхви, ведь тот считает его всего лишь подстилкой из клуба. Зато Лиён весь такой прекрасный. Но Чонина больше зацепило то, что Дэхви с особой неприязнью сказал о том, что Минхо знает, чей он сын. Это играет какую-то роль? Да, Минхо знает, но, кажется, кроме Дэхви никого это больше не волнует. Чонин хотел бы в этом разобраться, но никто, соответственно, ему не даст нужных ответов на интересующие его вопросы. — Я не позволю своему сыну быть с отпрыском Яна Юнхо. Он не достоин этого, — Дэхви говорит уверенно, даже по столу стучит, а Чонин нервно дёргается, закусывает губу и нервно вздыхает. Да кто сказал, что Минхо заинтересован в нём в таком ключе? Да и Чонин не заинтересован (это точно!). Между ними нет ничего, кроме секса и чисто деловых отношений «по работе». Да и Ли никогда не делал чего-то, чтобы показать, что он как-то симпатизирует Яну. Что за бред? — Лиён более выгодная партия. Это моё последнее слово, — Чонин тихо и быстро убегает в зал, слыша как отодвигается стул, шкрябая ножками по полу. Он присаживается на диван, утыкается в выключенный телефон, поджимает губы и выдыхает досадливо. И почему Дэхви не может понять, что он не сможет устроить жизнь своего сына так, как хочет он сам?