Ночь, практически идеальная тишина, нарушаемая лишь сонным сопением альфы, крепкая рука, которая покоится на тонкой талии, и неизвестность. Чонин мечется по кровати, то поднимется, то вновь ляжет, то перекрутится весь, будто неудобно ему лежать на одной стороне, а на другой тем более. Он пытается переосмыслить всё-всё, что произошло за вечер. Больше всего его волнует, конечно, поведение Минхо, но слова о переезде тоже не пустой звук, ведь альфа оказался довольно напористым и отказываться от своей идеи он явно не собирался и не собирается. Чонин ничего не понимает вообще. Альфа для приличия мог бы сказать, куда и зачем он переезжает, а не вот так. Страшно даже подумать, что он там напридумывал себе. Чонин боится думать о том, что Минхо может с ним сделать, если ему вдруг захочется использовать свои ужасные навыки на нём.
Омега поднимается с кровати, отходит к окну, чтобы приоткрыть его. Идея залезть на подоконник и посидеть немного, пока сон не срубит, кажется очень заманчивой, поэтому парень забирается на скрипящий подоконник и удобно располагается на нем. Взгляд его устремляется на небо и величественную Луну, которая освещает весь Сеул своим тусклым светом. С губ срывается протяжный вздох, глаза устало смыкаются, а губы наоборот – расслабляются. Омега немного сползает вниз, чтобы принять полулежачее положение, но тут же хмурится, когда слышит шебуршание со стороны кровати. Он весь аж по струнке вытягивается от напряжения, ждёт и сильно сжимает зубы. На несколько секунд воцаряется тишина, которая на самом деле очень пугает, но Чонин держит себя в руках. Он не уверен, что это кто-то посторонний, поскольку сейчас глубокая ночь и все омеги, а посетители тем более, спят в своих домах, или же до сих пор сидят в зале, ведь время для закрытия ещё не подошло. Значит, остаётся только Минхо. И действительно.
Ли медленно, словно в фильме ужасов, отодвигает штору и устремляет свой сонный и даже несколько удивлённый (?) взгляд на Яна. Тот в ответ на такой пристальный взгляд лишь выдыхает тихо и поджимает задрожавшие губы, смотрит загнанным зверем и жмётся ближе к стеклу, отчаянно желая уйти от альфы подальше. Ну что такое… Минхо, совершенно ничего не делая, пугает Чонина до чёртиков. А вообще, дело не только в Минхо. Чонин в принципе боится альф, а потому, контактировать с ними не особо желает, но данный поворот жизни и работа буквально вынуждают делать это. И сам он знал на что шёл. Знать и понимать, почему его занесло именно в этот бордель, именно в лапы к Минхо он отказывается, ведь просто принимает это как должное. Будто так действительно и должно быть, хоть это странно. Наверное, большинство нормальных омег давно сбежали бы отсюда, не выдержав того, что происходит здесь, но Чонин… Но Чонину нравится это место и всё то, что происходит здесь.
Наверное, это просто глупая привычка, вот и всё.
— Ты напрягся, Чонин, — замечает негромко Минхо и делает мизерный шаг в сторону омеги, слегка наклоняется вперёд, чтобы заглянуть в чужие чёрные глаза. Надо же, какой наблюдательный. А Чонину от этого лишь страшнее становится, ведь обычно альфа злорадствует, как только страх в его глазах видит, и начинает говорить всякие ужасные, смущающие и иногда даже пугающие вещи. Но сейчас намёка на всё это нет. Минхо просто констатирует факт и даже не улыбается уголком губ в своей привычной манере. Что это с ним? Неужели, он ещё не до конца проснулся? Чонин просто не понимает, что с ним сейчас происходит. — Скажи, я пугаю тебя? Ты… боишься меня, правда? — альфа задаёт очевидно очевидные вопросы. На вытянувшемся личике омеги хорошо видны ответы на них, но он ждёт, смотрит своими красивыми глазами пронзительно, заставляет сердце трепетать от чего-то, но и пугает. Чонин на миг теряется в своих необъяснимых чувствах, но поспешно возвращается в реальность, дабы не задерживаться с ответом.
— Пугаешь, — говорит Чонин и продолжает тихим-тихим почти не слышным голосом, вздохнув: — Но в данный момент пугаешь сильнее, чем обычно. Ты… странный, Минхо-хён. Ты один пугаешь меня сильнее толпы альф, которые меня буквально взглядом раздевают постоянно, но и дело не только в тебе, я… — он замолкает, прикусив губу, и отводит взгляд. Протяжный вздох растворяется в тишине комнаты, омега отворачивается и довольно шумно сглатывает. Он подтягивает ноги груди, обнимает их и прикрывает глаза. Что за ночь откровений? Как будто Минхо в самом деле интересно, что там чувствует Чонин. Скорее всего, ему на самом деле плевать на это, как обычно, но если так, то зачем же он ожидает ответа? Чонин мало что понимает сейчас, но быстро с ответом находится на удивление: — Я в принципе боюсь альф. Даже не так... где-то в глубине души я вас даже ненавижу, но открыто этого не показываю из-за этого страха, — шепчет он и будто бы стыдливо прячет взгляд за рукой, хмурит брови и даже мычит, думая, что слишком уж разговорился. С чего вдруг эта ночь, полная мыслей и даже страхов, вдруг переросла во что-то… такое. Это странно.
— Боишься и ненавидишь? Интересно узнать почему.. — Минхо «интересно», правда? Вот тут Чонин действительно завис. Минхо не просто задал вопрос, а ещё подтвердил свой интерес одним простым словом, загнав этим омегу в тупик. К Чонину на миг приходит осознание того, что Минхо слишком быстро меняет своё отношение в его стоорону, и это ну совсем не радует, а наоборот, пугает почему-то. Даже если Минхо кардинально поменяет своё отношение к омеге, тот всё не воспримет это должным образом. — Помнится, в тот раз, когда я пытался у тебя выведать рассказ, ты… просто промолчал, тупо пялясь в одну точку. Мне действительно… интересно, — негромко говорит альфа и хмыкает. Кажется, он сам не верит, что говорит такое, но умом понимает, что ему очень хочется знать некоторые детали из жизни омеги. Почему-то именно сейчас захотелось просто… поговорить по душам(?). Нет, что вы, Минхо совсем не романтик, и в этом разговоре не будет ничего особенного . А Чонин будто бы пребывает в какой-то прострации, не веря в то, что Минхо может быть
нормальным. Альфа ведёт себя сейчас не как напыщенный индюк, который думает только о себе, и это нехило так сбивает с толку. Слова будто бы застревают в горле, Чонин смотрит ошарашенно, округлив свои и без того большие глаза до невероятных размеров. Он выходит из оцепенения лишь тогда, когда Минхо опирается на край подоконника. Ли смотрит пристально, выжидает, но больше похоже на то, что он что-то пытается рассмотреть. Тут уже подключается фантазия Чонина, который думает о том, что возможно Минхо пытается рассмотреть в нём что-то как в человеке, нежели как в кукле без души, с которой можно лишь играть. Странно, но омега отчаянно желает, чтобы это было именно так.
— Я расскажу, хён, но… Пойми меня правильно: я не испытываю особого интереса к твоей персоне, но я всё равно хотел бы что-то узнать о тебе. Но больше меня волнует вопрос…
— Я догадываюсь. Я расскажу тебе, если ты так хочешь знать, но давай переместимся на кровать, — Ли поднимается с подоконника, оборачивается к Яну, который лишь подбирается и губы поджимает, смотрит настороженно и замирает. Боится. Минхо всё ещё пугает его. Альфа сейчас так спокоен и это пугает сильнее всего. Пугает до оцепенения, парализует. Чонин тихо сглатывает, выдыхает и снова вздыхает. Он слезает с подоконника, медленно идёт в сторону кровати и присаживается на самый её край, а после и вовсе забирается под одеяло, чтобы почувствовать тепло и
защиту. Минхо так же укладывается на кровать, подпирает рукой голову и вздыхает. Он пристально смотрит на Чонина, который настороженно смотрит на него, и вдруг улыбается самыми уголками губ. Под тихий, кажется, удивлённый вздох альфа поднимается с кровати, отходит к стене и щёлкает по кнопке выключателя. Комната тут же освещается тусклым светом, который, к счастью, не слепит и не раздражает глаза, как это обычно бывает. Чонин сонно мычит, потягивается и вздыхает. Может наконец-то его срубит сон и эта ночь пройдёт поскорее,
но на самом деле он не хочет, чтобы она заканчивалась. Минхо тихо усмехается, наблюдая за парнем, и выключает свет. Он щёлкает по другому выключателю, и комната озаряется нежно-голубым светом. Он намного приятнее жёлтого свечения, так думает Минхо и подходит к кровати.
Альфа укладывается на кровать, прикрывается одеялом слегка и поворачивается к омеге, который смотрит своими чёрными омутами пристально, прям взглядом пожирает, словно хищник, который приметил добычу. Чонин мажет взглядом по каждому участку тела Минхо, задерживается им на груди ненадолго и поднимается выше. Взгляд его останавливается на тонких розовых губах, после мечется вниз и снова вверх. Чёрные глаза поднимаются на уровень зелёных, смотрят так… так, как нормальный человек ни за что не посмотрел бы. В глазах Чонина сейчас нет того страха и ненависти, сейчас в них наконец-то бушует ледяное спокойствие, которое заставляет внутреннего альфу Минхо рычать и скалиться. Внутренний зверь бесится от того, что омега не питает страха при виде альфы, и ругается так же на своего хозяина, ибо нечего вот так спокойно смотреть на этого омегу, но Минхо сейчас всеми силами пытается усмирить это существо, чтобы не подчиняться его прихотям. Он хочет быть
нормальным человеком, коим был в далёком детстве. Это странно, ведь кажется, что нормальным он теперь никогда не станет. Его замашки останутся с ним до конца жизни, а нелюбовь к омегам… Может быть, когда-нибудь он поймёт, что без них его жизнь лучше не станет. Ну а пока…
— Хён? Всё хорошо? — Чонин выводит Минхо из мыслей своим мягким голосом, в котором еле-еле слышны нотки волнения. Омега приподнимается, подтягивает одеяло повыше и поправляет подушку. Он удобно устраивается и даже улыбается слегка, слыша в ответ тихое «всё в порядке». Минхо выдыхает нервно, обводит парня цепким взглядом и поджимает губы от чего-то. Он на миг отворачивается, но возвращает свой взгляд на тело омеги, наконец-то улыбается слегка.
— Ты же хотел что-то узнать, верно? — кивок ясно даёт понять, что омега всё ещё ждёт ответ на вопрос. Он не понимает, зачем и почему Минхо вдруг решил его переселить. Не понимает, почему Ли так остро реагирует на Чана и не хочет делить, как он сказал, свою
игрушку с другими. Чонин же не принадлежит ему, так в чём его проблема?
Что с ним не так? — Я говорил уже, что делиться… тобой я ни с кем не собираюсь, — хмыкает Минхо и тихо фыркает. Кажется, слово «тобой» далось ему не легко, ему было бы проще, если бы он назвал Чонина своей игрушкой в своей привычной манере, но омега на это улыбается самыми уголками губ.
Да что же с Минхо не так? Чонин медленно, словно зажатый котёнок, подбирается к альфе. Он осторожно упирается рукой в его живот и склоняется над ним, смотрит в глаза несколько недовольно и даже хмурится. Этот ответ его явно не устроил, но другого у Минхо нет, да и что вообще омега услышать хочет? У Минхо и так эго собственника разбушевалось не на шутку, а его тут ещё подначивают, отвечать на
такие вопросы заставляют. — А что ты хотел услышать, омега? Ты же сам хотел быть только с одним… — Ли замолкает резко, когда на его бёдра приземляется довольно лёгкое тело. Он смотрит на Яна во все глаза, пока тот наклоняется к его уху, опаляет его горячим дыханием. Чёрт, он делает всё это с такой грацией хищника, что Минхо невольно снова захотел подчинить его себе и показать, где чьё место. Но вместо этого он лишь кладёт руки на тонкую талию и сжимает довольно сильно, усмехается, слыша тихий болезненный вздох.
— Хён… — хрипло выдыхает омега прямо на ухо альфе и подаётся чуть вперёд, желая вырваться, хотя, чтобы сделать это, стоит двинуться чуть назад, но никак не прижимаяться к чужому телу сильнее. — Я не… имел ввиду тебя. Я вообще не имел ввиду кого-то конкретного, — бормочет он и хмыкает. Кажется, Минхо должен был дать ответ ещё раньше, но похоже, он решил что-то для себя, не уведомив об этом омегу. Чонина это раздражает. Почему нельзя было сказать сразу об этом?
Чёртов Минхо.
— Ты говоришь это мне на ухо, практически сидя на моих бёдрах. Тебя это не смущает, м? — усмехается альфа и прижимается носом, а после губами к тёплой щеке, ведёт дорожку вниз к шее и останавливается на линии челюсти, целует данное место и усмехается снова. Он не признается, что слова омеги что-то задели в нём. Нет, не гордость, это точно, ведь он сам понимает, что ни один нормальный омега не выберет его даже в качестве сексуального партнёра.
С его-то замашками уж точно. Слова Чонина задели в нём одну из струн души (а душа-то у него есть вообще?), звон которой неприятным ощущением разлетается по всему телу. Может быть это осознание того, что его действительно
никто не выберет. Даже тот самый Лиён, который горячо признался в своих каких-никаких чувствах к нему, тоже не питает особо сильных чувств и его внутренний омеге наверняка чувствует опасность, исходящую от него.
— В чём связь этого всего, хён? Я… — омега замолкает, когда чувствует как чужие руки медленно перемещаются на его ягодицы, напрягается, когда эти самые руки начинают мять их, прижимая ближе к телу альфы. Чёрт возьми, что Минхо делает? Он будто любыми своими действиями пытается заткнуть Чонина, но почему? Раз уж он начал весь этот разговор, так пусть выслушивает теперь. — Убери руки.. пожалуйста, — в ответ омега получает лишь тихий смешок и более активные движения чужих рук. Он выдыхает шумно, когда горячая ладонь снова перемещается на его талию, медленно поднимается выше и уже укладывается на грудь, чуть сжимает. В Минхо снова проснулся похотливый бес, который только и думает о непотребствах, но сейчас глубокая ночь и, если вдруг из этой комнаты будут доноситься стоны Чонина, то они навряд ли кому-то понравятся. — Хён, прекрати немедленно. Побудь нормальным человеком хоть раз в жизни, — недовольно отзывается Чонин и убирает от себя чужую руку, вздыхает и слезает с чужих бёдер, смотрит, словно обиженный ребёнок, и даже губу выпячивает, укладываясь на кровать. Он поворачивается к альфе спиной, вздыхает и фыркает, поджимает губы и мычит. У него просто нет слов. Он теперь ещё больше уверен, что Минхо выберет только такой же ненормальный человек, которому понравится вся эта грубость и даже боль.
— Ты обязательно подчинишься мне. Я это устрою, — фыркает Ли и складывает руки на груди. Выглядит он так, будто обижен, но сейчас он злится сильнее, чем обижается. Чонин его так категорически отвергает, но оно и понятно. Никто не будет с человеком, который помешан только на своём удовлетворении. Минхо нужно научиться думать и о других людях, и тогда они обязательно потянутся к нему, омеги тем более. Они же такие хрупкие, нежные существа, с которыми нужно обращаться практически как с хрустальными статуэтками. А Минхо так не может, вернее даже не хочет, убежденный, что они самые ужасные существа в мире. Чёрт. Сложно. У ребёнка слишком легко в голове усваиваются мысли и его убеждения, поэтому удивляться в случае с Минхо совсем нечему.
— Почему я? Почему не… Лиён? Он же твой муж, хён, — усмехается таким
глупым словам
глупого альфы омега и даже цокает. Пусть Минхо Лиёна подчиняет, всё же они совсем скоро станут супругами. Им предстоит прожить долгую и (не) счастливую жизнь, так пусть Минхо его и подчиняет. Чонин что-то ещё бубнит и сворачивается клубочком, вздыхает и рычит от чего-то. Клубничный аромат становится слегка кисловатым, в нем пробиваются нотки злости и раздражения, которые очень и
очень сильно удивляют Минхо. Чонин злится из-за его слов, верно? Но Минхо слишком сильно хочет подчинить его себе, сделать своим во всевозможных смыслах и просто хочет, чтобы парень рядом был.
Просто рядом был… Глупое желание, странное. Минхо
никогда не нуждался и не будет нуждаться в обществе омеги. Никогда. Так он решил ещё в далёком подростковом возрасте. И довольно долгое время придерживается этой… хм, стратегии. Ну не нужны ему омеги, что ж поделать. Но, кажется, совсем скоро всё изменится.
Кто знает, может он влюбится в Чонина Лиёна. — Сделай его…
своим и усмири своего зверя, в чём проблема твоя? — пыхтит Чонин и фыркает, крепко обняв подушку руками и уткнувшись в неё лицом. Эти разговоры утомляют, если честно, но спать всё равно не хочется. А жаль. Чонину сейчас предстоит рассказать о себе, о своей жизни…
— Каким боком тут оказался этот парень? Прекрати нести чушь и рассказывай о… о себе, — голос Минхо отчего-то звучит угрожающе, шипение сквозит чуть ли не после каждой буквы, выдавая злость и недовольство своего обладателя. Чонин действительно сказал полный бред. Если таким образом он попытался отвадить от себя альфу, то его план с треском провалился. К нему же тянется какая-никакая душа Минхо, а он вот так отвергает её.
Неприятно. Чувство странное и непонятное. Конечно, всю жизнь Минхо отвергли и продолжают отвергать, но сейчас почему-то это чувствуется очень остро. Раньше Ли откровенно плевал на это, ведь знал, что люди не питают к нему тёплых чувств, зная, какой он тиран и извращенец на самом деле, но именно в этот момент он не может просто натянуть маску безразличия и слушать слова о том, что его не рассматривают в качестве партнёра.
Чонин хмыкает, пожимает плечами и выдыхает. Он, изредка запинаясь, начинает рассказывать о большей части своей жизни, не углубляясь сильно в прошлое. Он так же лежит к Минхо спиной, не желая поворачиваться; иногда совсем замолкает, но после продолжает с волнением рассказывать обо всём, что помнит сам. На самом деле, ему больно вспоминать об этом обо всём, но, наверное, стоит выговориться и наконец успокоиться. Если Минхо выслушает его… Почему Минхо так хочет послушать его? Что ему это даст? Много вопросов, много.
Чонин, рассказывая, вдруг замолкает. Он выдыхает и резко замирает, словно парализованный, когда Минхо крепко обнимает его и прижимает к груди спиной. Он забрался под одеяло и Чонин отчётливо чувствует его голую грудь и торс своей спиной, которая прикрыта тканью футболки. Минхо утягивает его чуть в глубь кровати, осторожно переводит руку на бедро и слегка шлёпает, желая услышать продолжение. Но вместо этого он получает тихое «отпусти» и нервный вздох. Чонин так же пытается вырваться из объятий и переворачивается, чтобы взглянуть на его лицо. Смотрит вдруг недовольно своими большими глазами и сильно сжимает губы, шипит, отчаянно прося не распускать руки, и продолжает.
Когда рассказ подходит к концу, омега замолкает, даже будто бы опять закрывается, вновь становится тихим и безучастным. Он всё ещё не понимает, зачем же альфе этот рассказ понадобился. Ему вообще должно быть всё равно, но отчего-то всё совсем наоборот.
Это неведение раздражает. Минхо действительно будто бы играется, и это вызывает у Чонина совсем противоречивые чувства: с одной стороны хочется поддаться этой «игре», но с другой хочется закончить её и понять истинные намерения Минхо.
— Расслабься, чего ты так напряжён? Выглядишь так, будто пока рассказывал снова всё это прожил, — Чонин тихо вздыхает, когда длинные, изящные пальцы Минхо вплетаются в его волосы, массируют голову немного, но после обе его руки перемещаются на талию омеги и подтягивают к себе поближе. Чёрт. Что за… прилив нежности у него сегодня?
Странный. Чонин мычит, выбираясь из объятий, поднимается с кровати и уходит к окну, совершенно игнорируя Минхо, который
просит приказывает вернуться в постель. Парень снова забирается на холодный на самом деле подоконник и опирается на стенку позади, прикрыв глаза. А ведь Минхо прав. Чонин действительно прожил всё это вновь, буквально ощущая ту ужасную атмосферу. Рассказывать о таком кому-то больнее, чем держать всё в себе и тихо плакать, увидев очередной жуткий сон. — Чонин? — Минхо приподнимается, смотрит на задернутые шторы, за которыми скрылся омега, и фыркает. Он укладывается на кровать, отворачивается и хмыкает даже, ведь Чонин вообще не подаёт признаков жизни, игнорирует. Может оно и к лучшему. Может им обоим стоит помолчать и решить что-то для себя.
***
Утро Чонина выдалось не самым лучшим, ведь в голове появилось ещё больше вопросов, чем было до этого. Омега проснулся совсем один, но на кровати. Уснул ли он на подоконнике или же перешёл на кровать, он не знает, не уверен в своих мыслях. А может быть его вообще Минхо перенёс, кто знает. Эта ночь была… странной, не такой как всегда. Чонин честно пытался переосмыслить всё-всё, но поведение альфы осмыслению не поддаётся. Омега очень надеется, что слова о переезде лишь шутка и он останется здесь, в клубе вместе с Феликсом и Джисоном.
Сразу после водных процедур Чонин спешит на кухню, чтобы перекусить. По пути он встречает Чана, с которым вчера сидел за барной стойкой, и отвечает на некоторые вопросы, которые задал альфа с не скрытым страхом. Надо же, он заявился с утра в клуб? Чонин прежде никогда не видел его здесь утром, и это очень удивило. Но больше удивило то, что Чан приехал сюда из-за него. Неужели он так испугался за него? Это… приятно, несомненно, но несколько странно. С чего бы Чану беспокоиться о малознакомом омеге?
Чонин уверяет Чана в том, что всё у него хорошо и спешит оставить его одного. Хочется есть и выпить чаю, а потом… А что потом? Он и знать не знает. Минхо вчера сказал, что ему предстоит собрать вещи, но делать этого совсем не хочется. Хочется оттянуть момент переезда, если тот вообще наступит.
Ян проходит в кухню, слегка улыбается, кивает Джисону, который готовит что-то, и замирает, когда тот откладывает все принадлежности и подходит ближе. Хан сканирует его взглядом, смотрит с неким сожалением и грустью. Он уже знает? Да, наверняка. Среди омег слухи разлетаются очень быстро и не удивительно, что все уже знают о переезде Чонина. Джисон крепко обнимает Чонина, хлопает слегка его по спине и даже усмехается чему-то, а после говорит:
— Ты главное не переживай, Йен-а. Куда бы Минхо тебя не увёз, там тебе будет лучше, чем… здесь, — и сильнее сжимает спину парня в объятиях. Он всхлипывает, уткнувшись в чужое плечо и продолжает это делать, но чуть тише. — Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я… я привык к тебе. С чего вдруг Минхо решил забрать тебя? — шепчет Хан и мычит, потираясь носом о плечо Яна, и выдыхает. Тот лишь улыбается слегка через слёзы, сильно сжав губы, и выдыхает куда-то в чужие волосы, не позволяя себе заплакать.
Всё будет хорошо, он уверен.
— Джи… я.. я удивлён и даже расстроен не меньше твоего, но я так же ничего не понимаю, — Чонин на миг замолкает и отнимает голову от плеча старшего, когда сзади его крепко обнимают другие руки, прижимается ещё одно тело.
Феликс. Ли кладёт голову на его плечо, потирается носом о шею и шепчет уверенно слова о том, что всё будет хорошо. Чонину нечего бояться, он уверен. Хотя бы потому, что Минхо сам находится в некой прострации, не понимая зачем и почему вдруг решил сделать это, но отступать от своего решения он явно не собирается.
Удивляет очень.
— Мы поможем тебе собрать вещи, Чонин, чтобы провести немного времени вместе — улыбается Джисон и треплет младшего по волосам, после гладит по щеке ободряюще и отходит к плите. Для начала нужно перекусить, а потом уже заниматься делами.
***
Если бы кто-то сказал Минхо о том, что некий Хван Хёнджин решил вечером затащить его в ресторан по случаю дня рождения, то он бы основательно подготовился, но сейчас, стоя посреди своего кабинета и выслушивая всё это, он думает о том, что Хёнджин шутит. Да, у Ли день рождения, но он совсем не настроен праздновать своё двадцатишестилетие. Просто нет настроения для этого и всё тут, но Хван буквально настаивает на том, что стоит сходить в ресторан, говорит, что там будут их общие друзья и знакомые, которые готовы отложить свои вечерние дела на завтра и оторваться в ресторане. На самом деле, из так называемых друзей, Минхо не особо сильно кого-то хочет видеть. Кроме Со Чанбина и Бан Чана, – который неимоверно сильно бесит его, – он и не особо помнит кого-то. Хван назвал с десятка имён, но так просто вспомнить кто все эти люди у Минхо не получилось. Да и не хочет он этого делать. Все эти люди как пылинки, которые затерялись где-то в истории жизни Ли, и о них никто никогда не вспомнит.
Минхо, прокашлявшись, отвечает, что подумает об этом и под угрозы Хёнджина о том, что если он не придёт, то Хван заявится к нему домой с выпивкой и едой из того самого ресторана, вешает трубку. Нет настроения и желания ехать куда-то. Минхо хочет просто приехать домой поскорее и удалиться в спальню, прихватив с собой Чонина. Что они там вдвоём будут делать, вопрос, конечно, большой. Минхо легко может переклинить и он набросится на парня, дабы утолить вдруг появившееся желание. А это желание обязательно возникнет, ведь рядом с Чонином этого не может не произойти. Чонин как магнит, который притягивает пошлые мысли Минхо и рисует у него в голове картинки далеко не детского характера.
Громко вздохнув, Минхо идёт прочь из кабинета, чтобы проверить, собирает ли вещи Чонин, но прямо на пороге он сталкивается с Феликсом, который выглядит недовольным, даже злым. Младший Ли фыркает, как только видит старшего, и упирает руки в бока, смотрит исподлобья, злится. Что уже случилось? Какого лешего омега сейчас смотрит так, будто живьём закопать его готов?
— Что за шутки, хён?! — вскрикивает омега, выдавая полное своё негодование. А Минхо понятия не имеет, что он имеет ввиду под словом «шутки». Он вроде бы и не шутит никогда, всегда говорит по факту, как есть, так о каких шутках идёт речь?
— О чём это ты, Ликс? — альфа обходит омегу, нервно дёргает плечом, когда на него укладывается маленькая ладошка и ощутимо так сжимает.
— Я о… о Чонине, хён, — омега медленно убирает руку с чужого плеча, смотрит грустно, но больше с неким страхом. Ах да, он переживает за своего друга, оно и понятно. Никто не захочет попасть в логово зверя, тем более, когда ты представляешь собой жертву. Именно так всё и происходит, Чонин – жертва, Минхо – тот самый хищник, который поймал его своими когтистыми лапами и не собирается отпускать. Но Минхо действительно не собирается отпускать этого омегу никуда, но и держать под семью замками не станет, лишь даст тонкий намёк на то, что сбежать всё равно не получится. — Зачем… зачем ты его забираешь? Ты снова будешь его пугать? Снова будешь зажимать по углам и делать откровенно ужасные вещи? Он же…
— Замолчи. Я буду делать то, что посчитаю нужным, и ты знаешь, что твои слова не возымеют никакого эффекта, — да, Феликс знает об этом, а ещё он знает, что Чонин на самом деле боится Минхо словно огня. Да у парня нервное истощение будет, если он постоянно будет находиться в напряжении. Минхо этого не понимает. Он как всегда на своей волне, как всегда строит из себя человека, который откровенно плюёт на слова других. — На этом ты закончил? У меня ещё есть дела, так что попрошу не задерживать, — Ли-старший уходит, не дождавшись ответа. Он идёт в сторону приватных комнат, в одной из которых именно сейчас Чонин собирает свои вещи.
Что он задумал и к каким последствиям это может привести?
***
Чонин откровенно дрожит, чувствуя как нервозность и волнение достигают в нём своего пика. Он заламывает пальцы рук, смотрит строго перед собой, давая волю своим помощникам перенести немногочисленные вещи в машину Минхо. Омега не думал, что его так скоро заберут отсюда. Он надеялся на то, что Минхо уедет куда-нибудь, отдохнёт, отметив свой день рождения, но нет. Только часы пробили два часа дня, как альфа приказал собираться. Неужели ему так горит этот переезд? Он такой суетной, аж голова кружиться начала, но поделать с этим ничего нельзя.
Чонин не хочет попасть вновь в логово зверя, не хочет постоянно дёргаться от каждого шорооха, предвещающего то, что Минхо снова его зажмёт. Не хочет. Он боится, да и неприятно как-то. Минхо слишком много на себя взял, а работать на два фронта так себе идея, он же скоро женится, так чего же он к Яну прицепился? Это непонимание раздражает немного, ведь альфа совсем не хочет ничего объяснять. Он втрескался в то, что нужно увезти Чонина из клуба и всё, а зачем и почему он не объясняет.
Ян вздыхает тихо и губы поджимает, дёргает головой. Он приобнимает себя руками и тихо мычит, опустив голову и прикрыв глаза. Так не хочется уезжать… Это место хоть и не самое лучшее, но хорошего здесь довольно много, и это хорошее скорее всего померкнет на фоне тех не хороших мыслей, которые безустанно крутятся в голове омеги.
Ну не видит Чонин ничего хорошего в том, чтобы жить с Минхо, у него дома и вообще быть рядом с ним. Только с его мнением никто не считается. Минхо решил так, значит так и будет, тут без вариантов.
— Йен-а! Ну как ты? — Джисон кладёт руку на плечо младшего, гладит слегка и кладёт голову на другое, прижимает к себе и улыбается слегка, чувствуя объятия в ответ. Он утешающе вновь гладит парня по плечу и улыбается так, будто знает, что всё будет нормально. Да откуда бы ему знать? Может это просто обманка чувств и ничего хорошего не будет. — Хён сказал тебе идти в машину, он подойдёт через несколько минут — оповещает Хан, поглаживая щёчку Яна пальцами, и прижимает голову того к себе, оставляет поцелуй на макушке и говорит успокаивающие слова, слыша тихое хныканье и такое же тихое «не хочу». Чонин разворачивается к нему лицом, дует губы и хмурится, но тут же крепко обнимает, заметив Минхо стоящего возле барной стойки и, вероятно, наблюдающего за ними. — Ну всё-всё, Гранат. Мы ещё встретимся, я верю. Тебя ждут… — Джисон последние слова шепчет прямо на ушко младшему, гладит его по спине снова и отстраняется. Он оборачивается к Минхо, который наконец-то вышел из своего укрытия, смотрит просяще, но тем не менее, с обещанием убить, если сделает с парнем хоть что-то, во взгляде. Ли в ответ на этот взгляд лишь хмурится, но кивает и проходит мимо омег. Чонин, вздохнув, отходит от Джисона, кивает ему, улыбнувшись самыми уголками губ, и бежит следом за альфой, не забыв взять с собой куртку, которую
любезный Минхо положил на диванчик у входа.
***
Поездка проходит в напряжённом молчании. Чонин никак не может найти для себя удобную позу, постоянно ёрзает и дёргается, сжимает руки на коленях и вздыхает. Он откидывается на спинку кресла, не переставая ёрзать, и поджимает губы, глядя на то, как за стеклом меняется давно выученный наизусть пейзаж прекрасного Сеула. Город красив в тусклых дневных лучах солнца, но так же холоден, как погода. Чонин смотрит на всех тех людей, которые радуются жизни, которые нашли свою любовь и не только, и его сердце сжимается от боли, хочется плакать. К этим не многочисленным людям жизнь повернулась своей прекрасной стороной, а к Чонину противоположной.
Ян тихо сглатывает, поджимает губы и вздыхает, складывает руки на груди и облокачивается на дверь. Он кидает взгляд на Минхо, мысленно оценивает профиль его лица, улыбается слегка отчего-то.
Красивый. Это субъективное мнение Чонина, но с ним согласятся многие – это факт. Но красивой оболочкой не скрыть отравленную душу и настоящий характер. Минхо не то, что бы злой, он просто не умеет владеть своими эмоциями. Был бы он чуть проще, то смог бы хоть немного измениться, но он сам этого не хочет. Чонин пускай и боится его, но верит, что альфа мог бы измениться в лучшую сторону. Это странно для него самого, ведь он всегда принимает людей такими, какие они есть, но почему-то сейчас отчаянно желает, чтобы Минхо хоть немного, но изменился в лучшую сторону.
У всего есть хорошая сторона, и этот альфа не исключение.
Минхо кидает короткий взгляд на Чонина, вздыхает и переводит взгляд на дорогу вновь, а руку правую кладёт на чужое колено, улыбается слегка, не получив никакой реакции на это действие, хотя обычно Чонин дёргается, когда кто-то делает что-то такое, а в частности альфы. Но сейчас омега вообще не реагирует никак, даже не напрягается, будто ему всё равно. Минхо удивляется этому, хотя скорее не сам Ли, а его естество. Внутренний зверь вопросительно скулит, негодующе хвостом дёргает и скалится. Минхо усмиряет свои чувства садиста и даже руку убирает, чтобы не нервировать омегу и не быть предметом его злости и негодования. Не хочет. В такой день не хочется злиться и злить кого-то. Минхо хоть и не относится к дню своего рождения как к важному празднику, но в этот раз что-то явно идёт не так. Хочется как-то повеселиться, может быть, выпить и просто собраться в кругу близких друзей и знакомых. Может быть стоит принять некое приглашение Хёнджина и отметить этот день в ресторане? Наверное, стоит.
— Чонин… — Ли зовёт омегу негромко, вздыхает, когда слышит приглушённое вопросительное мычание, и останавливает автомобиль на светофоре, оборачивается к парню, давит улыбку, когда тот оборачивается и выжидающе смотрит. Кажется, будто парню всё равно, но Минхо видит в его глазах смятение и даже недовольство. Чёрт. Если он продолжит вот так метать молнии, то Ли просто с ума сойдёт. Он видел много недобрых взглядов в свою сторону, но почему-то именно
этот взгляд пробуждает в нем какие-то странные чувства. — Я сегодня еду в ресторан по случаю дня рождения, и ты едешь со мной, — отрезает альфа, совершенно игнорируя удивлённый и всё ещё возмущённый взгляд омеги. А спросить, хочет ли Чонин ехать он не додумался, верно?
— Хён… — вздыхает Ян и на миг поднимает взгляд к потолку машины, будто готовится гневную тираду высказать. Когда же Минхо поймёт, что не всё держится на его слове и что не все готовы следовать за ним и его указаниям? — Ты увёз меня из клуба без моего согласия и вообще. А сейчас так же без моего согласия хочешь увезти меня в ресторан, где будут люди, которых я не знаю. Это неправильно, не считаешь так? — тихо говорит Чонин и хмыкает, прикрыв глаза и нахмурив брови. Да что Минхо о себе возомнил на самом деле? Чонин вот уж который день задаётся этим вопросом, но ответа внятного ему конечно же никто не дал и не собирается. — Ты знаешь о моей проблеме? Нет? Так вот я тебе скажу: мне некомфортно находиться в кругу незнакомцев, а альф так тем более. К тому же, я взрослый человек… — вздыхает Ян и складывает руки на груди, отворачивается. Да что он вообще пытается объяснить, и кому? Он уже с самого начала усвоил то, что Ли не считается с чужим мнением и вообще. Но хотелось бы, чтобы он хоть прислушался к Чонину, хотя бы сейчас. Омеге действительно некомфортно находиться в кругу незнакомых ему людей. К тому же, там будут друзья Минхо, а значит расспросов не избежать. Чонин сразу же замешкается и ещё сильнее растеряется, начнёт волноваться. Зачем ему ехать туда, если он постоянно будет находиться в напряжении?
— Ты закончил? — вдруг резко спрашивает альфа и фыркает, сведя брови к переносице. От его тона Чонин нервно сглатывает и кивает робко, зная, что это действие Минхо всё равно увидит боковым зрением. — Не хочешь ехать – пожалуйста, оставайся дома. Хотя, лично я могу дать гарантию, что на тебя даже не взглянут, пока я не дам своё согласие, — как любезно со стороны Ли говорить такие слова. Ужасно на самом деле. Минхо снова говорит о Чонине, как о своей игрушке, которой он ни с кем не будет делиться, и это делает больно, задевает какие-то чувства омеги, заставляет сжать губы в полосочку и опустить взгляд.
— Хён… ты хоть раз посмотрел на меня как на человека, а не… — Ян многоговоряще дёргает головой и вздыхает. Он поднимает взгляд на Ли, ожидая ответа, но тот не поступает довольно долго. Настолько долго, что они даже успевают до дома альфы доехать. Минхо паркует машину на территории особняка, на миг устремляет свой взгляд на Чонина, но поспешно отворачивается и вовсе вылезает из машины, не забыв нажать кнопку, чтобы открыть багажник. Он достаёт все пакеты с вещами омеги, которых совсем немного, и окидывает выскочившего из машины парня, который, вероятно, решил забрать свои вещи и утащить их в дом.
— Иди в дом, я сам справлюсь, — негромко говорит Ли и закрывает багажник, сдувает рыжую прядь и устало прикрывает свои зелёные глаза. Ян не спешит перечить, боясь нарваться на грубость, и идёт в сторону дома, постоянно оглядываясь на альфу, который сразу же срывается на быстрый шаг.
Когда Чонин открывает дверь, его встречает всё тот же интерьер, ничего нового. На миг его губы растягивает лёгкая улыбка, которая становится чуть шире, когда он замечает кошек, которые бегают по коридору, гоняясь за фантиком от конфет.
Милые.
Омега скидывает обувь и куртку, ботинки ставит на полочку, а куртку вешает на вешалку. Он медленно проходит в дом, отходит к лестнице и присаживается на самую нижнюю ступеньку, наблюдая за кошками и боковым зрением за Минхо, который ставит пакеты с его вещами к двери и раздевается. Омега следит за каждым движением, сканирует крепкое тело взглядом, отмечает, что чужой кадык часто дёргается, – так часто Минхо сглатывает. Когда Чонин поднимает взгляд чуть выше, то встречается со взглядом зелёных глаз, невольно тянет уголки губ в робкой улыбке и получает такую же, еле заметную в ответ. Минхо улыбается, правда? Это больше похоже на глупость, но Ли действительно улыбается. Его улыбка красива, не поспоришь. Она смягчает его довольно грубые черты лица, делает более привлекательным. Но Чонина больше всё же смущает тот факт, что Минхо улыбается ему в ответ. Что этому поспособствовало вдруг? Но спрашивать об этом не хочется, – не хочется портить такой редкостный момент, которых больше никогда не будет.
Всё естество Чонина просто вопит от необъяснимого восторга и даже какой-то радости. Сердце на миг пропускает удар, зрительный контакт прерывается, стоит омеге отвести взгляд, который тут же начинает бегать по стенам дома.
Что это только что было вообще?
Чонин вскакивает со ступени, подходит к двери и забирает свои пакеты, чтобы поскорее отнести их в комнату. Раз ему предстоит здесь жить,
пока Минхо не наиграется и не отправит обратно в клуб, то стоит разложить вещи по местам, а не держать их в пакетах. Омега слышит чужие шаги, кажется, Минхо идёт за ним.
Только бы он ушёл в свою комнату…
Чонин, поднявшись по лестнице, сворачивает влево, но замирает словно парализованный, когда Минхо оповещает его о том, что он идёт не в ту сторону. Альфа всем своим видом намекает, даже открыто говорит, что не хочет, чтобы омега жил в той комнате, но где же тогда ему жить?
— Ты будешь спать со мной, в моей комнате, — ну, Минхо точно сбрендил. Чонин уже не сомневается в том, что попал в логово зверя вновь, и этот зверь сейчас только подтверждает эти мысли своими словами. То есть, он хочет, чтобы Чонин спал с ним? Если ему вдруг понравилось общество омеги, когда тот был в горячке и под воздействием течки, то сейчас это, вероятно, не лучшая идея.
— Пожалуйста, хён, угомонись. Я не уверен, что нам стоит… спать, даже
просто спать, вместе, — вздыхает Чонин и опирается на стену, приобнимает себя за плечи и поджимает губы, пытаясь поскорее придумать отмазку, почему же им не стоит спать вместе. И на удивление она приходит быстро. Это, несомненно, радует парня. Хотя, есть мысли, что Минхо не послушает его. И предвещая расспросы, омега добавляет: — Муж твой не оценит такой подлости, — а Минхо внутри закипает весь, рычит, сжимая руки в кулаки, фыркает и бесцеремонно бросает пакеты на пол. Он подходит к Чонину, прижимает его к стене и прижимается губами к губам, приглушая писк, сорвавшийся с чужих уст. Что ж за омега… Смелости набрался и теперь перечить вздумал. Джисон явно
хорошо плохо повлиял на него.
Минхо мычит негромко в поцелуй, чувствуя, как маленькие ладошки слегка сжимают его плечи, и опускает руки на талию Чонина, прижимает ближе к себе и углубляет поцелуй, проникая языком в чужой рот. А Чонин… А что Чонин? Его мысли все вмиг смешались, превратились в кашу, сердце ухнуло куда-то вниз и замерло. Губы как будто онемели, пошевелить ими сейчас отчего-то не получается, но Минхо будто бы этого и не ждёт, продолжая вылизывать ротовую полость омеги. Он так же оставляет на них короткий поцелуй и совсем отстраняется, заглядывает в чёрные глаза, сканирует милое личико, в особенности раскрасневшиеся щёчки, взглядом и снова прижимается на миг к алым губам в поцелуе, не сумев отказать себе в таком удовольствии.
— Если ты пытаешься отвадить меня от себя, то спешу тебя огорчить: у тебя не выйдет ничего, — в самые губы омеги шепчет альфа и совсем отстраняется, обхватывает его запястье пальцами и тянет за собой. Он сам не понимает, что вдруг на него нашло, но понимает кое что другое: целовать губы Чонина одно удовольствие. И он обязательно ещё раз попробует их на вкус. — И попрошу не заикаться больше об этом человеке в стенах моего дома, — тихое рычание сквозит после каждого слова альфы, пальцы, сжимающие тонкое запястье, стискивают его сильнее, заставляя Чонина нахмуриться и поджать губы. Чонин и не думал, что получит такую реакцию, если вдруг заикнётся о Лиёне. Минхо как будто всеми силами пытается отвадить этого парня от себя, но зачем? Нет бы, расписаться и жить счастливо, или не очень, но зачем вот таким образом пытаться оттянуть неизбежное. Чонин наслышан о том, что уже в декабре свадьба, поэтому просто не понимает, чего Минхо вытворяет в данный момент.
— Что он сделал тебе… нельзя же вот так ненавидеть людей, хён..
— Хочешь поговорить об этом? — голос альфы становится более тихим, сам он вытягивается весь словно струна. Чонин чувствует как напряжение повисает в воздухе, оттого ёжится и головой дёргает, шепча еле слышно «нет», и поджимает губы. Хотя, почему нет? Можно же немного узнать об альфе чего-нибудь. К тому же, кажется, он сам не против поговорить. Да и Чонину на самом деле интересно. Он лишь знает Минхо как тирана, который думает только о себе и плюёт на других, может быть, этот разговор хоть немного изменит его представление об альфе. Ещё недолго подумав, Чонин сразу же меняет свой ответ и даже подходит к Минхо, готовый идти в его комнату. Он вздыхает тихо, забирая один пакет из чужих рук, и идёт в нужную сторону, тихо ступая по паркету. Минхо идёт следом, устремив взгляд на напряженную спину омеги, и чуть ускоряет шаг, равняется с парнем и невесомо проводит кончиками пальцев по спине, которая скрыта за тёплой кофтой и футболкой. Чонин отвечает на это действие лёгкой дрожью и немного отстраняется, но после возвращается в прежнее положение.
Когда парни проходят в комнату, Ли кладёт пакеты с одеждой и другими принадлежностями на стул, хмыкает тихо, удивляясь, что они никуда не падают, хотя он надеялся на это. Чонин роняет смешок, наблюдая как альфа гипнотизирует пакеты, тем самым привлекает его внимание. Минхо-Минхо… Не все мысли материальны, к его же счастью.
— Хён, ну чего ты так смотришь на эти пакеты, будто они тебе что-то должны? — хихикает омега и клонит голову чуть вбок, роняет смешок вновь, когда альфа фыркает. Его это забавляет. Если Минхо поставил пакеты в неустойчивое положение, это не значит, что они обязательно упадут. Если не делать резких движений, то они ещё долго пробудут в таком положении. — Хён, полагаю, у нас не так много времени… Не хочешь начать разговор? Или ты передумал, и я могу пойти прогуляться? — тихо предлагает Чонин и потирает шею пальцами, вздыхает и сглатывает. В голову вдруг влетела одна шальная мысль, которая и испугала и почему-то воодушевила немного. Но озвучивать её пока не стоит, да и вообще, эта задумка очень сильно смущает.
— Прогуляешься позже. Выслушай меня сначала, — вздыхает Ли и разворачивается, подходит к кровати, присаживается на краешек и упирается руками в свои колени. Он смотрит на Чонина, вдруг улыбается самыми уголками губ и хихикает даже, откинувшись назад и прикрыв глаза. Что его так рассмешило? Да просто… просто он сам не может поверить в то, что сейчас как нормальный человек общается с омегой, которого ещё несколько месяцев назад хотел извести своими садисткими наклонностями. Он отчаянно желал подчинить Чонина себе, сделать своей игрушкой, но почему-то постепенно это желание отпадает, хотя иногда ещё очень хочется поиздеваться над бедным омегой, заставить его плакать и посмотреть на разбитый вид, но потом… не уходить как обычно сразу же, а накрыть одеялом, и, может быть, остаться с ним. — Лиён совсем не тот омега, с которым я готов связать свою жизнь. Да я вообще не хочу ни с кем связывать её, но меня просто вынудили. К Лиёну у меня личная неприязнь, я вижу и знаю какой он человек, поэтому пытаюсь держать его подальше, — всё же говорит он и пожимает плечами, вздыхает. Повернув голову чуть вбок, он замечает как омега смотрит прямо на его губы, лисьи глаза сужаются хитро, а пухлые губы поджимаются. Минхо смотрит на всё это и не сдерживает смешка, а в последствии и провокационного вопроса: — Поцеловать хочешь? — Чонин вскидывает голову, смотрит своими большими глазами, которые ещё больше увеличились в размерах, чем забавляет Минхо и заставляет того дёрнуться в его сторону и оказаться прямо лицом к лицу. Губы тут же обжигает горячее дыхание, Чонин сглатывает и чуть подаётся назад, мельтешит взглядом то к губам то к глазам Минхо и облизывает свои, чувствуя лёгкое покалывание на них. Нет, ну а что? Целовать губы Минхо довольно приятно, даже ощущая изредка его клыки, которые могут разодрать кожу до крови. Осознание этого заставляет щёки омеги вспыхнуть ярко-красным, и на миг обозлиться на себя внутри, но после эта злоба утихает, и парень действительно подаётся вперёд, прижимаясь губами к чужим. Он целует аккуратно, почти нежно, отчего-то боясь, что оттолкнет его альфа, ещё и обругает может быть. Но Минхо лишь выдыхает прямо в поцелуй, не отстраняется, но и не отвечает, впав в лёгкое оцепенение от напористости омеги. Чонин словно ненасытный котёнок наслаждается его губами, изредка позволяя себе провести языком по чужим.
Какого чёрта? – проплывает этот вопрос в головах обоих парней, но никто так и не отстраняется, пока воздух в лёгких не заканчивается и тут уже хочешь не хочешь отстранишься.
— Маленькая шлюшка утолила свою жажду? — насмешливо спрашивает Ли и кладёт руку на чужое бедро, медленно ведёт ею выше и тянет уголок губ вверх в ухмылке. Ян нервно дёргается, прикусывает губу нижнюю и отводит взгляд, безбожно краснеет и кивает, улыбнувшись самым уголком губ. О, Минхо… Он сейчас так смущает омегу, что тот совсем забывает о том, что ему такого рода обращения не очень-то пришлись по вкусу. — Что ж, надеюсь, что это так. А теперь иди поешь, а то мне кое кто сказал, что ты кроме кофе ничего не ел, — хмыкает Ли и поднимается с кровати, поправляет одежду и сканирует Яна взглядом пронзительных зелёных глаз, хмурится слегка и вздыхает. — И переоденься, не ходи в уличном по дому, — добавляет он и покидает комнату, не дожидаясь каких-либо слов от омеги, кажется, он забыл о том, что Чонин прогуляться хотел. Тот провожает его удивлённым взглядом, приподняв слегка брови, но его удивление тут же пропадает, его заменяет непонятное неприятное чувство, которое не поддаётся никакому объяснению.
Ян со вздохом падает на кровать, заложив руки за голову, и фыркает, когда тонкий шлейф винного аромата добирается до его чувствительных рецепторов, дразнит их. Парень мычит и прикрывает лицо руками, хмурит брови и фыркает. Чёрт, ему за минуту осточертело одиночество. Он поднимается с кровати, подходит к пакетам с одеждой и вытаскивает из одного из немногих футболку и джинсовые шорты, в которых он мог спокойно разгуливать по клубу в течение дня. На самом деле, в клубе у него осталось довольно много одежды, но он взял с собой лишь самое необходимое на первый взгляд.
Только навряд ли портупея – это что-то необходимое. Омега точно помнит, что он её не брал с собой, либо же он просто пропустил момент, когда схватил и положил её в пакет. И что прикажете ему с этим делать? Хотя… Шальная идея всё ещё не вылетела из головы, а портупея только укрепила её, заставив омегу усмехнуться собственным мыслям, которые неожиданно появляются в голове одна за другой.
Быстро вытащив из пакета нужные вещи и переодевшись, Чонин запихивает портупею в глубь пакета, прячет от посторонних глаз и спешно выходит из комнаты, прикрывает дверь. Он идёт вниз, на кухню, чтобы перекусить. Кажется, утром в клубе Джисон готовил завтрак, но Чонин отказался и выпил только кружку кофе, хотя до прихода на кухню он очень хотел есть. На миг парень задумывается о том, а знает ли Йеджи о его приезде? Женщину вряд ли оповестили о том, что теперь с ними будет жить ещё один человек. А может Минхо наконец поймёт что-нибудь для себя и увезёт Чонина обратно в клуб, на что омега ну очень сильно надеется.
Чонин тихо выдыхает и проходит в кухню, окидывает взглядом знакомый интерьер и улыбается, когда встречается взглядом со взглядом Йеджи. Женщина сначала вытягивает лицо в удивлении, но тут же сменяет выражение на радостное. Она вздыхает тихо и подходит к парню, приветствуя его и приобнимая. Чонин прижимается в ответ к ней и тихо усмехается такому тёплому приёму.
— Ну как ты? Как обстоят дела в клубе? — спрашивает женщина и слегка подталкивает Чонина к столу. Она отходит к плите, помешивает содержимое кастрюли и убавляет огонь, оборачивается к Чонину, ожидая его ответ.
— Ну… Я в целом хорошо, и дела в клубе обстоят тоже нормально, — уголком губ улыбается Ян и вздыхает. Он поджимает губы и подпирает голову рукой, прикрывает глаза. Интересно, чем занимаются Джисон и Феликс? Сейчас день, и парни наверняка скучают, ведь к ним даже клиенты не придут, хотя, наверное, они их и не ждут. К тому же, к Феликсу приходит исключительно Хёнджин, а Джисону всё равно, кто к нему придёт, ведь он всех своих клиентов удовлетворяет на все сто процентов. Когда Чонин наконец-то выплывает из своих мыслей и открывает глаза, то замечает перед собой тарелку с супом, вздыхает. Да, сейчас обед и действительно хочется есть. Парень благодарно кивает женщине и с особым интузиазмом принимается кушать. Он улыбается самыми уголками губ, ведь еда Йеджи на самом деле вкуснее, чем то, что он ел в клубе. Поварихе явно плевать, чем она кормит омег. Или это просто Чонин превередлив в еде, хотя никогда он таким не был. — Ам… Йеджи, а вы.. Вы не знаете, что с хёном происходит? Он.. Увёз меня из клуба, сказал, я буду жить здесь — вздыхает Чонин и опускает взгляд в тарелку вновь, качает головой и продолжает есть. Что-то он сомневается, что причина вот такого поведения Минхо вообще сущетсвует, но Йеджи столько лет прожила с ним, она должна выучить его «от» и «до» по идее. Но Чонин честно не удивится тому, что она не знает, в чем причина.
— Неужели он наконец-то понял что без омеги под боком ему будет туго.. — хмыкает женщина и растягивает губы в улыбке, а Чонин только морщится и ёжится, сжимая ложку до белых костяшек.
Ну что такое… — Похоже, ты представляешь собой кого-то особенного для него, Чонин-а — улыбка растягивает чужие губы ещё чуть шире, взгляд, и без того тёплый и добрый, теплеет. Что она имеет ввиду? В каком смысле Чонин особенный? Особенный в том, что Минхо всего лишь хочет развлекаться с ним и ничего больше? Такую особенность омега хотел бы искоренить. Ян фыркает в ответ, что является совсем не хорошим жестом, и поднимается из-за стола, отходит к раковине чтобы помыть посуду, и напрочь отказывается замечать удивлённый взгляд женщины. А чему она удивляется? Чонин не верит в то, что у Минхо вообще есть особенный, может быть, любимый человек.
Да кто влюбится в него вообще? Ни один омега не будет с ним, узнав о неких садистских наклонностях. — Чонин? Всё хорошо? Я что-то не то сказала?..
— Всё хорошо, не переживайте, — Чонин выключает воду, вытирает руки полотенцем и выходит из кухни, провожаемый удивлённым взглядом женщины. Он чувствует, как сердце отчего-то бьётся в груди, мечется словно птица в клетке, даже изредка делает больно. С губ слетает вздох, мурашки бегут по шее, когда сладкий конфетный аромат ударяет в нос. Точно, как же он мог забыть о выскочке Лиёне, верно? Этот омега не упустил бы возможности приехать, ведь у его «любимого» муженька день рождения. Чёрт. Чонина раздражает этот парень, его наглая ухмылка и безумный, злой взгляд. Ян тихо фыркает, когда наконец-то встречается с чужими голубыми глазами своими и хмыкает, замечая в тех явное недовольство и даже ненависть. Он, откровенно плюнув на это, идёт в сторону лестницы, а после и своей комнаты, ведь если он пойдёт в комнату Ли, и туда же зайдёт Лиён, то начнётся там кровавая бойня, а марать руки об этого паршивца нет пи сил, ни желания.
— Стой, — голос Кана набатом бьёт в мозг, но Чонин подчиняется и даже разворачивается к нему лицом, смотрит устало и даже пофигистически. Вот такие приказы ему никуда не уперлись, но высказать пару ласковых этому омеге очень хочется почему-то. Ян хмыкает тихо и усаживается на ступеньку лестницы, складывает руки на груди, клонит голову в бок, ожидая. — И что же ты опять тут забыл? Неужели Минхо опять притащил домой шлюху из клуба? Или же ты сам напросился? — фыркает Кан, всё ближе и ближе подходя к лестнице, а соответственно, и к Яну, который лишь окидывает его пофигистическим взглядом и глаза закатывает, но всё так же молчит, ожидая дальнейших слов. — Ну же! Отвечай, шлюха! — возмущается Лиён и делает резкий шаг вперёд, будто хочет наброситься на Чонина, а тот лишь откланяется в сторону, сверкнув глазами.
— Спроси у своего мужа сам, зачем я здесь. Он мне никакого ответа не дал, — хмыкает Чонин и снова откланяется в сторону, когда Лиён снова делает выпад. И чего он докопался? Чонин по своей воле никогда и ни за что не приехал бы сюда, так что вопросов к нему быть не должно. Кан тихо рычит, когда Ян поднимается и собирается уходить, и хватает резко его за запястье, тянет на себя, заставляя громко вскрикнуть и зашипеть от боли. Чонин не упал, но он здорово приложился ногой о ступень, отчего и вскрикнул. — Да что тебе от меня надо! — восклицает он и мычит тихо, когда его снова дёргают за запястье.
— Я хочу, чтобы ты оставил Минхо в покое. Я уже говорил, что он не достоин такого как ты — вкрадчиво отвечает Лиён, сильнее сжимая запястье младшего пальцами. Он явно наслаждается гримасой боли на милом лице и попытками вырваться из захвата, оттого сжимает пальцы ещё сильнее, заставляет Чонина вскрикнуть и задёргаться активнее. Волнение сковывает Яна изнутри, невольно его глаза слезиться начинают, а губы сжимаются в тонкую полосочку. Он вдыхает нервно воздух, наполненный неприятным ароматом сладостей, носом и наконец-то вырывается из довольно сильной хватки старшего, смотрит на него загнанным зверем, сильнее сжимает дрожащие губы, но тут же вздрагивает всем телом, как только слышит голос Минхо где-то из-под лестницы.
— Оставь его в покое, Кан. Что ты забыл здесь опять? Двери этого дома закрыты для тебя, уходи — Минхо выходит из под лестницы, подходит к омегам и прикрывает Чонина рукой, смотрит прямо в глаза другого омеги, еле сдерживая рык. — Что тебе нужно? — спрашивает и опускает руку чуть ниже, шлёпает Чонина по бедру и слегка оборачивается, чтобы взглядом показать парню на верх. Ян смотрит округлившимися глазами на него, сглатывает и неспешно поднимается по лестнице, не переставая оборачиваться и смотреть на альфу удивлённо.
И что это могло бы значить?
— О, хён. Я лишь зашёл поздравить тебя с днём рождения. А тут…
— Поздравил? Уходи, — фыркает альфа, не дав омеге договорить, и вздыхает, хмурится. Он роняет рык, когда Лиён берёт его за руку, и слегка отталкивает его от себя. И чего он вообще полез? Остался бы в своей обители, но крик Чонина был действительно отчаянным, громким и… И стоп. Такие отчаянные крики вообще-то нравятся ему, их приятно слушать, когда омеги кричат, лёжа под ним, и захлебываются слезами, но сегодня что-то пошло не по плану. Да сегодня вообще весь день идёт не по плану.
Чёрт подери этого Ян Чонина… — Не порть мне настроение в день рождения, Лиён, ради всего святого. Я приму твои поздравления, не переживай, но картина, которую я увидел, заставила меня злиться и действительно испортила настроение — фыркнув снова, говорит Минхо и отступает от Лиёна на шаг, смотрит недовольно, и «щенячьи глазки» омеги совсем не действуют на него никак. Он просто хочет, чтобы Кан ушёл сейчас и больше не появлялся до… до дня свадьбы. Неужели это так сложно? И неужели так сложно понять, что ничего хорошего между ними точно не будет, а свадьба это лишь предлог, чтобы отец наконец-то отвязался от него. Минхо уже не ребёнок, он должен сам устроить свою жизнь, и он устроит, как только избавится от контроля Дэхви.
— Но, хён… Я хотел пригласить тебя в ресторан, — Лиён улыбается слегка, косит взгляд в сторону, будто смущён, но Минхо отвечает, что он уже приглашён в ресторан, на что получает грустный взгляд и вздох, а в последствии сжатые в полосочку пухлые губы, которые немного обветрились, похоже Лиён слишком часто их кусает и облизывает на улице. — С этим со своим пойдёшь, да? А законный муж тебе не нужен, м?
— Прекрати немедленно. Мы ещё не расписаны, и ты не можешь ничего мне предъявить, — тяжело вздыхает Минхо и кладёт руку на плечо омеги, чуть сжимает и заглядывает в голубые глаза, но видит в них лишь искреннее разочарование.
Как мило. Минхо, скорее всего, опустился в глазах Лиёна, но на это ему совершенно плевать. — Можешь передать отцу моему, что если смогу, то обязательно заеду в гости вечером, — Минхо разворачивается к парню спиной и довольно быстрым шагом поднимается наверх, игнорируя усталый вздох и тихое шипение, которое он отчётливо слышит в тишине холла. Он останавливается, когда добирается до верха, и оборачивается, но лицезреет лишь спину омеги и слышит его быстрые шаги. Вздохнув, альфа идёт в свою комнату, чтобы проведать Чонина, но комната оказывается пуста, отчего он фыркает и идёт в другую, точно зная, что омега сидит там.
Чонин нервно дёргается, когда слышит звук открывшейся двери и чужие шаги. Он фыркает, потирая запястье, на котором образовались красноватые следы от пальцев Кана, шипит тихо, отодвигаясь подальше от Минхо, и скрывает выступившие слёзы.
Какой прекрасный день! — саркастичным тоном восклицает парень мысленно и от недовольства и лёгкой боли фыркает, а после и вовсе вскакивает с кровати. Под слегка недовольный, но больше
отчего-то расстроенный взгляд альфы он спешно идёт к двери, чтобы выйти и просто уйти, ведь находиться здесь – в этом доме в принципе – просто невозможно. Чонин действительно и не надеялся на что-то хорошее, но о таком, настолько ужасном, он и думать не мог.
Хлопнув дверью, омега скрывается где-то в недрах дома, а Минхо падает на его кровать, хватает подушку и вжимается в неё лицом, отчаянно рычит, сжимая ткань клыками, и хлопает по ни в чем не повинной вещи, не зная куда деть и на кого выплеснуть свои эмоции.
***
Чонин хмыкает негромко, сгорая от смущения, когда смотрит на себя в отражении зеркала при несколько тусклом свете комнаты. Совсем скоро придёт Минхо, он сказал, что не станет задерживаться, и придёт ближе к десяти часам. Почему-то это очень обрадовало Чонина, но и несколько взбудоражило. А что, если Минхо пьян, и он просто сейчас зайдёт и завалится спать, не оценив такой скромный, – по мнению омеги, – подарок на день рождения. Или же он наоборот окажется слишком уж буйным… Первое несколько расстроит, но второе пугает. Минхо и так думает только о себе, а под действием алкоголя он вообще может конкретно забить на чувства омеги и…
Ах, чёрт. Нужно перестать накручивать себя и просто раскрыться, дать волю своим инстинктам и некоторым
странным желаниям завладеть собой. Чонин вообще не понимает, откуда эти желания появились в его воспалённом мозге. Так не должно быть, это ужасно,
это неправильно, но «это» есть и никуда от этого не деться. Все мы не без греха, верно? И Чонин, как оказалось, тот ещё грешник. Чёрт.
Омега прикусывает губу, сглатывает, оглядывая себя со всех сторон, и усмехается. Минхо, наверное, ошалеет, а может быть и оценит, увидев такое чудо в своей комнате, если конечно алкоголь не полностью завладел его мозгом. Чонин выдыхает, вытирает влажные от пота руки о бёдра, сглатывает от волнения. Он так волнуется, так волнуется. Но больше волнуется из-за реакции альфы или отсутствия её. И кажется, она скоро поступит, либо же её не будет, ведь Чонин отчётливо слышит чужие шаги. Он нервно выдыхает и отходит к кровати, присаживается на неё, упираясь на свои руки позади, и откидывает голову назад, прикрыв глаза. Он волнуется сильно на самом деле, но пытается держать себя в руках.
Когда дверь открывается, и в нос ударяет аромат вина, омега открывает глаза, поднимает голову и выдыхает, встречаясь взглядом с чужим, совершенно трезвым, но довольно игривым.
Минхо не пил? Что ж, шансы явно уменьшились, ведь под действием алкоголя, Чонин уверен, было бы проще произвести соответствующее впечатление.
— Надо же, а ты мне нравишься всё больше,
детка — Минхо ухмыляется, окидывая Чонина взглядом, заставляет того содрогнуться, сглотнуть и выдохнуть нервно от такого обращения и игривого взгляда. Чонин буквально чувствует, как его душа вылетает из тела под оцениваюшим взглядом альфы, оттого роняет тихий вздох и сжимает пальцами одеяло, невольно сводит ноги вместе и ёразает. — Полагаю, это мой подарок на день рождения, верно? — альфа подходит к омеге, склоняется над ним хищников и заглядывает прямо в чёрные омуты, сканирует лицо, заостряя внимание на покрасневших щёчках, и ухмыляется слегка, сползая взглядом ниже по телу, к самому паху.
— С днём рождения, хён.. — негромко говорит Чонин и сглатывает, чувствуя как чужие руки еле-еле, но всё же касаются его обнажённого тела, цепляют ремешки портупеи и даже слегка оттягивают, а после отпускают, пуская толпы мурашек по нежной коже. Он дрожит и нервно выдыхает, когда эти самые руки чуть сжимают его грудь, а пальцы после оглаживают соски и цепляют их, заставляя мычать и кусать губы от дикого смущения и наслаждения.
— И когда же ты успел стать
таким? — улыбается хитрой улыбкой Минхо и продолжает измываться над чужой грудью, игнорируя просьбы прекратить или хотя бы немного сбавить обороты. Чонин мычит и откидывается слегка назад, постанывает тихо и выдыхает, дёргается, чувствуя, как его слегка возбуждённый член обхватывает широкая ладонь и довольно резкими движениями начинает стимулировать, делая движения вверх-вниз. — Эта портупея очень тебе идёт, детка. Выглядишь как настоящая шлюшка. Такой прекрасный, одновременно невинный и развратный — Ли прижимается губами к нервно дергающемуся кадыку Яна и слегка сжимает его зубами, а после обхватывает губами, мычит удовлетворённо, слыша тихие вздохи и чувствуя лёгкую должь чужого тела.
— Хён.. Тебе.. Тебе нравится? — выдыхает нервно омега и дёргается снова, когда его член пережимают у основания, лишая возможности кончить. Он всхлипывает тихо и дёргает бёдрами в попытке получить стимуляцию, но в ответ лишь получает шлепок по бедру.
— Очень нравится, но лучше веди себя хорошо, ты же не хочешь расстроить именника, верно, Чонин-а? — альфа поглаживает бедро омеги, на которое пришёлся удар, и усмехается, видя как тот ёразает и бёдра сжимает. Он убирает руку от чужого органа, получает на это в ответ тихий стон, полный разочарования, и отходит от кровати к небольшой тумбочке. Чонин выдыхает тихо и немного отползает назад, ближе к середине кровати, мычит и сильно сжимает ноги, надеясь, что возбуждение хоть немного, но отступит. Он немного растянул себя в ванной и получил вот это: возбуждение, с которым просидел в комнате вечные полчаса. Сейчас его одолевает некий мандраж, лёгкий страх даже, но всё это перекрывает возбуждение, которое импульсами расходится от паха к каждой клеточке тела.
Минхо возвращается к кровати с небольшим наборчиком в руках, который состоит из: маленького вибратора на пульте, который прицепляется к члену тонким колечком, тюбик смазки конечно же, и красные верёвки, которые, как отмечает Чонин, эстетично смотрятся в больших руках. Омега выдыхает, приоткрыв рот и облизав перед этим красные губы, и смотрит томно из под опущенных ресниц, следит за всеми действиями альфы, изредка напрягаясь. Он выдыхает, когда без какого-либо предупреждения в его губы впиваются чужие, сразу же юркая языком в рот и исселдуя его. Руки Минхо блуждают по его телу, сжимают бёдра или теребят соски, заставляя нервно вздыхать и постанывать в поцелуй от удовольствия. Но поцелуй длится совсем недолго и вскоре Ли отстраняется. Он ведёт короткую дорожку от губ Яна до груди и тут же прижимается ртом к соску, заставляя того захлебнуться вздохом. Чонин тихо мычит и изредка порывается отстраниться, ведь грудь сейчас довольно чувствительна из-за возбуждения. Он роняет тихий стон, чувствуя, как бусины твердеют от чужих ласок, и невольно краснеет, ведь это несколько смущает, а возбуждение только усиливается, скапливаясь внизу живота томящим чувством.
— Хён… Пожалуйста.. — шепчет омега, сильно сжимая бёдра и прикусывая губы, прикрывает глаза и медленно подбирается к своему члену рукой, обхватывает его пальцами и делает движения вверх-вниз, желая скорее получить разрядку, но его руку перехватывает и отстраняют от плоти.
— Успеется. Потерпи, Чонин, — усмехается альфа в ответ и обхватывает плоть рукой, пальцем ласкает головку и в уретру ногтем тычется, пуская мурашки по ногам омеги. С губ Чонина слетают прерывистые вздохи, глаза его прикрыты, но Минхо уверен, что совсем скоро он будет закатывать их от удовольствия, либо же из них будут бежать ручейки слёз от боли, хотя хотелось бы, чтобы от удовольствия.
Альфа прижимается губами к губам омеги на миг и, отстранившись, цепляет вибратор на его член, отчего тот вздрагивает, но не противится. Чонин лишь вздыхает тихо, поджимает губы и сглатывает, напрягаясь. Он издаёт писк, когда Минхо берёт пульт в руку, и хищником наблюдает за всеми его действиями. Но альфа не спешит нажимать кнопки, он заглядывает своими зелёными глазами в чужие чёрные, усмехается и цепляет пальцами ремешок портупеи на ляжке и тут же резко отпускает, отчего омега резко хлопает глазами и дёргается, вдыхает воздух сквозь зубы. Он проделывает такую же «процедуру» со всеми участками кожи, на которых есть ремешки портупеи, наблюдая за омегой из под опущенных ресниц. Чонин невольно рычит гортанно и сжимает пальцами одеяло. Он снова зовёт Минхо, но в ответ получает лишь просьбу-приказ лечь на кровать и поднять руки над головой. Чонин сглатывает вязкую слюну, вдыхает глубоко воздух смешанный с сильным ароматом вина и оборачивается к изголовью кровати, поджимает губы и оборачивается к Минхо снова, а после все же укладывается. В ответ он получает тихое «молодец, детка» и «хороший мальчик», отчего вздыхает нервно и прикусывает нижнюю губу, улыбается самым уголком. Чёрт… Почему из уст Минхо это звучит так.. возбуждающе. Да и с чего бы вдруг альфа начал использовать такие обращения? Но сейчас это не волнует Чонина, его немного напрягает то, как альфа хватает всё те же красные верёвки и привязывает его руки к изголовью, а тем, что осталось, обвивает грудь и талию парня, явно зная толк в шибари. Чёрт… Кажется, он уже заикался о связывании, но Чонин не думал, что это будет так возбуждать и заставлять сердце трепетать, а не пугать. Сначала омеге это действительно показалось чем-то ужасным, но сейчас он чувствует лёгкое предвкушение от того, что ему предстоит.
Чонин выдыхает, дабы не подавиться тихим стоном и дёргается, когда Минхо оглаживает его соски пальцами. Он невольно напрягается, хватается за верёвки и поджимает губы, роняет всхлип и замолкает резко, слыша тихий смешок, а после копошение. Минхо подтягивает все нужные ему предметы к себе поближе, хватает пульт от вибратора, переводит взгляд с него на Чонина, и наоборот, ухмыляется. Его взгляд мечется к возбуждённому члену парня, к красной головке, которая переливается в свете комнаты от капель предэякулята.
— Число от одного до восьми, быстро — командует он и слегка шлёпает омегу по бедру, усмехается мурашкам, пробежавшим по его ногам.
Милый. Ли поднимает на парня взгляд, в котором уже черти пляшут от скрутившегося в узел возбуждения внизу живота, и обхватывает его член рукой, сжимает слегка, чтобы вернуть в реальность.
— Д.. Два, хён, — шепчет Ян и облизывает губы, а после тихо, протяжно мычит от приятной вибрации, раскатившейся по всему телу приятными импульсами. Где-то в паху ожило забытое возбуждение, которому никак не дадут уйти, которое только растёт и разгорается внутри. Омега стонет негромко, сжимает бёдра и скулит, когда альфа раздвигает их в стороны и располагается между. Чёрт. Он чувствует себя очень уязвимым перед Минхо и это заставляет течь сильнее.
Неправильно это. Неправильно то, что ему это
нравится. Но похоже, даже здравый ум послал его далеко и надолго, ведь он не пытается вразумить, а просто идёт на поводу у чувств. Наверное, он отключился ещё тогда, когда первые признаки возбуждения показались. — М.. Минхо-хён, я хочу кончить.. Пожалуйста? — лепечет омега и тихо урчит, ощущая как Минхо выцеловывает его бёдра и кусает их. Он напрягается, когда лицо альфы оказывается в опасной близости к его члену и, кажется, задерживает дыхание, ожидая чего-то большего, нежели простых поцелуев. Чонин уверен, что его член достаточно разбух и воспалился от долгого сдерживания оргазма, а потому избавить его от этого будет лучшим решением. И, кажется, Минхо решил впервые в жизни прислушаться к нему.
Ли расслабляет колечко на члене и вовсе снимает его, а после обхватывает плоть рукой и начинает делать поступательные движения вверх-вниз довольно резко и быстро, отчего омега дёргается и громко стонет, выгибаясь в спине и сжимая руками нити, которые опутали его тело словно змеи. Он хнычет и приподнимается слегка, снова и снова извивается на кровати и просит скорее дать ему кончить, но…
— Не так быстро, Чонин-а, — усмехнувшись, шепчет Минхо и убирает руку, отчего Чонин взвывает и вытягивается весь по струнке.
Он был так близок! Да за что Минхо с ним так? Чёртов садист. А Ли тихо хихикает и поднимается. — Дай же мне поиграться с тобой, детка. Ты же такой подарок мне подготовил. Нужно насладиться им в полной мере, — он склоняется над ухом парня и шепчет, а после прикусывает мочку и спускается поцелуями по шее до груди, оставляет несколько ярких засосов, а руками блуждает в опасной близости к заветному местечку. Чонин выдыхает томно, когда щекотливые движения чужих пальцев заставляют сжаться, мычит тихо и головой качает, сгорая от нетерпения и возбуждения. Кажется, Минхо ещё долго будет играться с ним. — Ты кончишь только от моего члена. По-другому просто быть не может, — хмыкает альфа, пальцами слегка нажимая на колечко мышц омеги, и фыркает, когда те входят в податливое тело слишком легко. Он смотрит на покрасневшее лицо Чонина и ухмыляется, видя, как бегает его взгляд, а губы то сжимаются то разжимаются, выдавая его волнение с головой. Надо же, он основательно подготовился. Минхо польщён. Но всё же, ему больше нравится самостоятельно этим заниматься, чтобы подразнить и услышать мольбы. Но, в общем-то, так даже проще. Чонин буквально проложил ему путь, значит будет легче.
Минхо приподнимает ноги Чонина руками, оторвавшись от его интимного места, и закидывает их на свою талию, вздыхает и прижимается к его заднице бёдрами, не заботясь о том, что смазка пачкает джинсы. Тот выдыхает будто бы придушенно, сжимает руки в кулаки и отчаянно скулит, желая больше касаний к себе и в принципе действий со стороны альфы. Чёрт, он сейчас так нуждается в нём… А внутренний омега отчего-то вопит и веселится.
Глупый. Минхо тихо мычит, облизывает губы и усмехается, придерживая Чонина за бёдра, не давая двигаться. Он накрывает его член рукой, ласкает умело головку и не только её пальцами, изводит этими ласками. Чонин действительно уже с ума сходит, стонет громко и протяжно и в какой-то момент не выдерживает, окрашивая руку альфы белесыми капельками спермы. Он жмурится сильно, дышит через раз и сжимает пальцы рук в кулаки. Лёгкая дрожь прокатывается по телу после оргазма, дыхание совсем сбивается и восстанавливаться явно не собирается. Сквозь оглушающую пелену он слышит тихий смешок и чувствует мягкий поцелуй в ключицу, от того вздрагивает и мычит тихо.
— У кого-то слишком плохо с выдержкой, да,
детка? — ухмыляется альфа и обхватывает изящными пальцами чужой подбородок, заставляя взглянуть на себя. Он улыбается самыми уголками губ, когда омега кивает в ответ на его, в общем-то, риторический вопрос, и прижимается к его губам своими, смакует вкус, ловит несдержанные мычания и вздохи. Чонин очень нетерпелив сейчас, и это заводит, надо признать. Поцелуй выходит коротким, смазанным, но довольно приятным.
— Хён… Пожалуйста, поторопись, прошу — бурчит Чонин и выдыхает, прикрывает глаза и мычит, когда его губы снова накрывают чужие, только уже в более требовательном поцелуе, даже несколько грубом. Альфа ведёт пальцами по его телу, цепляет ремешки портупеи, изредка сжимает их на боках и спускается все ниже, добирается до бёдер, гладит их и отстраняется, опускается, чтобы поцеловать их и оставить метки, которые позже расцветут яркими алыми и фиолетовым цветами. Прекрасно. Минхо любит такое. Когда он развлекался с омегами в клубе, он просто обожал оставлять метки на самых видных местах, а потом наблюдать за некоторыми, которые очень сильно злились на него за это. — Нет, пожалуйста.. Не надо, хён. Они же долго сходить потом будут.. — Чонин дёргает руками, дабы убрать чужую голову от себя, но верёвки всё ещё удерживают его, а потому он начинает дёргать бёдрами, лишь бы угомонить альфу. Как он потом должен находиться здесь после такого? Ему перед Йеджи неудобно, да и вообще. Навряд ли у Минхо есть тональник, чтобы замазать весь этот беспорядок.
— Не переживай, тебе и слова не скажут. Просто не дёргайся, или верёвок тебе мало? — фыркает альфа, оставляя очередную метку на бедре омеги, и отстраняется. Тот лишь вздыхает, хмурится слегка и головой качает, невольно сводит бёдра и закусывает губу, отводит взгляд. Он шепчет, что Минхо ужасен и в ответ получает лишь смешок и лёгкий шлепок по бедру, заставляющий снова развести их в стороны. — Не ты один так считаешь, Чонин. Но сейчас ты полностью в моей власти.. и душой и телом, кстати — усмехается альфа снова и прижимается к чужому бедру губами, царапает нежную кожу клыками, но не кусает, лишь снова и снова оставляет засосы. Насладившись нежной кожей, он отстраняется и наконец-то скидывает с себя одежду, заставляя омегу тихо промычать и невольно раздвинуть ноги ещё шире, ведь желание от вида альфы только усиливается. Когда тот скидывает с себя футболку, являя взору подтянутый рельефный живот, широкую грудь и плечи, омега острее чувствует возбуждение и в спине выгибается, не в силах сдерживать эти позывы и терпеть тянущее ощущение внизу живота. Минхо бегло оглядывает его, подтягивает к себе поближе, заставляя обвить талию ногами, и подставляет головку к влажному колечку мышц, дразняще потирается об него и делает резкий толчок бёдрами, входя до половины длины. Он слышит тихий стон, чувствует как омега сильнее сжимает его ногами и двигает бёдрами, нетерпеливо насаживаясь на член. Сразу же он срывается на довольно быстрый темп, постоянно меняет углы, явно изводя омегу. Тот срывается на крики, когда крупная головка бьёт прямо по простате, сжимается весь и дрожит, выгибаясь в спине.
Чёрт, он так этого желал… Движения альфы хоть и грубые, но довольно приятные, когда попадают по нужным точкам внутри.
Чонин в очередной раз громко стонет, выгибается в спине и хнычет, сжимая чужую талию ногами, а верёвки, все ещё сковывающие его – руками. Эти же верёвки сдавливают его грудь и талию, а ремешки портупеи чуть натирают некоторые участки, когда натягиваются. Омега стонет, с придыханием просит
помочь ему, и хнычет, когда горячая рука обхватывает его пульсирующую плоть. Минхо делает движения рукой в такт своим толчкам, другой придерживает парня за бедро и рычит от острых ощущений, которые дарят ему влажные горячие стеночки. Он откидывает голову назад, стонет в унисон с омегой, и мычит, когда тот изливается в его руку, громко простонав и задрожав от сильной стимуляции. Сделав ещё несколько толчков, он покидает жаркое нутро парня и кончает на его живот, помогая себе рукой.
Тяжёлое дыхание, тихие стоны после оргазма всё ещё разлетаются по комнате, отбиваются от стен. Чонин дрожит словно лист на ветру, убирает одну ногу с талии альфы, а второй лишь сильнее сжимает его талию, ведь сильная рука сжимает бедро, не желая отпускать его. Минхо выдыхает и отпускает его, наклоняется вперёд и прижимается к приоткрытым губам своими, а руками развязывает верёвки, освобождая омегу. Тот кладёт их на его плечи, сжимает их, а после на шею переводит, обнимает и приподнимается немного, но после отпускает Минхо и опускается на кровать, разрывая поцелуй. Хочется избавиться от портупеи и лечь спать, свернувшись калачиком, но сначала, конечно, не мешает помыться.
— Ты был прекрасен, детка. Хороший мальчик прям, — выдыхает прямо в чужие губы Минхо и оставляет на них очередной короткий поцелуй. Он отстраняется, поднимается и садится на кровать, ухмыляется тому, как резво Чонин поднимается следом за ним, но не говорит ничего, наблюдая как он садится, свесив ноги с кровати, и роняет стон боли, морщится. Вероятно, у него болит тело, но это лишь заставляет усмехнуться и улыбнуться. Значит, Минхо хорошо постарался. Это можно до легко повторить в следующий раз, желательно немного в другом образе. Картинки следующего вечера, или же дня уже всплывают в голове альфы, заставляют улыбаться и ухмыляться. Чонин теперь и впрямь в его власти, а значит делать он с ним может все что угодно. — Сходи в душ и ложись спать. Только красоту эту далеко не убирай, она нам ещё понадобится, — Ли прижимается к плечу Яна губами в лёгком поцелуе, но тут же отстраняется, когда тот дёргает им и вскакивает. Чонин убегает в душ, оставляя Минхо наедине с их смешанными возбужденными ароматами, запахом секса и похоти в комнате.
Омега влетает в ванную со скоростью света, хлопает дверью и закрывает её на замок, прижимается к ней спиной и выдыхает нервно, чувствуя себя странно. В теле присутствует лёгкость от удовлетворения, но что-то ещё необъяснимое. Оно прям сжирает изнутри, заставляет сердце замереть, а после начать биться вновь. Чёрт… Ему понравилось. Он никогда не испытывал такого удовольствия от этих животных игр, но сегодня что-то явно пошло не так.
Да что с ним не так? Чонин чувствует, что происходит с ним что-то неладное, но понять, что именно не может. Какого чёрта его внутренний, забитый и зашуганный омега вдруг потянулся к Минхо? Это очень и очень странно. И это желание сделать альфе вот такой «подарок» является абсолютно спонтанным. Ну вот чувства вот так подсказали, забив на мозг, и всё тут.
Чонин со вздохом отрывается от двери, подходит к ванне, на ходу снимая портупею, и забирается в неё, включает воду. Он сразу же окатывает себя струями тёплой воды, лишь бы смыть все это безобразие и освежить голову. Его губы сжимаются в тонкую полосочку, глаза вдруг стекленеют, а ноги отказываются держать тело, поэтому парень опускается на дно ванны и утыкается лицом в свои колени, вздыхает. С чего это вдруг настроение его упало? Всё же хорошо прошло, разве нет? Или же это происходит от осознания того, что он всего лишь красивая игрушка в чужих руках? А ведь на вопрос, который омега задал ещё в машине, альфа так и не ответил.
После водных процедур Чонин одевается и выходит из ванной комнаты, закрывает дверь и идёт в спальню. Когда он проходит в комнату, сразу же кладёт портупею в пакет, а после забирается на кровать, отворачивается к стене лицом и накрывается одеялом, свернувшись калачиком. Почему в груди так печёт? Странное ощущение. Не больно, просто неприятно. Кажется, Минхо никогда не посмотрит на него как на человека. Даже сейчас, когда он укладывается на кровать и обнимает Чонина, омега не чувствует хоть какой-то ласки, которой требует всё его естество. Минхо как будто не знает, что значит проявлять любовь и ласкук людям, и это очень расстраивает, даже больно делает.
— Хён, ты правда видишь во мне лишь игрушку? — вопрос слетает с языка быстрее, чем парень успевает подумать о нём.
— К чему вопрос?
— Ответь, хён. Почему ты так ненавидишь всех омег? Прошлое давно прошло, и ты должен жить настоящим, — вздыхает Чонин и укладывается на живот, поджимает губы и закрывает глаза, рычит, когда Минхо крепче его обнимает.
— У меня нет ответов, Чонин. А для меня ты не просто игрушка. Ты
моя игрушка. Ты только мой во всех смыслах этого слова, так что воздержись впредь от таких вопросов и прими это — дыхание альфы опаляет нежную кожу на шее омеги, заставляет того вздрогнуть и промычать тихо.
И что бы это могло значить? Не влюбился же в него Минхо, правда? Да нет, нет.
Это полная глупость.
