Пособие по борьбе с Гарри Крюком

Обычно ко внешности людей привыкаешь, а вот у Гарри не выходило. Каждый чёртов день, когда он видел перед собой "мелкого" из четвёрки, не получалось отвести глаз. Как прилипли.   Замечать это за собой Крюк стал в четырнадцать. От старших он слышал, что в этом возрасте особо обостряются странного рода чувства. Только они не предупредили его о том, что он может не только прятать под подушкой эротические глянцевые журналы с оголёнными тётками. Его никто не предупредил. А поэтому Гарри не стал относиться к этому серьёзно. Почти. <...> Лучшим способом "забыть" для Гарри стали юмор и ядовитая злоба. Де Виль зарисовался на горизонте? Стоит напасть первым. А точнее обязательно вбросить очередной мерзкий комментарий, когда демонстративно заденешь плечом, проходя мимо. Чтобы Карлос и "привет" не успел сказать. Да и не скажет... Гарри настолько долго притворялся кем-то другим, что в один момент осознал, что вернуться обратно уже нельзя. Теперь его "я" — несерьёзный пират пират с СДВГ. Разве что он даже не знает, что это такое. Возможно, если бы кто-то ответственнее отнёсся к образованию Гарри, он бы не был идиотом. По собственному мнению. Меньше знаешь — крепче спишь, верно? А ещё мысли рваные и не витиеватые. Так Крюк всё ещё пытается себя успокоить. — Полнейший идиот с опилками вместо мозгов. — произносил Гарри еле шевеля губами, когда сидел у холодной стены и пялился в пустоту. А разговоры с самим собой — терапия и приближение к схождению с ума одновременно. Просто... не получится выйти из образа и довериться тем, с кем ты провел всю жизнь, но ни разу серьёзно и не поговорил. <...> Ума знает Гарри лучше, чем он думает. Разбирает его язык тела и понимает, когда он врёт или отшучивается слишком много. Ума не глупая, а ещё действительно проницательная. Да и не нужно быть гением, для того чтобы сложить два и два и понять, что Крюк особенно выделяет Карлоса среди всех. Стоит ей только произнести "де Виль", так Гарри мгновенно напрягается, становится дёрганнее и спешно переводит тему. Последние несколько лет Ума вела некую... статистику. Наблюдала за Гарри рядом с Карлосом и вдали, кидала весьма провокационные намёки и видела, как мрачнеет Крюк, но он никогда не говорил ничего прямо. Только юмор. А теперь, когда пираты живут в Аурадоне, от прошлого Гарри не осталось и следа. Возможно тому виною стал загадочный конфликт между Крюком и Карлосом год назад. Ума не слышала пересказ ни от одного из них, но сумела догадаться сама. Мальчики стали избегать друг друга до самого сумасшествия. Да это все заметили, не только сообразительная Ума. Выяснилось это из разговора с Иви. Ума и Иви сумели дойти до ступени приятельских отношений буквально за неделю проживания вместе. Первая действительно убедилась в том, что Иви уж слишком миролюбивая для злодейской дочки, но также и решила, что то не делает её хуже. Наоборот, можно сказать что та даёт надежду и питает. Хоть Уме и было совсем непривычно это признавать, Иви человек приятный. Если бы не она, Ума бы привыкала к Аурадону гораздо тяжелее. Так однажды вечером и состоялся длительный разговор, затрагивающий всё их совместное прошлое. Начиная с самого детства, заканчивая сегодняшним днём. Особенно интересной темой для обсуждения стали кратковременные отношения Мэл и Гарри. Она волновала обе стороны одинаково сильно. Иви неожиданно пошутила: — Слушай, да я думаю что Мэл для Гарри была лишь прикрытием, смотри шире! И до этого шумная Ума замолчала совсем резко, а улыбка сползла с лица так спешно, будто на неё навели снайперский прицел. Догадалась она. Догадались все. Является ли это поводом для беспокойства? Гарри, скорее всего, совершенно плевать. Ему важно мнение на этот счёт лишь одного человека. Ему ведь всего было совершенно всё равно на общественное мнение? <...> — Гарри, нам нужно поговорить... — Ума становится в дверном проёме КМПК. Гил, живо ведущий эмоциональный, судя по слюнявым брызгам, монолог, непонимающе смыкает губы и сверлит девушку недовольным взглядом. Но даже так он понимает, что раз Ума пришла сюда лично и говорит таким тоном, дело действительно серьёзное. Шуршаще встаёт с кровати, отсалютовывает и выходит из комнаты, оставляя друзей наедине. Теперь очередь недоумения Гарри. Он не произнёс ни слова, разве что широко разинул глаза. — Подруга, нет, у меня нет бутылки коньяка. Мне самому... — хочет было отшутиться пират, но его резко обрывают. — Гарри. Это важно. — О... так у нас что-то серьёзное. Тембр Крюка резко становится низким и сиплым. Отчего-то уставшим и даже домашним. Ума знает, что такого не слышит никто кроме неё самой. Девушка нервно вздыхает и бредёт к его кровати. Молчаливо садится напротив. Их глаза неуверенно пересекаются и тянется робкий, совсем ненадёжный зрительный контакт. У каждого болезненно стягивает грудь с каждым мгновением. И почему иногда так сложно банально смотреть в глаза? — Я хотела обсудить с тобой... недавнее. И давнее, в принципе, тоже. Знаешь, Гарри, мы так редко с тобой разговариваем. Будто мы совсем чужие люди... Может в этом есть моя вина. Я не пыталась смотреть дальше. Думала, что так тебе будет проще. Но тебе ведь не проще... Совсем ведь не проще, верно? — Уме и не нужно словесное подтверждение. Она видит, как заблестели небесные глаза. — Извини за то, что я не пыталась понять. Но я просто хочу, чтобы ты знал. Мы друзья, Гарри. Пират не в силах двинуться или хотя бы отвести взор. Замер как вкопанный, а моргает вынужденно, из за щипящих глаз. Ума же не собирается вытягивать из него ответы. Она заполучила его внимание и знает, что ему тяжело сгенерировать хоть что-то, а потому продолжает: — Знаешь... зря мы с Гилом так на тебя давили. Тогда, когда уламывали на то, чтобы ты сломал что-то назло аурадонцам. Мы ведь все теперь и сами стали этими же аурадонцами. Жизнь на Острове привила нам ненависть к себе, окружающим и друзьям. Но здесь всё стало иначе. Временами мне становится страшно, что меня здесь не примут. Да выгонят хоть прямо сейчас... Ума прыскает неловким смешком, пытаясь не расплавиться под натиском пристальных глаз Крюка. Да, того самого Гарри-ведомого, который, вроде как, сам всегда уходил под землю под её же взором, летал по всему Острову, выполняя важные поручения и капризы, а также Гарри-ведомого, который никогда и не получал должного уважения со стороны Умы. И как же теперь она может доказывать ему подлинность их дружбы? — ...после того что я сделала. Я же буквально пыталась приворожить принца. — пауза. Гарри отвёл глаза и теперь пялится на свои руки. На одной всё также сияет крюк. В комнате повисла хрупкая тишина. — К чему это всё? — наконец прорезается голос Крюка. Ныне он поднимает взор на Уму, а та напротив отворачивает голову вбок. Может, так даже лучше. Спросить в лоб или перестраховаться? Может просто уйти и закричать, что забыла выключить воду в ванной? Или на том и завершить, сказав, что просто хотела выговориться. — Тебе ведь нравится Карлос, да? О чёрт. <...> Ума подсела к нему на кровать и плавно раскрывала ему грудь, совсем робко входя в доверие. Ювелирная работа. Мало того, Гарри уже даже был готов пойти на контакт, если бы не... — Что? — потерянно вздыхает Крюк и замирает с потускневшими глазами. Он не кричит и не машет кулаками. Просто не шевелится и смотрит в пустоту, еле шевеля пересохшими губами. Внутри будто бы разбилось что-то важное. У Гарри не осталось сил на эмоции. — Ты чертовски меня пугаешь. — вырывается у Умы неосознанно. Не врёт. Такой Крюк это... жутко. И она сам в этом виновата. — Ты, блять, спросила меня... — Гарри медленно поднимает глаза выше и выше, пока не сталкивается с перепуганными светилами Умы. — Нравится ли мне ебаный Карлос де Виль? "Карлос де Виль". Наверное, Гарри произносит это имя целиком впервые за всю свою жизнь.