Лично в руки

Дорогой господин Панталоне, Хватит извиваться, как змей, которым вы и являетесь, и избегать прямых вопросов. Вполне очевидно, что вы знаете что-то о том инциденте с Сохре – не нужно разыгрывать комедию. Я задам один вопрос единожды: откуда? Чей неосторожный язык разбалтывает эту информацию? К кому вы обратились, чтобы узнать что-то подобное? Не стоит пытаться утаить источник. Я всё равно рано или поздно узнаю, а вам замалчивание никакой пользы не принесёт. Я серьезно, господин Панталоне. Назовите имя. И в какой момент времени вас начала не устраивать наша переписка? Если бы не этот несчастный час раз в неделю, то вы не отрывались от работы бы вовсе, и сошли с ума ещё примерно месяц назад. Так что не нужно бросаться словами, о которых вы можете пожалеть. Я трачу достаточное количество нервов на переругивания со Сказителем, и перестать отвечать на ваши письма было бы здравым выбором, позволяющим сохранить оставшийся рассудок, однако я зачем-то продолжаю поступать нерационально. Не нужно заставлять меня вновь задумываться об этом, особенно тогда, когда вы сами вонзаете клыки мне под кожу, чтобы добиться реакции. Вы вообще вчитывались в то, что я писал о Пьеро? Мне не нужна его бурная реакция. Я писал о том, что он наверняка не понимает всю серьёзность поставленной мною цели. Вероятность успешного исхода событий мала, но она не равна нулю, и эксперимент вполне может завершится самым неблагоприятным для жителей Тейвата исходом. Не то чтобы это беспокоило конкретно меня. Я скорее думаю о том, что позволить мне совершить подобный акт богохульства было достаточно недальновидно, и вполне имеет смысл рассматривать вариант того, что Пьеро скрывает от меня некоторые известные ему данные. А вот что от вас скрыли, господин Панталоне? Я знаком с роботизированной техникой? Очень интересно, как вы связываете это с текущим проектом, если подобное творение с трудом можно назвать «роботом» или «техникой». Напомните мне, какой там этап требует наибольшего вложения моры? Вы же знакомы с планом, правда? А у вас, несомненно, очень специфическое понимание «удачи». Неужели вы действительно считаете, что мальчишке, упавшему в бездну, повезло? Все ваши слова подразумевают, что его путь становления предвестником не кажется вам таким уж тяжёлым. Вы сравниваете господина Тарталью с собой, не так ли? Впрочем, перемывать кости Чайльду уже наскучило. Бедняга наверняка устал икать и думать, какие же свиньи за углом его вспоминают. Что же до вашей парфюмерной коллекции... Могу поздравить вас с обновкой? Надеюсь, что аромат вас не разочарует. После ваших замечаний о сложности я действительно подумал, что это будет достойной задачей, дабы вспомнить некоторые из принципов химии... Но я ошибся. Всё ваше искусство парфюмерии – лишь небольшая забава на один раз. Искренне не понимаю, какие мастера готовы потратить на подобное всю жизнь, «совершенствуя» свои навыки. Всё это «развитие» – глупость, приписанная самими критиками. Никакой сложности. Если точнее, с ней столкнулись только мои сегменты... За вашим хвалёным цветком скорби пришлось отправить Альфу в пустыню (скрепя сердце, конечно же). Бедолага провёл там несколько дней, собирая мне образцы для копирования аромата. Тете повезло больше – он всего-то был отправлен до ближайшего базара, где продавали товары из Мондштадта. Но когда мы вернёмся в Снежную, оглядываться по вечерам вам придётся определённо чаще. Эти двое в курсе, чьими словами я вдохновился, раздавая им бесполезные поручения. Наслаждайтесь. (Панталоне удивлённо уставился на незнакомое имя, упомянутое Доктором. «Сохре». Неизвестная, связанная с некими обвинениями и самим Дотторе, который почему-то решил, что Регратор как-то разузнал об этом событии. Что мог иметь ввиду Второй Предвестник? Ни единой зацепки, ни единой ниточки не вело Панталоне к разгадке или хотя бы частичному понимаю того, в чём, по мнению Дотторе, он уже успел разобраться. «Сохре». Это событие из прошлого? Эпизод из далёкой, почти забытой жизни Дотторе? «Сохре» – имя сумерское. Родина Предвестника была угадана верно – Регратор в этом не сомневался. Значит, эти «обвинения» были выдвинуты ещё тогда, когда Доктор не был завербован и перевезён на чужбину. Но что такого могло случиться? Рисунок не складывался: слишком мало данных даже для опытного аналитика. Панталоне устало потёр виски и потянулся к небольшой колбочке, вложенной в надутый от постороннего предмета конверт. Ароматный раствор в ней по текстуре напоминал масло, и Регратору пришлось снять перчатки, чтобы зачерпнуть немного на палец и осторожно растереть по запястью. Будто поддавшись толчкам пульса, аромат распространился по кабинету. «Сохре». Мягкие краски вдруг начали заполнять набросок. Валяшка была первой нотой – смелой, чувственной, но очень яркой – первый урожай, первые эмоции. Пахло солнечной погодой и тёплым ветром – сумерским, когда в игру вступал цветок скорби. Сначала парфюм казался одним из тех, что передавали в сердце слушателя какую-то ребячливую рядость, вселяли забытую любовь, потерянный интерес к чудесам окружающего мира. Однако вторая нота, полноправно отданная редкому экземпляру, вдруг опускала все ранее испытанные чувства в печальную ностальгию. Цветок скорби отыгрывал своё название, заполняя лёгкие нежным, но вместе с этим тягучим ароматом, заставляющий светлую ноту Валяшки играть иначе – теперь её радость казалась далёкой; несправедливо прерванной тёмным, траурным шлейфом. Панталоне задумчиво опустил взгляд снова. «Сохре».