Лично в руки

(Привычный почерк Регратора утратил свою каллиграфичность, и перед взором Дотторе простирались друг за другом лишь тонкие – такие, будто писавшему не хватало сил как следует давить на перо, – буквы, наклон которых всё больше увеличивался к концу письма) Дорогой господин Дотторе, Продолжать враньё бесполезно. Да, признаю: я соврал о том, что Пьеро сообщил мне детали вашего плана. На самом деле я не знал ничего, кроме того, что вы отправляетесь в Сумеру, и вскоре вам понадобится Сказитель. Полученным мною знаниям нет практического применения, и мне действительно не было смысла вас обманывать – за это я прошу прощения. Надеюсь, что моя ложь, вычесленная вами так быстро, не повлияет на наши сложившиеся относительно доверительные отношения. Мой презент не стоит благодарности. Мне приятно угодить вам. Если попросите, я постараюсь выделить немного времени, чтобы снова сходить на базар и купить вам новый свёрток, раз уж пряники понравились даже вашим сегментам. Интересно, предпочтения в еде у всех Дотторе совпадают, или общая любовь к козулям – лишь совпадение? Что же до бала – из-за большого количества служебных обязанностей и деловых встреч я вряд ли найду время, чтобы посетить это мероприятие. Банк Северного королевства работает даже в праздники, сами понимаете. Но меня позабавило, какими яркими образами вы поделились. Я удивлён, что в прошлые года вы умудрялись замечать мои наряды. Надеюсь, что вы в Сумеру тоже найдёте хоть немного времени на отдых и празднование. Вы же помните, как говорят в Снежной? Как Новый Год встретишь, так его и проведёшь. (Второй Предвестник ещё раз пробежался глазами по непривычно-короткому и беззубому письму, а потом устало вздохнул, медленно переводя взгляд на Гамму. – Что ты хотел сказать? – спросил оригинал, уже подозревая, в чём будет заключаться суть новости. Сегмент промедлил, не зная, как правильно передать цепочку своих действий. Он не был уверен, нуждался ли Мастер в этой информации вообще, но всё же решил доложить, чтобы позже не быть обвинённым в сокрытии. – Не берусь делать выводы, но мне кажется, что с господином Панталоне явно что-то не так, – осторожно начал Гамма, прощупывая почву. Все сегменты уже давно выучили подобную схему: сначала узнать отношение Дотторе к теме дискуссии, а потом, если реакция позволяет, уже вываливать всю правду с потрохами. Дотторе этот метод разговоров с ним разгадал ещё в первую неделю, но возмущаться особо не стал – ему самому было на руку в случае чего пресекать поводы для лишних конфликтов на корню... Однако в этот раз такая тягомотина раздражала. Оригинал закатил глаза и жестом, подразумевающим некое «ну и?», приказал Гамме говорить дальше. Ощущение было странным – Дотторе не мог понять, не терпится ли ему из вспыхнувшего любопытства, или формулировка «с Панталоне что-то не так» действительно сделала его в некоторой степени небезразличным. – Сначала мне показалась нетипичной его физическая форма. Он больше опирался на трость; осанка была менее ровной, приток крови к лицу явно увеличен. Глаза тоже показались мне излишне красными, но я списал это на полумрак кабинета, тоже несвойственный. К тому же при мне господин Панталоне даже улыбался и казался вполне бодрым, – Гамма ненадолго замолчал, пытаясь вспомнить последовательность событий, – я немного подождал, пока господин Регратор допишет письмо, и уже ожидал, что он, как и всегда, вручит мне его самостоятельно, но он позвал меня в кабинет, не вставая из-за стола. Благодаря этому я успел заметить несколько стаканов с растворами, прикрытых документами... На несколько секунд в секции лаборатории воцарилась многозначительная тишина. Гамма ждал, какой вывод сделает Мастер, а тот в свою очередь пожал плечами, предполагая самый безобидный вариант: – Панталоне мог простудиться. Морозы перед Новым Годом всегда ломают даже самых закалённых, что уж и говорить о нашем Реграторе. Гамма покачал головой, заставляя Дотторе удивлённо вскинуть брови. Он, кажется, даже выпрямился, больше подаваясь в сторону сегмента и подставляя голубоватую макушку под холодный свет лампы. – Я тоже так подумал. Но для обычной болезни господин Девятый Предвестник вёл себя слишком скрытно, вам так не кажется? – сегмент задумчиво склонил голову, давая оригиналу сделать нужный вывод самостоятельно. Однако Дотторе не успел ответить, ведь в небольшом помещении показалась чужая горделивая фигура, возившаяся с каким-то склянками и, вероятно, зашедшая, чтобы найти нужный реагент. – Отравление, очевидно. Все признаки цианида: покраснение кожных покровов, слабость, расширение зрачков, из-за которого возникает желание остаться в полумраке и, вполне вероятно, тремор конечностей... – начал было Омега, самодовольно перечисляя вызубренные симптомы. – Я просил тебя высказать своё мнение? – устало огрызнулся оригинал, косясь на ухмылку невольного участника обсуждения, – раз демонстрируешь такую осведомлённость, то будешь готовить для уважаемого господина Панталоне снадобья вместо меня. Омега скривился, поворачиваясь спиной и задумчиво глядя на колбу в своих руках. Пол скрипнул под массивными чёрными сапогами. – У меня есть дела важнее, а на аптекаря я сейчас похожу меньше всего. Врачи Снежной не справятся с банальнейшим ядом? – спрашивает он ровным тоном, а потом добавляет задумчиво, – к тому же я ума не приложу, как Регратор допустил подобный инцидент. Не удивительно, что он так отчаянно пытается скрыть свою вопиющую неосмотрительность... – Я не пошутил, Омега. Ты займёшься этим, попрактикуешься заодно... Или мне снова заставить тебя писать отчёты? – Дотторе спросил с нескрываемой иронией, – А врачи Снежной едва ли умнее сухого берёзового пня. Оттуда они, вероятно, и произрастают. Я даже не уверен, что они верно определили степень отравления... Омега сделал шаг, уводя лопатки назад ещё больше и явно готовясь что-то возразить, но послушно замолчал, когда серьга передала чужой запрет. – Пошли вон оба, – сухо сказал Дотторе. Только голос позволял передать нужную интонацию. Сегменты переглянулись. Они помедлили, секунду поборовшись друг с другом взглядами, а потом действительно покинули секцию лаборатории, оставляя оригинала в требуемом им одиночестве. Холодные руки быстро были избавлены от перчаток и перемещены на виски. Дотторе злился. Не то что бы это было удивительным – раздражительность и злость были обычными следствиями усталости и длительного пребывания в обществе Сказителя, но в этот раз злость отдавала какой-то подозрительной горечью. Доктор только застукал Панталоне за одной ложью, как в его лицо сразу была брошена следующая. Сослаться на дела, игнорируя столь важный инцидент, зная, что Второй Предвестник вполне сносно знаком с человеческим организмом и очевидно знает формулы и действие многих ядов? Регратор, должно быть, держал его за идиота. Мужчина не спорил, что не нанимался во врачи, но ситуация была серьёзнее, чем ушибленная коленка или больное горло. Это почти угроза всей организации! И Банкир наверняка умолчал об этом Царице и Пьеро, чтобы не показаться слабым человеком. Он даже остался сидеть в своём излюбленном кабинете и строчить Дотторе письма, как ни в чём не бывало. «Ну что за придурок... Безответственный придурок с хрупким эго,» – пронеслось в голове Доктора. Ну конечно, Дотторе раздражала лишь эта безответственность. Ведь зачем бояться показаться смертным человеком, если ты им и являешься? Ему не хотелось признавать это вслух, но омега был прав: Регратор даже позволил отравить себя такой банальщиной. Банальщиной, которая наверняка повлияла на его глупое смертное тельце так, что теперь этот полоумный с трудом стоит на ногах. Сама мысль об этом почему-то казалась неправильной. Нет, бесспорно, Панталоне был достаточно яркой и очевидной мишенью для покушений – он являлся лишь девятым номером, при этом управляя всеми финансовыми вопросами Снежной. Подобные инциденты случались и раньше. Но в голове Дотторе это уложиться не могло. Для него Панталоне должен был сидеть за своим дурацким столом и разбираться со своей драгоценной морой, выглядя при этом, как начищенный фарфоровый чайник из Ли Юэ... Но никак не изнывать от чудом не смертельного отравления, притворяясь, что всё в порядке. Дотторе злился. И в какой-то момент своих разгоряченных раздумий вдруг понял, что злится не из-за безответственности Регратора и не из-за того, что ему придётся пожертвовать своим временем, чтобы сделать то, на что не способны врачи-недоучки Снежной (Доктор всегда курировал лечение особенно серьёзных травм своих коллег – возмущался, но курировал), а на саму ситуацию. На то, что Панталоне отравили и на то, что Девятый не доверил ему эту новость. Было злобно и горько. Горько и злобно.)