нету души,
детка, души.
раны зашил —
лишь виражи.
« сделал версию медленнее и говорит про скорость))) »
« а тебе не нравится? »« нет »
касание. стон. шумный выдох. кто же знал, что нужно было лишь дать малейший повод, чтобы ясюкевич наконец переломался и разрешил приехать?« приезжай, раз так напрашиваешься. »
викторов прикрыл глаза, откидывая голову на подушки и процеживая сквозь зубы: — полегче, саш. или я тебя так задел? он придержал чужие бёдра, а кожи ясюкевича коснулся прохладный металл наручных часов, заставляя сделать лишний вдох. этот холод слишком сильно отличался от горячих прикосновений и шершавых ладоней. — а может ты был слишком неуверенным, раз начал эту провокацию? — я не уверен? глеб приподнял бровь и посмотрел на сашу. будто хочет припомнить трек, из-за которого и рванул ночью в чужую квартиру. даже не на студию. — просто тебе нужно было быть чуть быстрее в своем звучании. даже без меня. викторов приподнялся на локтях и двинул бедрами, входя в того глубже. на языке парня заиграл солоноватый, дразнящий вкус крови. саша лишь дернулся на выдохе, зажмурившись, но пытаясь открыть глаза. — за тобой успею. — вот как? вновь толчок, резче, сильнее. по низу живота — разливающееся тёплое желание и наслаждение. мышцы пульсировали, впуская его глубже. кадык дёргается, но ясюкевич открывает глаза и с очевидной усмешкой смотрит на викторова. — о тебе же забочусь, а ты не ценишь совсем. глеб сталкивает парня с себя, пользуясь чужим легким шоком. секунда — руки собственные закрывают саше все пути назад, упираясь в матрас по бокам от него. — все еще неуверен? — явно теряешь хватку. говорит уже даже не сам ясюкевич, а его пылающее желание, жар, охвативший всё тело, эпицентр которого — низ живота. — ты грань-то не переходи. предупреждающе произносит глеб глухим голосом и обхватывает руками его бёдра, закидывает одну его ногу себе за пояс. — а то что? если раньше саша нарочно смотрел в глаза викторова, сталкиваясь с ним взглядом и высекая искры возбуждения, теперь верх взяло желание — он не мог отвести глаз от обветренных сухих губ, вырывающих воздух из лёгких. — не включай свой сучий характер. глеб качнул головой и решительно закинул себе на пояс вторую ногу парня, продолжая вжимать его в кровать. легкая помощь рукой, он чуть ослабил хватку, чтобы ясюкевич сам съехал на его член с жёстким выдохом. чужие пальцы тут же схватили плечи, а сам викторов начал медленно-мучительные движения, лишь иногда сцеловывая очередной блядский звук с его губ. глеб чувствовал накаляющийся, пульсирующий узел, когда грубые рваные выдохи парня превращались в трудно сдерживаемые стоны, когда губы не смыкались, когда по вискам отдавало слишком сильно, когда его пальцы до красной боли впивались в плечи, а всё его тело отдавалось на каждый толчок. саша, видимо, потеряв голову совсем, соскальзывает одной рукой с плеча викторова, дрочит себе сбивчиво, будучи неспособным подстроиться под чужой темп. глеб же видел дрожащие пальцы, видел непроизвольные изгибы в свою сторону, видел, как порой губы беззвучно движутся между стонами, а язык вычерчивает его имя, срываясь на хрип. видел, как саша нуждается в нем. и это чертовски возбуждало, ведь звучало так блядски неправильно. — в этот раз я уламывал тебя дольше. викторов едва мог собирать слова в предложения, ведь в голове пульсировало. шум белый, что разбавлялся чужими стонами. — в этот раз ты меня заебал. глеб хмурится привычно, хватает его руку, взяв в эту же хватку вторую, держащуюся за плечо, припечатывая их к стене над головой ясюкевича. он тоже может быть немного наглым. совсем чуть-чуть. — а сейчас? жажда. жажда прикосновений. невыносимый огонь, выжигающий дотла. другая рука викторова удерживала сашу за бедро, но ему хотелось других прикосновений. более резких. более грубых. недостаточно. этого до боли мало. — просто скажи. татуированные пальцы викторова сильнее сжали запястья ясюкевича, который предпринял слабую попытку освободиться. — отпусти или я.. дальнейшая фраза утонула в глухом стоне. вновь толчок. вновь неосторожное касание, которое только подчеркивает собственную беспомощность. — не то, саш. — пожалуйста… викторов, продолжая сжимать чужие руки, чувствовал, как в его выступающих от напряжения венах стучит бешеная кровь. и теперь кажется, что все время, проведенное на расстоянии и в молчании — далеко не зря. жалеть потом будет. — ну же, повтори. ясюкевич, кажется, задыхается. задыхается в ощущениях. тонет в чувствах. — глеб, пожалуйста…прекрати тянуть, блять.. парень выпустил его руки и ухватился за подбородок, притягивая к себе, проникая в рот горячим языком, прижимаясь губами и вновь чувствуя едва заметный привкус крови. ясюкевич обхватил одной рукой собственный член, второй — плечо и шею викторова. один только этот момент невероятно яркого оттенка. глеб целует как раньше. так же превосходно и по-своему напирающе. движения, возбуждающие и уверенные, влажные и горячие, доводили до пика. они вызывали на сопротивление, на состязание в мастерстве, а огрубевшие жесткие пальцы только держали и направляли. саша не мог думать. все эти движения — он ощущал их не только языком, силой одурманенного страстью воображения они переносились на все его тело. будто так и должно быть. первые грубые рваные стоны поглотил поцелуй, но затем викторов отстранился, перехватывая его за бёдра двумя руками, до красноты впиваясь крупными пальцами в кожу и двигаясь на предельно высоком темпе, упираясь носом в щёку ясюкевича, не смыкая влажных губ из-за глубоких, заглушенных стонов. саша не думает в этот момент о том, что глеб пропадал неделями, не думает о том, что все могло кончиться еще на первой встрече. обязательно уйдет в это, когда квартира снова опустеет, а тот оставит от себя лишь голую тень. ясюкевич не знал, стонет ли он во весь голос во время оргазма — кровь барабанит в висках с громкостью огромного колокола, сотрясаемого частыми ударами. он не знал, просто ли это стон, имя викторова или что-то другое. только движение губ. волна накрывает полностью, как и дрожь чуть ранее. глеб всё ещё утыкается носом ему в щёку, пытаясь унять бешеное дыхание и пульс. саша одной рукой перебирается с шеи викторова ему на затылок, едва сжимает пальцами влажные волосы. в поле зрение медленно вплывают очертания комнаты: смятые простыни, валяющаяся одежда, бутылка алкоголя, два разбитых бокала, открытая дверь на балкон. глеб выходит покурить. саша понимает, что в ближайшее время они не встретятся. а ближайшее — это пару месяцев.