Вкус воды

На остаток выходного Чимин уехал к родителям, и это стало еще одним фактом, который Юнги отметил для себя как важный. Чимин виделся с ними явно чаще, чем раз в год на Чусок, — с людьми, ответственными за его отношение к себе хотя бы отчасти. Оставшись без дел, Юнги приехал в офис поработать. Развалившись в кресле, собрав отросшие волосы в короткий хвостик на затылке, чтобы не мешались, он держал планшет на сгибе колена и лениво проверял сведенную главу. Дойдя до выправленного собачьего фона Джинхвана, он задумался. По сюжету зверей, оголодавших злобных тварей, спустили с цепи — но подробности этой охоты, неудачной охоты, станут известны только в следующей главе. Из какой-то совершенно ребяческой вредности он подрисовал в углу ебущихся собак, чтобы не лишать их хотя бы этой радости. В конце концов, если трахаться можно его человеческим героям, то животным сама природа велела. Топот он услышал уже на последней странице — его герой драматично смотрел вдаль куда-то поверх голов читателей. Скоро он даст команду своим псам, а пока... Полы его одеяния, стараниями наказанного Джинхвана покрытые тонкой и изящной вышивкой, развевались на ветру. Гравировка на рукояти и ножнах меча притягивала внимание к себе и к... А вот тут нужно было поправить. За тем, как выглядят руки, Юнги следил сам. Нарядом восхитятся и забудут его. В одной главе на герое будет праздничный ханбок, в другой — походный доспех, в третьей — ежедневное подходящее статусу и положению гонрёнпо. А руки будут те же. И дрочить будут на них. Юнги аккуратно поправил форму ногтей и добавил рельефа венам. — Хён! Хорошо, что ты здесь. Успел. Перед столом возник Чонгук — наполовину покрытый татуировками, наполовину — румянцем после быстрого бега. Над верхней губой выступила капля пота. Юнги зевнул. Его ведь явно сейчас о чем-то попросят. Если мертвым притвориться нельзя — побудь утомленным. И он ведь ни в чем не врал: организм сам реагировал на угрозу дополнительной работы. Нескончаемые дожди тоже не добавляли бодрости, а кофе последний раз был с утра, когда он уезжал от Чимина. — Ты не самый любимый мой хен, но сегодня выбирать не приходится, — заявил Чонгук. Ну еще бы. В воскресенье-то. — А у меня есть вопрос. — Ценю твою любезность. Валяй. Вообще-то, художником Чонгук был очень талантливым. Он мог бы ездить по миру с персональными выставками, если бы не выбрал занюханное издательство манхвы, просто потому что очень любил комиксы. А вот с сюжетами у него было хуже. Обычно он работал с кем-то вдвоем, а, оставаясь без напарника, бегал по всем этажам, спрашивал советов и в итоге все равно выдавал что-то романтическое и слезливое для любителей такой вот классики любовных историй. — Если бы ты хотел признаться, что бы ты сделал, хен? — В любви признаться? Так и сказал бы, — утомленно вздохнул Юнги, — словами. — Ну хен! — Тебе для манхвы или для жизни? — уточнил он. — А есть разница? — тут же заинтересовался Чонгук. — Ну смотри. Для манхвы я бы сделал так. Купил бы огромный букет необычных цветов, забронировал столик в супер-дорогом ресторане, попросил бы живую музыку... — Ты ее сразу замуж зовешь? Чонгук верно понял, что это надолго, устроился на соседнем столе и принялся болтать ногами. Неподвижным он оставаться не мог. — Да нет же. Слушай дальше. Просто встречаться предложил бы. Хотел предложить, но по пути к ресторану мою машину сбил бы грузовик. Я бы переродился в собственном теле пару недель назад и спланировал бы все по-другому. Мы отправились бы в романтическое путешествие на яхте с дайвингом, но на нас бы напали гигантские акулы. Я бы переродился пару недель назад. Отвел ее в горы на красивую смотровую площадку, но из-за дождя и ветра поскользнулся, упал в расщелину и сломал шею. Переродился бы. Купил билеты на концерт ее любимой группы, и нас бы затоптала толпа. Переродился. Мы отправились бы кататься на колесе обозрения... Чонгук глядел на него большими круглыми глазами. — Я понял идею, хен, круто. А можно я... — Можно, только дослушай ты уже. Чонгук закивал. — Ну, я бы сначала думал, что признаюсь не так или вожу не в те места. Выбирал бы что-то безопасное — но без толку. И тогда понял бы, что просто выбрал не того человека. Допустим, в соседней квартире живет милый парень, который иногда здоровается со мной у лифта и клеит мне на дверь стикеры, когда слышит, что я возвращаюсь домой совсем поздно и совсем пьяный. Типа «не болей, хорошего дня» или «выспись хорошенько». Все, теперь я закончил. — А ты же так и не призна... О, — сказал Чонгук и почти подпрыгнул на месте. Стол Юнсока зашатался, бумаги опасно зашелестели. — Я понял. А можно только девочку сделать из этого мальчика? А то я для синего сектора как-то не собирался рисовать. Да и маме не покажешь. Чонгук так очаровательно смутился, что при всем желании сердиться на него не получалось. Мальчик, девочка, бог с ним. — А для жизни? — Что? — Юнги и забыл уже. — В жизни ты как бы признался? Юнги пожал плечами. — Как-нибудь по-обычному, между пивом и сексом. Невзначай. Да мне и признаваться бы не пришлось — и так все видно. — Думаешь? — неожиданно спросил Чонгук. Юнги завис. Может, он и правда переоценивал свою эмоциональность. Срочно напрашивались какие-то выводы, но предаваться рефлексии в присутствии Чонгука Юнги не собирался. — Я к тому, — сказал он, — что это было бы чем-то обыденным. Не очень хочу ломать шею, а потом перерождаться. — Ладно, хен. — Чонгук соскочил со стола. — Спасибо тебе. Пойду запишу, пока все в голове. Знаешь, ты сегодня такой добрый, что потеснил Намджун-хёна в рейтинге любимых хёнов. — Я что, на первом месте теперь? — изумился Юнги. Опередить Намджуна было серьезным достижением — тот писал сюжеты ко всем самым успешным манхвам Чонгука. Это было очень и очень взаимовыгодное партнерство: Чонгук оживлял новеллы Намджуна, которые когда-то не могли похвастаться и тремя кривыми иллюстрациями. А еще служил той резиновой уточкой, которая честно могла сказать: очень интересно, но я ничего не понял, хён, давай еще раз. А вместе они тянули на себе чуть ли не половину доходов издательства. — На втором, — засиял Чонгук. — Кто тогда на первом? — Тэхён-хён. Юнги нахмурился. Снова этот. — И чем же он заслужил? — Обыграл меня в Марио Карт два раза подряд, представляешь? — возмутился Чонгук уже от выхода. — Я теперь тренируюсь, чтобы отомстить ему. Юнги только покачал головой. Здоровое соперничество, значит. Он вернулся к главе. Плащ, ветер, руки, ожидание. Предвкушение. Его герой был очень амбициозен. То, что не давалось ему с первого раза, обязано было покориться со второго, с третьего. У него была власть, он готов был играть грязно — и у него был достойный соперник. С таким уже не важно, любовник он или враг, довериться ему до конца ты не сможешь. Мысли снова перетекли к ночи с Чимином — Юнги тогда вообще не думал о сексе, может, потому что только что кончил, а может, потому что то, что Чимин делал и как себя вел, совершенно к этому не располагало. Даже сброшенная футболка была жестом инстинктивным. Скорее всего, ему просто стало жарко во сне, а вечером он не решился лечь в одну кровать с Юнги раздетым. Юнги рассеянно покрутил стилус в пальцах, разглядывая драконов на полах одеяния. На автомате он добавил чуть более контрастные тени. Зато сейчас — пока у него было время — он представлял. Представлял, каким мог бы быть секс с Чимином. Как бы Чимин дышал? Как его тело реагирует на ласку? Что заставит его стонать? На секунду Юнги представил, как он прижимает Чимина к кровати и трахает глубоко и долго. И влажно — потому что Чимин может течь. Юнги бы выбрал именно эту дырку. И еще обязательно укусил бы его — за шею, под волосами, и ниже, там где шли татуировки с луной. Он мотнул головой, отгоняя непрошенную фантазию. Абсолютно ничто не сбывается так, как себе представляешь.