Вкус воды

В понедельник днем пришло сообщение от Чимина: «Если свободен вечером, приезжай». Они не увиделись в офисе. Во втором часу Юнги пошел к старшему редактору синего сектора сдавать главу, да так и застрял там за обсуждением схемы сюжета. После эротической сцены рейтинг обычно проседал. Редактор уговаривал Юнги на новых персонажей, Юнги новых персонажей не хотел. В итоге он ехал к Чимину утомленный, раздраженный, с желанием отвлечься от работы как можно сильнее. Чимин встретил его на пороге в пижаме с мишками, с еще влажными после душа волосами, оглядел и спросил: — Вино? Соджу? Принял из рук мокрый плащ. Юнги помотал головой. Он не хотел ни вина, ни соджу. Он хотел раздеть Чимина и тесно к нему прижаться. — Ты как будто червяка съел. — Хуже. Юнги стащил корочки резиновых сапог, сделал шаг вперед и обнял Чимина за талию. Очень аккуратно, потому что Чимину было очевидно неловко вот так стоять и обниматься. Желание Юнги пока что в первом приближении. Юнги уложил голову ему на плечо и глубоко вдохнул. На затылок неуверенно опустилась чужая ладонь. — Замучили? — Редактор Со хочет от меня новых персонажей. А я не хочу. Это не нужно. С заминкой Чимин ответил: — Редактор Со всегда следует правилам. Просто прекрасно. Юнги же теперь выйдет из себя в два счета. — А толку? — попытался объяснить он. — Ты бы стал читать раз за разом одинаковую манхву? — Ну, когда я открываю би-эль, я ожидаю увидеть что-то знакомое, понятное. Юнги шумно вздохнул Чимину в шею. — Ладно, давай не будем продолжать. Этот спор старше меня. Чимин погладил его по волосам раз, другой, и когда Юнги уже решил, что они и правда оставили тему, сказал: — Правила можно нарушать, когда ты очень хорош. Ты очень, — он сделал ударение на этом «очень», — хорош? — Именно в этом, — ответил Юнги, — я хорош вполне достаточно. — Тогда хорошо, — сказал Чимин неожиданно ласково. Выдавал ему свое благословение? — Иди мой руки. — Чимин подтолкнул его в плечо, и Юнги с неохотой отстранился. — И я жду тебя. В ванной Юнги скинул рубашку, оставшись в нижней майке, вытянул ремень, чтобы не возиться с ним позже. Он по очереди обвел свои ногти кончиками пальцев, чтобы убедиться: на них нет острых краев и зацепок, — и направился в спальню. Поцелуи Чимина снова были настойчивыми, мокрыми и горячими. Если бы Чимин захотел сожрать его прямо здесь и сейчас, Юнги бы тоже не отказался. Он обнаружил, что вцепился в ткань пижамы на спине Чимина. Заставил себя разжать кулак и расслабил ладонь, чтобы скользнуть ею внутрь, уложить под лопатки. Где-то здесь программа настойчивого Чимина дала сбой, он прогнулся в спине, но Юнги не понял, хочет он избежать прикосновения — или хочет крепче прижаться грудью. Свободной рукой Юнги потянул за край ткани и сбито попросил, уже догадываясь об ответе: — Давай снимем? — Не надо, — сказал Чимин. Он снова закаменел, и вариант «давай тогда подрочим друг другу, особо не раздеваясь» отпал сам собой. Отказ означал что-то явно сложнее спешки или желания остаться в тепле. Вероятно, сложнее кинка на одежду. Юнги убрал руки, поправил на нем пижаму и снова уложил ладони уже поверх ткани. — Можем выключить свет, если не хочешь, чтобы я смотрел. Чимин покачал головой. — Не хочешь, чтобы я смотрел, или не хочешь, чтобы касался кожи? — И то, и то. — А через одежду? — Ну... приемлемо, но лучше меньше. — А если я буду касаться тебя только в области паха? — Юнги не знал даже, как сформулировать. Он все еще не понимал, что именно представлял собой Чимин. — Нет, это я сам. Юнги перестал понимать. — Тогда чего ты хочешь? Я подумал, ты хочешь в одежде или... через одежду. — Неожиданно его посетила мысль: — Или хочешь вообще без контакта друг с другом. Он убрал руки и отступил на полшага. Чимин фыркнул. — Подрочить друг на друга из разных концов комнаты? Какое самопожертвование. Ты усложняешь. Я мог бы развернуться и приспустить штаны. И я готовился. Смазка, — он мотнул головой в сторону кровати, — там. — У тебя разве нет своей? — тупо спросил Юнги. — Жопа, — приподнял бровь Чимин, — не выделяет смазку. Я думал, ты в курсе. Так речь шла про анальный секс, дошло до Юнги. То есть Чимин, похоже, хотел так: стараясь не касаться нигде больше, Юнги засовывает член ему в задницу, все остальное делает сам Чимин. Нет, Юнги готов был представить, как от этого можно получить удовольствие... — И у тебя же нет простаты? — заметил он. — Нет. И что? В общем, он готов был представить, как Чимин сможет получить удовольствие, хоть и с некоторым трудом. Но мысль о том, чтобы побыть живым вибратором, не нравилась ему самому. Как-то обидно. — Послушай. Я еще в прошлый раз хотел спросить, но сейчас точно должен, — сказал Юнги. — Тебе вообще нравится секс? — Что? — нахмурился Чимин, складывая на груди руки. — Просто смотри. Ты говорил, что у тебя были проблемы с партнерами. Что «ничего хорошего не получается», — процитировал он по памяти. — Ты не раздеваешься. Тебе не нравятся прикосновения. Ты каждый раз напрягаешься, когда я что-то начинаю делать. Даже обнять тебя сложно. Возможно, тебе просто не нравится секс? И тогда не надо им заниматься? На самом деле по сути своей вопрос был мирный. Юнги еще в прошлый раз хотел понять, стоит ли это вообще того — и для него, и для Чимина. Не хочет ли Чимин спать с ним, просто потому что «так надо». Но сейчас, уставший, запутавшийся, он непроизвольно начал повышать голос. Чимин сжал губы в тонкую полоску, раздул ноздри и, кажется, серьезно сдерживался, чтобы не рявкнуть в ответ. — Это не упрек, — продолжил Юнги тише и даже как-то виновато. — Я имел в виду, вдруг тебе просто не нравится секс с людьми. Так же бывает. Чимин шумно выдохнул. — Мне надо выпить, — сказал он и исчез из комнаты, почти хлопнув дверью. Вернулся Чимин спустя несколько долгих минут. Юнги успел осмотреться, опуститься на пуфик в изножье кровати и несколько раз сменить позу, потому что пуговица на обивке неприятно давила, а когда Юнги пытался сесть так, чтобы она никуда не впилась, то соскальзывал. Волосы Чимина снова потемнели на висках от влаги — наверное, умывался. В руках он держал бутылку и две кружки. На самом деле Юнги видел на кухне и бокалы, и стаканы, но Чимин, похоже, просто схватил первое, что попало под руку. Юнги досталась кружка с ламой из их осенней коллекции детского мерча. Выпуск оказался дорогим, но это того стоило. Выпуклые кудряшки удобно ложились в пальцы, лама смотрела на Юнги приветливо, хоть и с какой-то потаенной ехидцей: нашелся тут горе-психолог. Чимин налил Юнги и сам же — себе, вопреки всем традициям. Сразу же отпил, глотая, как будто даже сок крепче. Юнги пригубил: нет, терпкое, тяжелое. — Знаешь, — сказал Чимин. — Если бы не весь этот спор, ты бы уже катился отсюда к чертовой матери. Он налил себе еще и тяжело опустился в кресло напротив, устроив кружку между колен. Желтую, с цыпленком, другом ламы. — Извини, — сказал Юнги. — Это правда был просто вопрос. Я не хотел тебя задеть. У кружки был маленький хвостик, Чимин не глядя нашел его и принялся нервно тереть. — Проехали, — ответил он. На хвостике эмаль уже местами выцвела. Похоже, доставалось ему часто. — И кричать не стоило. Рука Чимина замерла в воздухе. — Я вроде не кричал? Я кричал? Не заметил. — Я про себя говорю, — объяснил Юнги, и Чимин хмыкнул. — Ты забавный. Это не крик. Юнги смешался. Ну может, он не орал, но голос-то повысил. А теперь его еще и утешают, вроде как. — Э, — озвучил Юнги свое смущение. — Ты вообще постоянно меня удивляешь. — Ладонь Чимина мягко обхватила то, что должно было быть попкой кружки. Хвостик теперь торчал у него между пальцев. — Когда типография задержала тираж авторских томов, и его не отгрузили даже к началу автограф-сессии Чонгука, вот тогда директор кричал. А ты? Ну, волновался немного, может, устал. Юнги что-то краем уха слышал об этой истории. Они потом получили от типографии компенсацию и еще какие-то скидки. Собственно, поэтому в тот раз и остались деньги на мерч. Он неожиданно честно ответил: — Было обидно. — Что жопу не дают пощупать? — Чимин изогнул бровь, глядя в кружку. Его настроение снова менялось, но вино уже подействовало, и он начал расслабляться. — Мы с тобой договорились. Ты сам настоял. — Нет же, нет. Могу не трогать ни тебя, ни жопу. Но я бы тоже хотел сделать что-то, чтобы тебе было приятно. — Как сказать так, чтобы он понял? — Просто это мой способ проявить... расположение? Заботу? А ты ее отвергаешь. Чимин все еще смотрел в кружку и хмурился. — И я не совсем понимаю. Вряд ли тебе неприятен лично я. Но, честно говоря, если тебе просто не нравится секс, это могло бы кое-что объяснить. Просто я правда не хочу, чтобы ты считал какой-то обязанностью спать со мной, просто чтобы выполнять программу минимум. — То есть это все-таки не было попыткой задеть меня, — констатировал Чимин. — Что? Как это вообще может... Черт, я даже не буду спрашивать. Чимин невесело усмехнулся: — Ты не поверишь. Юнги отставил кружку так, чтобы ничего не разлить. Пить ему не хотелось. Хотелось запомнить все, что, возможно, скажет сейчас Чимин. Тот больше вообще не глядел на Юнги, рассматривал стену за его спиной. Юнги обернулся — но стена была абсолютно пустая, матовая, темно-серая. Над кроватью ничего не висело. — Я в курсе, что секса можно не хотеть, — произнес Чимин отстраненно. — Но в том-то и дело, что я хочу. Если б не хотел, может вообще забил бы на эти эксперименты. Ну или сразу нашел где-нибудь местный клуб асексуалов. Я, может, знаю о себе не все, но точно больше, чем ты думаешь. — Я ничего не думаю, — возразил Юнги. — Я спрашиваю, потому что не знаю. Если ты знаешь, тем более сможешь ответить. — То есть дело даже в том, — продолжил Чимин, — что секс нравится мне очень. Достаточно сильно, чтобы терпеть всякие неудобства, неловкость, вот это все. Юнги воспользовался моментом, чтобы продолжить тему. Может, Чимин хотел какого-то совсем другого секса, просто Юнги пока не понимал, какого именно. — А что нравится больше всего? Чимин неопределенно повел плечом. — Реакция, наверное. — На тебя? Твои действия? Брови Чимина взметнулись вверх. — Когда партнеру хорошо, я имею в виду. Когда я вижу... или слышу, что ему нравится. Юнги задал вопросы сознательно. Сложить два и два было не так уж трудно. Чимин не любил себя и свое тело. Или, стоило сказать, не любили его партнеры? Или кто-то заставил его думать так, даже не оказавшись в его постели. Вряд ли Чимин считал теперь, что мог казаться привлекательным сам по себе, что «реакция на тебя» может быть и «какой ты красивый». А ему, похоже, нравилось получать похвалу. Соответствовать ожиданиям. Юнги постарался отвлечь и Чимина, и себя. — Какой, по-твоему, идеальный секс? — Ну. — Взгляд Чимина пополз выше. — Нет же такого, что тебе нравится что-то одно. Только так и никак больше. — Хотя бы примерно. Какие-то черты, обстоятельства. — Знаешь что, — фыркнул Чимин. — Ответь-ка сам сначала. — Не хочу тебя сбивать. Чимин посмотрел на него укоризненно. Юнги дал себе некоторое время подумать: вопрос действительно оказался не из простых. Выбрать позу, практику, одежду, температуру в комнате, цвет стен? Ответ «чтобы было хорошо» исключался сразу. Юнги осторожно сформулировал: — Мне нравится прикасаться к партнеру. Быть, знаешь, очень близко. Он воспроизвел в памяти это ощущение. Представил, каково бы это было с Чимином. Медленно выдохнул. — Но мне не нравится анальный секс. Негигиенично, травматично. В теле человека есть много других прекрасных частей: руки, бедра, живот. На самом деле, так даже лучше. Есть в этом какая-то недосказанность. Чимин моргнул. — Знаешь. Мне кажется, у нас с тобой вообще ничего не получится. — Почему? Давай, твоя очередь. Чимин откинулся в кресле и поставил кружку на живот. — Ну, — сказал он, — во-первых... Черт. Это сложно. Юнги терпеливо ждал его, смотрел, как пальцы теребят ручку и хвостик. И сама кружка, и эта пижама, и весь Чимин выглядели обманчиво милыми, пока взгляд не возвращался к лицу: нахмуренным бровям, напряженной линии сжатых губ. — Можно я отвечу честно? — спросил наконец Чимин. — У меня нет сил придумывать. — Конечно. — Я хочу, чтобы было комфортно. Я каждый раз тревожусь, вдруг что-то пойдет не так: партнеру не понравится, до меня не там дотронутся или посмотрят. И я внутри как будто сжимаюсь и уже ничего не хочу, хотя минуту назад едва не кончил. И я каждый раз кручу эти мысли в голове: что он успел понять, испортилось ли впечатление. Может, у него сейчас вообще упадет, а виноват буду я. — Чимин... — не выдержал Юнги. — Я предупреждал. — Ты боишься, что к тебе прикоснутся, только потому что им может не понравиться? — Что они узнают, и им не понравится. Сами прикосновения, наверное, могут быть приятными. Неожиданно Чимин замолчал и уставился в потолок. Он обдумывал: взгляд стал рассеянным и мягким. Юнги заметил, как поджались пальцы у него на ногах. — Да, наверное. Я могу вообразить, но только как-то абстрактно. Но стоит представить детали — и все, тревожно, противно. Черт, — Чимин вздохнул, а потом хмыкнул: — Ну еще кончать хотелось бы время от времени. Выходит, и не был он каким-то нетактильным. Скорее всего, ничем особенно не отличался от других. — Чимин, — посчитал нужным напомнить Юнги: — ты ведь знаешь, что я уже представляю, какой ты. — Если даже я говорил, это никогда не помогало. К тому же. Это ведь не делается так. — Чимин поднял руку, и в тишине комнаты раздался оглушительно звонкий щелчок. — Знаю. Юнги скрючился на пуфике, который стал окончательно неудобным. Встать хотелось невыносимо, но он боялся сбить этот приступ честности. — Но попробовать же можно. Если ты захочешь. Медленно и долго. Или быстро и радикально. Но у нас всего месяц, из которого уже почти неделя прошла, так что подумай. — И в чем твой план? — Чимин подозрительно глянул на него. — Радикальный и быстрый. — Мы разденемся и пойдем спать. — А долгий и медленный? — Я приглашу тебя на свидание. А потом еще на одно. И еще. — Серьезно? Долгий и медленный план должен был включить в себя тысячи пунктов, в которых у них будут серьезные отношения, и Чимин однажды сможет ему доверять, но что это за пункты, решали погода и работа, болезни и время, характеры и привычки. Долгий и медленный план мог провалиться на любом этапе. Например, если Чимин любит еду острее, чем Юнги — или наоборот, — и они посчитают это достаточной причиной для расставания. Если они поругаются из-за цвета посуды, выбора вечернего кино, их музыкальные вкусы окажутся несовместимы, и третий альбом Экзо всегда будет конкурировать в машине с дебютным — Эпик Хай. Или окажется, что Чимин считает, что Плиз Плиз Ми гораздо лучше Эбби Роад. Как тогда с ним общаться? Если Юнги не понравится родителям Чимина, а Чимину не понравятся его друзья. Если Чимин будет слишком эмоциональным, а Юнги — слишком сдержанным... а потом, как бывает с ним, внезапно взорвется, когда чаша его терпения переполнится. Если кто-то из них будет неправильно выгуливать собаку... Юнги моргнул. Он успел завести им собаку? — Что там с быстрым? — Ты просто разденешься, — ответил Юнги. — Если тебе это окей, я тоже разденусь. Так будет честно. И мы пойдем спать. Никакого секса. Может, обнимемся в процессе, если ты будешь готов. — Звучит как кошмар, — пробормотал Чимин. — Я говорил тебе, что если бы не договор, то ты бы уже шел к черту отсюда? — Ага. И почему я должен заводить собаку с этим злым человеком, подумал Юнги обиженно. Конечно же, Чимин реагировал агрессией на то, что его пугало, и это было совершенно нормально. Но гипотетический щенок не заслуживал такого при любом раскладе, в чем бы ни была причина злости. — Ты любишь собак? — спросил Юнги. Чимин даже приподнялся на кресле. — Что? При чем здесь это? — Любишь собак? — повторил Юнги. Теперь он должен был выяснить. — У тебя есть собака, и мне нужно будет с ней общаться? Ты хочешь отвести меня на свидание в собачий приют? Что вообще происходит? — Нет-нет. Я просто спросил. — Господи, ты странный. Нет, я не люблю собак. — Я обычный, — возразил Юнги. — Хорошо. Я тоже. В смысле, не ненавижу, просто ну собаки и собаки. По крайней мере из-за этого они не расстанутся. И несуществующий щенок, кудрявый пудель шоколадного цвета по имени Холли, так и продолжит несуществовать. — Ну как? Ты выберешь что-то или откажешься? Или я все еще могу пойти к черту. Еще не поз... — Он поднял запястье, чтобы посмотреть на время. Половина первого. — Вызову такси. — Блядь, — сказал Чимин с чувством. — Зря что ли это все? Хорошо. Прямо сейчас? — Ну да. Зачем откладывать. Юнги было совершенно не важно, когда, но теперь, раз Чимин решился, надо было не дать ему отступить. Чимин тяжело поднялся и действительно принялся раздеваться. Пижамный верх он отбросил с такой силой, будто за ним наблюдал его злейший враг. Юнги с беспокойством глянул на оставленную кружку-цыпленка — он ведь не так много выпил? Или для него это было много? Вряд ли. Менеджер Пак был известен тем, что любит бухнуть. Юнги стал раздеваться тоже. На пол полетела майка, его короткие в честь дождя брюки. Он подцепил носки, а потом, одновременно с замедлившимся Чимином, снял трусы. Теперь они стояли друг перед другом совершенно голые. Ноздри Чимина воинственно раздувались. Юнги окинул его всего быстрым взглядом — дольше не стоило — и протянул руки: — Обнимешь меня? Чимин неуверенно подошел, Юнги тоже сделал шаг навстречу и обхватил его плечи руками, совсем невесомо, не прижимая его к себе по-настоящему. — Ты молодец, — сказал Юнги, и когда Чимин сделал выразительный вдох, готовясь что-то сказать, предупредил: — Давай сейчас не будем ругаться совсем. Чимин шумно выдохнул: — Хорошо, — и замолк. Если бы Юнги нужно было сейчас описать его состояние, он бы сказал, что Чимин дышал. К этому неровному нервному дыханию сейчас сводилась вся его жизнедеятельность, пока они так стояли вместе, почти не касаясь друг друга. — Как ты? Пойдем спать? — спросил Юнги наконец. — Я бы зубы почистил сначала. — Сходим вместе? Чимин покачал головой. — Тогда буду ждать тебя. Юнги отпустил его, и Чимин одним движением стянул с кровати покрывало. Укутался в него, как личинка, и пополз в сторону ванной. Из подушек Юнги выудил ленту презервативов. Две. Разных марок. Одни были потолще, а другие — потоньше. Несколько пакетиков смазки, разогревающей и охлаждающей, еще какой-то со вкусом. Наполовину использованный флакон обычной. Совсем у изголовья лежали влажные салфетки. Юнги переложил все это в тумбочку у кровати. Да, не так собирался Чимин провести сегодняшнюю ночь. Едва успев вернуться, Чимин выключил свет и плотно прикрыл шторы. Теперь комнату не освещали даже ползущие огни проезжающих машин и настойчивое мелькание рекламы в магазинах внизу. Чимин укутывал комнату в темноту, как раньше себя — в покрывало. За все это время у Юнги не нашлось и двух лишних секунд, чтобы рассмотреть его. — Юнги, — позвал Чимин, устроившись на своей половине кровати. — Что дальше? От этого вопроса Юнги окатило облегчением. — Возьми меня за руку, — попросил он. — Если не сможешь так уснуть, отпусти потом. Но пока давай полежим так. Чимин нащупал его пальцы своими, мягкими, чуть влажными. Юнги сжал его руку в ответ и на удивление быстро окунулся в сон без сновидений.