Вкус воды

Путь к дому Чимина оказался неожиданно коротким. В этот поздний час потоки машин из Кёнгидо в Сеул иссякли до утра, вокруг стояла глухая душная тишина. Чимин все не отпускал его руку, ухватив пару пальцев, как делают дети, пока родительская ладонь еще слишком большая. Держал, когда они шли к дому, все время, пока лифт с тихим гулом поднимал их на нужный этаж, пока ждали, что электронный замок удостоверится в отпечатке пальца. — Юнги, — произнес Чимин, стоило им оказаться внутри. — Да? — ответил Юнги рассеянно — и тут же был застигнут врасплох. Чимин всем телом прижимал его к двери, влажные губы оказались так близко, что Юнги щекой чувствовал их фантомное прикосновение. — Я... Разреши мне. Чимин просил неясно чего, но это было совершенно не важно — его почти трясло от возбуждения, и Юнги жаждал дать ему все, что он захочет. — Конечно, — выдохнул он. Чимин в ответ толкнулся бедрами, раз, другой. Юнги чувствовал, как он твердеет, с готовностью подхватил под ягодицы, помогая тереться о себя мелкими, частыми движениями. Чимин застонал — едва слышно, мучительно. Юнги наклонился ближе и зажал зубами мочку его уха — и уловил тихий, нежный всхлип. — Прости, — выдавил Чимин, — прости. — За что? Мне нравится, — поспешил успокоить его Юнги. Он протолкнул колено между чужих бедер и двинул Чимина к себе плотнее. — Давай же. Все хорошо. Он хотел бы забраться ему под одежду, сжать не через ткань, потрогать, узнать, мокрый ли он, — и не мог. Просто помогал двигаться и повторял: — Давай, еще немножко. Вот так, — пока Чимин не вцепился ему в плечи и не замер, тяжело дыша. Юнги мягко погладил его между лопаток. — Ты как? — спросил он, когда дыхание Чимина выровнялось. Тот поднял на него глаза, снова пробормотал свое «прости» и скользнул ладонью к паху Юнги, попытался отстраниться. Уже было понятно это движение — вот он плавно опускается на колени, непослушными пальцами расстегивает ремень, наклоняется ближе... Вспомнился тот первый, очень техничный минет, оставивший только раздражение и разочарование. — Подожди. — Юнги перехватил его запястье. — Не надо. Хочу как ты. — Сможешь кончить в одежде? — тихо уточнил Чимин. — Не знаю. Можно просто руками. Только давай вымоем их сначала. Юнги выпутался из худи и кроссовок и пробрался в ванную вслед за Чимином. Вместе с ним сунул руки под теплую воду, взял его мыльные пальцы, неаккуратные и мягкие, в свои. Чимин расслабил руки и позволил Юнги их вымыть, скользя большим пальцем в выемку ладони, кончиками — между фаланг, проворачивая широкие витые кольца. — Я сниму, — не то спросил, не то предупредил Юнги, потянул самое тяжелое, и оно, вместе с пеной, легко соскользнуло со среднего пальца. — Тебя это возбуждает? — спросил Чимин. В его голосе слышалось любопытство. — Очень, — не стал скрывать Юнги. — А массаж ног мне сделаешь? — Сделаю, — хмыкнул Юнги, — позже. Он вытер им руки и потянул Чимина за собой в спальню. Устроился спиной на кровати, чтобы Чимин смог оседлать его. Тот не спешил начинать: — Ты куда-то убрал смазку в тот раз? — Столик с моей стороны, — вспомнил Юнги. — Послушай. Могу я спросить? И попросить тебя. Чимин кивнул. Юнги быстро закусил губу, а потом решился: — У тебя выделяется смазка? Своя? Чимин с недоумением нахмурился и кивнул снова. — Немного. Хотя мне особо не с чем сравнивать. — Ты можешь взять ее? Некоторое время Чимин рассматривал его — Юнги почувствовал, как жар приливает к лицу, спускается по груди. Вроде бы уже не мальчишка, почему так неловко? А потом, все еще стоя на коленях над ним, Чимин потянулся к своим брюкам и медленно расстегнул ширинку. Юнги приподнялся на локтях, чтобы в далеком свете из гостиной внимательно рассмотреть все: как Чимин проталкивает руку себе под одежду, как, чуть склонившись, сосредоточенно двигает кистью, как оттягивает резинку трусов, чтобы не оставить собранную смазку на них. Как разглядывает собственные пальцы, растирая на них влагу. — А так? — спросил Чимин и протянул руку вперед. Юнги только и смог, что податься к ней. Попытался обтереться об эту влажную ладонь, вымазаться. Застонал. Схватился за запястье, прижимая ко рту. Он снова опустился на спину и потянул Чимина за собой, чтобы освободить руку. Ему стало больно, никак не получалось справиться с ширинкой. — Отпусти меня, — попросил Чимин. — Я все сделаю. Юнги сквозь ресницы смотрел на него, сосредоточенного, с челкой, прилипшей ко лбу. Чимин ловко расстегнул брюки, обхватил пальцами, влажными от смазки и слюны. Стало жарко, остро, изнурительно хорошо. У Юнги сбилось дыхание. Чимин опустился на постель рядом, и некоторое время они лежали так: молча, плечом к плечу. Потом Чимин дотянулся и провел по животу Юнги, пробрался пальцами к коже между полами рубашки. — Я думал об этом с самого утра, — произнес Чимин немного невнятно, сонным низким голосом. — Ждал. Юнги понимал: длинный выходной вместе, у них наконец получалось касаться друг друга, наверное, Чимин рассчитывал на что-то новое — но сначала они ходили по магазинам, потом отправились в этот дурацкий парк, добрались домой уже ночью. Целый день прошел. Желание прижать Чимина к себе снова стало нестерпимым, но тот уже поднимался, смущенный собственной откровенностью. — Как ты? — Хорошо. — Хорошо, — откликнулся Юнги. Он избавился от одежды, нашел влажные салфетки и вытерся. Под звуки душа задремал и открыл глаза, уже когда Чимин, закутанный в простыню, с мокрыми волосами, устраивался рядом. Юнги следил одним глазом, как тот разматывает свою тогу и кидает рядом с кроватью. — Ты не спишь? — шепотом спросил Чимин. — Мы будем обниматься сегодня? Юнги приподнял край своего одеяла: — А ты думал пропустить? Заползай. Чимин закинул колено на его бедро, оказался близко — но все же недостаточно близко. С руками, сложенными на груди, больше в себе, чем в объятии. Устроившись так, чтобы можно было оттолкнуть в любой момент. — Так тебе понравилось, как я пахну? — спросил он. — Я не почувствовал. Может и есть что-то, но в основном это такой солоноватый, слабый, обычный человеческий вкус. — Просто ты так... — неуверенно произнес Чимин. — Люблю, когда мокро. — О. — Он дотронулся до груди Юнги тыльной стороной ладони, и Юнги поймал его запястье, прижал ближе. — Тебе точно не нравятся женщины? Юнги издал тихий смешок. — Точно. То есть курса до второго я еще пытался, а потом решил, что все-таки нет. — А трансгендеры? Или... как я? — У меня не было таких отношений раньше, — признался Юнги. — Да и секса тоже. А что? Если ты из-за вопроса про код мутации, то я знакомился с этим всем по работе. Ну и просто, чтобы понимать. Вопрос Чимина заставил его задуматься. Юнги изначально считал, что идет на свидание с мужчиной. Сам образ Чимина был довольно мягким, но не двусмысленно феминным. Чимин скрывал, а не подчеркивал. Будь у него другая мутация, стал бы Юнги спать с ним? Если бы у него была грудь? Не было члена? С одной стороны, возможно, Юнги он показался бы менее привлекательным; с другой — Юнги согласился на все условия договора, зная только то, что «физиология ближе к женской». Он не помнил кода тогда. Получается, причина была не столько в теле? Юнги с трудом понимал свою реакцию. — Однажды у меня была пара. Двое: парень и девушка. — Голос Чимина вывел его из раздумий. — Вот ты спрашивал, каким я вижу идеальный секс. В реальности лучшим был тот. Технически. Мы познакомились в приложении для свиданий, и они искали именно таких, как я. У них был вроде как фетиш. И я подумал, уж с ними-то можно не беспокоиться. Меня и оближут, и похвалят. Не испугаются, не скривятся. Юнги задержал дыхание. Он боялся спрашивать, вышло ли все наоборот. — И, в общем, — продолжал Чимин, — я ужасно смущался, но они были дружелюбные, и им все нравилось. И мне, в итоге, тоже. Хотя в этом был какой-то исследовательский интерес. Это понятно. Ничего плохого. Но. Они не захотели встретиться со мной во второй раз. И меня это так страшно задело. Наверное, глупо. Мы же не отношения заводили. Но ко мне впервые отнеслись, как к нормальному. Черт, не знаю, как объяснить даже. Не совсем типичному — но вполне обыкновенному, без всяких «мне как-то странно» и «ох, не знаю, как это у вас работает, но, так и быть, попытаемся». Или «а почему тогда так одеваешься». И я как-то, ну, понадеялся, что, может быть... Чимин замолчал. Он лежал с закрытыми глазами, плотно сжав губы, и Юнги страшно было прерывать эту паузу своими вопросами, которые могли оказаться глупыми и неприятными, или утешениями, в которых Чимин, наверное, и не нуждался от человека, с которым нормально познакомился едва ли две недели назад. Если Юнги начнет его сейчас убеждать в том, какой он красивый — Чимин ему не поверит. Да и искреннего в этом будет мало. Он ведь даже не рассмотрел его так уж внимательно за все это время. Тело Чимина определенно не было отталкивающим, но и ошеломительно прекрасным Юнги не мог его назвать — как и любые другие, впрочем. Тут было как с запахом и вкусом, которых он не улавливал — просто одно из многих человеческих тел, которые просто существуют, к которым трудно, да и бессмысленно применять какие-то стандарты. Это как сравнивать сливы в корзине с гипсовой моделью шара: неясно зачем, непонятно, каким образом, да и на вкус не повлияет. Конечно, кому-то нравятся более круглые, или особенно яркие, или так, чтобы без пятен и крапинок. Но по большому счету это просто сливы. Юнги чуть придвинулся и поцеловал Чимина в лоб, погладил большим пальцем запястье, которое все еще держал в руке. — Жалеешь меня? — спросил Чимин. Юнги постарался ответить обтекаемо: — Ну, мне жаль, что так вышло. — Осуждаешь? Маленький глупый Чимин. Юнги прижал пальцы к его губам, чтобы замолчал. — Я никуда от тебя не денусь, — сказал он. — Ты уже два раза хотел выпиздить меня из своей квартиры, но я все еще никуда не ушел. Чимин замотал головой, отфыркиваясь. — Это всего на пару недель, — ответил он. — Три вместе с Чеджу. Потом ты уйдешь. — Почему ты так считаешь? — Я тебе не нравлюсь. — Кто сказал? — изумился Юнги. — Ты не даешь мне сделать тебе приятно, — неуверенно сказал Чимин. — Это ты не даешь мне сделать тебе приятно, — возразил Юнги и, чтобы не поднимать снова эту странную тему о том, к чему они оба готовы и не готовы, сказал: — Если на то пошло, это у тебя после сегодняшнего свидания есть полное право меня бросить за то, что привел хрен знает куда. Чимин задумчиво поджал губы. — Это было странно, да. Но не так плохо, как ты почему-то решил. Знаешь, я... не очень люблю собак. — Это было преуменьшением. Юнги хорошо помнил, как Чимин в практически животном ужасе сжимал его пальцы. — Меня покусали в детстве. Остался шрам. Он поднял руку и коснулся века. — Но это ведь не ты виноват, что они там оказались. К тому же я сам предложил поехать на автобусе. Поспорить было сложно. — Я видел номер, который ушел в печать, — неожиданно продолжил Чимин. — Странное совпадение. Ах да, те перерисованные фоны. — А мои ебущиеся собаки так бросались в глаза? Редактор вот не заметил. Или ты так внимательно разглядывал? — полюбопытствовал Юнги, желая смутить его. И Чимин действительно смутился. — Не то что внимательно, но да. Просто как тебе это удается? Это был фрейм с природой, он даже к действиям героев отношения не имеет. Но я все равно залип и сидел думал: это место было лишнее? или для атмосферы? или это что-то важное означает, но мы поймем только позже? В общем, я задумался, а потом увидел. И задумался еще раз: а вот уже это — тоже какой-то намек? — Нет, — хмыкнул Юнги. — Просто шалость. — Ох черт, ну хоть что-то прояснилось. Главное, — тон Чимина стал озорным, — не шали так больше. Давай твои герои выживут и будут хотя бы относительно здоровы. А потом так же неожиданно погрустнел: — И немного счастливы. — И не поедут на Чеджу, — закончил за него Юнги. Момент был подходящий, наверное, так что он решился: — Знаешь, у меня есть для тебя подарок. Чтобы, если вдруг, он у тебя остался. Ну или было, чем в меня кинуть, если все будет плохо. — Подарок, — удивленно повторил за ним Чимин. — Да. Дай пару минут. Юнги понадобилось даже меньше, чтобы добраться до своего рюкзака и извлечь из него гладкий тяжелый шар. Возможно, все-таки стеклянный — на ощупь он был прохладным, а тонкая подставка в основании напоминала дерево. Юнги выключил свет в гостиной, оставив их в полной темноте, и вернулся к Чимину. — Держи. Тут внизу выключатель, осторожно. Пальцы Чимина легли поверх его, нащупали рычажок и секунду спустя под одеялом, где они лежали вдвоем, разлился мягкий зеленоватый свет. Два мохнатых зеленых комка висели в самом центре сосуда. Неровные огромные тени от них и от пальцев Юнги и Чимина лежали на натянутом тканевом своде, подушках, животах и бедрах. — Ночник? — У тебя очень яркий верхний свет, а так я увижу тебя хотя бы чуть-чуть. — В прошлом месяце полетели все сценарии освещения, — зачем-то стал оправдываться Чимин. — А у меня руки не дошли вызвать мастера. И ты же видел меня. — Целых пять секунд. Они так и держали ночник вдвоем. Тихий свет то медленно гас, то немного разгорался снова, менялся от прозрачно-голубого до густого глубокого тинного. — Хорошо, — произнес Чимин, давая Юнги разрешение присмотреться к нему внимательнее. В зеленых полутонах его тело казалось немного болезненным, аккуратным, но мягким. Узкие плечи, припухлые, очень темные соски, глубокая ямка пупка. Ниже все терялось в обвисшем одеяле и тенях, хотя Юнги мог различить очертания лежащего на бедре члена, не очень большого для среднестатистического мужского организма, но достаточно крупного для человека с «физиологией ближе к женской». — Прошло больше пяти секунд, — сказал Чимин, все это время наблюдавший за Юнги в ответ. — Пора спать. Его пальцы двинулись, и пододеяльный мирок снова погрузился во тьму. Чимин высвободил руки, отодвинулся, но не стал искать второе одеяло, оставшись с Юнги. Только уложил ночник между ними, на нагретое место у подушек.