Вкус воды

Джин все еще немного покашливал, прикрываясь маской, но в целом выглядел бодрым и готовым на пару сотен своих дурацких каламбуров. Был обеденный перерыв, и он в закусочной напротив офиса угощал Юнги в обмен на лам, нарисованных для наклеек, попутно рассказывая о больничном, плодотворно проведенном за ерундой. — И я все никак не могу понять, — возмущался Джин, — почему ты делаешь им одинаковые лица. Даже тем, которые без шрамов. Ладно бы ты не умел, но я же знаю, как ты умеешь стилизовать. Так что тут два варианта: или тебе настолько лень, и это в целом возможно, — либо это план. — Я портретов с натуры только за время учебы нарисовал больше, чем фреймов во всей моей манхве вместе взятой, — подтвердил Юнги. Он брал курсы портрета и рисунка с натуры дополнительно раза три — и вовсе не потому, что получалось плохо. Ему нравился сам процесс ловли мелких изменений в напряженных позах натурщиков, оттенков выражений их лиц. И он всегда знал, что рисовать людей ему придется. — Отлично. — Джин хлопнул по столу. — Тогда дальше у нас есть три теории. — У вас? — Юнги мысленно ударил себя по лбу. Ерунда Джина очевидно включала в себя не только видеоигры, доставку еды на дом, нетфликс и последние выпуски манхвы и комиксов, но и общение с собратьями-любителями гейской эротики. — Я понимаю, что ты жопу просиживаешь в той группе с голубым лотосом, но я не думал, что ты там еще и пишешь. Джин показательно надулся, и его мягкие щеки стали подозрительно хомяковатыми. — А кто, как ты думаешь, защищает твою честь, когда нубы вкатываются с криками «да он тупо лица рисовать не умеет», а? Однажды Юнги укусил хомяк. Было больно. — Я польщен, — вздохнул он. — Но тебе правда там интересно? — В этом случае я такой же читатель, как и все. Разве что могу прийти к тебе и выразить свое негодование. Джин поиграл бровями. — Короче. Во-первых, они могут быть родственниками. Ты же слышал про эти инцестные срачи? Ну конечно. Вот, а кто-то и потомками, если считать, что вторая и третья линии по хронологии позже, а не параллельный мир. Черт. — Джин замер. — Черт, точно. Такую версию я тоже видел. Тогда, получается, их уже четыре. С родственниками, вот эта с параллельным мирами. Третья — про реинкарнацию, но это не то. Я не помню ни одной новеллы или манхвы про перерождение, которую ты бы не... скажем прямо: обосрал. За все десять лет, что мы знакомы. — Так, — снова согласился Юнги. — Ну и четвертая про всякие абстрактные штуки: сон или сон во сне, галлюцинации, вот такое. Юнги намотал кончик влажноватой салфетки на палец. Они сидели на веранде, не слишком плотно занавешенной мягким прозрачным пластиком. Кондиционер работал вполсилы, поэтому и салфетки тут были тканевые: бумажные размокли бы в два счета. Оставалось загадкой, почему веранда вообще была открыта. — И какая, по-твоему, верная? — Я бы подумал, — протянул Джин, — что про реинкарнацию, но... — Но я же ее терпеть не могу? — напомнил Юнги. — В этом все и дело, — махнул рукой Джин. — Я что, тебя не знаю? Возьми старый троп, сделай поприличнее. Вроде и хуже не будет — терять-то нечего, — и на двух стульях посидел. Любители тропа довольны, нелюбители тоже довольны. С неудовольствием Юнги отметил, что стал каким-то слишком предсказуемым. А может, обсуждать все это стоило поменьше. До той призовой манхвы с тентаклями щупальца он тоже обходил стороной. — Но. — Джин поднял палец. — Ты буквально недавно подарил малышу Куки сюжет с перерождениями. Вряд ли тебе нужна такая конкуренция. Юнги мысленно чертыхнулся: уже успел растрепать и по второму кругу со всеми посоветоваться. С одной стороны, ничего плохого в этом, конечно, не было, а с другой — он с трудом понимал такое. Юнги все свои идеи хранил у сердца, чтобы потом не приходилось оправдываться: нет, это я придумал, а не Джехен подсказал; да, я тут все поменял после первой версии, имею право. А еще эта сплетня грозила ему новыми визитерами, желающими узнать его мнение по особо важным вопросам. — Звучит логично, — сказал он вслух. — Поэтому лично я думаю иначе, — сказал Джин, но мысль свою не развил: что-то на противоположной стороне улицы привлекло его внимание. Он мимолетно улыбнулся и помахал рукой, подзывая к себе. Юнги повернулся, чтобы узнать, кто же там, и увидел спешащего к ним Тэхёна, растрепанного и немного помятого. На светлых брюках местами виднелись пятна от травы. Он приземлился за их столик, чем-то страшно довольный и тут же своровал помидорку с тарелки Джина. — Нуна приводила детишек. Побегали с ними тут неподалеку. — Тэхён побарабанил пальцами по столешнице и, поймав удивленный взгляд Юнги, пояснил: — Песели. Мальчики, год и полтора. Шпицы. Он изобразил руками объемное облачко меха. — Мы тут с Юнги, — переключил его внимание Джин, — обсуждали теории. Вот скажи мне как человек, который следит за общественным мнением, а не пытается сделать вид, что у него нет читателей. — Тут Джин с намеком посмотрел на Юнги. — Почему в его последней манхве у всех героев лица одинаковые? Тэхён откинулся на спинку кресла и смешно поджал губы, раздумывая. Юнги задался вопросом: откуда в нем столько энергии? Почему он всегда такой радостный? Чонгук тоже порой не знает, куда девать всю свою бодрость, но он куда серьезнее. Юнги видел его и усталым, и разочарованным, и зависшим над странными размышлениями. Хосок наоборот почти все время в хорошем расположении духа, если только не напуган пролетающим комаром, зато его энергия куда более умеренная — после коротких и ярких вспышек активности он тоже не дурак почиллить. А этот кажется совсем неуемным. — У меня есть одна идея. Но я ее при Юнги-хёне озвучивать не буду, а то он возьмет и назло все сделает по-другому, — ответил наконец Тэхён. Вот же паршивец, Юнги ему хёном себя не разрешал называть. — И ты, Джин-хён, тоже ему не говори. А то, я слышал, у хёна хорошая фантазия. Ты ему накидаешь двадцать версий, а он все равно что-нибудь еще придумает. Юнги мысленно заскрежетал зубами. Фраза вроде и невинная, но отчего-то казалось, что Тэхён имеет в виду самые конкретные вещи: аквариумный ресторан, их с Чимином радикальные планы, свидание в заброшенном концертном зале, полном безликих манекенов, а главное, маленький ночник в подарок — вместо украшений и цветов, или что там предлагал сам Тэхён. — А давай... Тэхён похлопал себя по карманам, извлек огрызок карандаша и клочок бумаги и что-то быстро на нем нацарапал. Сунул в руки Джину. — Ого. Ого, — заключил Джин, вчитавшись. — Я это сохраню. — Можем еще у наших поспрашивать, — поддержал Тэхён. — Соберем все, а потом откроем, когда манхва закончится, и посмотрим. Можем даже на деньги поспорить. Тэхён обернулся к Юнги. — Можем половину выигрыша тебе отдать, а половину поделить между угадавшими. Судить... — он мечтательно улыбнулся. — Судить может Намджун-хён, он в этом шарит. Как тебе идея, хён? — Да делайте, что хотите, — фыркнул Юнги. — Только купите копилку. Такую, чтобы в ней была щель для бумажных денег и чтобы ее нужно было разбивать, а не свинчивать крышку. А то знаю некоторых любителей читерить. — Уважаю твой практический подход, — крякнул Джин. Тэхён снова широко заулыбался. — Говорю же, фантазия у хёна что надо. Кстати о читерах. — Он глянул на часы. — Пора идти. Нас ждут великие дела. А мне вечером еще готовиться к битве века. И, не дожидаясь их, Тэхён подскочил и помчался в сторону офиса. — Что-то знакомое, — пробормотал Юнги. — Они с Куки не поделили какой-то титул в приставке, — объяснил Джин. Точно. Чонгук говорил ведь об этом. — Эпическое противостояние. Даже жаль, что Намджун отказался принимать ставки: наконец хоть кто-то обыграл Куки. Юнги не удержался и все-таки закрыл глаза ладонью. Откуда вообще все эти ставки? И про что еще они спорили или хотели поспорить? В голове немедленно завертелись дурные мысли, подозрения, теории заговора. И Джин только подлил масла в огонь, когда сказал: — Пак Чимин про тебя спрашивал. Юнги вопросительно дернул головой. — Да он наклейки эти мне приносил, ну и зашла речь: вот у хёна так здорово получается, а вы давно дружите, а он всегда был так крут — ну и все такое. Юнги хмыкнул. Сложно было отрицать: ему льстило внимание Чимина, особенно такое бесхитростное — ну, по крайней мере в пересказе Джина. — У тебя такой вид, — заметил тот, — мечтательный, я бы сказал. Он тебе нравится? Говорят, между вами что-то есть. — Можно и так сказать, — не стал юлить Юнги. — Вот как, — пробормотал Джин задумчиво. Дальше он расспрашивать не стал, но всю короткую дорогу до офиса, а потом и на их этаж, Юнги думал: а Джину что-то известно о споре Тэхёна с Чимином? Чимин же говорил, что Юнги его посоветовали. И посоветовал кто-то, кто знает его достаточно хорошо. Известно ли Намджуну, которому Тэхён доверял судить? А если Намджуну, то, может быть, и Чонгуку? А Хосоку? А его собственным помощникам? А могло быть так, что в этом споре несколько слоев, и на следующем уровне ставки делают уже за спиной Чимина. Согласится ли Чимин на такую авантюру? Согласится ли Юнги? Сколько дней они проведут на Чеджу? Эпично ли разосрутся в конце? Какую приставку выпросит Тэхён? Будут ли у них отношения, и как долго они продержатся? Возможно даже, что все это — одна неловкая попытка свести их вместе, а выигрыш в споре — просто приятный бонус. Уже вернувшись к рабочему столу и устраивая планшет на коленях, Юнги подумал: выходит так, что все вокруг пытаются разгадать манхву Юнги, а Юнги в свою очередь пытается разгадать хитросплетение их споров. Они могли бы быть квитами, если бы не одно но: Юнги и Чимин живые люди.