Мученик
существительное
1. тот, кто подвергается мучениям, страданиям, испытывает физические и/или нравственные муки
2. тот, кого неотступно волнует, беспокоит, тревожит что-либо
3. человек с тяжёлой судьбой, переживший много мучений, лишений, испытаний за свою жизнь
4. человек, принявший насильственную смерть и/или подвергшийся мучениям за свою веру и причисленный за это к лику святых
Первое, что пришло мне в голову, когда я проснулся сегодня утром в больнице Святого Мунго: Лили вчера вышла замуж.
За
него.
Она наконец-то вышла замуж за человека, который противился моему существованию с тех пор, как меня определили в Гриффиндор; за человека, который стал соперником в войне за любовь Лили; за человека, который выиграл эту войну. Человек, который отнял у меня все, чем я дорожил. Человека, который только вчера неразрывно связал себя узами брака с единственным, кого я когда-либо любил.
Вчера Лили вышла замуж.
За
Джеймса Поттера.
И я помог ему в этом.
Возможно, Распределяющая шляпа была права, определив меня в Гриффиндор.
Я дурак.
В то роковое утро я был с Поттером и изо всех сил старался не думать о том, как невероятно легко было бы заколдовать его, чтобы он пропустил свою свадьбу с любовью всей моей жизни. Вместо этого мы подбирали костюмы. Я, конечно же, был в свадебной компании, и это потребовало от меня огромных жертв. Я должен был быть милым с Поттером, и я должен был уладить свои разногласия. Я мог простить ему его шалости, его дурачества, его ребячество и высокомерие. Но чего я никогда не смогу простить, так это того, что он украл у меня единственное, что я любил, единственное, что мне было по-настоящему нужно в этой жизни.
За это я буду ненавидеть его вечно.
Но даже если меня попросили принять участие в ее свадьбе, что, возможно, является самым жестоким поступком Лили по отношению ко мне, я никогда не смогу возненавидеть ее за это.
Я, если не сказать больше, лжец, которому нет равных. Я прятал свои чувства за нарисованной улыбкой, хоронил их внутри себя, где даже самый опытный легилимент не смог бы раскрыть их глубины. Откуда ей было знать, что я по-прежнему люблю ее всем сердцем? Откуда ей было знать, что я не лгал, когда говорил ей, что никогда не полюблю другую?
Но Джеймс знал. Он всегда знал, и он заставил меня прийти, несмотря на это. Привел меня сюда, несмотря на это. Как же мне хотелось, чтобы он подхватил передающийся по воздуху и особенно вирулентный штамм смерти, и поскорее.
Но этого не могло случиться, я не позволил бы. Я буду работать до последнего, чтобы спасти его жизнь; я потрачу все магические и маггловские ресурсы, доступные мне, без его участия. Я бы спас ему жизнь просто потому, что его дальнейшее существование было важно для Лили. Как бы жестоко это ни было, я не мог позволить ей быть несчастной, как не мог повернуть вспять прилив или задержать рассвет.
Поэтому, когда четверо Пожирателей смерти появились на улице и целенаправленно направились к нам, я разрывался в нерешительности лишь до тех пор, пока не дотянулся до своей палочки. Я почувствовал, как по мере их приближения вокруг нас срабатывают антиаппарирующие и антипортключевые заслоны. Это было запланировано. Кто-то сказал им… но кто?
— Даже не думай об этом, Поттер, — сказал я, резко оборвав свои слова, когда он угрожающе уставился на быстро приближающиеся к нам фигуры в масках. — Лили ждет тебя, и она никогда не простит мне, что я позволил тебе пострадать сегодня. Я позабочусь об этом.
Мой рот скривился в гримасе, когда я узнал раскатистую, нарочитую походку Люциуса Малфоя. Недавно стало известно, что его жена, Нарцисса, носит наследника. Неужели он так хотел оставить своего нерождённого сына без отца?
Не будет преувеличением сказать, что я не тот человек, с которым многие хотели бы сразиться на дуэли. Увлечение Темными Искусствами позволило мне овладеть многими смертоносными заклятиями, многие из которых бесшумны и ужасающе эффективны. Я был уверен, что Тот, Кого Нельзя Называть, нацелится на Лили, как нацелились на неё Слизеринцы, и что я должен быть сильнее их, чтобы защитить её. Я тренировал своё тело с усердием, зная, что когда-нибудь всё это окупится, когда я спасу её.
Мне хотелось бы только, чтобы это произошло при других обстоятельствах. Как и многое в моей жизни, все было не так, как я себе представлял: борьба за то, чтобы доставить человека, которого я ненавижу, на его свадьбу с женщиной, которую я люблю. Правда иногда бывает гораздо более жестокой, чем вымысел…
Джеймс не двигался. Он тянулся за своей палочкой, чертов дурак…
— Пошли! — я зарычал, заставив его повернуться ко мне в шоке.
Он смотрел на меня со странной эмоцией, играющей на его лице. Это было похоже на разочарование.
— Но как же…
— Заткнись, — с рычанием оборвал я его. — У тебя свадьба, не забыл?! — невольно во мне взыграли эгоистические амбиции. Если бы я просто прибежал сюда, Поттер, скорее всего, умер бы. А мне бы пришлось собирать осколки…
Я покачал головой и потащил его по переулку, нащупывая во внутреннем кармане зелье, которое, как я молился, мне никогда не придется использовать.
Почему мне всегда так хотелось поиграть в мученика?
Хватит. Бесполезные размышления умолкли после одного этого приказа.
Я поклялся, что больше никогда не заставлю Лили плакать. Пришло время доказать это. Это было единственное, что имело значение.
Достав маленькую, неприметную черную фляжку, я откупорил ее и на мгновение залюбовался глубоким золотистым цветом. Одним глотком осушив бурлящую жидкость, я снова откупорил её, одарив Поттера взглядом глубочайшей ненависти.
— В течение следующих тридцати минут, Джеймс, мне нужно, чтобы ты игнорировал эту проклятую гриффиндорскую храбрость. Просто делай то, что я говорю, и не спрашивай меня, почему.
К его чести, он не стал задавать вопросов. Даже профессор Дамблдор не мог предположить, что я знаю, как или даже способен сварить это зелье.
Передо мной расстилалось ощущение безграничных возможностей. Нам надо идти на запад, подумал я, увлекая за собой Поттера.
— Держись рядом со мной! — крикнул я ему, резко побежав по аллее.
Я пригнул его голову, когда через освободившееся место пронеслось убивающее проклятие, а затем выстрелил своим собственным через плечо, едва успев понять, откуда нападающий. Мне еще ни разу не доводилось произносить удачные убийственные проклятия, но теперь казалось, что вызвать в себе необходимую ненависть невероятно просто. Ненависть у меня была, она была моим постоянным спутником. Ненависть взрывалась, когда под угрозой оказывалось счастье Лили. Испуганный вскрик, мгновенно оборвавшийся на полуслове, стал для меня доказательством того, что я успешно сварил «Феликс Фелицис».
Позволив себе редкую минуту гордости за свои выдающиеся способности, я потянул Поттера в очередную подворотню, инстинктивно понимая, что мы приближаемся к границе антиаппарационного барьера.
Джеймс спрятался за штабелем ящиков, когда мимо нас пронеслась фиолетовая струя света. Я вынырнул следом за ним и крикнул сквозь шум:
— Ты должен найти Лили, как только доберёшься до Годриковой впадины, они скоро прибудут туда! Вытащи её оттуда, или позови на помощь и сражайся. Мне все равно, что ты будешь делать, лишь бы в итоге она осталась жива. Обещай мне, что ты защитишь ее, Поттер».
— Ты знаешь, что защищу, — торжественно ответил он.
Честно скажу, что никогда не чувствовал себя более растерянным, чем в тот момент. Все мои амбиции дразнили меня. Каждый инстинкт в моем теле говорил мне, что эта возможность — провидение, которым я проникся. Что я должен сломать человека, стоящего передо мной, позволить ему погибнуть, чтобы я мог наконец быть с Лили. Феликс обеспечит мне успех…
Нет!
Я стиснул зубы и пробил дыру в стене здания напротив, создав металлический щит для нашей защиты, как раз в тот момент, когда новые струи света разнесли наше укрытие в шрапнель. Осколки металла и дерева безвредно ударились о призванную сталь, и мы как один вбежали в новый подъезд. Феликс заверил меня, что защита от появления закончится на краю комнаты, и что Джеймсу действительно пора идти. Пожиратели смерти приближались.
— Северус… спасибо тебе, — Джеймс никогда не выглядел так искренне, как в этот момент. Джеймс протянул руку, отчаянно пытаясь сделать хоть какой-нибудь бесполезный жест товарищества. Он что, серьёзно?!
Боги, но он все еще заставлял мою кровь кипеть…
— Убирайся отсюда, Поттер! Уходи! — крикнул я, с силой толкнув его в соседнюю комнату, за пределы действия барьера. Его глаза расширились, когда он проходил мимо края антиаппарационного барьера, затем он повернулся на месте и с громким треском исчез.
Вздохнув с облегчением, я крепче сжал свою палочку и снова повернулся к врагам. Мои глаза сузились от ярости, когда я услышал их приближающиеся шаги. Их осталось только трое. С Феликсом, текущим по моим венам, у них не будет ни единого шанса. Как жаль, что клетка, которую они построили вокруг нас, только помешает им спастись.
Наберись терпения, — говорил я себе, наблюдая за приближающимися шагами. Теперь я слышал их шепот.
Все дело во времени.
Мощное взрывное проклятие обрушило внешнюю стену на всех троих, а три режущих проклятия прикончили их. Единственной милостью, которую я им оказал, была умеренно быстрая смерть. Как бы мне ни нравилась идея помучить их, работы было больше. Уже сейчас в Годрикову впадину могли прибыть новые Пожиратели Смерти.
Я аппарировал туда и связался, по крайней мере, с десятью членами Ордена Феникса, при этом, как ни странно, не обращая внимания на Лили. Я не мог сейчас смотреть на нее: это ужасно отвлекало меня. Лили и Поттер были членами Ордена, и я подумывал о том, чтобы вступить в него, но отказался от этой мысли.
Мне было наплевать на войну. Меня волновала только Лили.
И, честно говоря, я больше не мог находиться рядом с ней так часто, как раньше. К моему стыду, мне требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя после визита к ней. Моя самооценка неизменно падала до нуля, как только я видел ее, и неизбежно приводила к очередной мучительной мигрени, потому что ее потрясающие черты лица несли в себе неоспоримое знание того, что, несмотря на все мои попытки, я никогда не был достаточно хорош для нее. Несмотря на все, чем я пожертвовал, она ни разу не посчитала меня подходящим.
Она никогда не считала меня мужчиной.
От этого осознания у меня началась мигрень, которая длилась полмесяца, хотя тогда казалось, что несколько жизней. Я заперся дома и не открывал дверь, пока боль не отступила. К своему неудовольствию, я потерял работу в местной аптеке в качестве мастера по изготовлению зелий. К тому времени, когда боль отступила, я похудел почти на 20 килограммов, и несколько раз за это время давление в голове становилось настолько сильным, что из уголка моего слепого правого глаза сочилась кровь. Только благодаря тому, что я почти навязчиво запасался различными зельями, мне удалось выжить, используя через определенные промежутки времени зелья для восстановления сил и трех приемов пищи.
Единственная часть этих двух недель, которой я гордился, заключалась в том, что, несмотря на доступность зелья, я так и не выпил обезболивающее зелье, которое рекомендовала мне мадам Помфри. Две недели подряд я был один в аду, созданном мной самим; мое спасение было на расстоянии вытянутой руки, а я все равно выбрал боль. Я все еще выбирал Лили.
В последнее время я сознательно отдалялся от нее. Наверное, я пытался смягчить удар, который должен был произойти сегодня в пять вечера. А может быть, я пытался забыть обо всем, что мы пережили. Какой бы ни была причина, она, конечно, была напрасной.
Зная, что нападение неизбежно, мы разочаровались и, затаившись, ждали сигнала о появлении.
Ждать пришлось недолго.
Не прошло и тридцати секунд, как раздался первый треск. За ним сразу же последовало еще полдюжины, и вдруг во все стороны полетели заклинания.
Я потерялся в этой бойне, окончательно поддавшись ненависти, пропитавшей мои кости. Они посмели напасть на Лили, да еще в день ее свадьбы!
Война всегда была далекой. Статьи в «Ежедневном пророке» или шепот среди простых людей. Теперь она была на пороге нашего дома, и я был недоволен.
Они напали на Лили.
Они перешли черту.
Я помню, как выстрелил заклинанием в спину одного Пожирателя смерти, которое разрубило его почти пополам, и на этом бой был окончен. Пятеро Пожирателей смерти были схвачены, а двое погибли.
Я убил обоих.
Эти глупцы из Ордена всё ещё играли в игры. Их враги сражались на поражение, а они их оглушали! Я бы посмеялся над абсурдностью этой логики, но сейчас было не до этого.
Что-то не давало мне покоя. Феликс настойчиво тянул в мою голову, направляя мои мысли.
Как раз перед тем, как Джеймс сообщил всем о готовящемся нападении, Питер исчез в доме Поттера. Он пробыл там все время нападения и вышел, когда все уже приходили в себя.
Этот человек, конечно, был трусом. Я знал это уже много лет.
Но я не знал, как Пожирателям смерти удалось найти нас с Джеймсом в Косой аллее и как они узнали, когда и где будет проходить свадьба Поттеров.
Кто-то, конечно, должен был им сказать, но кто?
Естественно, я подозревал труса.
Если это был не он, то я вырывал воспоминания из каждого встречного разума, пока не нашел то, что искал.
— Питер? — позвал я, приближаясь к нему с палочкой в руке.
Он повернул ко мне свои глаза-бусинки и весело сказал:
— Рад, что ты пришел, Северус! Это было…
— Легилименс! — крикнул я, грубо врываясь в его сознание. Он застыл как доска и жалобно скулил несколько секунд, пока я пробивал его ментальные барьеры. Они были хрупкими, как стекло. Слабак.
За каких-то пятнадцать-двадцать секунд я нашел то воспоминание, которое искал.
Воспоминание о нем, стоящем на коленях перед троном в темной комнате.
***
—
Хозяин, пожалуйста, я… Я могу сказать вам, где Поттер женится! — хриплым, высоким голосом прокричал он, когда на него наложили проклятие Круциатус.
***
— Инкарцеро! — крикнул я, обматывая Петтигрю веревками. Он упал спиной на траву и удивленно вскрикнул. Через мгновение его тело исчезло. Я был потрясен, пока не увидел маленькую коричневую крысу, выскочившую из клубка веревок. Так вот как ему удавались все эти проделки…
Я выстрелил в него невероятно метким проклятием, и он снова застыл как доска. Не успел я двинуться за ним, как вмешался Поттер, и на этот раз Феликс позволил ему это сделать.
— Экспеллиармус! — твёрдо сказал Джеймс. Моя палочка вылетела из руки, и на меня нацелились три палочки. Джеймс был среди них, и его голос был свирепым, когда он кричал. — Что, черт возьми, ты делаешь, Снейп!
Я уставился на него, а Лили вздохнула. Неужели он был настолько глуп?
— Петтигрю предал вас обоих Волан-де-Морту! Он сдал вас всех, чтобы спастись самому. Я бы убил его на месте, но я предполагал, что вы захотите допросить его сами!
Суматоха, возникшая после этого, была хаотичной, но меня это не волновало. Я был вне себя от ярости.
Пожиратели смерти пришли за Лили.
Волан-де-Морт выбрал её своей целью.
Они бы убили ее сегодня.
Лили Эванс должна была умереть сегодня.
Ее глаза закрылись бы, чтобы больше никогда не смотреть на меня. Никогда больше она не улыбнется мне.
Ярость, какой я никогда не знал, пульсировала во мне. Я сжал кулаки так сильно, что ногти на ладонях окрасились кровью. Я был рад этой боли, она отвлекала меня от всепоглощающей ярости, овладевшей мной.
***
Они все равно решили сыграть свадьбу, не позволяя Пожирателям смерти и Волан-де-Морту прервать их жизнь.
Как идеально по-гриффиндорски.
И так трагично.
Я смотрел, как она спускается к алтарю, как нервно ожидает, когда она встанет рядом с Джеймсом и поклянётся быть только его, пока они оба будут живы. Я не мог оторвать глаз. Она выглядела именно так, как я себе это представлял.
Неподражаемой.
Рядом с ней стоял Джеймс Поттер, а я, вместо него, был шафером.
Ирония судьбы не покидала меня.
Я резко прикусил язык, когда церемониймейстер задал этот нелепый вопрос:
— Если кто-то возражает против союза этих двух душ, пусть скажет сейчас или навсегда замолчит.
Я не верил себе, что смогу дышать в эти долгие секунды. Я уже давно все решил и не посмел бы своими мелкими и совершенно бесполезными возражениями испортить самый счастливый день в ее жизни.
Пока она счастлива, я могу быть спокоен. Я никогда не буду возражать против того, что заставляет Лили улыбаться.
Остальная часть церемонии прошла как в тумане. Я впервые увидел, как они целуются, и понял, что до сих пор она никогда не была так физически ласкова с Поттером в моём присутствии. Она сделала всё возможное, чтобы уменьшить мою боль, и за это я был ей благодарен.
Я улыбнулся, чувствуя, как за веками скапливаются слезы. Я хлопал вместе с толпой, когда их объявили: Мистер и миссис Джеймс Поттер.
Полагаю, это уже окончательный вариант.
Она действительно была сияющей.
Прием прошел быстро, и я позволил себе один-единственный танец с ней. Я старался не думать о том, что непременно произойдет позже в тот вечер, прижимая ее к себе так близко, как только позволяли приличия.
Мне хотелось прижать ее к своей груди, вобрать в себя как можно больше. Боже, но я любил ее. Она сделала свой выбор, и я должен был убедиться, что она знает, что я счастлив за нее, несмотря ни на что. В каком-то смысле я был счастлив за нее. Она только что вышла замуж за любовь всей своей жизни.
— Спасибо, Лили, — прошептал я, когда песня подошла к концу. — Спасибо тебе за все, — я крепко обнял ее на одно короткое, блаженное мгновение, а затем повернулся и пошел прочь.
Я не давал слезам пролиться, пока не оказался на улице. Ночной холод безжалостно резал меня, и я приветствовал его. Это было правильно. Сегодня она будет отдыхать в объятиях своего возлюбленного, а я снова останусь один на холоде, один на холоде навсегда.
Я достал свою палочку и аппарировал, приземлившись в вестибюле больницы Святого Мунго. Секретарша подняла голову и посмотрела на моё лицо, с одной стороны залитое слезами, а с другой — полубезумное, со стеклянным, бесполезным правым глазом, на котором больше не было гламура, и у неё отпала челюсть. Я убрал палочку и снова улыбнулся, чувствуя, как в голове нарастает волна давления, превосходящая все, что я когда-либо испытывал.
В предвкушении ни с чем не сравнимой боли у меня началась гипервентиляция, и я не был разочарован. Я даже не успел оглядеться в поисках стула, как мигрень обрушилась на меня со всей силой кувалды.
Тогда я потерял сознание, и земля поднялась мне навстречу.
***
Когда я пришел в себя, я смотрел на стерильно белый потолок.
Как я и предполагал, я был один.
Я не мог отвлечься от приступа, даже когда медсестра пришла проверить мои показатели. Мигрень отступила за те бесконечные часы или дни, что прошли с момента моего появления в холле. Возможно, мне наконец-то дали то обезболивающее зелье, в котором я так долго себе отказывал…
Когда постоянное давление в черепе заметно ослабло, мои мысли стали ясными и целенаправленными: Я заставлю этих мерзавцев дорого заплатить за их вероломство, как только меня выпишут из больницы.
Лили Эванс теперь была Лили Поттер. Она нашла себе равного и сплела свою душу с его душой.
Я больше не был ей нужен, я больше не нуждался в её поддержке. Она ушла.
Моё солнце больше никогда не взойдёт.
Именно в этот момент вошёл Альбус Дамблдор и сел передо мной. Он ни слова не сказал о том, что мой правый глаз, который теперь был белым от края до края, ничуть не удивился. Вместо этого он стал рассказывать мне фантастические истории о Волан-де-Морте. Истории о сиротских приютах, артефактах и крестражах. Я не стал спрашивать, откуда он знает всю эту информацию, и что, по его мнению, я должен с ней делать. Я просто с восторгом слушал его рассказ. Я знал, что он хочет сказать, и позволил ему это сделать. Я хотел, чтобы он рассказал мне все.
Возможно, он не понимал, на что я готов пойти, если Лили будет угрожать опасность, а возможно, он лучше других знал, на что я способен.
Когда он заговорил, я почувствовал, что на моем лице невольно появилась улыбка. Несмотря на то, что мой мир теперь окутывала ночь, прямо передо мной сиял яркий маячок света. Я почувствовал, как давление в голове ослабевает, как никогда раньше, и чуть не заплакал от облегчения.
Это было то, что я искал. Это то, что мне было нужно сейчас.
Оказалось, что у меня есть еще одно применение, прежде чем я устарею.
Последний акт в качестве ее мстителя.
