Я вас люблю, — хоть я бешусь, Хоть это труд и стыд напрасный, И в этой глупости несчастной У ваших ног я признаюсь! Мне не к лицу и не по летам… Пора, пора мне быть умней! Но узнаю по всем приметам Болезнь любви в душе моей: Без вас мне скучно, — я зеваю; При вас мне грустно, — я терплю; И, мочи нет, сказать желаю, Мой ангел, как я вас люблю!
***
— Короче.. — Макарова с беспокойным выражением лица присаживается на край дивана, изредка подёргивая ногой. Нервничает, — Я-я.. хотела извинится, типа. Я не права была в тот раз, когда сказала, что ты.. охуела.. — Произнеся последние слова слишком тихо, девушка усмехнулась, переведя взгляд в окно. Пыталась успокоить сердце неугомонное. Фраза далась тяжёлым грузом, что сорвался сразу, как только они были произнесены. Извинятся перед кем-то было тяжёлой ношей для кого угодно. *** Есения была горделивой девчонкой. Она никогда не приняла бы в свою сторону чужую вовлечённость, не обратила внимания на завистливые взгляды знакомых. Для неё было безумством извиниться первой и согласиться с тем, что правда сегодня находится не на её берегу. Ненавистная спесь могла преследовать ещё несколько дней, острым жалом прогрызая её изнутри, заставляя чувствовать себя никчёмной. Еся была горделивой девчонкой. Горделивой и слишком наивной. Все слова воспринимались в острые штыки, а фразы, брошенные невзначай оставались в памяти надолго. Человек мог оставить ей огромный нож в сердце, переросший потом в жалкие шрамы, но в числе её обидчиков не оказывался. Цветаева обрезала бы все дороги с ним, да, но там, в самой глубине души, на периферии сознания бережно хранила все ниточки воспоминаний, что их когда-то связывали, боясь их порвать. Именно поэтому, когда к ней приходили с мольбой о прощении, девчушка, словно языка своего лишалась. Именно поэтому сейчас, на лестничной площадке, где перед ней остановилась Макарова с просьбой поговорить, Есения просто не знала, что ответить. Компания распалась так быстро, как все не ожидали. Долиашвили сменила добродушную улыбку на чёрствый и блёклый взгляд, а Айыллаана отказалась иметь что-то общее с бывшими друзьями, поникнув, словно увядший цветок. Обида отравляла разум с каждым днём, заставляя неведомый комок внутри пульсировать всё сильнее. Единственная мысль, какая закрадывалась в голове якутки, как только глаза ловили в толпе Есению, пугала до чёртиков. «Нужно подойти и поговорить» От этих четырёх слов внутри толстым слоем придавливала необъяснимая стена протеста, что не давала даже пальцем ноги пошевелить. Макарова чувствовала за свой поступок вину палящую. Чувствовала, что подруга себя так же корит, что стыд жгучий омрачает её. Но подойти и заговорить первой, казалось для неё равным проигрышу. Равным тому, что она слабая. И сейчас, смотря в глаза девчонке, Айыллаана хотела булыжниками огромными завалить себя за слова, что с губ её сорвались. Глупое «Сень, подожди..», успело вылететь быстрее, чем якутка успела что-либо сообразить. Оставалось только рот изредка открывать в немом шоке от самой себя, словно рыба на суше паникующая. — Что? — Цветаева терпеливо ждала, когда одноклассница соберётся с мыслями, пока мозг торопливо начинал крутить шестерёнки. Рой страшных мыслей носился внутри, призывая шквал самых разных эмоций. Даже тёплый огонёк надежды загорелся, освещая своим пламенем дальний путь. Вдруг у них ещё получится восстановить крепкие стены дружбы, которые так недавно рассыпались? — Я.. это.. — Пыталась сообразить коротковолосая, нервно кусая губы, — Ну.. короче.. бля, давай поговорим что-ль, — Опустила голову вниз, с наигранным интересом рассматривая носки собственных ботинок. Самое страшное во взрослом возрасте то, что за свои, брошенные невзначай, фразы приходится отвечать и даже порой лишаться дорогих тебе людей. Это якутка уяснила ещё давно и повторить плачевный опыт ей не хотелось, поэтому приходилось сейчас через собственные скелеты перешагивать, что из шкафов вывалились. И надеялась девчонка на то, что к ней пойдут навстречу. От такого предложения внутри, словно пустили тяжёлый груз с сорвавшегося троса. Еся выдохнула несколько раз, издав характерный звук, неловко заведя руку за голову. Вариантов было много, однако её волновал лишь единственный, которым мысли сейчас заняты все были. — Давай, — Закивала она головой, словно болванчик китайский и ни секунды больше не размышляя, поманила подругу за собой, сглотнув шумно, будто в любой момент одна из них передумать могла. Гостиная внизу оказалась полностью в их распоряжении, ведь абсолютно все девчонки и их кураторы оккупировали только второй этаж, увлечённые игрой в карты. Времени на «поговорить» у подруг было больше, чем предостаточно. Они не общались чуть меньше четырёх дней, но редкие взгляды и сомнения, что о стенки сознания бесполезными осколками разбивались, уже заставляли задуматься о скором примирении. Одна только мысль об этом внутри пробуждала расцвести всё, Есения не любила ссоры, которые долгим своим продолжением били в ней всё живое. Да и конфликт этот был пустяковый, с Кариной, на сторону которой встала, после этого она ведь тоже перестала общаться, ещё несколько дней ходила помятая. Больной нож, всаженный родным человеком, заставил задуматься о том, а была ли она ей близка вообще. Теперь воспоминания вызывали только мерзкие ощущения, липким воском растекаясь внутри. Слова, сказанные Айыллааной ещё тогда, во время первых подозрений, вовсе не казались сейчас чем-то глупым. — Короче.. — Макарова с беспокойным выражением лица присаживается на край дивана, изредка подёргивая ногой. Нервничает, — Я-я.. хотела извинится, типа. Я не права была в тот раз, когда сказала, что ты.. охуела.. — Произнеся последние слова слишком тихо, девушка усмехнулась, переведя взгляд в окно. Пыталась успокоить сердце неугомонное. Фраза далась тяжёлым грузом, что сорвался сразу, как только они были произнесены. Извинятся перед кем-то было тяжёлой ношей для кого угодно. Еся от слов этих улыбки своей сдержать не смогла. Внутри приятно кольнуло, словно ниточка в иглу вошла, а щёки донельзя покрылись багряным румянцем. Айыллаана была ей дорога. К сожалению, понять ей это пришлось это только сейчас, когда они старались заново собрать все кусочки пазла, что были безнадёжно, как казалось, утеряны. Не ошибиться бы потом с одним из них.. — Да.. Прости и меня тоже, я тебя тогда провоцировать начала, это как-то херово с моей стороны. Прости.. — Брюнетка стыдливо опустила глаза, рассматривая подушечки собственных пальцев, облизывая, итак обветренные губы. Пространство между парой погрузилось неловкое молчание, сопровождаемое только витающей в воздухе неловкостью. Каждый думал только о своём, не желая первым нарушать безмолвную атмосферу. Вместе с признанием они словно подарили друг другу возможность дышать полной грудью, так свободно, не беспокоясь о том, что одну из них могут совсем скоро выгнать. — Хуёвые из нас подруги получились, конечно.. — Почти, что шёпотом ответила ей Макарова, переведя взгляд на девушку, что сидела рядом. Еся на это улыбку свою не смогла сдержать, выпустив изо рта звонкий смешок. Ситуация действительно забавляла, — Слушай.. раз уж мы с тобой.. — Подбирала слова, пока собеседница её внимательно слушала, — Я, короче, спросить тебя хотела. Ну-у.. я не буду там гнать на тебя, типа. Твой выбор и всё такое, просто ответь мне честно, — Айыллаана смерила её недоверчиво, словно подозревала в чем-то, но спросить боялась. Ходила вокруг да около, от чего внутри нехорошо стало, беспокойно, — Ты причастна как-то к этой штуке ебаной, которую вы нам устроили, когда мы вернулись в прошлый раз? В гостиной, кажется, было слышно дыхание каждой. Внутри у Еси обида, что уже начинала зарастать тонким шрамиком, вновь кровоточила алой струйкой. Как она вообще подумать такое могла? Как она могла предпринять то, что Цветаева будет вариться в одном котле вместе с ними? От допущения этого во рту горьковатый вкус почудился. В тот день почти что целый вечер девчонка просидела в своей комнате, дожидаясь своих одноклассниц, что отправились на своё законное поощрение, с какими она имела ещё более менее приятные отношения. С остальными же, общаться она не хотела, да и они не горели желанием, решив, что в свои размышления брюнетку посвящать не стоит. Только помешает, да и согласится она навряд ли. Карина встала в протест, в очередной раз приняв сторону Дианы и Веры, и если Даша ещё как-то пыталась поспособствовать привлечению Есении, то в планы остальных это не входило. Цветаева старалась с ними не сталкиваться даже на территории дома, поэтому всё, что она услышала от Поцелуевой, это: «Пошли к нам..».. «Мы там такое делаем..Будет весело».. но было далеко не до веселья. Есения поникла. Поникла, словно июньский цветок в сентябре. Перегорела, перестала светить так же ярко как и в прошлые разы. С отчаянием для себя стала замечать, что люди, которые ей были по-настоящему дороги, те, с кем она нашла общий язык и темы, сейчас рассыпались, словно песок сквозь пальцы утекая от неё. Их тёплые разговоры, посиделки сейчас падали в огромную пропасть, из которой выбраться шансов практически не было. Те, к кому она уже успела привыкнуть за такой короткий промежуток времени меняли её на других, более удобных или интересных, те, с кем ей было комфортнее больше всего растворялись, показывая свою настоящую маску. Маску, которая Сене била по душе гибкими хлыстами, оставляя следы. Горючие такие, больные, страшные. С разочарованием девчушка осознавала, что людей, которые её по-настоящему поймут здесь практически нет. Все иллюзии, всё потраченное впустую время на пустышек, которые корчили из себя преданных друзей, оказались напрасны. Желания находится в змеином коллективе, где каждая из особей грозилась прыснуть смертоносным ядом, просто не находилось. На подкорке черепной коробки начинали закрадываться мысли о доме, людей, которые её там ожидают. Людей, которые её могут поддержать по-настоящему, в которых была уверенность и которые не стали бы строить каменные стены, чтобы от тебя спрятаться. — Ты чё? — Цветаева ошарашенно глядела на подругу, глазами своими хлопая изредка. Ушам своим поверить, кажется, не могла, — Оел, ты чё? Я в такую хуету не лезу. Я даже не знала о том, что они что-то делать на вас собрались, видела только шарики эти, которые они надували, но меня это не интересовало, правда.. я не думала, что это для вас так.. правда.. — Начала она тараторить без остановки, запинаясь изредка. Старалась вернуть былое доверие, что сейчас, казалось, камешек за камешком рушилось между ними, оставляя огромную дыру в пустоту, — Я-я.. я.. я реально тебе говорю.. честно. — Э-э, ты чё ебать. Тихо, я верю тебе, — Остановила её Макарова одной фразой, в утешительном жесте руками её останавливая. Она действительно не врала, была железная уверенность в подруге. Доверяла девчонка её искренности и свою потерять боялась, — Сеньк, я правда верю. Просто надо было убедиться, прости. Вы с Кариной.. помирились? — При одном только произношении имени лица обеих скривились в неприятной гримасе, словно лимон целый проглотили. Образ одноклассницы, возникший перед глазами, вызывал теперь лишь отвращение. — Надо мне с ней мириться, ага. Пусть нахуй пойдёт, — Голос резко снизился на несколько тонов, словно темнее стал немного. Зрачки стали блестеть недобро, даже при тусклом свете одинокой лампы, что служила за всех. Айыллаана на ответ её только кивнула несколько раз, меря взглядом а-ля «Я же говорила», от чего над головой её будто нимб светить начал, — Ой, только не зазнавайся. Сейчас короной потолок пробьёшь, Макарова. Новый делать будешь. — Иди-ка нахуй, Цветаева. Естественный обдув комнате тоже нужен, ничё я делать не собираюсь. *** Комната была погружена в неприятный для глаз мрак, от которого всё вокруг рябило противными мелкими точками. Из открытого окна, откуда в комнату сочился прохладный ветерок, слышались громкие голоса сидевших на улице девчонок, что решили провести этот вечер за чашечкой чая, а не пива, как это обычно бывало до приезда сюда. Уютная атмосфера разбавлялась безобидными шутками и горячими кружками, что не давали рукам замёрзнуть. На веранде, укрывшись согревающими пледами, сидели все, за исключением двоих. Тех, кто решил посвятить этот вечер друг другу. Руки трепетно гладили беловолосую макушку, изредка сжимая их, пропуская сквозь пальцы, словно песок сыпучий, пока зрачок всё ещё пытался адаптироваться в непроглядной темноте комнаты. Девчонки покинули их весёлую компанию совсем недавно, ссылаясь на желание поскорее лечь в кровати, чтобы выспаться к завтрашнему дню. Конечно, одноклассницы понимали, что это лишь предлог для того, чтобы остаться наедине, но протестовать не стали, лишь кидая напоследок заинтересованные взгляды. Айыллаана, с которой Есения снова сблизилась, даже шепнула на ухо подруге пожелание о удачном вечере, чем вызвала только смешок. Голова Токаровой снова находилась на своём, теперь, кажется, привычном месте. На коленях у подруги. Пока та перебирала волосы, уже потерявшие свои ранее розовые порядки, блондинка довольно мурчала про себя, вслушиваясь в историю, что ей безостановочно молвила Еся. — И-и.. я тогда ещё не долго боялась домой приходить.. ну, подумаешь. Волосы, блин, покрасила. Но для родителей это была бы огромная трагедия, реально.. — Продолжала шептать девчушка, всматриваясь в лицо одноклассницы напротив, у которой глаза начинали потихоньку закрываться, — Я понимала, что это чревато последствиями, но, блин.. синие волосы для меня были чем-то крутым, я даже.. Светик? — Нахмурилась, подозревая что-то неладное, — Ты уснула, блин, что-ли? — Ещё тише спросила, чтобы не разбудить, кажется, засыпавшую Свету, но в ответ получила улыбку, что растеклась по лицу старшей. — Не-ет, — С хрипотцой в голосе, от долгого молчания произнесла Токарова, открывая налившиеся свинцом веки, — Просто ты так рассказываешь.. м-м.. —Интересно? Да-а, знаю. А ещё я готовлю хорошо, гладить и стирать умею, — Начала перечислять неизвестно зачем девчонка, загибая пальцы, пока подруга потягивалась на её коленях, широко раскинув руки в сторону. — И пиздишь, видимо, тоже отменно. Даже лучше всего. Языком хорошо владеешь, — Вскинула она вверх брови, с интересом наблюдая за той, кто сейчас глаза закатывал недовольно от её слов, что пришлись не по вкусу. — Не владею языком, а работаю, пупс, — Щёлкнула её по носу Сеня, выдавив из одноклассницы громкое «ой», — Причём во всех смыслах этой фразы. — Да ну? — Нахмурилась Света, чувствуя, как лицо предательски гореть начинает от румянца поступившего. Заводит язык за щёку, приоткрывая рот по привычке. Благодарит всех богов за то, что свет в комнате был потушен и Еся не увидела того, как она постепенно багроветь начинает. — Не веришь? Ты проверить хочешь, насколько хорошо работает? Ну так пошли покажу, — Смеётся Цветаева, кажется, понимая всё и без огня в лампе. Окончательно вводит старшую в краску, заставляя начать ёрзать у неё же на коленях и подмигивает, своей же работой гордая сидит. — Еся, блин, — Зыркнула своим взглядом, пытаясь быть хоть немного грозной для девчушки, что сейчас за живот хваталась, — Смех без причины сама знаешь кого признак.. — Обиженно дует губы, толкая младшую в бок слегка. — Счастливого человека, кого ж ещё. Спустя некоторое время на смену долгожданному успокоению пришло вновь воцарившееся между ними молчание. Такое приятное. Безмолвное, каким и должно оно быть. Они просто погрузились в свои мысли, думая каждый о своём, и было так комфортно. Так тепло, словно они снова дома. Еся никогда не подумала бы, что с человеком, которого ты знаешь от силы месяц может быть так.. по-родному. Света стала одной из её причин, удержавшей на проекте девицу, что хотела убежать из школы ещё два дня назад. Стены давили, температура накалялась с каждым днём и только Токарова продолжала светить ей своими тёплыми лучами, как и прежде. Старалась отвлечь, проводила больше времени, выслушивала всё, что из рта чужого наружу вырывалось, берегла как зеницу Ока. Подобное нередко даже пугало, но блондинка ничего предпринимать не пыталась. Да и не хотела. За это время Цветаева, словно стала незаменимым дополнением к ней, «второй половинкой», которых так часто не могут найти или шутят про то, что они родились целыми. Будто при рождении Токаровой выдали купон, который должна была встретить к двадцати годам. И встретила. Было только одно «но». «Но», что глушило всякие чувства внутри неё, цепкой хваткой держало возле себя, не давало пошевелится. Света всё ещё нервничала, кусала губы от беспокойства, не смотря на то, что ситуация, какая не вылезала из головы всё никак, уже давно была обговорена. — Цветик.. я должна тебя ещё раз спросить. Прости, просто я.. мне всё-таки надо убедиться.. — Царапнув ноготком по тыльной стороне ладони, Токарова виновато опустила взгляд, предчувствуя уже, какой будет реакция собеседницы, внимательно её слушавшей. Ситуация в ванной была исчерпана на следующий же день. Девушки не хотели наступать на грабли, какие уже давно были сломаны от слишком упрямых лбов. Снова бежать от проблемы, что жила с тобой в одной комнате, а потом просить прощения и надеется на лучшее. Сколько можно? Света сама и подошла к Есении, как только вспомнила все события минувшего накануне вечера. Она соврёт, если скажет, что стыдно ей не было. Полезть целоваться.. так ещё и пьяной.. так ещё и с девушкой, которая, вроде как, тебе равнодушна не была. Позор затемнил все бьющиеся наружу мысли, Света боялась посмотреть ей в глаза, и если бы не узнавшая обо всём Маша, то навряд ли девушке это бы удалось. *** — Ты её засосала?! Ебать! Токарова, ебать ты даёшь! — Кричала на всю комнату Романова, таращась на девицу, как на умалишённую. Хотя казалась таковой сейчас только она, — Я в ахуе! Я в ахуе, Света! Я думала, что не дождусь просто, блять! — Да тише! Я была бухая, блять! — В ответ ей только протест и активные мотания головой в знак того, что она глубоко ошибается. Утро началось не с кофе. Утро началось со страшных воспоминаний прошлого дня, которые всё сильнее затемняли разум. Сразу после завтрака Токаровой пришлось ловить подругу в толпе остальных, чтобы переговорить с глазу на глаз. Держать это всё в себе было невыносимой пыткой. — Да какая разница! Какая разница, Свет? Всё-ё.. это финиш. Тебе надо идти и признаваться ей, — Старалась её переубедить блондинка, когда поняла, что рыбка с крючка начинает потихоньку соскальзывать. — Ну и чё? Один поцелуй ничего не значит, ты всё выдумываешь, я тебе говорила уже это. Я только думаю об отношениях, — Сильнее затягивается воздухом Света, старается свои мысли в порядок привести, но уже даже сама своим словам поверить не может. Всё кажется слишком странным, слишком быстрым, слишком.. — А второй куда делся?! На первой неделе был который?! — Уже яростным взглядом прожигает её Романова, сжав губы в тонкую линию и, видя то, как подруга забавно хмурится, торопится дополнить, — А ты, типа, мне это не собиралась рассказывать?! Я всё-ё знаю, дурында, — Забавно дёргает головой, делая акцент, — Мне это Цветаева ещё две недели назад рассказала, когда в истерике на балконе билась. Света от новой информации воздухом поперхнуться боиться. Бегает взглядом по девушке, словно на сбежавшую из психбольницы смотрит, которая бред свой сейчас ей внушить пытается. Мотает головой, верить в эту чушь не хочет, но вновь гневный взгляд Маши заставляет опомниться и сжаться внутри огромному кому. — Что, это ты тоже не знаешь, да? Так может потому, что вам уже поговорить пора? Ты не ребёнок, сука, ты уже взрослая. Тебе скоро детей рожать, а ты и три слова связать не можешь, Света, блять! — Уже почти что кричит, казалось, что вместе со словами скоро будут лететь слюни изо рта, от напора, с каким девчонка всё это выкидывала. Токарова вжаться хочет в стену сзади, настолько поведение одноклассницы непривычно для неё, — Ходите только обжимаетесь по углам в порывах страсти! *** — Точно всё хорошо? Цветик, я правда очень жалею о своём поступке, — Виновато опускает голову и снова краснеет, когда вспоминает о содеянном, что не могло вылезти из головы уже который час. Еся только вздыхает коротко, глаза закатывая. — Да точно, точно. Ты это.. не переживай так сильно насчёт этой хуйни, — Бросает первую мысль, крутящуюся в голове и тоже немного смущается, глаза вниз опуская. Тут же хочет развеять накопившееся между ними напряжение, но слова во рту, словно не вяжутся. Им ещё рано подниматься на новую ступень, обе это понимают. Ждут. И чего они, блять, ждут? — Ладно, только в следующий раз ёбни меня хорошенько. Чтобы я с утра и проснулась в этой ванной, — Только поджимает губы, стараясь выдавить из себя улыбку и пропускает лёгкий дымок облегчения, плавно растекающийся внутри девчушки, что тут же растворяется в пучине других мыслей, — Как там с Айыллааной? Я смотрю, вы опять общаетесь, как и прежде. Помирились? — Интересуется, любопытно щурясь, старается лицо разглядеть во тьме, а в ответ только усмешку получает на свои безуспешные попытки. — Ну, типа того, — Негромко произносит, не хочет атмосферу приятную нарушать. Колеблется, сделать что-то хочет, от чего начинает на месте ёрзать. После всё же сдаётся, снова запускает руки в волосы мягкие, тонет в них, слегка взлохмачивая, и слышит довольный выдох. Света глаза прикрывает, пока сердце, взволнованное от неожиданных ласк, кульбит делает. Приятная нега растекается по всему телу, создавая иллюзию безопасности. Девчонка льнёт ближе, щекой трётся о живот чужой, словно бабочек старается разбудить, что у неё получается сразу же. Сама же своих действий смущается, но жалеть не собирается. — Она нам с Магой во время вашей ссоры говорила, что жалеет о той хуйне.. которую.. — Снова выдыхает, в этот раз шумно, — Тогда в комнате сказала тебе, — Хрипит Токарова, совсем расслабившись. Чувствует ноготки на коже головы, боится, что совсем скоро замурчит от нежных прикосновений, даже шевелится перестаёт. Руки чужие, что бессовестно ползут ближе к шее, вызывают волну мурашек, по спине бегущих. — Я правда очень обижена на неё была, но.. я тоже хороша. Не видела очевидных вещей, которые у меня под носом были, — Всё ещё старается обыденность беседы сохранить, но волосы в покое оставлять не собирается, словно не замечает реакции одноклассницы, — Карина теперь под крылом у Веры, видимо. Посмотрим, что из этого дальше выйдет. *** Света не помнит, после какого шота её разум постепенно начал затягиваться непроглядной дымкой опьянения. Здравый мозг покинул её, решив ретироваться, уже за завесой наблюдая представление, что раскрывалось во всей красе. Оперевшись о стол, Токарова пыталась сфокусировать свой взгляд хоть на чём-то, что ещё могла различить. Блондинка в очередной раз поддалась искушению, напившись на очередном испытании, которое теперь успешно было ею провалено. Пацанок привезли на место испытания, больше напоминающее что-то отдалённое с ранчо. После долгого аукциона, выкупа и нудных объяснений от самого ведущего, девочки поочерёдно стали проходить задание, где у каждой был свой кавалер. Свидание Светы видимо, прошло лучше, чем у остальных. Размышляя над тем, что последняя рюмка всё-таки была лишней, она снова наткнулась на лицо парня, какой на её удивление был абсолютно трезвый. Он вообще пил сегодня? — Всё нормально? — Слышит от него где-то из под густого тумана, какой, словно молоко осел и улыбается мягко, за стол держась. — Заебись, — Отвечает, всё ещё не теряя надежды на то, что начнёт что-то видеть ясным взглядом. Щурится, присматривается в лицо напротив, что плывёт куда-то и видит, что паренёк во всю лыбу давит. Доволен состоянием собеседницы, судя по всему. Токарова внимания своего на это не обращает. Только подпрыгивает, усаживаясь на стол сзади стоящий, изначально смахнув рукой с него всё, что мешало, и тут же чувствует на своей талии руки чужие. — Э-э, — Пытается возразить, смахивая их с себя, бросая на парня взгляд недовольный. К горлу снова подступает ком раздражения, что преследовал её целый вечер. Неприличная близость, на которую она лишь отнекивалась, подальше от мужчины стараясь отстраниться, напористые прикосновения, его глупые шутки, какие не прекращались с самого начала свидания. Всё это начинало нервировать страшно, что заставило Свету, будучи в состоянии алкогольного опьянения начать напрягаться. Руки, что вечно лезли притянуть её поближе, хотелось отбить, а нахальная ухмылочка будила внутри гигантскую волну, что с шумом надвигалась на берег. Но её собеседника это, кажется, совсем не волновало. Он только лишь цокал, глаза закатывая, спустя время снова начиная упорствовать. — А что такого-то? — Недовольно заявляет он противным голосом. Брови свои наверх вздымает, привлекая внимание к морщинам на лбу, проглядывающим. Токарова зубы сжимает, еле слышный писк издаёт, чтобы кожу его мерзкую кулаками не разгладить. Внутри страх вперемешку с гневом мешают в одном котле бурлящем, она боится. Боится того, что он сейчас может что-то сделать с ней, что он окажется сильнее. Хоть и повсюду находится десятки человек, чьи объективы направлены сейчас на них, по спине всё равно бежит нервный холодок, — В чём причина, Свет? — Я тебя совсем не знаю, — Врёт. Возможно, если бы не образ Есении, так напористо маячащий сейчас перед глазами, то у парня что-то, да получилось бы. Но Токарова не хочет ощущать на себе чужие руки, не хочет ощущать чужие губы, от чего и держится за Цветика, что открыто засела в голове. Блондинка понимает, что для неё это мерзким поступком будет. Что для неё это будет предательским ножом, какой в спину зайдёт. Она больше не сможет в глаза смотреть. Чьи-либо откровенные действия в её сторону, кроме Цветаевой, вызывали лишь отвращение, что едким газом распространялось внутри. — И что? Давай познакомимся поближе, — Руки на стол ставит по обе стороны от неё и ухмыляется победно. Наклоняется ближе, так, что дыхание может чужое услышать, от чего подкатывает тошнота. Света глазами по пространству в округе бегает, словно не он, а она сейчас черту красную нарушает. Отстраняется как можно дальше, обескураженная бестактностью людской, лицо девичье кривится в разгневанную гримасу, когда понимает она, что сегодня по-хорошему поговорить не получится. Пальцы в отчаянной злобе сжимаются, отпечатывая следы красные от ногтей на нежной коже, а затем не выдерживает. Кипяток начинает валить через крышку. Хватает парнишку бедного за воротник, к себе ближе притягивает. — Я девушку другую люблю, понятно, блять, теперь? — Шипит так, чтобы их другие не поняли, о чём идёт разговор, но на звуках некоторых срывается, посильнее ткань чужую сжимает. Ближе к плечам тело немеет, погружаясь в кокон морозный, словно часть тела просто живёт отдельно, а из глаз начинают искорки летать, ожоги оставляя больные. Вместо ранее доброй улыбки теперь губы скривились в зловещий оскал, обнажая белые ряды зубов. Сама не понимает, что она говорит сейчас, но слова сами генерируются в голове, выдавая себя за правильные, — Не лезь ко мне. Тот только присвистнул, брови свои вверх вздымая на секунду, но эмоция на лице осталась неизменной, будто он и не был удивлён ранее сказанному в его адрес. Парень одной рукой ловко вырывается из детской хватки, на несколько секунд сжимая кулачок собеседницы, после чего отстраняется, делая два шага назад. Руки в жесте смирительном поднимает в знак того, что услышал её и лезть больше не собирается. — А она тебя? — Вылетает неожиданный вопрос, который Света даже не сразу понимает. Улыбки мерзкой не меняет, наоборот, ещё шире она становится, когда видит он замешательство девчонки. — Что? — Ты её любишь. А она тебя? Ты не сказала, что вы встречаетесь, — Клонит голову вбок, шепчет ещё тише, пока напротив стоящая кожу с него снять готова. Жжение в груди подступает к красной отметке, в голову бьёт молотком сильно, его любопытство всё сильнее раздражает, словно он её терпение решил испытать. Алкоголь смешивается в крови на пару с гневом, недопониманием, отречением, пространство вокруг кажется узким и начинает нервировать даже волос, что прилип ко лбу из-за повышенной температуры. Тело бросило в жар страшный. «А она тебя?» — Тебя это ебать не должно, — Холодно рычит в ответ, сама на себя уже не похожа. Всё выпитое, казалось, уже выветрилось, но это было лишь наивной иллюзией, спиртное продолжало гулять внутри организма, подначивая девушку на необдуманные решения. Вместо дыхания теперь слышится только резкие хрипы, взгляд сменился на хищный. Рука пульсирующая дёргается на секунду, норовясь совершить необдуманное, но тут же её перехватывает мужская, тяжёлая, не давая сделать ничего лишнего. — Да мне как-то и похуй.. — Протянул лениво, сохраняя своё спокойствие, парень, только насмехаясь излишней инфантильности, что сочилась из каждой клеточки тела. Глупое, наивное создание, что стояло перед ним, сейчас пыхтело и злилось от одной только фразы, какую он выдал совершенно не подумав, — Только вот, чё ты за неё так держишься тогда? — Победно смотрит исподлобья на лицо зардевшееся, довольный своей работой и рассматривает выпившую девчонку, что была такой уязвимой. Насмехается над ней, ловит секунды своего превосходства ведь понимает, что сломать её сейчас ему не составит и труда. Такая боль сейчас носится по всему телу от безысходности, какой её сейчас смертельно ранят, нанося удар за ударом. Токарова попытки предпринимает вырваться из крепкой хватки, что держит её запястья, на которых потом запросто могут остаться синяки, но ничего не получается. Взгляд отвратительный, что её сейчас и раздевает, кажется, рассматривает только оболочку, не заглядывая внутрь. Буквально недавно спокойные мысли теперь оставляли жгучие царапины, которые саднили больными воспоминаниями. Сейчас она была похожа на загнанного в угол котёнка, какого сейчас носом по полу катали, стирая. — Чё тебе мен.. от меня надо, блять?! Отъебись нахуй! — Заплетаясь в словах, уже повышает голос, не выдерживая своей же беспомощности, которую он явно уже успел заметить. Не обращает внимания на множество камер, чьё внимание они сейчас захватили. Хочет доказать, что и без Цветаевой справится может, хочет доказать, что она чего-то стоит. По капиллярам растекается редкая обида, какая собою омрачает все мысли. — Хорошо. Поцелуй то мне подари, раз она не заслужила. — Мама твоя.. тебе поцелуи дарить будет.. Становится жарче на градусов десять, не смотря на холодные дни сентября, и Света с себя стягивает пиджак, в котором осталась ещё пол часа назад. Взгляд мутнеет, картинка перед глазами начинает постепенно мылиться, пока остатки ясного разума ещё пытаются спасти ситуацию. Света часто дышит, чуть наклоняясь вперёд, пытаясь унять дрожь, внезапно начавшуюся в руках. Глаза блестят под дневным светом, казалось, что один неаккуратный поворот и стекляшки в них разобьются, то ли от раздражения, что долго копилось внутри, то ли от выпитого. Голова идёт кругом на невыносимой карусели, а сознание начинает выключать реальный мир. — Я её не люблю вообще. Все конечности буквально заливают свинцом, наполняют ватой, будто игрушку плюшевую. Держаться на весу уже становится не так легко, даже с учётом того, что блондинка на столе сидит. Тело, словно безжизненное качается в разные стороны под дуновения ветра, пока окончательно не начинает валиться вперёд.. Мужчина реагирует сразу, схватив девичье тельце сильными руками, заставляя схватится за свои крепкие плечи, в надежде на то, что сегодня обойдётся без ссадин. — Так докажи, что не любишь. Направляет юношеское лицо к себе, притягивая подбородок пальцами и прижимает ближе. Токарова уже не соображает, даже дышать становится проблематично из-за напора тела чужого. Парень только насмехается над девчонкой, обхватывая раскрасневшиеся щёки руками, впивается в нежные губы своими. Сминает, рвёт, руками давит, вынуждая в спине прогнуться. Света глазками хлопает, руки трясутся. Не понимает ничего. В голове выключатель щёлкает, дёргает проводники, вырывая их с корнем. Блондинка ближе тянется, падает полностью в его руки, пока в голове мысли стучат наружу, разрывают её изнутри, жрут. Страшная мысль маячит перед глазами, но Токарову уже ничего не волнует. Она жмётся ближе, хочет доказать самой себе то, что ей Еся не нужна. То, что она к ней не чувствует ничего. Снова назад катится, хотя вроде и обсудили уже всё. Бежит, бежит от кого-то по тёмным коридорам, блуждает, путается. Себя же бьёт, не признаёт того, что вкус мужских губ так ей чужд и противен, мерзкий запах табака, от которого воротит, в организме частицу себя оставляет, отравляя своим ядом смертельным. Хочется все органы свои вывернуть наизнанку, от осознания того, что рядом находится не она. Не та. Не та, кто постоянно делает комплименты её улыбке, каждый раз заостряя на ней своё внимания. Не та, кто беспокоится за её состояние больше, чем мать родная. Не та, кто заслужил в душе её отдельное место на полочке людей дорогих. Рядом находится тот, кто сжимает её запястья до посинения, не беспокоится о том, что позже на них могут появится синяки. Тот, с кем она познакомилась час назад, а уже обжимается в надежде на то, чтобы вызвать те же эмоции, той же невесомости, какую ощущает при одном только взгляде на подругу свою. Только вот заместо привычных уже бабочек, какие дышали наравне с ней, чувствует только тысячу мотыльков, что от неприятных ощущений разбиваются о стенки её тела. Умирают, жертвуя собой, стараются оттолкнуть надоедливого парня подальше. Нашёптывают блондинке, что это неправильно, что она не должна поступать так. А Света их не слышит. Света напористо в сторону их отмахивает. *** — Ну чё, как у тебя прошло? — Рядом плюхается Сёмина, вальяжно раскинувшись в стороны, свободной рукой приобнимая за плечи брюнетку, что сидела неподвижно с самого своего прихода. Только ногой изредка дёргала, посвящая всё своё внимание одной только точке. — Хуёвенько, — Отвечает кратко и мрачнеет всё сильнее, подбородок рукой подпирая. Пальцем указательным по губам проводит, подмечая про себя то, что пора бы уже купить новый бальзам. Неприятный осадок, что остался со свидания до сих пор першил в горле, напоминая о себе чаще, чем хотелось бы. Опасные касания парня и надоедливые комплименты в её сторону о том «какая у неё классная жопа» привели к тому, что девчушка не выдержала и ушла, оставив на щеке собеседника звонкую, но заслуженную пощёчину. С самого начала дня она уже была мрачнее тучи, а когда узнала, что испытание будет связано с противоположным полом так вообще не улыбнулась ни разу. В голове массивным забором в ряд встали все недовольства этого мира, какие можно было подобрать к сегодняшнему утру. От алкоголя она отказываться не стала, дабы хоть как-то спасти катившийся в пизду день, однако собутыльник ей явно не нравился, поэтому последнюю бутылочку спиртного она забрала с собой, благополучно попивая её сейчас мелкими глотками, пока остальные только возвращались с испытания, спешившие поделится своими историями. — Ты чего такая сидишь? Целый день как туча хмурая, — Обращает короткостриженная внимание на состояние младшей, которое она сейчас пыталась хоть чем-то активизировать. — Да я сама не знаю. Мне просто не по себе как-то. Ещё и этот мудак ебаный, который ко мне чуть ли не в трусы лез, — Делится своими переживаниями, осматривая одноклассницу ближе, падая на неё всем своим весом, словно от безысходности. Маша кидает только громкий выдох, принимая подругу в свои объятия и цокает недовольно. От воспоминаний по телу проносятся мурашки неприятные, кусающие всё больнее её своими резцами. Чужие руки, следы от которых теперь хотелось вырезать ножом под струями кипятка и эти странные взгляды в её сторону не давали теперь спокойно сидеть, ощущая себя в безопасности. Даже мягкие поглаживания по голове от Сёминой теперь воспринимались не так приятно, как хотелось бы. — М-да. Ну, у меня всё более менее прошло. Только под конец что-то не так было, но в основном всё хорошо, — Поделилась своим свиданием короткостриженная, аккуратно перебирая волнистые пряди младшей, — Я даже не пила почти. Есения от такого заявления пустила громкий смешок, что тут же растворился в тишине большого помещения. После поощрения и последней пьянки, какая произошла с Машей под конец прошлой недели, девушка начала задумываться над тем, чтобы завязать с алкоголем окончательно. Потеря белой ленты, какой так долго она радовалась, подорвала уверенность в себе. — Хватило прошлого опыта? — Не смогла сдержать свой хохот Есения, которую смогла позабавить ситуация, случившаяся на прошлой неделе. Она еле уложила одноклассницу спать после их приезда, ещё долго сидя возле её кровати в надежде на то, что та не проснётся, одновременно с этим оттирая чужое лицо от муки, в которой та увалилась на чистое бельё. Между комнатами тогда завязалась нешуточная ссора. Глупый розыгрыш, подрывающий даже доверие к Есении, остался так и не решённым. Например, Алина до сих пор не верила в невиновность Цветаевой, которая вправду не имела представления о том, какую глупость готовили одноклассницы. — Я после вина ещё утром отойти не могла. Напоили какой-то хуетой дешманской и надурили нас, клоунов. Входная дверь с натужным скрипом отворилась, заставляя своим звуком свернуть уши в трубочку, а на пороге показалась запыхавшаяся, кажется, от бега Айыллаана. Девушка быстрым движением руки закрыла створку, пнув её ногой напоследок. По сжатым кулакам можно было понять, что подруга чем-то очень разочарована, если вообще не рассержена. Ярые огоньки в глазах начали резво бегать, осматривая пространство вокруг и, когда нашли вдалеке Цветаеву, потухли, словно превратившись в серые угольки. Девчонка за два шага оказалась рядом с одноклассницами, что уже забеспокоились её состоянием. — Это пиздец! — Крикнула она, активно жестикулируя руками. Всё раскрасневшееся лицо отражало картину, губы дрожали от подступающей внутри ярости. Упав на диван, рядом с остальными она старалась перевести дыхание. — Что случилось? — Завидев подругу Есения тут же пригласила её к ним на диван, поудобнее укутываясь в пальто. Не смотря на теплое помещение кожа всё ещё содрогалась редкими мурашками. — С какого хера этот хуй ко мне приставать начал?! Не, я всё понимаю.. но Есь, он, типа, вообще еблан какой-то! — Пока грудь тяжело вздымалась под слоями одежды, она перевела взгляд на Сеню, брови сводя к переносице. Та только понимающе кивнула, глядя сочувствующим взглядом в ответ. — Та же хуйня. Не расстраивайся, ты не одна. Совсем недавно между подругами состоялся серьёзный разговор, в котором, взволнованная, Макарова честно призналась ей в том, что уже несколько дней задумывается о своём искреннем желании покинуть школу и как можно быстрее. Ссылалась она на то, что на неё давит нагнетающая здесь атмосфера. Девчонок буквально держали взаперти, без возможности узнать время или сегодняшнее число, словно подопытных свинок, изредка вывозя на очередные испытания под множеством пугающих камер. Они находились под ними круглосуточно, оторванные от реального мира. Случая узнать, что творится за стенами дома, какие события происходят, у них не было. Ожидавшая в свою сторону агрессии, Айыллаана делилась своими мыслями очень неохотно, хоть и понимала, что подруга узнать должна прежде, чем случится её выгон. Но Есения и не думала о том, чтобы ссориться во второй раз. От такого признания она сначала впала в немой шок. Желания терять подругу снова, так ещё и без возможности связи, не было, но девушка приняла это с пониманием, стараясь уговорить её на повторные раздумья. Скука по родному дому и Сеню заставляла чуть ли не бежать домой, однако, спустя время та всё же передумала. С момента примирения их отношения намного улучшились, сложно было заметить их порознь, ведь почти всегда они были рядом друг с другом. Макарова уже и не помнила, когда в последний раз так привязывалась к людям. Мысли о уезде останавливала только Есения, что маячила перед глазами, словно сестра младшая. Подруги часто обменивались одеждой, делали вместе украшения из бисера, которым с ними благополучно поделились редакторы, и заваривали друг другу чашки чая, одновременно делясь своими переживаниями. Маленький светлячок надежды на то, что Айыллаана передумает, ещё смутно, но горел. Всё свободное от съёмок время они проводили вместе и своей жизни на проекте Еся представить без неё не могла. Словно с остальными одноклассницами они изначально созданы были из разных кусочков пазла, не подходивших друг к другу совсем. Но игнорировать потухший огонёк в глазах короткостриженной, Есения просто не могла. Именно поэтому внутри уже начала себя подготавливать к плачевному исходу, отрывая по кусочку души каждый день. Оставалось только надеятся на то, что девчонка передумает, и кусать потрескавшиеся губы. Если бы они знали, как мало у них осталось времени..