Алладин

      Вэй Ин просыпается, чувствуя, как сильно вспотело тело. Жара просто невыносимая, а с мешком на голове дышать практически невозможно. — Проснулся? — незнакомый голос доносится до ушей, и в голову тут же врезаются мысли о том, что приключилось вчера вечером. Кажется, к Лань Чжаню он сегодня не успеет…       Неужто это и есть его конец? Спустя годы знаменитого на всю Агробу вора поймали и вот-вот посадят в тюрьму…       Кто-то грубо снимают мешок с головы, наконец позволяя нормально вздохнуть. Вэй Ин щурится от чересчур яркого света и, осмотревшись, понимает причину, по которой так вспотел. Они в пустыне, и огненное светило над головой нещадно палит, создавая поистине адскую жару. — Кто вы? — вылетает из уст вора, стоит столкнуться взглядом с незнакомым мужчиной, облаченном в темно-синий костюм. Это не стража. — Гораздо важнее то, что мне от тебя нужно, — чеканит тот, бросая на него многозначительный взгляд. — А? — хлопает Вэй Ин глазами растерянно, совсем ничего не вразумляя. Его, что, похитил кто? — Есть ли у тебя что-то, чего ты безумно желаешь? — задает незнакомец вопрос таинственным голосом.       И вор в самом деле задумывается над ответом. Несмотря на свою бродячую жизнь, в которую входит отсутствие благ, ему особо не нужно ничего. Вэй Ин не из тех, кто привязывается к материальным вещам: ему, конечно, очень нравятся всякие безделушки и драгоценности, но не насколько, чтобы его душа хотела иметь того в страшно больших количествах. Своим скромным жилищем он тоже доволен, как и внешним видом.       А потом в голове всплывает образ Лань Чжаня. Пожалуй, сейчас ему больше всего на свете хочется стать к нему ближе. Узнать его со всех сторон, а после — утонуть в чём-то более глубоком, одним таким особенным чувством, уже так стремительно развивающемся в его сердце и сознании.       Но ведь есть одна загвоздка. Он — вор и негодяй, к тому же простолюдин. Вэй Ин сказал, что статус Лань Чжаня ни на что не влияет, и всё же… Это не так. Статус принца не позволит чувству, которое чисто гипотетически может быть взаимным, существовать. Таков закон, таково правило.       Следовательно, Вэй Ину нужен… — Статус, — бросает он без смущения и со всей серьезностью. — Тебе ведь что-то от меня надо, верно? — Да. Хочу предложить тебе сделку, — престранно подозрительный незнакомец наклоняет голову вбок, щуря свои синие глаза. — Я могу с легкостью дать тебе тот статус, который ты захочешь. Никто даже не вспомнит, что ты — вор. — Почему я должен тебе верить? — фыркает Вэй Ин, вмиг теряя серьезность. — Потому что я — гипнотизер, — незнакомец ехидно улыбается. — Гипнотизер со связями. Так что не о чем переживать. Если только о том, что и отказаться ты не можешь. — Убьешь меня? — Само собой.       В планы на будущее смерть не входила, значит, согласиться придется в любом случае. Чуть поодаль стоит группа людей с верблюдами, скорее всего, они гипнотизеру служат… Оказывать сопротивление будет глупо. — Что мне нужно сделать? — раздосадованно спрашивает Вэй Ин, разминая затекшую шею и стараясь выглядеть непринужденно. — Мы находимся недалеко от Пещеры Чудес. В ней есть обычная лампа. Принесешь ее — и дело с концом. — И всё? — усмехается вор, предполагая нечто более ужасное и коварное. — Всё. Только учти: кроме лампы прикасаться к чему-то строго запрещено. Ничего не трогай. Лишь лампа, — настаивает незнакомец и протягивает к нему конец темно-синего посоха, чтобы Вэй Ин смог встать. — Поднимайся.       Вэй Ину выделяют верблюда в центре каравана: это его первая на нем поездка, и проходит она без происшествий. Разве что Яблочко вечно пытается учудить что-нибудь, что в теории могло бы остановить происходящее недоразумение. Его обезьяна — творец Справедливости.       Так, к позднему вечеру оказываются они у входа в Пещеру, являвшего собой открытую пасть тигра. Вэй Ин впервые видит нечто подобное, отчего не может сдержать удивления. — Помни, не прикасайся ни к чему кроме лампы, — хмуро настаивает мужчина в синем, чье имя до сих пор неизвестно. — Иди.       В сердце селится страх. Пещера уходит вглубь: вор с обезьяной спускаются по длинной песчаной лестнице. Шаги и дыхание отзываются громким эхом, исчезая в каменных стенах, а воздух, холодный и влажный, способствует легкому замерзанию. — Ну и чудо, такое волшебство существует! Малыш, тебя придавило… — живой расписной ковер безуспешно пытается вырваться из-под камня, придавленный им прямо на лестнице. — Давай-ка поможем тебе… — вор прикладывает все силы, чтобы отодвинуть противный камень. И тут ковер вылетает, начинает в воздухе кружиться, точно радоваться и благодарить! — Ха… пожалуйста, коврик, пожалуйста.       И тут Вэй Ин замечает, что лестница начинает сверкать. О нет, это не лестница, это… Боги, сколько здесь всего! Бусы, браслеты, золотые бокалы, кольца… чем ниже спускаются, тем больше добра замечают. — Мы на месте, — заключает Вэй Ин, выдыхая и осматривая Пещеру Чудес, что является местом до безумия страшным. Совладать с желанием завладеть всем и впрямь довольно трудно, но вор напоминает себе, зачем здесь, и начинает идти вперед, выглядывая в сверкающем добре какую-то лампу. — Не трогать, — строго говорит своей обезьяне, потянувшейся за изумрудным камнем.       Та виновато опускает голову и продолжает путь. — Яблочко, погляди! Не та ли это лампа, о которой говорил мой похититель?! — Вэй Ин вытягивает руку и тычет пальцем в каменную возвышенность: на её вершине блестит лампа странноватой формы. — Это единственная штука, которая от всего отличается! Думаю, она нам и нужна. Давай быстрее с этим разберемся…       Он ускоряет шаг и через короткое время приближается к основанию каменной «башни». Придётся взбираться, но с его навыками выживания это вовсе не проблема. — Взял, — с улыбкой выдыхает Вэй Ин, присаживаясь на краю и свисая ноги. — И зачем ему эта штука? Выглядит самой дешевой из всего, что я тут увидел.       Медная лампа не вызывает особой симпатии, разве неподдельный интерес: зачем такому сильному гипнотизеру понадобилась?! — Всё, уходим, — вор суёт лампу в карман штанов и опускает взгляд на Яблочко, которое тянет лапы к… — Нет! Яблочко, не смей!       Обезьянка хватает в лапки огромный алмаз. Вэй Ин, затаив дыхание, начинает осматриваться по сторонам в поисках опасности. Нельзя ведь трогать драгоценности, должно ли что-то произойти? — Вы притронулись к запрещенным сокровищам, — врезается в голову низкий голос, кажется, Пещеры Чудес. — Не видеть вам больше… света дня!       Дальние каменные стены рушатся на маленькие кусочки, и вырывается прямиком из них лава, летящая в их сторону. — О, ужас! — восклицает Вэй Ин, перепрыгивая с одного высокого камня на другой, точно открывший в себе невиданную мощь и силу. Адреналин. По пути хватает Яблочко: обезьяна садится на его плечо, крепко вцепившись в него лапами. — Бежим, бежим, бежим!       Вор с невероятной скоростью переступает с ноги на ногу, однако все-таки несчастье случается: не заметив резкий обрыв, появившийся из ниоткуда, Вэй Ин с криком летит вниз. В мыслях лихорадочно проносятся все счастливые моменты его жизни, которая вот-вот оборвется. Он отпускает всё, закрывает глаза и готовится к удару, как вдруг чувствует под собой что-то мягкое. Не умер. — Коврик!       Яблочко на плече, лохматый и помятый, с широко раскрытыми глазами пытается проработать принятие. Угораздило же…       Ковер быстро несет их к выходу, где их ждет в плохом смысле загадочный гипнотизер. Но и здесь неудача: сверху на край ковра падает камень, в тот момент, как они долетели до входа! Вэй Ин обеими руками успевает схватиться за край обрыва, Яблочко же удерживается на плече. — Дай мне руку! — кричит вор, держащийся из последних сил. — Нет, сперва дай лампу! — Сначала руку! — Лампу!       Черт его побрал! Вэй Ин опускает в карман левую руку, оставаясь висеть на правой. Достает вещицу и бросает в гипнотизера, а тот будто на глазах с ума сходит, начиная пожирать медную лампу глазами. — Руку! — отчаянно вскрикивает вор, чувствуя, что еще чуть-чуть — и упадет.       Мужчина же глядит на него сверху вниз своими синими глазами и, ехидно улыбнувшись, ставит ногу ему на пальцы. — Давно пора тебя казнить за бесчинства. Счастливого пребывания в аду.       Вэй Ин, не успевая почувствовать гнева и разочарования, срывается с обрыва вместе с Яблочком.