***
Внутренний двор наполняла деловитая суета собирающихся в дорогу демонов. Милош замер за спиной Кисамы, невольно любуясь порядком и неспешностью, с которой проводились все приготовления. Демоны вообще редко куда-то торопились — имеющим впереди вечную жизнь неведомо чувство спешки. Вот и сейчас слуги спокойно укладывали последние кули в плетеные ящики на спинах огромных коричневых ящеров с длинными толстыми хвостами — эти создания архимаг видел впервые, но догадался, что именно на них им предстоит пересечь пустыню. На спинах ящеров стояли высокие сооружения, задрапированные слоями ткани, вроде паланкинов. Один из них был особенно богато украшен и явно предназначался для невесты. Бойцы и охрана разъезжали вокруг верхом на более мелких и более шустрых двуногих ящерах с короткими передними лапами и длинными когтями, закованными в металлические футляры. Наверняка, острыми, как сабли. Кисама в сборах не участвовал, только смотрел, да время от времени отдавал короткие приказы. Акари скучающим взглядом следил за передвижениями слуг и бойцов, позвякивая по привычке золотыми браслетами и связкой ключей на поясе. Милош, порядком утомленный сегодняшними событиями, старался не выдавать усталость и нетерпение. Конечно, наблюдать за происходящим очень любопытно, да и на невесту хотелось взглянуть, вот только ноги его едва держали. Скорее бы уже сесть — хоть бы и на одно из этих чудищ, и тронуться в путь. Наконец украшенные богатой резьбой и золотыми кружевами двери дворца распахнулись, и во внутренний двор спустился сам Осоро в сопровождении черных как тени телохранителей. За ним, как всегда безупречный, легкой походкой шел Мидзу Кагами, а в полушаге от последнего — тот самый четырехрукий демон, которого Милош видел недавно. Все, кто находился в этот момент во дворе, тут же бросили свои дела и склонились в глубоком поклоне. Осоро, не обращая внимания на подданных, подошел к Кисаме. — Все готово, дай-о, — прошелестел тот, подобострастно заглядывая в глаза князя демонов. — Отлично, — Осоро хлопнул в ладоши, так громко, что Милош на мгновение оглох. Несмотря на этот жест, никто из находившихся вокруг и не думал прерывать поклон. Напротив, все как будто даже дышать перестали. Приподнявшего было голову Милоша тут же осадил Акари раздраженным шипением. Опустив голову и изо всех сил скосив глаза в сторону дворца, Милош увидел, что на ступенях появилась невеста. Дочь Осоро имела приятное даже по человеческим меркам округлое лицо с крохотным ртом и пухлыми губами, золотистую кожу, черные длинные волосы и мягкие изгибы тела, которое, впрочем, постепенно переходило в темно-серый толстый змеиный хвост, заменявший деве ноги. С легким, едва различимым шуршанием, она соскользнула по ступеням вниз, и Осоро тут же шагнул к ней навстречу, протягивая руку. Изящная девичья ладонь полностью исчезла в когтистой лапе князя демонов. Осоро смотрел на дочь с какой-то хищной нежностью, отразившимся на неприятном лице демона эмоциям едва ли можно было найти эквивалент у людей, однако ясно было, что он ею очень дорожит и едва ли испытывает радость от предстоящего расставания. — Нула, — низкий рокот голоса Осоро отозвался в каждом уголке двора легким дрожанием. — С легким сердцем отпускаю тебя и даю свое благословение. — Благодарю за доверие, отец, — у Нулы был тихий, поразительно бархатистый голос, который словно утягивал за собой в темный омут. Дева вдруг повернула лицо к архимагу. Малахитовые глаза недобро сверкнули. Милош понял, что чересчур открыто наблюдает за этой сценой, нарушая всякие приличия, и тут же опустил глаза. Опасаясь гнева Кисамы или Осоро, он больше не рискнул поднять голову и потому только слышал, как отец и дочь сказали друг другу еще несколько церемониальных прощальных фраз. Спустя несколько мгновений, невеста проползла мимо него. Так близко, что, если бы у него хоть один палец дрогнул, то он бы наверняка коснулся ее дорожного одеяния из тонкой голубой ткани. Кончик хвоста на мгновение взвился у самых его ног, и глаза ему запорошило мелкой красноватой пылью. Когда Милош проморгался, все уже снова пришло в движение. Слуги все так же спокойно и неторопливо увязывали тюки, охранники и телохранители медленно объезжали готовящийся к отъезду караван на своих двуногих ящерах, свита занимала свои места в паланкинах. Осоро негромко переговаривался с Мидзу Кагами, так буднично и спокойно, что Милош счел для себя возможным наконец разогнуться. На него никто не обращал внимания, в его сторону даже не смотрели. Кисама внимательно слушал доклад назначенного начальником охраны каравана Рахсу о том, что охрана паланкина невесты проинструктирована и готова к построению. Дождавшись кивка хозяина, Рахсу поклонился и отошел, уводя под уздцы своего чешуйчатого «скакуна». Кисама лениво повернул голову и приподнял бровь, словно удивился, увидев рядом ученика. — Я же собирался отправить тебя с Рахсу, — задумчиво проговорил он. — Он подобрал для тебя имсара. Иди, догони его. Милош послушно поклонился и поспешил за Рахсу, когда услышал за спиной громкий возглас удивления и насмешливое: — А я ведь не узнал твоего кои, пока не увидел вас рядом, Кагами-то, — тон Осоро был веселым, но в нем сквозило что-то еще. Досада? Ревность? — Неужели ты все-таки решил им поделиться? — Мил никогда не был моим кои, дай-о, — голос бывшего Наставника звучал равнодушно, но Милош, даже не видя его лица, чувствовал, как скривились тонкие губы, а между бровями пролегла тонкая складка. — Просто один из учеников. Да и не ученик уже давно. Милошу пришлось приложить все возможные усилия, чтобы не оглянуться и не выдать, что он услышал это. А ведь у Осоро действительно был повод обижаться на Мидзу-сенсея… Рахсу увидел Милоша издалека и жестом позвал его за собой. Подвел к небольшому загону, где переминались с лапы на лапу пустынные ящеры с острыми когтями и вытянутыми зубастыми мордами. Имсар Милоша оказался весьма покладистым, несмотря на грозный вид, созданием. Он спокойно позволил взять себя под уздцы и вывести из загона. И охотно ткнулся узкой мордой в руку, когда Милошу пришло в голову его погладить. На вопрос о кличке Рахсу лишь непонимающе пожал плечами: демоны зачастую имен не давали даже слугам, не то что бессловесным тварям. Прежде чем забираться на спину ящера, Милош заглянул в объемную сумку под седлом. Что ж, теперь понятно, почему Кисама не дал ему времени, чтобы собраться. Хотя, если подумать, то ему и взять с собой было нечего. В сумке же оказалась и полная фляга, и свернутое одеяло, и что-то похожее на смену одежды и еще множество нужных в пути мелочей. Милош выудил лежавший сверху большой квадратный платок светло-сиреневого цвета из тонкой, очень мягкой ткани. Вопросительно поглядел на Рахсу. — Это еще что? — Тобу. Накрывать голову. А то в пустыне мозги сварятся. У всех такие, — Рахсу не глядя запустил лапищу в свою седельную сумку и вытянул уголок похожего платка только другого цвета. — Пока есть время, проедься. Привыкай и осмотрись. Будешь охранять караван. Твое место в левом крыле. Дай-о велел поставить тебя в первую смену караула, — Рахсу презрительно усмехнулся. — Бережет тебя. Начало пути — самое легкое. Милош проглотил насмешку и только оскалился в ответ, не желая начинать путь с ссоры. В тренировочном зале он разносил Рахсу за несколько ударов сердца, и тот прекрасно помнил об этом, но сейчас, получив высокую должность от своего дай-о, боец не мог не покрасоваться. Главное, чтобы не продолжал заноситься. Впрочем, совет Рахсу дал дельный, и архимаг воспользовался поводом хорошенько все осмотреть. Небрежно накинув платок на шею, он взобрался в седло и направил имсара в хвост каравана, собираясь объехать его и занять свое место в левом крыле. В первых рядах уже вовсю шло построение охраны. Далее переминались с лапы на лапу несколько больших ящеров с паланкинами на спинах, груженые к тому же огромными сундуками — не то часть приданого, не то свадебные подарки. Паланкины, как понял Милош, занимала свита невесты. Сама Нула предсказуемо ехала в самом центре каравана, причем ящера, везущего ее, с обоих боков прикрывали два таких же, спины которых занимали арбалетчики и лучшие воины Осоро, создавая таким образом буквально передвижной укрепленный замок. Замыкали караван несколько груженых самым разным скарбом ящеров и еще один большой отряд охраны. Справа и слева караван также оберегала цепь бойцов на имсарах. Милош двинулся было в сторону своего левого крыла, когда его окликнул Кисама. Осоро уже ушел, видимо, долгие прощания ему не по душе, и Кисама стоял совершенно один, сложив длинные руки на груди и с недовольным видом созерцая последние приготовления. Длинные черные волосы уже были убраны под затейливо повязанный жемчужно-серый платок тобу. Светлое пятно лица под платком и бледные глаза придавали демону неприятное сходство с мертвецом. Настроение Кисамы явно сменилось к худшему, даже, можно сказать, к худшему из возможных. Не дожидаясь вопросов, он дернул плечом: — Дай-о посоветовал мне оставить Акари во дворце. Мидзу Кагами очень разозлил его чем-то. Не знаешь случайно, чем? Милош только покачал головой: — Я никогда не вникал в их отношения. И никому другому не советовал бы. Кисама фыркнул и тут же вперился взглядом во что-то впереди. Милош обернулся и увидел, как Мидзу Кагами, гордым жестом отвергнув помощь, предложенную четырехруким демоном, сам взобрался на спину ящера позади того, что вез невесту, и вошел в паланкин. Почетное место. Но только оно едва ли спасет его, ведь Мидзу-сенсей сейчас, похоже, приобрел врага под стать себе. Необходимость оставить своего лучшего и любимого телохранителя нисколько не радовала Кисаму, и причина такого решения Осоро была для него очевидна. — Зачем он вообще едет с кортежем? — архимаг не смотрел на демона, но знал, что тот поймет, о ком речь. — С удовольствием буду наблюдать за вашими склоками, — проговорил тот ехидно, уходя от прямого ответа. — У нас в пути будет не так много развлечений. Когда все закончится, можешь его убить. Считай, это мой тебе подарок. — Я бы предпочел кое-что другое, — усмехнулся Милош. — «Кое-что другое» я тебе не отдам, — в тон ему ответил Кисама. — Бери, что дают. — А Осоро не будет против? Кисама сузил глаза, растянул тонкие губы в усмешке: — А Осоро мы ведь сами потом расскажем, что случилось. Милош понимающе усмехнулся. Еще один вопрос не давал ему покоя. Кисама, словно чувствуя это, вперился в него своими белыми глазами, как если бы хотел прочесть мысли. Нехотя архимаг все же спросил: — Кто этот четырехрукий? И почему он так любезен с Кагами? — Ах, вот что… — Кисаму вопрос как будто разочаровал. — Это Нами-о. Он аш-шаххар, проводник в пустыне. Его прислал Итами дай-о, чтобы сопровождать невесту, и Осоро дай-о содержал его вместе с караваном почти десять лет, пока готовились торжества и заключались все необходимые соглашения. Свадьба дело не быстрое. Проговорив это, Кисама так натурально зевнул, что Милош едва не последовал его примеру. Привычка копировать людей у Кисамы была очень сильна, и он сам, видимо, находил эту игру забавной, особенно когда было кого дразнить. — Содержать караван столько лет, — должно быть расходы немалые, — задумчиво проговорил архимаг. — Осоро дай-о сам настоял, чтобы невеста отправилась к будущему супругу через пустыню, как требует древний обычай. Итами дай-о прислал аш-шаххара специально, надеясь, что свадьба состоится раньше, если дай-о не пожелает содержать караван слишком долго или сам аш-шаххар не захочет оставаться в Идалоре… Я слышал, Мидзу Кагами оказал Нами-о некую услугу, и тот согласился погостить подольше. — Почему же Осоро оттягивал свадьбу, если уже дал свое согласие? Не дождавшись ответа, Милош посмотрел на Кисаму, но демон стоял, сложив руки на груди и разглядывал дворцовые ворота, словно видел их впервые. Отвечать на вопрос он, конечно же, не собирался. Архимаг молча поклонился и направил имсара к каравану, на ходу повязывая платок на голову. Золотые дворцовые ворота широко распахнулись, выпуская процессию. Широкие улицы Идалора были полны зевак. Мелких лоточников и всех, кто мог мешать продвижению каравана разогнали, но лавки работали, и сквозь закрытые прозрачным стеклом витрины любопытные демоны наблюдали за свадебным кортежем, надеясь хоть одним глазком увидеть напоследок первую красавицу Идалора. То, что она больше не вернется в родной город, казалось, было понятно каждому. Даже Милош уловил это в кратком, но по местным меркам очень трогательном прощании Осоро с дочерью. Нула не была бы принцессой, если бы не почувствовала настроения своего народа. Плотные драпировки, прикрывающие ее паланкин, взлетели в воздух, словно поднятые порывом ветра, да так и не опустились. Прекрасная невеста, кокетливо свесив вниз кончик серого змеиного хвоста, улыбнулась и помахала рукой приветствующим ее подданным. Идалор взорвался ликующими криками и традиционными свадебными пожеланиями. В небо полетели мелкие монеты, зерна и разноцветные ленты, привязанные к коротким палочкам. Особенно метко подброшенная красная лента зацепилась за хвост Нулы и принцесса ловко ухватила ее, отвязала палочку и намотала ленту на запястье так, чтобы свободные концы развевались на ветру. В бледном молочно-оранжевом небе разорвались с оглушительным треском золотые и красные фейерверки, разлетаясь яркими искрами в свете тусклого красноватого солнца. Ликующая толпа провожала караван до самых городских ворот. Радостные крики и гром поздравлений долго еще слышались даже после того как ворота закрылись и Идалор остался позади. Когда же стихли последние звуки покинутого города, караван ступил на пески Великой Пустыни Сэцу. Милош, хотя ему в жизни немало пришлось путешествовать, видел настоящую пустыню впервые. Глядя поверх узкой головы имсара на разворачивающиеся впереди бескрайние, до самого теряющегося в бледной дымке горизонта, просторы, вдыхая горячий воздух, терпко пахнущий раскаленным песком, он и сам вдруг почувствовал себя песчинкой, крошечной и ничтожной под тусклым красным солнцем мира демонов и безгранично, невероятно одинокой. И не было рядом с ним никого, кто мог бы разделить это одиночество, никого, с кем он мог бы развеять нахлынувшую на него в этот момент тоску. Милош был уверен, что с наступлением темноты они остановятся и разобьют лагерь, но ничего подобного не произошло. Нами-о на своем имсаре объехал весь караван, а затем снова встал во главе и повел дальше по стремительно темнеющей пустыне. Почувствовав опускающуюся прохладу, караван, казалось взбодрился. Даже огромные ящеры, названия которых Милош до сих пор не знал, оживились и активнее переставляли тяжелые покрытые прочной чешуей лапы. Последние лучи солнца скрылись за горизонтом, и пустыня погрузилась в ночь. Красноватые пески казались фиолетовыми в густой синей темноте. Мелкие белые звезды, рассыпанные по небу, словно бисер, почти не давали света, но виделись четко, как нарисованные. Милош снял платок и задрал голову, чтобы разглядеть их получше. Он не ожидал увидеть здесь знакомые созвездия, но все равно был поражен тем, насколько чужое небо над ним. Чувство одиночества и ничтожности навалилось с новой силой. Милош мельком взглянул на паланкин Мидзу-сенсея, и ему показалось, что занавеси слегка колыхнулись. Архимаг снял платок, чтобы не мешал, и нашарил в сумке под седлом флягу. Теплая соленая вода вкусом напоминала слезы, но жажда все же отступила. Он осторожно налил немного на ладонь и протер лицо. Даже под платком кожа за время пути покрылась пылью, крупинки песка перекатывались под пальцами, царапая щеки. Лицо обдал прохладой ночной ветер, и Милош почувствовал себя лучше. Вскоре, впрочем, стало холодать, и к середине ночи архимаг вынужден был достать из седельной сумки одеяло и накинуть на плечи, чтобы не мерзнуть в промокшей от пота одежде. Они продолжали путь всю ночь, и только когда над линией горизонта показалась тонкая светлая полоска, Нами-о протяжным громким криком подал знак, и караван замер, словно был единым организмом. Имсары стояли, нетерпеливо перетаптываясь с лапы на лапу, словно в предвкушении чего-то. Большие ящеры один за другим опустились на животы, подняв клубы песка и мелкой пыли. Охрана начала спешиваться и разбивать лагерь. Милош слез с седла, проклиная верховую езду, пустыню и собственную неподготовленность к таким путешествиям, и принялся по примеру других снимать с имсара поклажу. Расседлывать побоялся, так как не был уверен в том, что сумеет после экипировать свое животное правильно. Впрочем, остальные бойцы своих ящеров тоже не расседлывали. Четырехрукий аш-шаххар тем временем объезжал караван, трепал ящеров по узким хищным мордам, ругался с бойцами, которые делали что-то не так. Приблизившись к Милошу, окинул его нечитаемым взглядом, но ничего не сказал. Милош повязал на шею имсару свой платок, чтобы после в суете не перепутать. Ящер, освобожденный от поклажи, вдруг повернул голову к архимагу и ткнулся шипастым лбом в его плечо. Милош осторожно потрепал его по гладкой чешуйчатой шее, надеясь, что тот действительно просто хочет, чтобы его погладили, а не думает, как бы сожрать надоевшего седока. Обращаться с животными он толком не умел — все они его боялись, но имсары, которым даже демоны не страшны, конечно, были исключением. Ящер негромко фыркнул ему в плечо и потерся головой, едва не свалив с ног. Вскинул морду, прислушиваясь. И действительно, почти сразу же раздался новый протяжный крик Нами-о. Имсары в мгновение ока сорвались с места и разбежались в разные стороны, рассеиваясь по пустыне. Милош стоял, как и другие бойцы, в недоумении глядя вслед стремительно исчезающим за барханами ящерам. — Что, нэнли, думаешь, куда сбежал твой скакун? — раздался совсем близко насмешливый голос Рахсу. Милош медленно повернул к нему голову: — Я так понимаю, имсары сами добывают себе пропитание в дороге. Они отправились на охоту, так что вернутся, когда закончат. — Верно, — Рахсу рассмеялся и приложился к фляге, в которой едва ли была вода. — Не просто так ты нэнли, верно? Сообразительный. Начальник охраны посмотрел на споро занимающихся лагерем демонов. Всех смертных сопровождающих оттеснили подальше, чтобы не путались под ногами. В считанные минуты был установлен защитный магический купол, внутри которого разбили шатры и разожгли несколько костров для приготовления пищи. — Быстро работают, черти, — хмыкнул Рахсу одобрительно. — Я чего пришел. Дай-о просил приглядеть за тобой. — Спасибо дай-о за заботу, — отозвался Милош ровно. Слабость выдавать нельзя. — Ты это, в сумку свою загляни, — Рахсу явно непривычно было выполнять подобные поручения, да и Милош не вызывал у него теплых чувств, но обязательства перед Кисамой превыше всего. — Там еда есть. Воду пей, по дороге будут оазисы, будет где пополнить. Запас большой, вон, в хвосте целых два грорха с одной только водой. — Хорошо, — кивнул Милош. — Спасибо, командир. На «командира» Рахсу расцвел, но не успел ничего сказать, так и замер с раскрытым ртом. Двое демонов из числа прислуги Нулы пронесли мимо них широкую бадью, почти до краев заполненную водой. Рахсу проводил их озабоченным взглядом, пока они не скрылись в большом, богато украшенном шатре принцессы. — Что же это она затеяла? — пробормотал он озадаченно. Словно в ответ на его вопрос, к паланкину Нулы подскочил сам Нами-о. Сердито размахивая всеми четырьмя руками и, похоже, с трудом воздерживаясь от брани, аш-шаххар закричал: — Моя прекрасная госпожа! Что это происходит? Зачем вам столько воды в вашем шатре? Нула откинула занавеси паланкина и грациозно соскользнула со спины ящера вниз. Змеиный хвост с легким шелестом свернулся кольцом. — Вода нужна для моего утреннего омовения, — пояснила Нула, гордо выпрямившись, — от горячего воздуха и песка моя кожа становится сухой и трескается. Разве я смогу показаться своему будущему супругу в неподобающем виде? — Но вода после омовения… — аш-шаххар запнулся, — с мылом и маслами и всем прочим… непригодна для питья. Даже имсары пить ее не будут, не то что смертные. Прекрасная госпожа, тратить воду в пустыне на омовение неразумно. — Мне нет дела до смертных, аш-шаххар Нами-о, — резко ответила Нула. — Их навязал мой отец, и он сам должен был о них позаботиться. Мое дело — заботиться о себе и о том, чтобы в пустыне моя красота не увядала, и мой будущий супруг был доволен тем, что получит. Моя свита тоже желает принять омовение после целого дня в пути, так что… — Прекрасная госпожа… — Нами-о явно не хватало слов, чтобы выразить то, что он хотел сказать, — Прошу вас, будьте милостивы. Скоро мы доберемся до оазиса, и вы сможете наслаждаться омовением столько, сколько пожелаете. Мы брали в путь запас воды, не рассчитывая на ванны. Смертные и имсары нуждаются в ней больше… я хотел сказать, не меньше, чем ваше высочество. — Это только ваша вина, — сердито ответила Нула, — если вам не хватит воды. Впрочем… это замедлит путешествие, надо думать. Что ж. Значит, моя свита пока обойдется без омовения или примет его после меня, в той же воде, хоть это и ужасно по отношению к моим приближенным. Но мне нужна ванна на каждой стоянке, и это не обсуждается, аш-шаххар. Мое уважение. — Преклоняю колени перед вашим высочеством, — сухо ответил Нами-о, глядя вслед удаляющейся в сторону своего шатра принцессе. Аш-шаххар огляделся по сторонам и двинулся в сторону Кисамы, который наблюдал за их беседой с почтительного расстояния, которое, впрочем, не помешало бы ему встать на защиту принцессы в случае чего. — Вот змеюка! — воскликнул Рахсу со смесью ненависти и восхищения в голосе. Хлопнул Милоша по плечу и кивнул в сторону аш-шаххара, — как его уела, а! Надо сказать всем, чтобы фляги наполнили и не тратили воду попусту… А ты постой тут, послушай, может, они еще что интересное скажут. Милош кивнул. Ему и самому было любопытно узнать, о чем Кисама будет беседовать с проводником. Нами-о тем временем подошел к тому и, указывая в сторону шатра Нулы, прошипел: — Образумь ее! Она погубит караван своими капризами! Ты должен сейчас же с ней поговорить. Кисама лишь улыбнулся, с какой-то необъяснимой нежностью глядя на шатер Нулы. — Врываться в шатер принцессы, когда она совершает омовение, не слишком-то вежливо. — Да, ты прав, — неохотно признал Нами-о. Сложил руки на груди и упрямо продолжил: — но ты должен образумить ее как можно скорее, иначе нам всем не добраться до Лиарена. — Принцесса ведет себя как подобает принцессе. Не смотри на меня так, Нами-о. Разумеется, я поговорю с ней. Но не сейчас. Она ведь уже пошла на уступки. Придется подождать несколько дней и вновь вежливо попросить, — сухо ответил Кисама. — Ты говорил, что скоро будет оазис. — Оазис в четырех днях пути. Это в самом деле недолго. Но если так продолжится, вода закончится прежде, чем успеем до него добраться. — Четыре дня — это не так уж много. Мы можем увеличить продолжительность переходов. Нет стоянки — нет омовений. Имсары выдержат? — Имсары выдержат и больше. Они давно не охотились, и лишь поэтому сегодня так взволнованы. А вот насчет смертных… — … смертные не твоя забота, аш-шаххар, — прошелестел Кисама. — День без отдыха для них не так страшен, как день без воды. Я перераспределю караулы, чтобы они могли отдыхать в пути. А потерять двоих-троих в пустыне совсем не страшно и даже естественно, разве нет? Нами-о покачал головой: — Перераспределять караулы, увеличивать переходы, терять воинов — столько сложностей вместо того, чтобы вразумить одну девчонку! — Не девчонку, — принцессу, — сузил глаза Кисама, — ты дитя вольной пустыни, аш-шаххар. Тебе не понять разницы. Нами-о всплеснул руками и ушел, бормоча что-то насчет места женщины и безумных идалорцев, с которыми нельзя иметь дела приличному демону. Кисама с безразличным выражением лица посмотрел ему вслед и жестом подозвал Милоша. — Рахсу подходил к тебе? — Да, шифу. У меня есть все необходимое. — Не вздумай идти в шатер к смертным. Твое место рядом с демонами, нэнли. Они тебя не тронут. — После перехода все будут спать. Нет повода для беспокойства, шифу. Бойцы ничего мне не сделают. — Рахсу сейчас растреплет всем, что воды не хватает. Поверь мне, перед следующим переходом мы недосчитаемся нескольких бойцов. Кого-то убьют и спрячут тело, кто-то сбежит, понадеявшись на то, что мы ушли недалеко от Идалора и он успеет вернуться туда. Иди в шатер к демонам, нэнли. — Хорошо, шифу. Милош поклонился, но Кисама даже не взглянул на него. Светало. Лагерь полнился звуками и суетой. Охрана занимала посты у входов в шатры, караульные начали обход периметра, свита принцессы сновала из шатра в шатер, очевидно, выполняя ее поручения, бойцы спешно готовили на кострах еду, надеясь успеть разойтись по шатрам и палаткам до наступления жары. Лишь Нами-о сидел поодаль от лагеря, задумчиво пересыпая песок из руки в руку, словно медитировал. Или молился.***
Миска густой (явно из экономии воды) похлебки была слишком мала, чтобы утолить голод, но к тому моменту, когда Милош это понял, бойцы съели все дочиста и отскоблили ложками котлы до зеркального блеска. От всего сердца пожелав, чтобы они перебили друг друга как можно скорее, архимаг направился в шатер к демонам. Он надеялся наконец-то отдохнуть, но и тут ошибся. Сильные демоны не спят и не нуждаются в воде и пище, мелкие демоны могут обходиться без всего этого намного дольше людей, зато все они любят веселиться, и потому стоянки для них были возможностью не столько отдохнуть, сколько предаться развлечениям. Пол в шатре застелили коврами в несколько слоев, поставили низкие столики для игры в кости, карты и коги, несколько столов накрыли парчовыми скатертями, выставив на них блюда с орехами и фруктами — для красоты, как понял Милош, поскольку к ним почти никто не прикасался, чего не скажешь о кувшинах с вином, которые опустошались один за другим. На вкус оно было лучше, чем вода из идалорских источников, но надолго ли его хватит и готовы ли будут демоны делиться им, если вода закончится, Милош не мог знать. Демоны шумели, играли, пили, и без стеснения звали его в компанию. Судя по золотому с красным орнаменту на одеждах, большинство из них принадлежали двору Осоро. Милош не без удовольствия выпил с ними вина, закусывая фруктами и орехами с декоративных блюд, но он игр отказался — слишком устал, сосредоточиться на игре не выйдет, а проигрывать демонам — себе дороже. Спустя недолгое время кто-то взял в руки музыкальные инструменты, и тут же середину шатра освободили для танцев. Танцевали демоны традиционно с мечами или саблями, сперва выходя в центр шатра по одному, а затем устраивая шутливые поединки, сходясь в танцевальном бою по двое, трое или четверо. Зрелище получалось захватывающее и красивое, и Милош с удовольствием полюбовался бы им подольше, если бы не устал так сильно. Осознав, что в полном веселящихся демонов шатре поспать не получится, архимаг накинул на плечи одеяло и потихоньку пробрался к выходу, прихватив с собой одно из блюд с фруктами. Солнце уже поднялось над горизонтом, но под укрывшим лагерь магическим куполом сохранялись остатки ночной прохлады. Охранявшие выход из шатра демоны-близнецы из дворца Кисамы недовольно проворчали вслед что-то о том, что ему ещё в дневной дозор идти. Но Милош не обратил на них внимания. Под большим навесом посреди лагеря, где были сложены какие-то тюки, архимаг увидел знакомую фигуру. Один ее вид едва не заставил его вернуться в шатер, но он понял, насколько глупо это будет выглядеть со стороны, и всё же подошел ближе. После шумного и полного ядовитых испарений шатра тишина снаружи казалась осязаемой. Сухой шорох песка, да собственное дыхание — вот и все звуки, что слышны были в сердце дремавшего лагеря. Мидзу-сенсей сидел в тени под навесом, накинув на плечи одеяло из войлока с красивыми многоцветными узорами и разостлав перед собой небольшой лоскут ткани, слегка истрепанный по краям. На лоскуте лежали несколько шариков сухого овечьего сыра, сушеные фрукты и полоски вяленого мяса или, может быть, рыбы. — Что это? — Милош с трудом сдерживая брезгливость смотрел на запыленный лоскут и разложенную на нем еду. — Скатерть-самобранка, — усмехнулся Кагами, — слышал про такую? — Скорее уж скатерть-голодранка, — буркнул Милош, усаживаясь на свободное место под навесом и краем глаза оглядывая «скатерть», пытаясь понять, что из лежащего на ней можно без опасений положить в рот. Стараясь не смотреть на бывшего Наставника, он поставил перед собой блюдо с фруктами. Кагами как-то обидно усмехнулся, без приглашения протянул руку и сорвал длинными пальцами светло-зеленую виноградину. Повертел перед глазами, поглядел на свет сквозь полупрозрачную кожуру, и подул на нее. Тонкая оболочка иллюзии всколыхнулась и слетела, подхваченная дыханием, и Милош увидел, как виноградина в руках Мидзу-сенсея превратилась в толстого темно-коричневого слизня. Слизень извивался, пытаясь освободиться, и Мидзу-сенсей вернул его на блюдо. Тут же медово-зеленая виноградная гроздь, пурпурные, покрытые светлым налетом, сливы, мелкие красные яблоки и другие фрукты превратились в гору копошащихся червей, слизней, улиток, личинок и еще боги весть каких гадов. Теперь понятно, почему еда в шатре демонов показалась Милошу такой пресной. Едва ли черви и личинки могут похвастаться разнообразием вкусов. Мидзу-сенсей демонстративно вытер пальцы о край цветастого одеяла, подобрал палочки для еды, подцепил ими лежащий на лоскуте перед ним шарик белого сыра и отправил в рот. Милош, наблюдавший за происходящим с каменным лицом, подал голос: — Будь любезен, верни все как было. — Верни сам, — брезгливо отмахнулся Кагами палочками, — ты же у нас Мастер Иллюзий. Спорить Милош не стал. Поведя рукой над блюдом, вновь придал его содержимому приличный вид. Безусловно, гора фруктов, может быть, менее красивых и более похожих на реальные, чем иллюзия демонов, больше не выглядела для него аппетитной. Но Милош все же сорвал одну виноградину, закинул в рот, с причмокиванием, прикрыв глаза, прожевал и проглотил. В конце концов он съел их уже столько, что еще одна ничего не изменит. Поднялся, прихватив с собой блюдо, и пошел прочь от навеса, с мстительным удовольствием слушая звуки мучительных рвотных позывов за спиной. Отойдя за один из шатров, Милош и сам отплевался, вытер руки о полы одежды и отправился в сторону караульного костра у границы лагеря. Караульные оказались из числа бойцов Кисамы, и к ученику своего дай-о отнеслись снисходительно, приняли в дар принесенную им еду и великодушно предоставили место для сна у самого контура магического купола. Милош предусмотрительно очертил на песке защитный круг и улегся, подстелив одеяло. Проснулся от грубого тычка в бок, подскочил, собравшись в боевую стойку, но вокруг были все свои: несколько бойцов — поровну демонов и смертных. Глянул под ноги и увидел, что контур его защитного круга сместился, «поплыл» и потому больше не мог служить защитой. Один из демонов, с толстыми сомовьими усами и сплошными гладкими пластинами вместо зубов с интересом рассматривал поблескивающие красным знаки. Поднял на Милоша чернильные глаза, кивнул серьезно: — Со мной пойдешь, в патруль. По пути перекинувшись с новым знакомцем парой слов, Милош выяснил, что песок в пустыне все время движется, даже без ветра и под магическим куполом. Поэтому любые начертанные на нем печати постепенно истираются и теряют свойства. Эти слабые места и прорехи как раз и должны были искать и исправлять караульные. Кисама не ошибся: нескольких бойцов утром действительно не досчитались. Куда они делись, никто не мог сказать, да никого толком и не расспрашивали. Милош не сомневался: если бы демоны действительно хотели это выяснить, они бы это сделали. На закате вернулись имсары — запыленные, довольные, с раздутыми после удачной охоты боками. Демоны споро свернули лагерь, навьючили огромных грорхов и убрали защитный контур. По команде Нами-о имсары разбежались в поисках своих наездников. Один из них подбежал к Милошу и с разбега ткнулся узкой шипастой мордой в плечо. Архимаг потрепал его по макушке и отвязал с шеи свой платок тобу, весь покрытый красноватой пылью. — Я, выходит, тебя пометил, а ты меня? — усмехнулся он, вытряхивая песок из платка. — Что ж, твой метод намного лучше, давай будем пользоваться им и дальше.***
Караван в этот раз шел всю ночь, весь долгий жаркий день и еще одну ночь, остановившись только на рассвете. За все время перехода сделали лишь две небольшие остановки, чтобы бойцы могли наскоро поесть. Караулы меняли на ходу, так что часть пути Милош отдыхал, набившись с остальными в паланкин на спине одного из замыкающих караван грорхов. Конечно, отдыхом сон в трясущемся переполненном потными телами паланкине не назовешь, пусть в нем и поддерживалась с помощью магии искусственная прохлада. Поэтому Милош не без удовольствия возвращался в седло. Во время коротких остановок он видел, как Мидзу Кагами выходил из своего паланкина, чтобы размяться, но бывший Наставник не пытался с ним заговорить, да и у него самого не было ни малейшего желания общаться. Нула, видимо, понявшая хитрость аш-шаххара, не показывалась, только гоняла слуг с различными поручениями, да поторапливала проводника. До оазиса за один переход они не добрались, так что вымотанные бойцы с плохо скрываемой ненавистью во взглядах смотрели на очередную полную воды ванну, предназначенную для принцессы. В этот раз даже шумные игры демонов не помешали Милошу, а, может быть, сами демоны уже не были такими шумными, и он проспал в шатре до самого полудня, когда его растолкали и отправили в дозор, латать слабые места в защитном куполе. Следующий переход был еще дольше и закончился только когда они добрались до оазиса в середине вторых суток пути. Небольшое озеро окружали высокие деревья. Их листва после нескольких дней среди красноватых песков и мутно-оранжевого неба показалась Милошу необычайно яркой, зелень резала глаза. Поверхность водоема была матовой, как если бы по воде растеклось масло, да еще, словно в подтверждение этому впечатлению, была покрыта тонким слоем пыли, и не вызывала ни малейшего желания пить. Однако искупаться после тяжелого перехода были бы рады все, даже демоны, которые, казалось, вообще не испытывали дискомфорта. Нула, перекинувшись парой слов с аш-шаххаром, отправилась на берег первой. Слуги расстелили на песке ковры, поставили легкие ширмы, натянули между деревьями тент от солнца, принесли купальные принадлежности и чистую одежду. На страже встал сам Кисама, скрестив длинные тощие руки и многозначительно положив пальцы на рукояти сабель. Стало ясно, что пока принцесса не закончит купание, к озеру лучше не подходить. — Чтоб ты утопла, змеюка! — в сердцах пробормотал стоящий рядом с Милошем Рахсу, и смачно сплюнул на песок. Помимо озера в оазисе находился колодец, закрытый тяжелой деревянной крышкой. Вода в нем быстро перемешивалась с песком и становилась мутной. Чтобы наполнить бочки, приходилось отстаивать ее в ведрах и переливать очень осторожно. Охранять ведра и колодец, чтобы бойцы не баламутили понапрасну воду, поставили четверых демонов. Бойцам выделили одно ведро на всех, из которого те пили и умывались по очереди, не дожидаясь, пока вода отстоится. Когда Нула наконец-то ушла в шатер, все — и демоны, и смертные, кинулись в несчастное озеро с такими криками и плесками, что казалось, после этого купания от него останется лишь жалкая лужа. Милош не пошел вместе со всеми — толчея его никогда не привлекала, да и купание в мутной воде будет пустой тратой времени. Он дождался темноты, а когда лагерь затих и все разошлись по шатрам и палаткам, достал чистую одежду и отправился на берег. Караульные, которые согласились приоткрыть для него защитный купол, почему-то ехидно переглядывались. Такому поведению могло быть лишь одно объяснение, и конечно же, именно оно оказалось верным: Милош был не единственным любителем ночных купаний. Мидзу Кагами сидел на пологом берегу, опустив обе ноги в воду, и неспешно расчесывал короткие влажные волосы. Прохладный ночной ветерок, казалось, нисколько не беспокоил его. Аккуратный полукруглый гребень в лунном свете переливался всеми цветами радуги, словно был выточен из цельного опала. Милош посмотрел на него с завистью, но лишь потому, что своего гребня у него сейчас не было, а волосы, которые он привык уже убирать в узел и прятать под тобу, все равно забивались песком и сваливались в колтуны, разбирать которые даже с помощью магии было очень хлопотно. Он отошел подальше, разделся донага и тихо, без малейшего плеска, вошел в воду. Озеро оказалось теплым — намного теплее, чем ночной воздух, и совсем мелким. Милош не хотел заходить слишком далеко, не зная дна, и все же ему пришлось отойти на немалое расстояние от берега, прежде чем вода поднялась хоть немного выше колен. Когда он наконец-то опустился в воду, с берега раздался ехидный ленивый голос: — Я надеялся… Я надеялся, что воспитал тебя достаточно хорошо, чтобы рассчитывать, что ты хотя бы поздороваешься, прежде чем демонстрировать мне свой голый зад. И, вынужден отметить, это зрелище не настолько впечатляющее, чтобы назвать его приятным сюрпризом. — Мог бы просто не смотреть, — отозвался Милош с долей смущения в голосе. В самом деле, поприветствовать бывшего Наставника стоило, хотя бы из вежливости. — Ну что ты, разве я мог упустить такую возможность? В путешествии по пустыне так мало впечатлений, я целыми днями вижу лишь занавеси паланкина да песок. Глазам хочется разнообразия. Даже если оно безобразно. Если у Милоша прежде и промелькнула мысль о том, чтобы извиниться, то теперь об этом не могло быть и речи. Он отвернулся от берега и принялся отмываться, стараясь не спешить. От дальнейших комментариев Кагами воздержался, но и не уходил. На берегу было прохладно, песок успел остыть, и Милош весь продрог, пока выжимал волосы и натягивал одежду на мокрое тело. Хотелось развести костер, но он опасался, что в лагере тогда поднимут тревогу — все же о его отлучке никто не знал, не считая пары караульных. Он подобрал свои вещи и направился обратно к защитному куполу, надеясь, что караульные его узнают. Когда Мидзу-сенсей вернулся, архимаг все еще сушил и распутывал волосы у костра в центре лагеря. Они обменялись неприязненными взглядами, но ни один и не подумал уходить. Кагами сел напротив, протянул ладони к огню. Сквозь пляшущее оранжевое пламя он со сдержанным любопытством рассматривал бывшего ученика. Хоть он и молчал, брови его хмурились, как будто зрелище вызывало у него неодобрение. Вдруг его взгляд скользнул в сторону и сосредоточился на чем-то за спиной Милоша. Это было так странно, что тот осторожно обернулся, чтобы посмотреть, что же привлекло внимание бывшего Наставника. Но оказалось, что это всего лишь Кисама в сопровождении своего телохранителя Бахота — крепкого демона с большой круглой головой и короткими ногами, главного любимчика после Акари. Милош сталкивался с ним в почетном карауле и во время тренировок, и ни одну из этих встреч нельзя было назвать приятной. Кисама, видимо, решил проверить охрану лагеря. Он неспешно прошелся вдоль ряда шатров свиты, то теряясь в тенях, то показываясь во весь свой высокий рост в пятнах света от магических светильников и, наконец, прямым ходом направился к шатру невесты. Здесь он перекинулся парой слов с караульными, которые стояли, уставившись стеклянными глазами в пространство. Те синхронно поклонились ему и поспешно ушли. Бахот остался на страже. Кисама вошел в шатер нисколько не таясь и, вероятно, поэтому Милош не придал этому особого значения. Но спустя совсем немного времени оттуда начали доноситься звуки, совершенно недвусмысленно говорящие о том, что происходит внутри. Милош встрепенулся, собираясь кинуться к шатру, но его тут же перехватил Мидзу Кагами. Обхватив поперек груди, повалил на землю, сдавил ребра так, что не вздохнуть, но все это так быстро и тихо, что на их возню никто не обратил внимания. Милош задергался, вырываясь, но тут Кагами с шипением втянул воздух сквозь зубы. Услышав тот самый звук, тело само собой оцепенело. — Ш-ш-ш, ну что ты трепещешь, как птичка в силках? — прошипел Кагами, еще крепче прижимая его к груди. — Успокойся, даже не думай им мешать. Милош перестал сопротивляться и сам вдруг прильнул в ответ, чувствуя, что трепещет вовсе не он, а под тонкой накидкой и черной рубашкой отчаянно бьется сердце Мидзу Кагами, его бывшего Наставника. И было в этом что-то странное — с чего бы ему так волноваться? Не за бывшего же ученика беспокоится? Отчего-то некстати вспомнился Идзуми — такой же легкий и сильный, с таким же бешеным трепетом в груди. Милош прикрыл глаза, заходясь нервным смехом. — Что смешного? — прошипел Кагами. — Всегда думал, что у тебя нет сердца. — Бестолочь, — фыркнул Мидзу-сенсей ему в затылок. — У всех есть сердце. — Не боишься гнева Осоро? — Пф, чего мне-то бояться? — тихо отозвался Кагами, одной рукой рассеянно приглаживая длинные волосы бывшего ученика, чтобы не лезли в лицо. — Я ведь ничего не сделал. Милош повел плечами, и Кагами выпустил его из хватки, которая все больше начинала напоминать объятия. — Интересных спутников подобрал Осоро для своей драгоценной дочери, — проговорил Милош задумчиво. — Кисама творит что захочет. Тебе с ним не справиться. А мне мешать ему нет никакой выгоды. Кагами поморщился, сосредоточенно поправляя сбившуюся одежду: — Никогда не пытайся понять мотивы демонов. Они намного мудрее и старше нас с тобой. Раз уж выпало счастье участвовать в их играх, нужно вести себя достойно. — А именно — лечь спать? — усмехнулся Милош. — Именно так, — важно кивнул Кагами. — В конце концов, остановки они делают только ради нас. — Я бы так не сказал, — Милош с иронией кивнул в сторону шатра Нулы. Мидзу-сенсей пожал плечами: — Пока еще рано говорить наверняка. Если утром Кисаму не изрубят на куски и не смешают с песком, значит, все понимают, что происходит и зачем. Ну или опасаются ввязываться в интриги старших и более сильных демонов, что тоже разумно. Может быть, принцессе просто скучно в пути. А, может быть, свадьба теперь расстроится. — Еще бы! Такой сюрприз жениху, — Милош все не мог оторвать взгляд от шатра. — У демонов довольно простые порядки, — поморщился Мидзу-сенсей. — Невинность невесты не имеет никакого значения. Некоторые даже предпочитают опытных женщин, знаешь ли. Браки заключаются исключительно из соображений выгоды. Единственная причина, по которой жених может и, строго говоря, должен, чтобы уберечь собственную репутацию, отказаться от невесты — это ее беременность от другого. Сколько нам тащиться до Лиарена? Месяц? — Я слышал, что два, — отозвался Милош. — Тогда они все успеют, — кивнул Кагами. — Меретро стад, да я готов поспорить, первый месяц мы будем еле-еле тащиться, а второй — мчаться без остановок, чтобы принести в Лиарен благую весть. — А потом — бежать без оглядки из Лиарена? — хмыкнул Милош. Но Кагами не удостоил его ответом. Накинув на плечи знакомое Милошу цветастое одеяло, он достал гребень и принялся приводить в порядок растрепавшиеся волосы.