***
Наутро к ним действительно явились парламентеры — несколько высоких чернокожих мужчин крайне воинственного вида. Почти все они были вооружены — копьями или луками. Некоторые держали в руках или за поясом длинные палочки. — Видишь эти штуки? — кивнул на них Лиам. — Это не просто палки. Это трубки. Они через них плюются отравленными дротиками. Вот уж дьявольское изобретение! Они сошли с корабля вдвоем и приблизились к островитянам. Милош держался в стороне, а Лиам начал переговоры. Даже странное наречие, на котором говорили местные, состоящее из бесконечного рычания и сдавленных звуков, будто говорящему не хватает воздуха, в его устах звучало мягко и мелодично. Разговор вскоре перешел на повышенные тона, постепенно в спор вступали все больше островитян, но Лиам, похоже, продолжал стоять на своем. Они спорили так громко и так активно взмахивали руками, что, казалось, кто-нибудь вот-вот схватится за оружие. Милош подошел поближе, готовый в случае чего прикрыть Лиама, но тот вдруг громко рассмеялся, плюнул себе под ноги и развернулся, будто собираясь уходить. Один из островитян качнул головой, бросил предупреждающий взгляд на своих спутников и проговорил Лиаму в спину долгую фразу, судя по звучанию, означающую что-то совсем уж обидное. Однако тот расплылся в довольной улыбке, повернулся и снял с пояса кошелек. Тщательно отсчитывал золотые и серебряные монеты, долго перепроверял, не обсчитался ли, и, наконец с недовольным выражением лица ссыпал деньги в подставленные горстью ладони. — Удачная сделка? — небрежно спросил Милош, когда Лиам подошел к нему. — Еще какая! Правда, все мои покойные предки теперь прокляты на триста лет самым страшным местным проклятием, ну да им не привыкать. — Когда я слышал, что бейлингские пираты грабят беззащитных островитян, мне представлялось нечто другое, — хмыкнул Милош. Лиам покосился на него и подмигнул. Сапфировая синева на мгновение скрылась под шлейфом черных ресниц. Словно бабочка взмахнула крыльями над цветком. — В Беллонии за каждый мешок кофе я получу два мешка золота. Если удастся довезти их до Северных земель, и того больше. В Бейленгерде каждый будет стоить уже пять мешков золота. И никто даже торговаться не станет. Наоборот, не успеем мы пришвартоваться, как на причале уже будет дерущаяся толпа. Видел, сколько я за них заплатил? Милош кивнул, и Лиам довольно улыбнулся. — Это, дорогой мой, и есть настоящий грабеж. Пойдем, Милош. Сегодня мы будем пить кофе! Сегодня мы подобны королям! Когда они поднимались на борт, Милош вдруг замер и нахмурился. Лиам, заметив, что тот отстал, оглянулся. Архимаг с подозрением посмотрел на него и медленно проговорил: — Постой, что значит, «не успеем мы пришвартоваться в Бейленгерде»? Лиам сдвинул брови, довольная улыбка постепенно сходила с его лица, сменяясь тревогой. — Мне казалось, мы договорились: я проведу твой корабль на Юг, а ты высадишь меня в Ланмине, — резко сказал Милош. — Но я ведь еще обещал тебе заплатить за это, разве нет? А как же я заплачу, если не продам груз? Представь: явишься и осыпешь свою ненаглядную золотом и драгоценностями! Да она тогда точно не устоит. И ее родители тоже. Ты ведь знаешь, что уговорить родителей гораздо важнее, чем девицу, м? — Кхм… это не обязательно, — пробормотал Милош. — Ты не проведешь меня на Север? — Лиам нахмурился. — Тогда, можно сказать, мы проделали этот путь зря. Едва ли я смогу провезти товар через море Бурь — ты сам видел, что там сейчас творится. — Разве ты не можешь продать кофе в Ланмине? Или еще где-то на Юге? Я думал, ты именно так и собирался сделать. — Я собирался приехать на Юг и набить трюм кофе. Какой смысл мне продавать его здесь же, если можно получить за него в несколько раз больше, если ты мне немного поможешь? Милош, имея твои способности, продавать кофе в Ланмине — это все равно что выбросить! Если бы мы вернулись в Бейленгерд или хотя бы в Беллонию, в тот же Глент, то увезли бы оттуда полный трюм золота! Я не шучу! А после этого я бы с тобой рассчитался и высадил в Ланмине, Фуяне, Чхажэне, да где бы ты только пожелал! — Постой-постой. Если, — заметь, я говорю «если», — если вдруг я действительно переправлю нас обратно на Север, то как ты высадишь меня в Ланмине? — Мы вернемся на Юг, в Ланмин. Там и расстанемся. — Массанишере! — Милош дернул плечами и пошел в каюту. — Подумай хорошенько! — крикнул ему вслед Лиам. — Это отличная сделка! И у тебя в ней огромная доля! Треть такой добычи, это даже не состояние, на такую сумму можно всю Дарницу купить и еще на пару вельтских княжеств хватит! Но Милош ничего не ответил. Он был страшно зол. Вернувшись в каюту, запер дверь, хотя непохоже, что Лиам собирался идти за ним. Сейчас ему было жаль, что жилая каюта на корабле всего одна, но мысль о том, чтобы провести весь путь до Ланмина вместе с мертвецами сейчас не казалась ему такой уж омерзительной. К счастью, Лиам действительно не торопился его беспокоить. За несколько часов в одиночестве Милош успел обдумать ситуацию и справиться с охватившим его гневом. Лиам его обманул, и, надо признать, не оставил выбора. Милош с трудом представлял, где они сейчас находятся, и даже если бы решил сбежать в одиночку через Тьму, рисковал вместо материка оказаться где-нибудь посреди моря, и хорошо если на поверхности. Такой простой план рассыпался прямо на глазах. Он всего-то хотел узнать, как Лиаму удалось откупиться от демона, да переправиться на Юг. И немного заработать, чтобы не совсем уж голодранцем заявиться в Ланмин. Не хотел заставлять Идзуми за него краснеть. А теперь… что будет теперь? Как и когда он вырвется с этого проклятого корабля? Как доберется до Ланмина? Милош не сомневался, что в поединке сумеет одолеть Лиама, даже если на помощь тому придут все его ходячие мертвецы. Но сейчас без него и его корабля он ни за что не вернется на материк. Оставалось только согласиться на его предложение, переправить корабль обратно на Север, и уйти в первом же порту, даже если для этого придется отказаться от своей доли. Лиаму, конечно, лучше об этом не знать. Придя ко всем этим выводам, Милош отпер дверь каюты, взял наугад книгу из шкафа и улегся на свою койку. Лиам пришел, когда совсем стемнело, и Милош, больше из уважения к нему, чем по необходимости, зажег свечи на столе. Некромант принес ужин — Милош услышал стук деревянных мисок, звон винных бутылок, почувствовал густой аромат чечевичной похлебки. Желудок до боли свело от голода, но архимаг не двинулся с места. Лиам прошелся туда-сюда по комнате, повозился у письменного стола с минуту и наконец осторожно заглянул к нему, отодвинув темный полог. — Просто хотел проверить, здесь ли ты, — обезоруживающе улыбнулся он. Милош закатил глаза. Как будто он в самом деле мог быть где-то еще. — Общество мертвецов меня прельщает меньше, чем общество обманщика. — Ты все еще злишься. Лиам легко опустился на койку рядом. Под полог вместе с ним пробралась горячая смесь запахов похлебки, кофе и пота. Милош скорчил неприязненную мину и подтянул ноги к себе, одновременно отодвигаясь подальше и давая ему место. Лиам уселся поудобнее и продолжил: — Я понимаю, мне следовало сразу все прояснить. Но тогда, в самом начале, я был настолько опьянен открывшимися возможностями… Да и просто пьян, что тут скрывать. Мне было не до того, чтобы все рассчитать как следует. Я думал: доберемся на Юг, да еще так быстро! Быстро заработаем и я своим ходом поеду домой. Я действительно так думал, Милош! А потом, когда голова включилась, я понял, что это не лучший вариант. Мы ведь тогда понятия не имели, удастся ли вообще сюда добраться через Тьму. Но все получилось, сделать это еще раз будет намного легче, правда ведь? Я не прошу о многом, просто верни меня на Север, а потом еще раз сюда. Ты уже знаешь, как это сделать, координаты есть, и я всегда готов тебе помочь. Это обеспечит и тебя и меня на всю жизнь! Ты согласен? Милош слушал его молча. Он мог поверить, что Лиам поначалу действительно не собирался возвращаться в Северные земли через Тьму. Но не в то, что после такого удачного похода отпустит его. Главное сейчас не дать ему понять, что Милош в безвыходном положении и просто вынужден с ним согласиться. «В первом же северном порту сбегу», — решил он. А вслух сказал: — Мне нужно еще немного времени, чтобы восстановиться. Переход дался мне непросто, если ты не заметил. — Хорошо, — Лиам кивнул. — Что касается времени, у тебя его будет столько, сколько ты захочешь. Давай не будем пока об этом. Пойдем ужинать. Восстанавливать силы. Милош усмехнулся про себя: «Какая забота!», но отказываться не стал. Отсел подальше от Лиама, придвинув к себе миску. Некромант сделал вид, что не заметил этого. Налил им обоим вина. Стукнул своим кубком о кубок архимага. Тот криво улыбнулся, но кубок взял. Медленно сделал несколько глотков сладкого вина, чувствуя, как голова постепенно наливается туманом. Ощущение довольно приятное и самую малость тревожное. Милош вспомнил, что с самого утра ничего не ел. Неудивительно, что вино так быстро ударило в голову. Он щедро насыпал прямо в похлебку нарезанное тонкими ломтиками вяленое мясо и принялся за еду. Какое-то время они ели молча, даже не глядя друг на друга. Лиам лишь подливал вино себе и Милошу. Тот же, когда голод отступил, вдруг почувствовал себя виноватым. В конце концов, Лиам ведь ни разу за все это время не обидел его, ни в чем не отказывал и относился тепло и по-дружески. Если он может отплатить за все это парой переходов через Тьму, то что в этом страшного? За все нужно платить, а хорошее отношение Милош всегда ценил выше чего бы то ни было. Милош опустил голову, раздумывая, а потом тихонько позвал: — Лиам! — Да? — внимательный взгляд темно-синего, почти черного в свете свечей, глаза. — Я хотел сказать, что я согласен. Я переправлю нас в Беллонию, Бейленгерд и куда ты только скажешь. Ты прав. Ехать на Юг в один конец не имеет смысла. Лиам тихонько засмеялся. Это был чистый радостный смех, без тени издевки. — Я рад, что ты передумал. Он похлопал Милоша по плечу и поднялся: — Раз так, то теперь я спокоен. Не хочу, чтобы ты злился на меня, — он зевнул. — Я пойду отдыхать, а ты ужинай дальше. Милош кивнул, выскребая ложкой дно деревянной миски. Закинул в рот остатки сухарей и мяса, допил вино, оставшееся в кубке. Собрал посуду на поднос, сделал над ней несколько пасов, очищая. Потянулся и встал из-за стола. Повернувшись, чтобы сказать что-то Лиаму, замер от неожиданности. Кисейный полог вокруг койки капитана был поднят. Лиам лежал на животе, положив голову на скрещенные руки. В этой позе он выглядел сонным и расслабленным, но повязка, которую он так и не снял, говорила о том, что это впечатление обманчиво. Всю его спину покрывали магические печати и надписи, которые создавали сложный единый узор. Плавные строки одних знаков сворачивались спиралями на плечах и извивались змеями по обе стороны спины вниз, к талии. Короткие отрывистые комбинации других, словно шипастые ветви, переплетались на лопатках и поднимались вверх, колючими краями задевая шею. Мягкие округлые линии вязи и крупные точки третьих тонули в ложбинке позвоночника, стекали к бокам вдоль ребер, скользили под пояс штанов. В мерцающем свете свечи их переплетения выглядели фантастически. Многие из этих комбинаций знаков были знакомы Милошу. Но даже не зная остальных, он мог с уверенностью сказать, что здесь нет ничего просто для красоты. Каждый, даже самый крошечный, символ несет в себе магию. — Нравится? — почувствовав взгляд, Лиам повернул к нему голову и улыбнулся. От мельчайшей перемены позы письмена на спине начинали двигаться, словно живые. Зрелище завораживающее и одновременно почему-то отвратительное. Милош молча покачал головой. — Зачем ты это сделал? Это ведь опасно. — Я не архимаг, — Лиам отвернулся и передернул плечами, отчего знаки на его спине вновь пришли в движение. — У меня нет твоей силы, твоей способности притягивать Тьму, управлять ей. Мой Дар слишком слаб. Для моих целей его не хватало. Мне нужна была помощь, и я ее получил. — Твой Дар не был слабым, когда мы учились, — возразил Милош. Он подошел ближе, приглядываясь к переплетениям заклинаний на спине Лиама, — Ты один из самых талантливых учеников Кагами, что я видел. А видел я их немало. — Наставник всегда выбирал себе самых лучших, да? — усмехнулся Лиам. — Любил, чтобы все было безупречно. Чтобы мы даже внешне выглядели при нем как королевская свита, не меньше. — Да. Мог наказать за небрежно повязанный пояс или недостаточно чистые сапоги, за выбившуюся из прически прядь, — Милош снова покачал головой. — Даже странно, что он взял меня в ученики при всем при этом. — Нет, — Лиам повернулся к нему, приподнявшись, и Милош увидел, что его грудь тоже испещрена мелкими остроугольными значками и печатями разных форм. Некромант поймал его запястье и притянул к себе, заставляя сесть. — Это как раз не странно. В тебе есть что-то такое, чего не было в других, чего нет больше ни в ком. И Наставник всегда это подчеркивал. — Не говори ерунды, — Милош сел рядом с ним на койку, высвободил руку, провел пальцами по плечу Лиама к шее, медленно погладил спину, глядя, как под его прикосновениями знаки загораются красным, оранжевым, зеленым и гаснут, а над кожей поднимается и танцует легкая дымка Тьмы. — Нет во мне ничего особенного. Только Дар, от которого одни беды. Лиам выгнул спину, требуя продолжения ласки. Но Милош сцепил руки в замок и больше не смотрел на него. Тема разговора, да и все события сегодняшнего дня вовсе не располагали его к близости. И вообще вся эта ситуация казалась ему какой-то странной, почти невозможной. То, что делает сейчас Лиам, это, безусловно, приглашение, совершенно недвусмысленное, но при этом Лиам ведь никогда даже не намекал на подобный интерес, и ему самому тоже не приходило в голову, что между ними возможно что-то такое… Хотел бы он сам этого? Сложный вопрос. Лиам в его представлении, даже сейчас, несмотря на увечье, был крайне привлекательным, даже красивым. Но при этом что-то в нем как будто отталкивало. Возможно, внешнее сходство с Наставником или неприятные воспоминания, или просто такова особенность Темного Дара, жертвой которой Милош сам побывал не один раз, но впервые ощутил ее сам. В любом случае, принять приглашение он не решался. Видя это нежданное замешательство, Лиам смерил его разочарованным взглядом, оттолкнулся от койки и сел рядом. Приобнял Милоша одной рукой, склонил к нему голову. — Знаешь, — вкрадчиво сказал он, — мы ведь тогда кучу времени тебя прождали в том замке. Местные пытались нас гнать в три шеи, но Наставника так просто не выставишь. Заболтал местного барона и не думал никуда уходить, пока ты не вернешься. Мы с Торн безумно, просто до зубовного скрежета тебе завидовали. — Правда? Милош медленно повернул голову и Лиам одновременно повернулся к нему, ткнувшись губами в уголок губ. Рот Милоша непроизвольно дернулся, но поцелуя не получилось. Лиам со смехом обнял его обеими руками за шею и зарылся лицом в плечо, в черные терпко пахнущие волосы, и вдруг опрокинулся на спину, утягивая его за собой, на себя, горячо прижимаясь всем телом, обхватывая подрагивающими от напряжения бедрами. — Прекрати, — процедил Милош, с трудом приподнимаясь. — Я не хочу. — Ты хочешь, — Лиам отпустил его шею и слегка повернул голову, серьезно глядя ему в лицо одним глазом. — Может быть, не меня. Может быть, хочешь видеть кого-то другого на моем месте, мне плевать. Но не пытайся меня обмануть. Потому что это очень заметно. Лиам игриво поерзал бедрами, давая понять, что именно выдает Милоша. Тот усмехнулся, лишь совсем немного смутившись. Со времен Девятого Магистрата Лиам все-таки не так уж сильно изменился. Тот же насмешливый и развязный мальчишка. — Это совсем ни к чему тебя не обязывает, — пробормотал Лиам, поглаживая его затылок и спину. Снова притянул к себе, настороженно прошептал в самое ухо: — Или брезгуешь? Милош чувствовал сейчас все что угодно, только не брезгливость. Во всяком случае, не к Лиаму точно. Он слегка отстранился и осторожно провел пальцами по лицу некроманта, по черной плотной повязке. Тот дернулся, пытаясь увернуться, но Милош не убрал руку. — Ты покажешь мне? — спросил он, поглаживая острую скулу под тканью. — Расскажешь? — Да, — Лиам посмотрел на него с усмешкой. — Только не сейчас. Это испортит момент. — Конечно, — Милош убрал руку от его лица и потянул ворот своей рубахи, расстегивая, — такой момент было бы жаль испортить. Разгоряченные, мокрые от пота, они скользили друг по другу, перекатывались на узкой койке, не размыкая объятий — плечи, спина, грудь, бедра, лопатки то упирались в жесткий матрац, то взмывали в воздух, пахнущий влажной тканью и растопленным воском. Руки обхватывали, сжимали, душили, тянули, скользили и щекотали, жадные губы и языки горячо ласкали без разбора — спину, плечи, шею, рот, грудь, лопатки и снова шею. Зубы смыкались на мочках, на пальцах, опасно скользили по шее, оставляли следы на ключицах, борозды на животах, кусали губы до крови и снова отпускали. Беспорядочные ласки сводили с ума и доводили до экстаза: больно, сладко, тягучим медом разливались по телу долгим бесстыдным наслаждением, и начинались сначала. Перед глазами мелькали переплетения знаков, печати, завораживающие узоры из букв и линий, они подрагивали в такт их движениям, струились и расплывались, чтобы потом снова возникнуть прямо перед глазами четко и ясно. Милош мог поклясться, что в какой-то момент рисунки с тела Лиама начали перебираться на него, цепляясь за кожу тонкими лапками завитков и закорючек. Он хотел вырваться и стряхнуть их с себя, да не смог. А после наваждение снова ушло, так же внезапно, как и появилось, уступив место тянущему, затмевающему все желанию. Это было совершенно ни на что не похоже, какое-то безумие вместо близости, ненасытное, бесстыдное, древнее как мир, как земля под ногами, как море за бортом корабля, в котором они сейчас раскачивались, словно в колыбели, сплетаясь и расплетаясь так дико, беспорядочно, что Милошу пришло в голову сравнение с клубком змей. Когда он наконец-то смог почувствовать себя, отделить себя от партнера, то понял, что лежит на животе, головой на перекрестье рук, повторяя недавнюю позу Лиама. Сам Лиам лежал на нем, в последних судорогах наслаждения, горячее дыхание щекотало шею, пальцы запутались в длинных волосах. Обессиленный, Лиам скатился к стене, занял оставшуюся узкую полоску койки. Милош поднялся и сел на край, давая ему место. В голове не осталось ни одной мысли, только вязкая темнота и муть, словно он только что вынырнул на поверхность с большой глубины. Дыхание сбилось, по спине скатывались капли пота, он чувствовал каждую из них, словно они были каплями раскаленной лавы. Тряхнул головой, сбрасывая чужие руки. Так неприятно, когда трогают волосы. Не просто так Наставник этого не любит. Нагнулся в поисках ленты: та сама послушно скользнула в руку из вороха одежды на полу. Завязал. Выдохнул. Сделал движение подняться. — Не останешься? — голос Лиама звучал устало и удивленно. — Нет, — Милош старался, чтобы отказ не прозвучал грубо, но его сейчас хватило только на одно слово. — Так плохо получилось? — Лиам придвинулся к нему, провел рукой по бедру, спине, так уверенно, почти по-хозяйски. — Нет, не плохо, — лгать тоже нет сил, как и понять, что не так, почему случившееся кажется ему ошибкой. — Ли, я привык спать один, иначе не засну. Это не имеет к тебе никакого отношения. Это всегда так было. — «Ли», — Лиам перевернулся на спину, закинул руку за голову и улыбнулся. — Так меня никто не называл, знаешь? — он тихо засмеялся, покосился на Милоша и добавил: — и «Идзу» тоже… Милош вздрогнул, чувствуя, что вот-вот провалится под землю, или, точнее, под воду. — Прости. — Нет. То есть, все хорошо. Странно было бы думать, будто ты действительно… «Врет ведь, — подумал вдруг Милош, — никогда я Идзуми так не называл. И сейчас не спутал бы». Но в голосе Лиама слышалась обида, и Милош разозлился: — Да, я немного увлекся, так что даже не знаю, как ты называл меня. Надеюсь только, что не «Кагами», — резко ответил он. Лиам покосился на него и рассмеялся так искренне, что стало ясно: от обиды, ложной ли, искренней, и следа не осталось. — Ха-ха, тебе ли об этом говорить! Все ведь знают, что Мидзу-сенсей своих учеников тиранил как хотел, но в этом смысле и пальцем не трогал. Кроме одного, — Милош мог поклясться, что в голосе Лиама сейчас звучала настоящая зависть. — Меня тоже не трогал, — фыркнул Милош. — Не понимаю, как ты вообще себе это представляешь… И почему мы это обсуждаем сейчас. — Что? Ни разу? — Даже близко ничего подобного… — Милош осекся, вспомнив поцелуй Мидзу-сенсея, когда тот узнал, что Курои-сенсей отказался стать вторым его Наставником. Но это определенно было не то, что имел ввиду Лиам. — Но ведь слухи ходили! — возмутился некромант. — Ну головой подумай! — Милош начал сердиться по-настоящему. — Если ему даже смотреть на меня тошно было, постоянно иллюзией мою внешность менял как хотел! — А мы думали, он как раз поэтому и меняет, чтобы с тобой… — округлил глаз Лиам. Милош скривился. Опять эти предрассудки. Вот от некроманта он никак такого не ожидал. — Как Мастер Иллюзий тебе говорю, намного проще создать иллюзию с нужной внешностью и поведением, чем возиться с живым человеком. — Об этом я не подумал, — Лиам озадаченно посмотрел в потолок. — Ладно, я чертовски устал сегодня, а воспоминания о Наставнике у меня тоже не слишком теплые, знаешь ли. Раз тебе со мной не спится, иди, я тебя не держу. Милош поднялся и тут же сел обратно. Прядь волос запуталась в одном из перстней Лиама и дернула его вниз. Тот тихо засмеялся, освобождая архимага из случайного (случайного ли?) плена. Пошатываясь от качки и мути в голове, Милош вернулся к своей койке, задернул плотный полог, и тут же глубоко, без сновидений, заснул.***
Запах свежего кофе гонит прочь даже самый крепкий сон. Не доверяя своему обонянию, архимаг откинул полог и застал Лиама как раз в тот момент, когда он ставил на стол поднос с завтраком. Вместо привычных бутылок «Регента» над нехитрой утренней снедью возвышался огромный медный кофейник с узким длинным носиком. — Так по-королевски меня за первую ночь еще никто не благодарил! — расхохотался Милош. Лиам скорчил гримасу, но тоже не удержался от смеха. Снял с подноса кофейник, две белые чашки из тончайшего фарфора — как только уцелели такие на корабле? — и деревянные тарелки с подчерствевшими лепешками, тонко нарезанным вяленым мясом и копченым сыром, да горстью сушеных яблок. — Давай завтракать, — кивнул Лиам. — Кофе тебе вчера не досталось, хотя ты его заслужил. — Не поспоришь. Лиам сам разлил горячий густой напиток в чашки. Одну протянул собеседнику. Милош осторожно понюхал. Вопросительно посмотрел на Лиама: — Специи? Тот утвердительно кивнул, отпил немного из своей чашки, с наслаждением прикрыл глаз. Милош тоже сделал медленный глоток. Вкус кофе оказался неожиданно деликатным, а специи, которые обычно смягчали горечь, сейчас скорее придавали ее сами. Разобрать, что добавлено в напиток, он не мог, но получилось довольно приятно. Милош медленно, не отрываясь, допил кофе. Потянулся за лепешкой. — Понравилось, — сказал Лиам утвердительно, доливая ему свежую порцию из кофейника. Лицо Лиама сияло самодовольной улыбкой. Милошу почему-то приятно было видеть его таким радостным. Какое-то время они просто завтракали, беседуя о всякой ерунде. Подталкивали друг друга локтями, переглядывались и посмеивались, как нашкодившие подростки. Между ними не осталось ни неловкости, ни следа смущения, ни малейших границ. Милошу давно ни с кем не было так легко, как сейчас с Лиамом. И, прежде чем он сумел как-то это уложить в своей голове и облечь в слова, — в благодарность ли, в признание ли, Лиам наклонился к нему сам. Коснулся виска разгоряченным лбом. — Останься со мной, — Лиам говорил тихо, вкрадчиво, его слова щекотали ухо теплым ветерком. — Тебе будет хорошо. Со мной всем хорошо. — Кому хорошо? Твоему отцу? Братьям? Твоей команде? Им да, им лучше всех, — проворчал Милош по привычке. Спорить ему не хотелось, но он не мог удержаться от колкости. — А что такого? Разве им плохо? — улыбнулся Лиам, нисколько не смущаясь. Обнял его одной рукой за плечи. — Если тебе не нравится моя команда, давай их разгоним. Упокоим или еще что-нибудь. Наберем новую, из живых людей. На корабле будет шумно и весело. Мы с тобой сможем тогда… Ох, сколько мы сможем! Корабль, который может возникнуть из Тьмы в любом месте и исчезнуть незаметно! Нас ждет богатство и самая дурная слава! Я озолочу тебя. У тебя будет все, что захочешь. Все что можно купить за деньги и кое-что из того, что купить нельзя. Сказав это, Лиам сладко улыбнулся. В его взгляде было столько теплоты, что Милошу стало неловко за свою грубость. Он улыбнулся в ответ, прижался лбом к виску Лиама. Тот быстро стиснул его покрепче и отпустил. Положил руки на стол, обхватил чашку с кофе и продолжил устало: — Знаешь, осточертело одиночество. Столько лет болтаюсь по морям, иногда неделями не с кем словом перемолвиться. Моя команда не в счет, сам понимаешь. Да и не в разговорах дело… Он хотел сказать что-то еще, но Милош тихонько стукнул своей чашкой о край его чашки. Они выпили молча, глядя друг на друга. — Я останусь, — тихо сказа Милош, чувствуя, как в горле першит то ли от кофе, то ли от чего-то еще. Все внутри него кричало: «Беги! Не смей ему верить! Он не в себе, он хотел убить тебя еще тогда, в Школе, он убил своих родных! Он не изменится ради тебя». «А мне и не надо, — вдруг понял Милош, — чтобы он менялся. Кто вообще нормален? Я, что ли? Я тоже хорошо знаю, что такое одиночество. Что такое жить, никому на свете не доверяя. Какая разница, что было раньше? Мне ведь с ним и правда хорошо». — Останешься? — Лиам как будто был удивлен. — А как же твоя любовь на Юге? Милош усмехнулся, покачал головой: — Там нет ничего, о чем я стал бы жалеть. Он допил свой кофе, подтянул поближе опустевшую тарелку и поставил на нее чашку кверху дном. Лиам наклонил голову набок, с интересом разглядывая получившуюся композицию. — Гадаешь? — Угу. Лиам накрыл его руку своей. На загорелых пальцах блеснули разноцветными камнями перстни. Милош невольно зажмурился. Ему вспомнились узкие ладони с длинными пальцами, на каждом из которых по меньшей мере три кольца. И каждое зачаровано. Разве ему он не нужен? Разве Идзуми не ждет от него помощи? Пусть не ждет. Милош и без того сделал для него слишком много. Подарил шесть лет жизни в обмен на год своего позора в услужении у демона. Может ли чародей требовать от него большего? Может ли Милош в конце концов получить что-то для себя? Темный архимаг поймал пальцы Лиама и крепко пожал их. Убирая посуду, Милош задел рукавом свою чашку. Поднял, рассеянно заглянул. Слой подсохшей гущи на дне разделился надвое, и в получившемся разломе явственно прорисовывался белый силуэт стрелы. Смертельная опасность. Милош про себя отметил, что кофе смолот очень грубо, неровные крупинки так и норовили посыпаться и исказить рисунок. Это не тончайший помол «в пыль», как любит Идзуми. Он повертел чашку так и сяк, но стрела никуда не делась. — И как? — Лиам смотрел на него, приподняв бровь. — Что увидел? — Не могу понять. А ты что видишь? — не давая Лиаму опомниться, Милош протянул ему чашку. Тот взял ее, покрутил немного без особого интереса. Хмыкнул. — Дерево, — уверенно сказал он. Милош заглянул в чашку в руках Лиама. Стрела указывала острием вертикально вверх. — Вот корни, — Лиам ткнул пальцем в оперение стрелы внизу, — а тут верхушка. У нас такие деревья растут, называются лиенбан. Хвойные. Высокий длиннющий ствол и на самой вершине такая крошечная остренькая крона. Довольно забавно выглядят, но корабли из них получаются отменные. Вот тут один в один оно. И что это значит? — Лиам поднял на Милоша взгляд. — А, постой, я, кажется, вспомнил! Дерево — это же новое начало, верно? — Да, — рассеянно, проговорил Милош. Не дрогнувшей рукой вернул чашку на поднос. — Это новое начало. Принятое решение как будто сняло с души Милоша тяжелый груз. Если до этого он чувствовал сомнения и метался между желанием попасть поскорее в Ланмин, где его ждала, надо признать, полная неизвестность, — прошло так много времени, сложно сказать, как изменился Идзуми и помнит ли он вообще темного архимага, — и возможностью остаться с Лиамом и жить в свое удовольствие, используя свой Дар, если не во благо, то и не совсем уж во вред, то теперь внутри него все успокоилось. Один остров сменялся другим, трюм быстро заполняли мешки с кофе, Лиам все азартнее торговался с островитянами и один раз даже договорился о том, чтобы им разрешили сойти на берег. Обычно они не отходили от причала дальше десяти шагов, но в тот день вдвоем обошли весь пляж и даже зашли ненадолго в лесную тень. За ними никто не следил, во всяком случае, явно. Милош был рад почувствовать наконец-то под ногами твердую почву и увидеть что-то кроме воды и неба. Он с большим интересом разглядывал местные растения, насекомых и мелких животных, которые сновали поблизости совершенно без опаски. Каждый камушек и ракушка приводили его в настоящий восторг, и Лиам то и дело подшучивал над ним. Вечером они развели на берегу костер и заночевали под открытым небом, расстелив одеяла на нагретом солнцем песке. Глядя на созвездия над головой, строили дальнейший маршрут и обдумывали, куда именно они отправятся, чтобы сбыть купленный на островах кофе. В Ланмин было решено пока не идти. Утром на повозках, которые везли крепкие быки с длинными рогами, им привезли очередную партию кофе. Команда Лиама уже была наготове. Милош не уставал удивляться тому, как спокойно островитяне реагируют на ходячих мертвецов. Обычно эти люди работали наравне с командой Лиама, но в этот раз они просто оставили свои повозки и ушли. Некромант остался следить за погрузкой, а Милош отправился в каюту — его глаза быстро уставали от яркого солнца, а за прошедший день он насмотрелся на него вдоволь. Когда время перевалило за полдень, Милош вышел, удивленный тем, что они все еще не отплыли, хотя за это время можно было погрузить на корабль вдвое больше мешков. Он перегнулся через перила борта, чтобы рассмотреть, что происходит на берегу. Двое мертвецов бодро тащили на корабль длинную узкую лодку. Не задерживаясь, направились с ней прямиком в трюм. Милош проводил лодку взглядом. Странная. На шлюпку не похожа. Да и зачем нужна лодка в трюме? — Лиам! — окликнул Милош, зная, что тот должен быть где-то рядом. — Что такое? — отозвался тот с носа корабля. Милош подошел к нему. Лиам сосредоточенно вглядывался вдаль, приложив к единственному глазу подзорную трубу. Словно уже высматривал следующий остров, до которого им предстоит добраться, хотя они еще даже не отчалили. — Что это за лодка? — спросил Милош. — Какая? Шлюпка? — Нет. Новая, которую только что внесли в трюм. — О, уже внесли? Молодцы, — Лиам повернулся к Милошу, сложил подзорную трубу. Улыбнулся. — Это погребальная. — Погребальная? Для кого? Лиам пожал плечом. — Для тебя. Для меня. Милош прикрыл глаза, сделал медленный вдох, снова посмотрел на Лиама. — Будь любезен, объясни мне, что это значит. — Я не понимаю, что тут может быть… — Лиам нахмурился, посмотрел на него озадаченно. — Почему ты злишься? Он коснулся плеча архимага, скользнул вниз, к локтю. Милош дернулся, сбрасывая его руку. — Послушай, — Лиам все же взял его за локоть, заставил повернуться лицом к палубе. — Посмотри на них. Они мертвы, им уже все равно. А я жив. И я бейлинг. Пусть я и презренный некромант, но я уважаю традиции своего народа. В море может случиться всякое. Если я погибну, никто из них не сможет позаботиться о достойном погребении. Они ведь тогда просто… — он красноречиво взмахнул рукой, как будто показывая, как души его ходячих мертвецов отправляются в странствие в ожидании перерождения. — Поэтому я дал себе слово, что, если на моем корабле когда-нибудь появится живой человек, которому я смогу довериться, я попрошу его о последней любезности. И, надеюсь, ты мне в ней не откажешь. Милош смотрел на него, широко раскрыв глаза и молчал. Лиам опустил голову, густые ресницы прикрыли сапфировую синеву глаза, голос стал сухим и отчужденным. — Если я умру, ты сделаешь это для меня? Положишь мое тело в эту лодку? Спустишь ее на воду? — Конечно, — ответил Милош, взволнованный его серьезностью. — Конечно, я это сделаю. Обещаю. Уголки губ Лиама слегка дрогнули в улыбке: — Я не знаю, похоронных традиций Дарницы, но знай, что я сделаю для тебя то же самое. Лодка только одна, и она для одного из нас.***
Когда они отплыли, солнце стояло еще высоко. Лиам занавесил иллюминатор плотной тканью, которая хоть немного спасала от жары и яркого света. Рассеянные блики скользили по полу и стенам в такт покачиванию корабля. — Хочу рассказать тебе кое-что, — дрогнувшим голосом сказал капитан. Он стоял, опираясь на свой письменный стол, лицо его приняло задумчивое и печальное выражение. — Когда я обратил свою команду в… ну, ты знаешь, — Лиам кивнул сам себе, не глядя на архимага, — первое время мне было очень тяжело всеми ими управлять. Я не рассчитал свои силы. Но я и не мог никого из них уничтожить, ни одного, понимаешь? И без того потерял слишком многих за времяподготовки. Я использовал все известные мне печати, знаки и заклинания, весь корабль был расчерчен ими не хуже моей спины, веришь? Но все равно иногда они выходили из-под контроля. Или переставали справляться со своими обязанностями — как будто забывали все, что знают и умеют. Я упокаивал и поднимал их снова, но надолго их не хватало. И меня тоже. Я почти не мог спать, у меня не было времени поесть, по несколько суток я проводил на ногах, заставляя их работать слаженно, или в поисках места, где можно бросить якорь и переждать очередной упадок сил. Я был измучен, я не знал, что делать. Вернуться домой с такой командой на борту я не мог, даже просто сойти на сушу было страшно. А море… море тоже сулило мне смерть с такими помощниками. Я отчаялся. И обратился к Наставнику. Последнее слово заставило Милоша вздрогнуть, но Лиам деликатно сделал вид, что ничего не заметил. — Мидзу-сенсей посмеялся надо мной, конечно. Но все равно свел с одним демоном. Милош поднял голову и внимательно посмотрел на него. Неужели, Лиам сейчас расскажет ему, как потерял глаз? Зачем? Милошу уже незачем это знать. — Не рассказывай, — быстро сказал он. — Не надо, мне все равно, что с тобой случилось. — Я хочу, чтобы ты знал! — резко ответил Лиам, сверкнув глазом. Отвел взгляд, проговорил уже мягче: — я хочу, чтобы хоть кто-то знал. Что на такое скажешь? Милош молча кивнул. — Демон принял меня в своем чертоге, — не глядя на него, продолжал Лиам. — Я так и не узнал его имени. Наставник лишь привел меня к воротам и передал слугам. Меня вели как под конвоем через галереи дворца. Долго, очень долго, я уже думал, что мы ходим кругами. Потом прямо перед моим лицом выросла огромная распахнутая дверь, и меня втолкнули в приемный зал. Демон сидел в центре за столиком для игры в коги. Правая половина его лица были закрыта маской, в прорези для глаза было видно лишь сплошную черноту. Второй глаз был красным и сиял, как будто в глазнице лежал раскаленный уголь. Он смотрел на меня этим глазом, а я не знал, что сказать и как изложить свою просьбу. Потому что я просто не мог представить, чем он может мне помочь. Тогда он предложил сыграть. «Если ты выиграешь, — сказал он, — я нанесу на твое тело магические письмена. Они сделают тебя сильнее, помогут лучше управлять Даром. Ты ведь здесь за этим?». Я тогда уже носил несколько формул на плечах и груди и знал, как это работает. Я согласился. Я был так напряжен, что даже не спросил, что будет, если выиграет он. Поначалу все шло довольно легко. Я хорошо играю в коги и поэтому выигрывал партию за партией. Он каждый раз честно наносил все новые знаки и печати. Это было больно, ужасно больно, но хотя бы быстро, — Лиам усмехнулся. — Он все продолжал проигрывать. Перед каждой новой партией демон сулил мне новые, более могущественные знаки. И все спрашивал: «Ты хочешь продолжить?». Я был опьянен, я чувствовал, как Тьма скользит по моей коже, чувствовал, как она послушна мне, наконец-то полностью, без сопротивления. Ты, я думаю, знаешь, каково это. Или даже не знаешь, что может быть по-другому, что она отказывается служить, выходит из-под контроля… Словом, я так увлекся, что в какой-то момент поддался азарту. И проиграл. Лиам замолчал. — Он тут же потребовал свой выигрыш, — тихо сказал он. — Я спросил: что за выигрыш? И он ответил, что хочет, чтобы я служил ему после смерти. — Но вы об этом не договаривались? — догадался Милош. — Да, об этом мы не договаривались. Он ведь не сказал, что именно потребует с меня, если я проиграю. Наверное, это меня и спасло тогда. Незнание. Я разозлился, сказал, что это слишком много, что ставки не равнозначны. Что его печати будут действовать только пока я жив, но жизнь пирата коротка, а вот служить ему после смерти мне придется вечно. И добавил, что, если я ему так сильно понравился, он может забрать что-нибудь другое на память. Тогда он рассмеялся, протянул руку и вырвал мой глаз. Вот так просто. Словно, я не знаю, пуговицу с жилета оторвал. И пока я зажимал рану рукой и орал от боли, он снял маску и вставил его себе. Мой собственный, мой родной глаз тут же прирос, как будто всегда там и был. Лиам говорил так быстро и взволнованно, что в конце своей тирады задохнулся. Закрыл глаз и наклонил голову, мучительно стиснув зубы. — А ты легко отделался. Он ведь мог не согласиться, — тихо проговорил Милош. В его душе сейчас творилось такое, что он сам не очень понимал, что говорит. Все мысли сводились лишь к тому, что каждый, прикоснувшийся к его несчастливой судьбе, обречен. Словно он был каким-то образом виноват в том, что Лиам получил это увечье. Он вспомнил четырехрукого аш-шаххара, что вел демонов через пустыню, вспомнил его разные глаза: один красный, а второй такой знакомо синий. Вспомнил слова Кисамы об «услуге», которую Мидзу-сенсей оказал проводнику… Но ему хотелось поддержать Лиама, и он, не задумываясь, продолжил: — Сейчас есть такие мастера, я слышал, стеклянный от настоящего не отличишь, из драгоценных камней даже делают, или там с инкрустацией… Лиам потянулся обеими руками к застежке на затылке. Милош так старался не упустить мысль, что не заметил этого движения, и продолжил говорить: — И вообще, почему ты сразу не обратился к целителю, можно же восстановить… — он посмотрел на Лиама и замолк. На месте левого глаза у капитана была сплошная чернота. Не дыра, не заросшая рана, как можно было ожидать, а словно сгусток Тьмы — подвижный, текучий и при этом плотный, как войлок. Кожа вокруг глазницы, на скуле и на щеке под ней, натянулась и посерела, на ней ярко выделялись черные капилляры. Это выглядело жутко, даже Милоша проняло. — Да уж, такое, пожалуй, не восстановишь… — пробормотал он пораженно. — Целители неохотно лечат темных магов, — с кривой улыбкой ответил Лиам. Милош протянул руку: — Можно? Лиам кивнул, подошел к нему и наклонился. Милош коснулся его скулы, провел пальцами вниз, к подбородку. Кожа была упругой и холодной, как лист дерева. Проклятие. Очевидно, кто-то наложил его на демона, а тот обратился за помощью к Мидзу-сенсею, или к Осоро, или еще к кому-то, кто мог свести его с достаточно доверчивым или отчаявшимся магом. Сделка была заключена не с Лиамом, а с кем-то, по меньшей мере, на голову выше него — с Наставником или с князем демонов, который ему покровительствовал. И, согласившись на условия демона, Лиам не только лишился глаза, но и принял на себя чужое проклятие. — Это проклятие, — тихо сказал Милош. — Я могу попробовать снять. Или перевести… на себя. — Даже не думай! — Лиам сердито сверкнул глазом. — Это мой собственный, личный источник Тьмы. Благодаря ему «Птаха» еще на плаву, благодаря ему команда обходится без моего постоянного присмотра, а все эти проклятые знаки работают! Да и… не обижайся, но ты вряд ли сумеешь… Милош поджал губы. Действительно, демон ведь не просто так согласился нанести на тело Лиама все эти магические письмена — он хотел убедиться, что тому хватит сил нести проклятие. И когда понял, что тот готов, забрал его глаз и передал проклятие, которое теперь усиливает Дар, подпитывает Тьмой магические знаки. Милош никогда не видел прежде ничего подобного. Теперь Лиаму не остается ничего, кроме как беречь свое увечье. Милош осторожно убрал с лица некроманта мягкую чуть вьющуюся прядь. Под ухом краснела глубокая длинная отметина — след от металлического каркаса повязки. Он тронул ее, и Лиам дернулся. «Это ведь из-за меня, — подумал Милош. — Он из-за меня носит эту повязку, не снимая…» — Ты не должен… — тихо проговорил он. — Теперь, когда я видел, можешь ее не носить. — Нет, — Лиам отстранился, надел повязку обратно, застегнул пряжку, расправил ткань, прикрывая поврежденную кожу. Тряхнул волосами, чтобы спрятать ремешок, — Должна же у меня остаться хоть капля гордости. Милош посмотрел на него долгим взглядом, а потом начал стягивать рубашку, а вместе с ней и все наложенные на себя самого иллюзии. — Тоже хочу кое-что показать, — пояснил он, отбросив одежду в сторону. Кивком указал себе на спину. Лиам медленно обошел архимага. Ненадолго остановился, разглядывая седую прядь на виске. Взял в руку, пропустил между пальцев. Ее он помнил. Милош одной рукой собрал длинные волосы, перекинул через плечо, обнажая спину. Лиам опустил взгляд, и седая прядь сама выскользнула у него из ладони. — Ничего себе… Милош сам не знал, как выглядят шрамы, оставленные кривым ножом на его спине. Помнил, как Ида, увидев их впервые, вскрикнула и игриво спросила, откуда это. Наверное, думала, что он, как любой мужчина, жаждет рассказать героическую историю о своих боевых отметинах. Но он промолчал, и она не стала расспрашивать. И больше никогда о них не заговаривала. Умная все-таки была женщина. Милош почувствовал под лопаткой осторожное прикосновение. Прохладные пальцы скользили по коже, видимо, обводя шрамы. — Почему не сведешь? — спросил Лиам. «Хочу, чтобы он однажды их увидел», — подумал Милош, но, конечно, сказать это он не мог. Идзуми никогда их не увидит. Теперь уже точно. — Мне все равно не видно, что там, — усмехнулся он. — Да и другие обычно не смотрят. — Разумно, — хмыкнул Лиам. И тихо добавил: — Могу я спросить, что это было? — Доверие, — ответил Милош. — Это было доверие.