***
После возвращения в Сеул Чонгук сразу отправляется в клуб, но перед этим заезжает в торговый центр, чтобы купить Тэхёну кольцо на день рождения: то самое, которое ему так понравилось. Благо, оно всё ещё было в наличии, хотя Чонгук переживал: не купили ли его. После Чонгук набрал Чимина с просьбой встретиться в офисе и узнал, что тот уже с самого утра с нетерпением его ждёт. Чонгук паркуется около входа, выходит из машины и, слегка съёжившись, идёт торопливой походкой внутрь. Сегодня достаточно прохладно, идёт снег, и после тёплой погоды острова немного непривычно. На входе охрана, соскучившаяся по своему боссу, приветствует его с улыбками на лицах и, кивнув, открывает перед ним дверь. Чон вежливо кивает в ответ и с каким-то трепетом в груди заходит в клуб. Он скучал по работе, уже не терпится поскорее приступить к делам, и даже рутинная работа с документами сейчас его не пугает. Пока Чон направляется к лестнице, весь персонал кланяется с улыбками на губах, вежливо приветствуя его. Сейчас Чон понимает, что каждый работник искренне уважает его. Потому что будь он плохим боссом, то они бы расстроились или даже испугались, увидев его, но то, как они радуются приезду Чона, поднимает в груди волну гордости за себя. Кто бы что про него ни говорил, но всё же как начальник он хорошо себя зарекомендовал. Чонгук заходит в кабинет и глубоко вдыхает витающий в воздухе запах кожаной мебели и алкоголя. Чимин, сидящий всё это время на диване у стены, вскидывает голову, сразу поднимается на ноги и с улыбкой на губах подходит ближе. Чон не может сдержать ответной улыбки. Скучал. — Ну, здравствуйте, господин Чон, — усмехается друг и расставляет руки в стороны, приглашая в объятия. — Ну, здравствуй, Чимин, — хмыкает Чон и крепко обнимает Пака, который тут же обвивает его плечи руками и крепко сжимает, слегка похлопывая по спине. Чонгук отстраняется и, поджав губы, кивает и, похлопав друга по плечу, идёт к своему креслу. Скинув пальто с плеч, мужчина вешает его на спинку и наконец усаживается за стол, оглядывая его с каким-то замиранием сердца и предвкушая долгую и муторную работу. Чимин садится в кресло напротив и, закинув ногу на ногу, загадочно улыбается, глядя на Чона. Тот смотрит в ответ и понимает, чем вызвана эта улыбка: наверняка хочет пошутить или подразнить, но сегодня Чон в хорошем настроении, поэтому он приподнимает брови, ожидая, что же на этот раз Пак скажет. — Ну что, как тебе медовый месяц? — хмыкает Чимин, дёрнув бровями. — Отлично, — с довольной улыбкой на губах Чонгук откидывается на спинку кресла, счастливо вздыхая, — спасибо, что помог Тэхёну. Ты нам очень удружил. Он сразу догадался, что в последний раз Чимин приходил к ним не просто так. — Не благодари, я не для тебя старался, — дерзко усмехнувшись, отвечает Пак. Чонгук сдавленно смеётся, понимая, что друг имеет в виду. Судя по поведению Тэхёна в сексе, тот очень давно этого хотел, а Чимин на тот момент был для него единственным, кто бы мог ему помочь разобраться во всех его тонкостях. — Как скажешь, — произносит Чон и, улыбаясь уголком губ, берёт в руки первые попавшиеся документы. — Что с поставками наркотиков? — уже более серьёзным тоном добавляет Чонгук, коротко взглянув на Пака. — Всё хорошо. Продаётся, как и всегда. Проблем не было, — отвечает тот и кивает на документы у Чона в руках: — Все отчёты перед тобой. — Хорошо. Чонгук принимается изучать документы, моментами внося что-то важное себе в заметки и пересчитывая прибыль. Судя по цифрам, дела идут в гору: заказы растут, как и прибыль Чона. Даже то, что его не было неделю, никак не повлияло на бизнес. Он в очередной раз убедился, что Чимину можно со спокойным сердцем доверять дела, оставляя за старшего. — Тебе помогал Хосок? — интересуется Чон, посмотрев на друга. Тот же, всё это время с интересом разглядывающий что-то в телефоне, переводит на него в ответ недоумённый взгляд. — Если бы, — хмыкает Пак, — всю неделю, что тебя не было, от Хосока вообще не было вестей. Я ему звонил раз тридцать, но он не брал трубку, соизволив объявиться только вчера. — Странно, — нахмурив брови, произносит Чон, — он мне ничего не говорил. — Мне тоже, — пожимает плечами Пак, — но это ваши дела, поэтому я лезть не буду, — равнодушно бросает друг и снова утыкается в телефон. Чонгук потирает пальцами подбородок и утыкается взглядом куда-то в стену напротив. Странно, что Хосок не предупредил. Обычно, если у того возникали какие-то дела или работа, не касающаяся дел Чона, он всегда сообщал об этом заранее. Почему же сейчас пропал без объяснений? Нужно будет это выяснить. Чонгук и Чимин вздрагивают, синхронно повернув головы к двери, куда наглым образом, чуть ли не выбив её с ноги, вваливается довольный Хосок. Чонгук устало вздыхает. Будет ли хоть один день, когда тот не будет находиться под кайфом? Наверное, нет. Только могила исправит этого беспечного мужчину. — Чë кислые такие, а? — ухмыляется Чон-старший, устраиваясь поудобнее на диване. Закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку, Хосок переводит насмешливый взгляд с одного на другого, вопросительно вскинув брови. — Где ты был всю неделю? — игнорируя глупый вопрос брата, интересуется Чон. — Нажаловался уже, — хмыкает Хосок, недовольно взглянув на Пака, на что тот в ответ лишь закатывает глаза и вновь утыкается в телефон, не имея никакого желания сейчас с ним общаться. — Не нажаловался, а сообщил, — поправляет Чон твёрдым голосом. — О боже, — закатывает глаза Хосок, — я был с дядей. Ему срочно понадобилась помощь с поставками наркотиков в Пусане, поэтому пришлось ехать, вас не успел предупредить. — Позвонить? — вздёргивает бровь Чон. Он сейчас чувствует себя отцом непослушного мальчика, которого приходится отчитывать за плохое поведение. — Я был занят, — отмахивается Хосок, отводя взгляд. — Откуда мне было знать, что ты решил неожиданно отдохнуть. — Нужно предупреждать, — твёрдо произносит Чон, глядя на брата, который кажется ему каким-то странным, словно он что-то недоговаривает, но напирать сейчас не видит смысла. Если Хосок не хочет что-то говорить, то хоть убей его — не скажет. Придёт время, и Чонгук всё равно узнает: правду тот говорит или нет. — Ок, братишка, я понял, — бодро произносит Хосок и, улыбнувшись, смотрит Чону в глаза. Тот пытается найти в них ответ на свой неозвученный вопрос, но там ничего. Такое ощущение, будто брат живёт под маской оптимиста, не испытывая на самом же деле абсолютно никаких чувств. Хотя, возможно, это лишь действие наркотиков, которые напрочь уничтожили его эмоции в глазах, сделав их абсолютно безэмоциональными и даже безжизненными. — Кстати, насчёт дяди, — добавляет Хосок, — сегодня он устраивает семейный ужин. Просил тебе передать, что ты обязательно должен присутствовать. — Хорошо, — соглашается Чон, не видя в этом ничего плохого. Они действительно все давно не виделись, и лишний раз сблизиться с семьёй было бы неплохо. — Где будет проходить ужин? — В его загородном особняке, — отвечает Хосок, поднявшись на ноги, — будь там к восьми. — Хорошо, — соглашается Чон. Хосок подходит к двери и, обернувшись, добавляет: — Мне нужно проехаться по другим клубам, поэтому увидимся уже там. Чон кивает, и брат покидает кабинет. Чонгук откидывается на спинку кресла, задумчиво крутя ручку меж пальцев. Поехать он, конечно, поедет, но вот без Тэхёна не хочется. Нужно будет взять его с собой. — Чимин? — зовёт Чон, взглянув на друга. — Да? — не отвлекаясь от очень интересной игры в телефоне, отвечает Пак. — Поезжай ко мне домой, забери Тэхёна, и в торговом центре купите ему красивый костюм для сегодняшнего вечера. — Хорошо, — встрепенувшись, бодро отвечает Пак, убирая телефон в карман и искренне радуясь, что не придётся целый день чахнуть в этом чёртовом клубе. — Постараюсь приодеть его на все сто. — Бюджет не ограничен, — подмигивает Чон, протягивая кредитную карту поднявшемуся на ноги другу. Тот в ответ улыбается и, взяв карту, выходит из кабинета. Чонгук счастливо вздыхает, покачиваясь в кресле. Сегодня они с Тэхёном впервые появятся в обществе как пара, хоть только лишь перед дядей, но всё же это так волнительно. Ему так и хочется показать всем, какой у него прекрасный парень, чтобы все завидовали ему. Таких чувств он никогда не испытывал, хотя раз десять точно появлялся с каким-нибудь из своих любовников на светских вечерах. Но Тэхён… Он особенный. Он не такой как все, и каждый должен знать, что Чон Чонгук безнадёжно влюблён, а его сердце отныне занято.***
Сеанс с господином Но закончился полчаса назад. Тот был рад видеть Кима, как и он сам. Психиатр похвалил успехи Тэхёна, который на этот раз дошёл до конца алфавита и даже смог произнести пару слогов, но больше всего Ким искренне радуется тому, что доктор Но заверил его, что парень заговорит в ближайшем будущем. Тэхён, как обычно, попросил его не говорить об этом Чонгуку, надеясь уже сам в скором времени с ним заговорить. Ему очень хочется поскорее дожить до этого момента, осталось потерпеть совсем немного. Закутавшись в тёплый плед, Тэхён сидит в гостиной, смотрит фильм фэнтези и с таким интересом это делает, полностью вникнув в сюжет, что даже не с первого раза слышит звонок в дверь, который его знатно так напугал, что он даже вздрогнул. Тэхён хмурится, скидывает плед, поднимаясь с дивана, и идёт к двери. Гостей он точно не ждал. Интересно, кто бы это мог быть. Не успевает Ким открыть, как его тут же сгребают в объятия, больше напоминающие тиски. Чимин настолько крепко сжимает его в кольце своих рук, что Тэхён даже слегка закашлялся. — Тэ, как же я скучал! — счастливо выдыхает Пак ему на ухо. Парень широко улыбается, ведь тоже очень скучал, и, обвив его талию руками, в ответ сжимает мужчину в своих объятиях, чтобы без слов показать свои чувства. Спустя минуту Чимин наконец отстраняется и, удерживая Тэхёна за плечи, с улыбкой на губах разглядывает его с ног до головы. — Похорошел-то как, — восхищённо произносит Пак. — Догадываюсь, что мой совет и покупки не пропали даром, — подмигивает мужчина. Тэхён чувствует, как его щёки тут же краснеют, и опускает взгляд, стесняясь посмотреть ему в глаза. — Не смущайся. Я искренне рад за вас. Тэхён поднимает голову и улыбается, достав телефон и напечатав текст, показывает Паку: «Спасибо тебе за помощь. Мне, правда, очень помог твой совет». Чимин, прочитав, самодовольно хмыкает. — Надеюсь, твои ожидания оправдались и Чон в постели был просто огонь? — интересуется Пак, подмигивая. Тэхён кивает, прикусив губу. — Я рад. Чимин обнимает парня одной рукой за плечи и, развернув, подталкивает в сторону коридора, вызвав у него недоумение. — Ах, да! — заметив, что парень явно не понимает, что происходит, восклицает Пак. — Вы с Чонгуком сегодня едете на ужин к его дяде, и он попросил меня съездить с тобой в торговый центр, чтобы купить для тебя костюм. Тэхён резко замирает на месте. Почему так неожиданно? Разве он может вот так сразу знакомиться с его семьёй? Одно дело Хосок, а вот дядя… Что, если Тэхён ему не понравится? Да и вообще, вдруг его не примут? Он ведь безродный сирота. Все внутренности скручивает от тревоги. Нет, он не может туда ехать. Не сегодня точно. — Всё будет хорошо, — заметив сомнения на лице парня, подбадривающе похлопывает его по плечу Чимин. Тэхён смотрит на него недоверчиво, откуда Чимину знать: хорошо всё будет или плохо? Парень печатает текст и показывает Паку: «Я не уверен, что готов появляться перед незнакомыми людьми в качестве пары Чонгука. Тем более по статусу я ему совсем не пара. Мне бы не хотелось портить имидж Чонгука своим присутствием там», — поджав губы, Тэхён грустно вздыхает. — Боже, что за глупости! — возмущённо восклицает Чимин и, взяв парня за плечи, разворачивает к себе, заглядывая ему в лицо: — Ты самый красивый, добрый и искренний. Я просто на все сто уверен, что, как только его дядя тебя увидит, он будет покорён твоей харизмой, как и я при первом знакомстве с тобой. Да и тем более, ты будешь там с Чонгуком, и он точно тебя поддержит и в обиду не даст. Тэхён задумывается над его словами. Может, Чимин прав? Чонгук ведь любит его, значит, не позволит, чтобы к Тэхёну кто-то плохо относился или как-то косо на него смотрел. Да и рано или поздно им бы пришлось появиться где-то вместе, поэтому нужно взять себя в руки и пойти туда с гордо поднятой головой. Он не может опозорить Чона своей неуверенностью и покажет всем, что достоин быть его партнёром, несмотря на то, что за душой нет ни гроша. Ким поднимает голову и уверенно кивает. Чимин не может не улыбнуться, видя, насколько парень сейчас решителен. — Молодец, — одобрительно кивает Пак. — Теперь иди, одевайся, и едем. Широко улыбнувшись, Тэхён чуть ли не вприпрыжку идёт в комнату. Он постарается выбрать для себя самый красивый костюм, чтобы произвести положительное впечатление на дядю Чонгука. Тэхёну даже интересно с ним познакомиться. Чон никогда о нём не упоминал, возможно, они не очень близки, но узнать хоть кого-то нового из семьи своего мужчины для Кима очень волнительно. Да и вообще узнавать о Чонгуке что-то новое парню нравится, так они становятся только ближе.***
Чонгук возвращается домой в районе шести часов вечера: ему нужно забрать Тэхёна и ехать к дяде. До его особняка путь неблизкий, примерно час, поэтому стоит поторопиться. По пути он уже предупредил Кима, чтобы тот был готов. Чимин, выполнив свою миссию, отправился домой, дабы переодеться и тоже присутствовать на вечере как правая рука Чона. Мужчина не волнуется о том, как пройдёт ужин, хотя стоило бы, ведь их отношения с дядей назвать хорошими нельзя. Они всегда вели лишь сугубо деловые отношения, обсуждая работу или встречаясь при поставках наркотиков, но после того, как старший Чон перенёс свой бизнес в Пусан и Америку, Чонгуку не было необходимости с ним встречаться, в отличие от Хосока, который был крепко с ним связан общими делами. Поэтому сейчас это приглашение на ужин стало для Чона неожиданностью, но отказать он не мог — какая-никакая, но всё-таки семья. Возможно, им удастся наладить отношения, хоть Чон и не горит желанием это делать, ведь в душе всё ещё затаилась обида на то, что дядя даже не предпринял попытки помочь осиротевшему Чонгуку. Тот так отчаянно нуждался в поддержке после смерти отца, но дяде было плевать: он даже на похороны своего брата не приехал. Сейчас Чон уже взрослый и понимает, что обиды ни к чему, дядя ведь ничем, по сути, не обязан ему. Да и отец со своим братом толком не общался, поэтому дядю понять тоже можно. Кому нужен чужой ребёнок, ещё и с таким необузданным характером, как у Чона? Если бы он забрал Чонгука к себе, то его жизнь могла сложиться совсем по-другому: тогда бы и Тэхёна он не встретил, а значит, так было угодно судьбе. Чон постарается сгладить острые углы на сегодняшнем ужине и даже попытается стать ближе. Возможно, дядя тоже переосмыслил ошибки прошлого и пригласил Чона к себе именно для того, чтобы всё исправить. Зайдя в квартиру и скинув обувь, Чонгук сразу же идёт в комнату Тэхёна. Дверь слегка приоткрыта, и, заглянув внутрь, Чон буквально забывает, как дышать, поражённый в самое сердце красотой Тэхёна. Тот стоит перед зеркалом в тёмно-красном костюме и чёрной рубашке, застёгивая часы на левой руке. Его длинные светлые волосы зачёсаны назад, открывая вид на прекрасные черты лица. Он выглядит так элегантно и утончённо, что глаз не оторвать. В этот момент Чонгук даже завидует сам себе, ведь ему посчастливилось завладеть самым прекрасным сокровищем этого мира. Дракон в груди снова встрепенулся, но уже от ревности: не хочется, чтобы эту красоту видел кто-то другой, кроме него. Чон проходится по нему взглядом с ног до головы и, не выдержав, всё же заходит внутрь. Тэхён оборачивается к нему с улыбкой на губах и расставляет руки в стороны, кивая на свой образ. — Ты прекрасен, — выдыхает Чон, подойдя к нему вплотную. Щёки Тэхёна моментально краснеют, что придаёт его образу ещё больше красоты. Настоящее чудо. Взгляд мужчины падает на его губы. Он касается ладонью его щеки, проводя большим пальцем по нижней губе, и с трудом сглатывает. Как же хочется накинуться на него и терзать это прекрасное тело поцелуями до рассвета, но сейчас, к сожалению, Чон не может себе этого позволить, лишь нежно обнимает свободной рукой улыбающегося парня за талию и притягивает ближе. Склонившись ниже, Чон касается его сладких губ своими, практически невесомо целуя каждую из них по очереди, наслаждаясь этим приятным моментом. Тэхён обнимает его за плечи, а пальцами зарывается в волосы на затылке мужчины, слегка сжимая их. — Ты сводишь меня с ума, Тэхён, — между поцелуями шепчет Чон и, вымученно простонав, добавляет: — Как же я не хочу никуда ехать. Ким откидывает голову и, заглянув в лицо мужчины, коварно улыбается, дёрнув бровями. Чон сдавленно смеётся, понимая: Тэхён и сам не против заняться чем-то более интересным, чем скучный ужин с незнакомыми людьми, но Чон ведь обещал приехать, значит, можно будет распаковать свой подарок в красной упаковке уже после. Он обязательно это сделает и не выпустит Кима из объятий ночью ни на секунду. — У меня для тебя кое-что есть, — загадочно улыбаясь, произносит Чон. Тэхён вопросительно вскидывает брови. — Я хотел подарить это тебе на День рождения, но считаю, что сегодняшнему твоему образу не хватает именно этой детали. Чон отстраняется и, выудив из нагрудного кармана коробочку с кольцом, протягивает парню. Тот недоумённо хмурится и с осторожностью принимает подарок, но когда он открывает его, то глаза сразу же загораются огоньком детской радости. Он поднимает на него взгляд, в котором чётко читается благодарность. Чонгук улыбается и, нежно взяв его ладонь, удерживающую коробочку, в свою, достаёт кольцо. — Позволь, — тихо шепчет Чон, кивая на его свободную руку. Тэхён, смущённо улыбнувшись, протягивает ему ладонь, и Чонгук с трепетом надевает кольцо на его безымянный палец, чувствуя себя словно у алтаря — не хватает лишь музыки и клятв в любви до гроба. Но Тэхён и так прекрасно знает, что Чонгук готов умереть за него, поэтому сейчас слова излишни. Тэхён убирает коробочку в карман, после достаёт телефон и, что-то напечатав, показывает мужчине: «Я и не думал, что ты запомнишь такую мелочь. Мне правда нравится это кольцо. Оно очень красивое. Спасибо!» — Ким привстаёт на носочки и оставляет лёгкий поцелуй благодарности на губах мужчины. Чонгук улыбается и, нежно поглаживая его ладонь большим пальцем, заглядывает в любимые янтарные глаза. — Всё, что связано с тобой, я запоминаю мгновенно, — тихо произносит Чон. Тэхён в смущении опускает взгляд. — Едем, нас уже ждут. Чонгук переплетает их пальцы и, утягивая парня за собой, идёт в сторону двери. Тэхён, не переставая улыбаться, плетётся следом и счастливо вздыхает, представляя, как наконец узнает кого-то из семьи своего мужчины поближе.***
Спустя час они наконец доезжают до загородного особняка, который принадлежит дяде Чонгука. Тэхён выходит из машины и, закутавшись в бежевое пальто, с восхищением оглядывает большой двухэтажный дом в готическом стиле из тёмно-серого кирпича с огромными шпилями на крыше, который встречает их ярким светом из окон. Судя по автомобилям, которых на парковке сейчас около пяти, Тэхён и Чонгук приехали последними, что совсем неплохо: не придётся сидеть и ждать, когда все соберутся. Тэхён замечает машину Чимина и с облегчением выдыхает, радуясь, что здесь будет хоть кто-то, кого он знает, помимо Чона и Хосока, и если у него не получится найти общий язык с их дядей, то хотя бы отвлечётся, беседуя с Чимином. — Идём, — подбадривающе улыбаясь, произносит рядом стоящий Чонгук и, взяв ладонь парня в свою, слегка сжимает её. Тэхён благодарно кивает и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить своё колотящееся от волнения сердце, идёт с ним к дому. Внутри всё обставлено стильно и со вкусом: тёмно-коричневая мебель, картины в золотых рамках по периметру, на столике в холле стоят вазы — судя по всему, антиквариат. От входа к большой металлической лестнице постелен бежевый ковёр, по которому даже ходить страшно — настолько он выглядит дорого и роскошно. Тэхён вертит головой из стороны в сторону, с восхищением разглядывая каждую необычную вещь, таких богатств в интерьере он никогда в жизни не видел. Видимо, не только Чонгук в их семье обладает большими деньгами. И что такой, как Тэхён, забыл среди них? Но парень сразу отмахивается от этих мыслей, Чонгук ведь выбрал его, значит, не о чем тут думать. Подходит или не подходит — какая разница? Главное, что они любят друг друга, остальное — неважно. Откуда-то из глубины дома доносятся громкие голоса, судя по всему, из гостиной, куда они с Чонгуком и направляются. Чем ближе они подходят к широким дверям, тем сильнее у Кима от волнения и страха скручивает все внутренности, и, взглянув на невозмутимого Чонгука, идущего рядом, парень даже завидует ему. Тому и переживать не нужно, ведь это его родственник, а вот Тэхён, кажется, сможет успокоиться только тогда, когда уже наконец познакомится с его дядей. Сейчас же лишь крепче вцепляется в руку мужчины, желая получить такую необходимую ему поддержку. Чон смотрит на парня и, улыбнувшись, входит в гостиную. Тэхён взглядом сразу же натыкается на стоящего у двери Чимина, который кивком головы приветствует его и подбадривающе улыбается. Ким отвечает ему тем же и переводит взгляд на улыбающегося, судя по всему, хозяина дома. В этот момент мир словно замирает. Эта улыбка. Эти глаза. Он узнает их из тысячи. Голоса в комнате начинают слышаться словно издалека. К нему кто-то обращается, что-то ему говорит, но Тэхён не здесь, он моментально возвращается в прошлое. «Ты такой сладенький. Просто так не могу уйти, уж прости», — слышится, как сейчас, голос из прошлого. Тэхён чувствует, как на него накатывает паника, и он забывает, как дышать. Сердце бьётся в груди как ненормальное, норовя вырваться из неё. Смотрит в эти ненавистные пронзительные глаза дяди Чонгука, а события прошлого раз за разом проносятся в мыслях. По щекам сразу же начинают течь обжигающие слёзы, которые Тэхён не замечает. Он так долго не вспоминал о прошлом. Хотел забыть этого человека. Навсегда стереть из памяти, но вот он — перед его глазами. Улыбается и что-то говорит, будто ничего не произошло пять лет назад. Его родители мертвы, а этот человек живёт всё это время припеваючи. Почему жизнь так несправедлива? Тэхён никогда не интересовался тем, что же случилось с убийцей его родителей, но искренне надеялся, что тот гниёт в тюрьме. Как же Ким ошибался. Такие мрази, видимо, живут долго и счастливо, лишая жизни других людей без зазрения совести. Тэхён сжимает кулаки, смотря на мужчину с ненавистью во взгляде и всё ещё надеясь, что просто обознался. Моргает несколько раз, но картинка не меняется. Это он. Убийца, насильник и человек, отнявший у Тэхёна счастливое детство. Стоит и улыбается. Почему не он умер пять лет назад? Почему убил его родителей? За что? Вопросы роем проносятся в голове. Все присутствующие в комнате смотрят на Кима с недоумением. Чимин и Чонгук мигом напрягаются, а последний трясёт парня за плечо и зовёт по имени, стараясь привести в чувства, но тот, словно окаменевший, стоит, задержав дыхание и слыша в ушах лишь стук собственного сердца, не может отвести взгляда от палача своих родителей. Тело мелко подрагивает от ужаса и осознания реальности всего происходящего. Встретиться лицом к лицу со своим страхом спустя пять лет оказалось для Тэхёна не так-то просто. Он даже не знает, как реагировать. Что делать? Как прийти в себя? Он чувствует, как его кто-то тянет на выход из комнаты. Мужчина, стоящий напротив, хмурит брови и что-то говорит, указывая Киму за спину, но Тэхён продолжает находиться не здесь. Он словно жестоко выбит из реальности, не зная, как в неё вернуться. Перед глазами лишь мерзкая улыбка, заставляющая всё нутро сжаться от страха. — Тэхён, — откуда-то издалека доносится голос уводящего его из комнаты Чона. Дядя Чонгука исчезает из поля зрения, но это не помогает — он всё ещё в шоке. Коридор перед глазами расплывается, пока его ведут в соседнюю комнату и усаживают на диван. Тэхён не сопротивляется, чувствуя себя сейчас как кукла, видит обеспокоенное лицо опустившегося перед ним на колени Чонгука, бегает по нему отрешённым взглядом, но будто не узнает. Перед глазами всё ещё лицо улыбающегося мерзкого ублюдка, который должен был сдохнуть в тюрьме, но почему-то всё ещё жив. — Чимин, я не могу привести его в чувства, — дрожащим и полным страха голосом произносит Чон, глянув на обеспокоенного друга, стоящего рядом. — Дай я, — оттолкнув Чона плечом, Чимин склоняется ближе к лицу Кима и, заглянув ему в глаза, громко произносит: — Тэхён, что случилось? — но реакции нет. Лицо Чона резко исчезает, и появляется Чимин, с беспокойством заглядывающий ему в глаза и что-то говорящий. Тэхён хмурится, не понимая, что от него хотят. Неожиданно щёку пронзает резкая боль от пощечины, до искр перед глазами. Тэхён хватается за ушибленное место и, сдавленно застонав, возвращается в реальность. Он непонимающе хмурится, переводит взгляд от Чимина, нависшего над ним, до Чонгука, стоящего в стороне и обеспокоенно смотрящего в ответ, и, увидев его, принимается рыдать настолько сильно, что, кажется, может захлебнуться слезами. Тэхён резко подскакивает на ноги, подбегает к застывшему мужчине, обнимая его за талию и крепко сжав её, и утыкается лицом ему в грудь, продолжая лить слёзы. Страх в груди всё ещё скребётся, будто сейчас всё повторится: тот человек придёт и снова сделает что-нибудь плохое, но объятия Чонгука дарят ему ту необходимую безопасность, которая медленно успокаивает.***
Чонгук, ничего не понимая, одной рукой гладит по волосам жмущегося к нему парня, а другой обнимает за плечи, крепко прижимая к себе. Мужчина так и не понял, что случилось, и, судя по недоумённому взгляду стоящего у дивана Чимина, тот тоже не особо-то понимает, что за чертовщина произошла. Чонгук даже не понял, когда настроение Тэхёна так изменилось. Чон приветствовал дядю, а когда хотел представить ему Тэхёна, заметил, как тот замер на месте, а по его щекам катились слёзы, но что стало этому причиной? — Тэхён? — тихо зовёт Чон, названный вскидывает голову, смотря на мужчину глазами, полными слёз и страха, отчего он хмурится ещё сильнее. — Что случилось, сокровище? Чон нежно касается его горящей щеки ладонью и слегка поглаживает её большим пальцем, молчаливо успокаивая. Тот с трудом сглатывает и, прикрыв веки, шумно выдыхает, а открыв глаза, начинает бегать взглядом от одного зрачка Чона к другому, словно размышляя над тем — отвечать или нет, но в конечном итоге всё же отстраняется и, достав телефон, что-то печатает, после показывая мужчине: «Этот человек, твой дядя, он тот, кто убил моих родителей», — рука Тэхёна, держащая телефон, дрожит. Он поднимает взгляд на Чона, и тот видит там всю правду, но не может в это поверить. — Ты уверен? — едва слышно выдыхает Чон. Тэхён кивает, поджав губы, и, едва сдерживая вновь рвущиеся наружу рыдания, опускает голову. Чонгук, словно придавленный тяжёлой плитой от этой неожиданной информации, застывает как статуя — ни вдохнуть, ни выдохнуть не может. Неужели это правда? Неужели всё это время убийца родителей Тэхёна и насильник был у него под носом, а он даже не догадывался? Теперь пазл складывается. Пять лет назад дядя неожиданно решил покинуть Сеул. Он сообщил тогда, что переносит свой бизнес в Пусан и Америку и просто уехал, более ничего не объясняя. Значит, подчистил за собой и просто сбежал, как трус, но в чём были виноваты эти люди? Они ведь были обычными работягами, никак не связанные с криминалом. Неужели дядя настолько конченый человек, что убивал без разбора? Но этого не может быть, причина должна быть, и Чонгук должен её выяснить. — Что-то случилось? — заметив состояние Чона, подаёт голос Чимин. Мужчина так резко вскидывает голову, что Пак даже вздрагивает от гнева, что плещется на дне его зрачков. Чонгук сжимает кулаки и переводит взгляд на поникшего Тэхёна, который всё ещё вздрагивает от рыданий, которые, кажется, сейчас никак не удастся усмирить. Ему хочется прижать его к себе и увезти отсюда, но он не может, лишь подаётся вперёд, берёт Кима за затылок и прижимает лбом к своей груди. Чонгук целует его в макушку и вдыхает любимый аромат, который хоть немного сдерживает его ярость, а потом, отстранив от себя, подталкивает его к всё ещё ничего не понимающему Чимину. — Отвези его домой и будь с ним, пока я не вернусь, — твёрдо произносит Чон. Чимин хмурится, но всё же подходит ближе, решив сейчас не задавать вопросов. Тэхён же резко вскидывает голову и яростно машет ею, вцепившись в предплечье мужчины. Чонгук старается улыбнуться как можно теплее и, мягко коснувшись его ладони, расцепляет побелевшие от хватки пальцы. — Ты должен уехать, Тэхён, — тоном, не терпящим возражений, произносит Чон, глядя уверенно ему в глаза, но Ким продолжает давиться слезами и мотать головой. — Забери его, — рявкает Чонгук на застывшего Чимина. Пак вздрагивает, подходит ближе, хватает сопротивляющегося Тэхёна за плечи и под отрешённым взглядом Чонгука тащит парня из комнаты, а тот всё продолжает смотреть на Чона со страхом в глазах и тянуть к нему руку. Но мужчина непоколебим, как бы ему сейчас ни хотелось быть рядом с Тэхёном, сначала нужно разобраться с дядей, а потом уже он успокоит Кима. Сердце рвётся на части от осознания, что его собственная семья — причина несчастий парня. Как он будет смотреть ему в глаза после всего этого? Сейчас Тэхён в шоке и ничего не осознает, но если вдруг он поймёт, что не стоит связывать свою жизнь с человеком, чей дядя так просто убивает людей… Чон искренне надеется, что Тэхён поймёт его и осознает, что Чонгук ни в чём не виноват. Ведь так и есть. Он даже не догадывался об этом, и если бы знал, сразу бы прикончил этого ублюдка, несмотря на родную кровь. Такие люди, как Чон Юнхо, не достойны жить. Их ничего не пугает, только смерть, но даже та будет для них слишком мягким наказанием. Чимин и Тэхён скрываются за дверью. Поначалу слышатся какие-то голоса, но когда наступает тишина, Чонгук срывается с места и широкими шагами возвращается в гостиную. Хосок, сидящий на кресле у камина, вскидывает голову и с ухмылкой на губах смотрит на брата, застывшего посреди комнаты. — Ну и что случилось с твоим парнем? — хмыкает брат издевательским тоном. Однако Чон не реагирует, его взгляд устремлён лишь на одного человека, который сидит за столом и, невозмутимо попивая вино, смотрит на Чонгука. В его глазах он видит насмешку, словно вся эта ситуация веселит его, и именно в этот момент Чон понимает, что не сможет себя контролировать. Он срывает с места, подходит к ничего не подозревающему Юнхо и, схватив его за ворот пиджака, поднимает на ноги, а после бьёт кулаком в лицо, стараясь вложить в этот удар всю свою ненависть и презрение, которыми наполнена душа в данный момент. Тот отшатывается, схватившись за ушибленную челюсть, и поднимает на Чонгука недоумённый взгляд. Охрана дяди дёргается с места, намереваясь защитить, но Юнхо вскидывает руку, останавливая их. Чонгук сверлит его испепеляющим взглядом, дышит тяжело и крепко сжимает кулаки. Он едва сдерживается, чтобы не выхватить пистолет и не убить эту мерзость прямо сейчас. — Что ты творишь? — выкрикивает Хосок и, подскочив с места, подбегает к дяде, смотря на Чона так же ошеломлённо. — Да, Чонгук, что ты себе позволяешь? — сплёвывая кровь на пол, спрашивает Юнхо, дёрнув бровью. Даже сейчас остаётся невозмутимым. — Это у тебя нужно спросить, — рычит Чон, до боли сжав кулаки. — Как можно было убить ни в чём не повинных людей? Перед глазами пелена ярости, сердце от адреналина готово выпрыгнуть из груди, но Чон держится. Сначала ему нужно узнать всю правду. — О каких людях ты говоришь? — нервно смеётся дядя, глядя на Чонгука как на идиота. — Я убил достаточно и каждого точно не запоминал. — Не делай вид, что не понимаешь, — раздражённо бросает Чон. — Пять лет назад ты убил семью Ким. Обычных людей. В их собственном доме. Ничего не припоминаешь? — Ах, ты о них, — хмыкает дядя и, подойдя к столу, вальяжно поднимает бокал с вином, делает глоток и ставит обратно. Чон внимательно следит за эмоциями на его лице. Значит, помнит, но при этом ни грамма вины. — Помню, конечно. Чонгук поджимает губы, стараясь сдержаться и не разбить это невозмутимое лицо. Хосок громко хмыкает и, поняв, что сейчас будет, по всей видимости, какой-то важный разговор, возвращается на прежнее место. Дядя запускает руки в карманы и, глядя с высокомерием на Чонгука, подходит к нему практически вплотную. — А тебе-то что до них? Неужели печёшься о жизни каких-то бедняков? — усмехается Юнхо. — Рассказывай всё, или я прикончу тебя, не моргнув глазом, — твёрдо произносит Чон, давая понять, что сейчас не шутит. — Ох, страшно, — хмыкает дядя. — Ну, раз интересно — расскажу. Ким Джихён и Ким Юна — о них же ты хочешь узнать? — Да, — отвечает Чон. — Ну, тогда слушай, — Юнхо возвращается к столу и, усевшись на стул, расслабленно закидывает ногу на ногу, продолжая смотреть на Чонгука: — Ким Джихён работал у меня в лаборатории по производству наркотиков. Ты ведь знаешь, что в то время я пытался разработать свой рецепт? Так вот, он был одним из тех, кто этим занимался. Я ему платил огромные бабки. Он занимался разработкой с ещё несколькими людьми, но я узнал, что он решил слить мою формулу каким-то итальяшкам. После этого я просто не мог позволить ему жить. Ты прекрасно знаешь, что предательств я не прощаю. Поэтому я и убил его вместе с его женой, так как та была в курсе незаконных дел своего мужа. Чонгук мог бы, наверное, его понять, так как сам убивал предателей и, будь он на его месте, скорее всего поступил бы так же. Но ведь это родители Тэхёна. Но больше всего его беспокоит не это. — Обязательно было насиловать их сына? — интересуется Чон, сделав голос максимально невозмутимым. Дядя лишь смеётся. — Он был на десерт, но я думаю, что он сдох, — усмехается Юнхо, будто они сейчас обсуждают смерть животного, а не маленького мальчика. — Но он, к счастью, выжил, — выдыхает Чон, и со стороны он выглядит абсолютно спокойным, вот только гнев, нарастающий с каждым словом, летящим из этого гнилого рта, буквально разрывает изнутри. — Вот это новости! — сдавленно смеётся дядя. — Живучий, как таракан. — И не говори, — смеётся Чон, сдерживая животную ярость. — А с чего был такой вопрос? И как ты узнал об этом? — недоумённо спрашивает дядя, будто только сейчас осознав всю ситуацию, что произошла между ними, и напряжённо хмурится, с подозрением оглядывая Чонгука с ног до головы. Чонгук улыбается и как ни в чём не бывало отвечает, пожимая плечами: — Мой спутник любезно поделился со мной этой информацией. Сначала дядя продолжает смотреть на него недоумённо, видимо не понимая, как какой-то мальчик мог узнать об этом, если даже в полиции ничего не знали, но, сложив дважды два, осознаёт, что парень, который пришёл с Чонгуком, и есть тот самый мальчик, которого он изнасиловал, иначе зачем Чону было его бить и спрашивать за каких-то левых людей. Юнхо тяжело сглатывает и с опаской смотрит на Чонгука. Улыбка становится шире, когда Чон видит в глазах дяди испуг, который тот быстро прикрывает безразличием. — Значит, он и есть тот мальчик? — интересуется тот, надеясь услышать отрицательный ответ. — Именно, — хмыкает Чон, сунув руки в карманы и переступив с ноги на ногу. Он старается создать максимально невозмутимый вид, чтобы дядя не заподозрил ничего раньше времени. — Ну ты же понимаешь, что это было давно и смысла создавать из этого проблему нет? — приподняв брови, спрашивает Юнхо. Чон понимает: дядя боится. Знает своего племянника отлично и теперь начал трястись за свою никчемную жизнь. — Конечно, — усмехается Чонгук, — разве я стану из-за какого-то сироты портить отношения с дядей, тем более мы с ним не настолько близки. Юнхо одобрительно хмыкает и отворачивается к столу, видимо решив, что конфликт действительно исчерпан. Заметив, что Чон всё ещё стоит, дядя кивает на стул рядом: — Садись, поужинаем. Но Чонгук сейчас не в настроении ужинать с этой мерзостью за одним столом. Он машет головой и, стараясь улыбнуться как можно натуральнее, отвечает: — Я, пожалуй, поеду. У меня ещё есть дела. — Хорошо, — соглашается Юнхо и принимается есть как ни в чём не бывало, ещё и покачивая ногой, с наслаждением прикрыв веки. Чон так сильно сжимает челюсти, что, кажется, в комнате был слышен скрежет зубов. Он хочет пустить ему пулю в лоб, но не сейчас. Ему нужен план. Охрана просто так не позволит прикончить ублюдка, да и такой лёгкой смерти он не заслужил. Чонгук внимательно осматривает комнату: в ней находятся шесть людей из охраны, ещё четверо должны обходить дом и четверо на улице по периметру. Не так уж и много, но в одиночку не справиться, и следует хорошенько продумать план действий, чтобы спокойно перебить всех и увезти этого мудака на склад. Оскалившись, Чон смеряет его презрительным взглядом и, резко развернувшись на пятках, покидает гостиную. Чонгук выходит на улицу и глубоко вдыхает морозный ночной воздух, который хоть немного приводит мысли в порядок, а в груди продолжает бушевать ярость, и избавиться от неё он сможет только одним способом. Достав телефон, Чонгук набирает номер своего начальника охраны. — Да, господин Чон, — приняв звонок с первого гудка, отвечает Минхёк. — Собери парней, человек двадцать, всем выдай оружие, и приезжайте срочно по адресу, который я тебе сейчас скину. Нас ждёт веселье, — злорадно произносит Чон, улыбаясь уголком губ. — Хорошо. Чон сбрасывает звонок, отправляет смс с адресом и, убрав его обратно в карман, поднимает голову к небу. На губах расползается дьявольская улыбка, а в груди разрастается предвкушение от предстоящей казни. Дядя сильно пожалеет о том, как поступил с Тэхёном, он будет корчиться в муках и сдохнет, как псина, а Чонгук об этом позаботится. Мужчина обводит взглядом двор: по периметру стоят четыре охранника, как он и предполагал, значит, ему со своими людьми не составит труда всех их убить. Его план прост: перебить охрану и отвезти дядю на склад. Уже там он будет решать, что с ним делать. Нужно хорошенько подумать над пытками, и чем ужаснее они будут, тем лучше. Дьявол в душе Чона медленно просыпается и облизывается, потирая ладони в предвкушении. Сегодня будет весёлая ночь. Мужчина идёт к машине и, сев на заднее сидение, принимается ждать приезда своих людей. Он знает, что те приедут быстро, поэтому смысла уезжать нет. Чонгук напрягается, когда замечает, как один из охранников, глядя на его машину, сообщает кому-то что-то по рации, но, получив ответ, хмурится, отворачивается и убирает рацию обратно в карман, Чон сразу расслабляется. Значит, дядя ни о чём не догадывается, мозгов у него никогда особо не было, а вот Хосок, видимо, сразу почувствовал настрой брата. Он выходит из дома вальяжной походкой, сунув руки в карманы, в сопровождении своего помощника, бросает взгляд на машину брата и, усмехнувшись, садится в свою, которая спустя минуту скрывается за воротами территории особняка, а следом едет ещё одна — с его охраной. Чон довольно хмыкает: рад, что брату хватило мозгов понять, что к чему. Это даже к лучшему — не заденет шальной пулей, а то в той суматохе, что сейчас здесь будет происходить, разбирать кто свой, а кто нет, будет немного проблематично. Да и лишних свидетелей быть не должно. Дядя хорошо закрепился в обществе, и его пропажа поднимет всех на уши, но Чон быстро всё решит, попросив Джина замести следы, а всех, кто здесь сейчас находится, просто убьёт. Неважно, причастны они к смерти родителей Тэхёна или нет. Каждый из здесь присутствующих достоин смерти: работая на такого ублюдка, как Юнхо, они автоматически становятся такими же. Ему ни капли их не жаль. Даже поскорее хочется достать из-за пояса пистолет и самому всех здесь перестрелять, но в одиночку это будет сложно сделать. С ним только водитель, который вряд ли сможет чем-то помочь, остаётся только взять себя в руки и смиренно ждать. Спустя час приезжает Минхёк с парнями из охраны. Все с оружием, как и приказывал Чон, выпрыгивают из машин и по стойке смирно ждут приказа. Чонгук так же выходит и поворачивает голову к подошедшему Минхёку. — Ждём ваш приказ, господин Чон, — кланяется начальник охраны. — Убить всех, кроме моего дяди, он мне нужен живым, — стальным голосом приказывает Чон, с предвкушением глядя на дом, где пока ещё царит покой и умиротворение, однако скоро его мраморные полы зальёт алая кровь, которой так сильно жаждет дьявол в груди Чонгука. Минхёк касается наушника в ухе и передаёт людям слова Чонгука. Охрана дяди, видя всё происходящее, напрягается. Они достают пистолеты и ждут приказа того, кто уже активно что-то сообщает по рации, судя по всему, находящимся в доме охранникам. Чон внимательно следит за ним и, заметив, как тот убирает рацию в карман, поднимает руку, давая приказ своим людям стрелять. Охранники по периметру даже ничего не успевают понять, прежде чем их сразу же расстреливают на местах меткие люди Чона. Поднимается шум. Чонгук довольно хмыкает и, достав свой пистолет из-за пояса, идёт в сторону дома, откуда начинает выбегать подмога для защиты, но им не справиться с бывшими полицейскими и спецназовцами в охране Чона, которые убивают каждого, кто едва успевает переступить порог дома, освобождая своему боссу путь. Не обращая ни на что внимания, словно под защитой самого Люцифера, Чонгук идёт к своей цели, слыша в ушах свист пролетающих мимо пуль, ни одна из которых не смеет коснуться тела дьявола во плоти. С оскалом на лице Чонгук продолжает плавно двигаться вперёд, переступая через окровавленные трупы, с отвращением глядя на каждое тело. Дьявол в груди ликует, наконец почуяв запах крови и пороха, витающий в воздухе. Когда они входят в дом, там уже практически пусто, лишь пара человек отстреливается из укрытий, стараясь из последних сил защитить своего господина, который, как последний трус, перебежками движется вдоль стены. Чонгук громко хмыкает и едва успевает увернуться от пули, что пролетела в паре сантиметров от его головы. — Будьте осторожны, — выкрикивает Минхёк, идущий чуть спереди. Чон кивает и, пока его люди занимаются оставшимися в живых охранниками, устремляется вслед за бегущим прямо по коридору дядей, который, судя по всему, намерен скрыться у себя в кабинете, но от Чонгука не уйдёшь. Чон выпускает пару пуль ему под ноги, заставляя замереть на месте и поднять руки в сдающемся жесте. Чего и следовало ожидать. Даже не будет пытаться защищаться, ничтожество. Дядя разворачивается, продолжая держать руки поднятыми, и, стараясь скрыть страх, что плещется на дне его зрачков, дерзко усмехается дрожащими губами. — Что на тебя нашло, Чонгук? Это всё из-за этого никчёмного паренька? — Нет. Просто решил развлечься, — хмыкает Чон и, держа его на прицеле, медленно подходит ближе. Тот бегает взглядом от лица Чонгука до направленного на него дула пистолета и тяжело сглатывает. — Не делай глупостей, Чонгук, тебе это с рук не сойдёт, — он предпринимает попытку образумить племянника, но тот будто его и не слышит. В ушах лишь дьявольский голос нашёптывает: «Убей, убей». И Чонгук убьёт, обязательно. — Не переживай, Юнхо, сейчас ты не умрёшь, — сделав невинное выражение лица, Чон поджимает губы и, слегка опустив голову, смотрит на него исподлобья. — Правильное решение, а теперь убери пистолет, — нервно смеясь, произносит дядя и намеревается опустить руки, но Чон вскидывает пистолет, заставляя того принять исходную позу. — Ты умрёшь чуть позже и в муках, любимый дядюшка, — саркастично выплёвывает Чон и безумно улыбается, когда слышит за спиной приближающиеся шаги. — Дом чист, — докладывает Минхёк. Дядя смотрит на них шокированно, лишённый дара речи из-за слов племянника. — Свяжите его и везите на склад, — командует Чон и, продолжая держать дядю на прицеле, отходит в сторону. Тот даже не дёргается, когда его скручивают и, связав руки за спиной, уводят на выход. Проходя мимо Чона, Юнхо смотрит на него со злостью и ненавистью, показывая своё истинное лицо. Чон лишь нагло хмыкает на жалкие попытки дяди испепелить его взглядом. Вот тебе и наркоторговец, который якобы ничего не боится и неприкосновенен. Даже рядом с семьёй нужно оставаться начеку: никогда не знаешь, откуда прилетит удар.***
Стук каблуков мужских туфель эхом разносится по коридору. Чонгук прибыл на склад сразу после Минхёка и сейчас идёт в подвал, где всё уже должно быть подготовлено. Сегодня дьявол планирует развлекаться так долго, насколько хватит сил у его дядюшки. Другой человек на месте Чонгука, наверное, пытался бы оправдать своего родственника, ведь как никак одна кровь, но нет. Этот подонок заслужил мучительную смерть, от которой у обычного человека кровь стынет в жилах. Если бы Юнхо не тронул Тэхёна, Чон просто пустил бы ему пулю в лоб в отместку за смерть его родителей. Но сейчас разум отключён, оставив бушевать в груди ярость, что буквально душит Чонгука, требуя выход наружу. Душа жаждет пролития крови — так тому и быть. Войдя в комнату для пыток, Чон останавливается около двери и, как хищник, проходится взглядом по жертве, висящей на цепях. Тот, по всей видимости, без сознания: голова безвольно опущена, а полностью обнажённое тело расслаблено. Чон приказал подготовить его к пыткам, и начальник охраны, как обычно, не разочаровал. Рядом с дядей стоит Сону, а чуть поодаль — Минхёк, которые, заметив Чона, кланяются, выказывая уважение. — Всё готово, господин Чон, — отчитывается Минхёк, подойдя ближе к Чонгуку. — Принесите ванну и наполните её солёной водой, — приказывает Чон. — Хорошо, — Минхёк кивает Сону, и они вместе покидают комнату. Окинув дядю презрительным взглядом, Чонгук подходит ближе к столу с инструментами для пыток и, сняв пальто и пиджак, откладывает их в сторону, после закатывает рукава рубашки повыше. Глядя на инструменты, он выбирает то, что ему сейчас понадобится: выбор падает на маленький острый кинжал, что режет плоть, стоит им только едва коснуться кожи. Идеально. Пытка будет долгой и в несколько этапов, но убивать его здесь Чонгук не планирует — лишь проучит как следует, а после заставит рыть себе могилу. Юнхо должен перед смертью понять свою ошибку. Ошибку, что стоила ему жизни. Для Чонгука он уже труп, болтающийся на цепях, но и долго он не будет издеваться над ним, чего очень хочется, но желание оказаться рядом с Тэхёном сильнее. Как там его мальчик? Успокоился ли? Не плачет? Не боится? Все эти мысли заставляют нутро Чонгука сжаться от страха за него. Ему хочется его успокоить как можно скорее. Поэтому нужно наказать Юнхо быстро, но при этом мучительно, и со спокойной душой отправиться домой. Чонгук зажимает рукоять кинжала покрепче в кулаке и подходит ближе к дяде. Тот всё ещё без сознания, но Чон не хочет будить его обычным образом, вместо этого он прикладывает кончик кинжала к его плечу и, с силой надавливая, ведёт им вниз, разрезая кожу на груди. Из глубокой раны сразу хлынула кровь, стекая вниз по телу. Дядя дёргается и, резко вскинув голову, сдавленно мычит, глядя на Чонгука расфокусированно, будто не понимает, кто перед ним, но уже через мгновение в глазах вспыхивает осознание. Он смотрит вниз на своё тело, после — снова на Чонгука. — Ты что делаешь, идиот? — недоумённо спрашивает Юнхо, будто не до конца веря во всё происходящее. — Не видно? — издевательски интересуется Чон, приподняв брови. Дядя возмущённо выдыхает, испепеляя Чонгука взглядом. — Ты пожалеешь об этом! — рычит он, дернувшись вперёд, но цепи, крепко впивающиеся в его запястья, не дают ему возможности сдвинуться даже на сантиметр. Чонгук сдавленно смеётся: неужели этот кусок дерьма, зная, что находится практически на грани смерти, смеет ему угрожать? До чего же тупой. Неудивительно, что ему всегда было плевать на свою семью, ведь для него важна лишь его гнилая шкура, и плевать он хотел на других людей. — О, я так не думаю, — усмехается Чон, глядя на него пронзительно и с диким желанием уничтожить. — Я пожалею, только если не прикончу тебя. — Ублюдок, — дядя сплевывает ему под ноги и дерзко вскидывает голову. — Это у нас семейное, — сухо отвечает Чон, не реагируя на провокацию. Чонгук оборачивается, когда в комнату вносят металлическую ванну длиной примерно метр семьдесят, наполненную водой. Минхёк и Сону ставят её около одной из стен недалеко от стола. — Всё, как я просил? — интересуется Чон. — Да, господин, — кивает Минхёк. — Свободны, стойте за дверью, я вас позову, — бросает Чонгук и возвращает всё своё внимание к дяде, что с замиранием сердца смотрит на ванну и явно пытается понять, для чего она здесь. Заметив это, Чон хмыкает, но ничего не говорит по этому поводу. Пусть мучается в догадках. Чонгук обходит его со спины, видя, как тело Юнхо напрягается: явно боится, но старается казаться сильным и смелым, якобы ему ничего не страшно. Сейчас Чон это проверит. Подойдя практически вплотную к нему, Чонгук снова прикладывает кинжал к его телу у основания шеи и слегка надавливает, слыша сдавленное шипение, но более дядя никак не реагирует. Чона это раздражает. Юнхо должен молить о пощаде, так какого хрена он молчит? С силой надавив на кинжал, Чон ведёт им вниз, разрезая кожу практически до середины спины. Тело дяди выгибается, пальцы на ногах поджимаются от боли, но он молчит, слышны лишь сдавленное мычание и тяжёлое дыхание. Это выводит Чонгука из себя, и он начинает изрезать его кожу на спине, превращая её в настоящее месиво. Кровь льётся ручьями, ступни дяди скользят по его собственной крови, он еле стоит, но продолжает молчать, лишь мычит и дёргается, но с каждым новым разрезом всё меньше и меньше. Чонгук обходит его и, схватив за подбородок поникшую голову, резко дёргает вверх, вынуждая посмотреть на себя. Юнхо с ног до головы покрыт испариной, взгляд расфокусирован и покрыт пеленой от боли. Видно, что едва держится в сознании, но при этом не произносит ни слова, а лишь дерзко ухмыляется. Найдя в себе силы, он снова плюёт Чонгуку под ноги. — Сдохни, ублюдок! — сдавленно смеётся дядя и вырывается из захвата, дёрнув головой, которая тут же безвольно падает на грудь. — Сука! — рычит Чон. В груди рождается новая волна ярости и ненависти, а руки так и чешутся потянуться за пистолетом. Но нет, ещё не всё. Он переводит взгляд ниже и дьявольски улыбается. Совсем забыл о такой мелочи. Чонгук хватает его за член и, оттянув, резким движением отрезает по самое основание и после, брезгливо поморщившись, откидывает ненужную плоть куда-то в сторону. И, о да, наконец-то. Громкий крик боли разносится по помещению, лаская слух Чона, который громко смеётся, подняв голову к потолку. Вот так-то лучше. Юнхо дёргается, будто в предсмертной агонии. Дыхание сбитое. Он пытается что-то сказать, но от шока лишь смотрит на Чонгука широко распахнутыми глазами, в которых тот видит наконец то, что хотел: страх и боль. Да, нужно было с этого начинать. — Я… я, — пытается что-то сказать Юнхо, но не может: глаза медленно тухнут, а голова безвольно падает на грудь. — Нет уж, так быстро отключиться я тебе не дам, — усмехается Чон и наотмашь бьёт его по лицу, от чего тот вздрагивает и снова открывает глаза, едва имея возможность приподнять голову. — Минхёк, — громко кричит Чонгук. Начальник охраны и Сону сразу входят в комнату. Чон отходит в сторону и кивает на едва живого дядю. Те, поняв его без слов, принимаются расстёгивать цепи. Чонгук же наблюдает со стороны за всем происходящим, и сердце колотится от предвкушения ещё одной пытки. Наконец освободив Юнхо от цепей, они тащат его к ванной и, резко приподняв за руки и ноги, опускают в воду. И снова крик, душераздирающий и заставляющий вздрогнуть всех находящихся на складе. Чонгук довольно улыбается, наблюдая за тем, как дядя дёргается от боли. Солёная вода разъедает свежие раны, принося невообразимые ощущения, агонию. Чонгук подходит ближе и, чуть склонившись, заглядывает в подёрнутые пеленой глаза, где, кажется, уже пусто. Юнхо явно на грани, но ещё не готов сдохнуть, и это хорошо. А солёная вода как раз замедлит кровотечение, позволив этому выродку прожить немного подольше. — Что теперь скажешь? — ухмыляется Чон, ткнув кончиком ножа ему в шею. — За что? — едва слышно выдыхает дядя, смотря на Чонгука взглядом, полным разочарования, так, будто тот был ему близок, но предал его. — Ты изнасиловал моего любимого человека, — пожимает плечами Чонгук. — Ты заслужил более страшную смерть, но у меня нет времени возиться с тобой. — Из-за какого-то тупого пацана… — нервно смеётся дядя, едва дыша, он явно всё понял, не тупой, и обречённо прикрывает глаза, понимая, что это его последние часы на этой земле. Надежда была до последнего. Но после слов Чона он понял, что ему не жить. Чонгук не прощает таких вещей, и какие бы аргументы Юнхо сейчас ни приводил, племянник не послушает. Да и сам Юнхо на его месте не стал бы тратить время на разговор. Зря он поверил ему в особняке, нужно было догадаться, что Чонгук так просто эту ситуацию не оставит. — Молодец, догадливый, — хмыкает Чон. Выпрямившись, он бросает взгляд на Минхёка: — Вытащите его из ванны и в грузовик. Не забудьте лопату. Дядюшке перед смертью нужно поработать. Юнхо переводит на него пустой взгляд, полностью приняв свою судьбу. Смысла просить о пощаде нет. Её не будет. В холодных и буквально пронзающих до костей чёрных глазах племянника он чётко видит свою смерть, избежать которой уже не получится. Чонгук смотрит на него с безразличием, отмечая про себя, что тот достаточно хорошо держится, а значит, силы ещё есть. Это к лучшему. Громко хмыкнув, Чонгук хватает со стола пиджак с пальто и выходит из комнаты, сразу устремляясь на улицу. В густой чаще леса, погружённой во мрак, расположилась небольшая поляна, окружённая со всех сторон высокими елями, в ветках которых гуляет ветер. Чонгук посильнее кутается в пальто, стараясь скрыться от пронизывающих до костей холодных порывов ветра. Сону и Минхёк, которые стоят чуть впереди, тоже не очень комфортно себя чувствуют, постоянно переминаясь с ноги на ногу, но сказать ничего не рискуют, боясь гнева босса. Рука Чона, удерживающая рукоять пистолета, что направлен на дядю, стоящего в центре поляны, уже замёрзла, и кажется, будто пальцы примерзли к металлу, но он не убирает рук в карманы, не решаясь давать дяде хоть малейшую надежду на лучшее. Он согревается изнутри благодаря огню ярости и гнева, что всё ещё бушует в душе, и улыбка не сходит с лица всё время, что он наблюдает за жалкими попытками Юнхо раскопать хоть один сантиметр замёрзшей земли. Это не так-то просто даже для здоровых и крепких мужчин, а что говорить про обнажённого практически старика, который потерял приличный запас крови из организма, да и перед этим пережил практически час пыток. Однако тот держится, трясётся, едва имея способность удерживать лопату в замёрзших пальцах, но копает. Для Чонгука со стороны это скорее выглядит как попытка отсрочить свою смерть. Дядя, видимо, думает, что Чонгуку надоест издеваться над ним и он его пощадит. Если это действительно так, то тогда он ещё глупее, чем Чон думал. Они стоят тут уже около получаса, но не продвинулись ни на сантиметр. Земля у ног Юнхо как была ровной, так и остаётся. Чонгука это начинает раздражать: вместо того чтобы ехать домой и успокаивать Тэхёна, он должен стоять и наблюдать за этим беспомощным ублюдком, что даже могилу перед смертью себе вырыть не в состоянии. Чонгук подходит ближе и с силой надавливает дулом пистолета ему на затылок. — Пошевеливайся! — раздражённо рычит Чон. Дядя же медленно поворачивает к нему голову. Глаза пусты, на губах едва уловимая улыбка — уже похож на мертвеца, но всё ещё жив. Видимо, такие, как его дядюшка, так просто не хотят покидать эту землю. — У меня нет сил копать эту чёртову могилу, — едва слышно шепчет Юнхо и снова роняет голову на грудь, продолжая изо всех сил копать. Чонгук отходит на шаг назад. Ждать терпения больше нет. Позволить жить хотя бы ещё один час желания нет. Нужно убить и забыть. Вычеркнуть это дерьмо из жизни, из семейного древа и забыть. — Тогда сдохнешь так, а могилой для тебя станут желудки голодных зверей, — хмыкает Чон. Дядя бросает лопату и поворачивается к Чонгуку, а в глазах его вспыхивает что-то похожее на облегчение, и это раздражает Чона, но, к сожалению, времени больше нет. Чонгук поднимает руку с пистолетом и направляет его дуло ему между глаз. Юнхо улыбается. Чонгук злится. — Знай, Чонгук, я ни о чём не жалею. Мальчишка-то ничего такой, — нагло ухмыляется дядя и после издаёт лишь сдавленный хрип, заткнутый навсегда пулей между глаз. От громкого звука выстрела, что разнёсся по всей округе, словно раскат грома, встрепенулись птицы. Чонгук сжимает челюсти до скрежета зубов, наблюдая за тем, как кровь медленно вытекает из раны в тупой башке дяди. Мерзкий. До чего же мерзкий. Была бы возможность — Чонгук оживил бы его сотню раз и сотню раз убил бы различными, самыми изощрёнными способами. — Мразь! — сплюнув на уже медленно холодеющее тело бывшего родственника, Чонгук разворачивается и идёт к машине, оставленной на опушке леса. — Закопайте его поглубже, — бросает он, проходя мимо Минхёка и Сону. Те молча кивают, не имея возможности возразить. Чонгук не чувствует удовлетворения, он всё ещё зол. Не так он хотел его убить — всё должно было быть жёстче, мучительнее. Сейчас же такое ощущение, будто ублюдок и не помучился вовсе, но уже ничего не изменить, придётся смириться. Главное — это то, что Тэхёну он больше навредить не сможет, да и вообще кому-либо. Пусть гниёт на здоровье.***
Чонгук возвращается домой, когда время переваливает уже далеко за полночь. В квартире тишина, свет льётся лишь из гостиной. Неужели Тэхён всё же смог спокойно уснуть, и Чонгук зря так мучился всё время, думая, что тот бьётся здесь в истерике? Скинув обувь, он оставляет пальто на вешалке у входа и идёт к источнику света. На диване сидит Чимин со стаканом виски в руках, откинувшись на спинку дивана. Вид у него очень уставший, видимо, он так и сидел тут всё время, ожидая его прихода. Чонгук подходит ближе, и Пак поворачивает к нему голову, слегка вздёрнув брови. — Объяснишь мне, что произошло? — интересуется Чимин уставшим, едва слышным даже в этой оглушающей тишине голосом. Чонгук тяжело вздыхает и, кивнув, садится рядом, так же откинувшись на спинку, берёт из рук Чимина стакан и делает пару глотков обжигающей жидкости, которая хоть немного согревает его заледеневшее от холодного ветра нутро. — Тэхён тебе ничего не объяснил? — Нет, — машет головой Пак, — он рыдал всю дорогу сюда, а после и в квартире, а уснул только пару часов назад. Не думаю, что у него было желание и вообще возможность что-либо мне объяснить. Наступает небольшая пауза, в момент которой Чон снова чувствует, как сердце сжимается от боли за Тэхёна. Ему так жаль, что Киму снова пришлось пройти через эти мерзкие воспоминания. Жаль, что Чонгук вообще взял его с собой. Хотя с другой стороны, если бы это было не так, то тогда неизвестно, когда правда всплыла бы на поверхность. Чонгук так и искал бы попусту убийц его родителей, даже не подозревая о том, что этот человек всё время находился практически под носом. — Мой дядя — тот, кто убил родителей Тэхёна и изнасиловал его, — сглотнув тяжёлый ком в горле, наконец отвечает Чон и снова делает глоток виски, надеясь одной горечью смыть другую, что оседает у него на языке на протяжении всего вечера. — Вот это новости! — шокировано выдыхает Пак. — Я, конечно, знал, что твой дядя не святой человек, но чтобы пойти на такое… — Чон в ответ кивает. — В чём его родители были виноваты? — Отец Тэхёна работал на Юнхо в лаборатории по разработке рецептов новых наркотиков и якобы слил кому-то информацию об этом, вот он и избавился от них, — отвечает Чон, тяжело вздохнув. Его даже передёргивает от того, что он понимает, только сейчас действительно понимает, через что пришлось пройти Тэхёну: увидеть смерть родных людей и быть изнасилованным — это ужасно. Но больше удивляет то, как парень после этого не сломался. Потрясающая сила духа. — Пиздец, — всё, что может ответить Чимин на данный момент; и ведь не поспоришь. Больше и слов не найдётся, чтобы описать всю эту жестокость. — Да, — кивает Чон и поднимается на ноги. — Я должен пойти к нему. Спасибо, что побыл с ним. — Не за что, — Чимин пожимает протянутую ему руку и, поднявшись на ноги, покидает квартиру. Больше спрашивать что-либо у Чонгука нет смысла, ведь Чимин прекрасно понимает, что Юнхо, скорее всего, уже мёртв, и это хорошо. Пак сам хотел бы увидеть его смерть, но испытывает облегчение, прекрасно зная, что это уже произошло. Туда ему и дорога. Чонгук стоит ещё пару минут посреди гостиной, отрешённым взглядом уставившись куда-то в стену. Голова пуста, но ноги будто весят тонну, и он не может заставить себя сделать хоть шаг, чувствуя вину за всё произошедшее с парнем. Ведь это его семья. Дядя. Самый близкий, по сути, человек после родителей, и именно он оказался тем, кто испортил жизнь Тэхёна. Судьба иногда бывает такой жестокой: никогда не знаешь, какого кота в мешке она тебе подкинет в определённый момент. Но не поговорить с Тэхёном тоже не может — он должен перед ним объясниться, успокоить и попросить прощения за своего дядю. Он искренне надеется, что Тэхён поверит ему в том, что Чон вообще к этой ситуации никакого отношения не имеет и даже не догадывался об этом. Чонгук выключает свет в гостиной, после принимает душ и, переодевшись в чистую одежду, наконец идёт в спальню к Тэхёну. В комнате царит полумрак, рассеиваемый лишь светом небольшой лампы на прикроватной тумбе. Тэхён лежит на постели, свернувшись калачиком, и крепко обнимает себя за колени. Лицо его припухло от слёз, кожа бледная. Весь его вид говорит о том, что для него эта роковая встреча не прошла бесследно. Бедный мальчик. Чонгук ведь обещал оберегать его, но в который раз не сдержал данное себе и ему обещание. Чон подходит ближе к кровати и осторожно, стараясь его не разбудить, ложится рядом у него за спиной. Обняв его за талию, Чонгук притягивает хрупкое тело ближе к себе и, уткнувшись носом в светлые волосы, глубоко и судорожно вдыхает. — Прости меня, сокровище, — дрожащим шёпотом произносит Чон. Только сейчас он даёт волю чувствам и разрешает паре скупых слёз скатиться по щекам и впитаться в шёлковую копну волос своего мальчика. Сердце рвётся на части — обида и боль заполнили его. Чонгук ведь думал, что это у него ужасная судьба, но по сравнению с тем, что пришлось пережить Тэхёну, у Чонгука была очень даже отличная жизнь. Но при этом он не выдержал и ступил на тропу преступного мира, погрязнув в жестокости и убийствах, пытаясь заглушить свои какие-то глупые детские обиды и доказать всем, что он чего-то стоит. Тэхён же… Сильнее людей Чон ещё не встречал. Пережить столько боли и несправедливости, но при этом остаться всё таким же милым, добрым и искренним, как ребёнок, любящим этот чёртов мир. Ну разве после всего этого его возможно не назвать ангелом? Он нереальный. Созданный не для этого мира. Слишком чистая душа для всей этой грязи, что творится вокруг. Его мальчик, который, кажется, по уму превосходит самого Чонгука. Рядом с ним Чон чувствует себя несмышлёным ребёнком. Чонгук замирает, когда Тэхён медленно начинает шевелиться, распрямляя тело с едва слышными стонами, видимо, всё же проснулся. Чон немного отстраняется, позволяя парню развернуться к нему лицом. Тот смотрит на Чонгука мгновение слегка потеряно, но, осознав, кто перед ним, улыбается: в его глазах более нет того страха, что был вечером, и это успокаивает Чонгука, позволяя наконец выдохнуть с облегчением. Боялся до последнего, что Тэхён будет в истерике ещё долгое время, но, видимо, как обычно, недооценил его. Его сильный мальчик, кажется, со всем в этой жизни способен справиться. Какое бы дерьмо ни произошло. — Как ты себя чувствуешь, сокровище? — нежно шепчет Чон. Коснувшись щеки Тэхёна, он нежно поглаживает её большим пальцем, с беспокойством бегая по его лицу взглядом, словно пытаясь всё ещё отыскать там отголоски страха или каких-либо переживаний, но Тэхён абсолютно спокоен, лишь улыбается шире и кивает, желая успокоить Чонгука. — Я рад, — наконец улыбается в ответ Чонгук. — Прости, Тэхён. Чонгук тяжело сглатывает, нервно дёрнув уголком губ, и опускает взгляд. Ему стыдно смотреть в глаза этого человека. Как он сможет искупить перед ним вину за свою семью? — Я не знал, каким человеком является мой дядя. Правда не знал, — Чон продолжает гладить его по щеке, смотря куда-то ему в шею. В глаза не может. Боится увидеть разочарование. Ненависть. Не выдержит. Погибнет, пронзённый насквозь этим янтарным взглядом. — Я сделал так, что ты больше никогда не увидишь этого человека. Он поплатится за всё, что сделал. Чонгук замирает. Ждёт реакцию. Ждёт, что Тэхён сейчас оттолкнет его руку, встанет и уйдёт. Бросит его, решив не связывать свою жизнь с человеком, дядя которого является убийцей. Любой бы так поступил. Не рискнул бы портить свою жизнь. Но, видимо, не Тэхён. Он лишь нежно касается пальцами подбородка Чонгука и мягко приподнимает голову, вынуждая посмотреть на себя. Всё так же улыбается, и в глазах не те эмоции, что ожидал Чонгук, там облегчение и благодарность. В эту секунду словно многотонный груз падает с сердца Чона, позволяя наконец сделать полноценный вдох. Тэхён сам тянется к нему, приподнявшись на локтях. Целует. Целует нежно и осторожно. Чонгук отвечает, прикрыв веки, и, осторожно обняв его за талию, притягивает ближе, укладывая себе на грудь. Никто не углубляет поцелуй. Сейчас не время для страсти. В этот момент это лишь молчаливая поддержка, обещание быть рядом и благодарность за то, что они есть друг у друга. Тэхён разрывает поцелуй первым, осторожно убирает прядки волос со лба Чонгука и, тепло улыбнувшись, спускается чуть пониже. Уложив голову на его крепкую грудь и обняв за талию, Тэхён глубоко вдыхает и, прикрыв веки, снова засыпает. Чонгук нежно поглаживает его по спине, пустым взглядом уставившись куда-то в потолок. Сегодня он уже не уснёт и будет до самого рассвета охранять сон своего сокровища. У него почему-то есть какая-то уверенность, что завтра их жизнь изменится. Всё будет хорошо.