Дай мне поцелуй, и я отдам тебе сотню самых волшебных мгновений, что только есть в мире. — Габриэль Маркес
Драко открыл глаза, оглядываясь вокруг. Темно. Тихо. Что-то разбудило его, но вокруг было спокойно. Часы показывали без пяти минут два, и Малфой, ещё раз осмотрев комнату, со вздохом откинулся на подушку, планируя уснуть как можно быстрее. Крик разорвал тишину ночного поместья на сотню мелких осколков. Драко потребовалось несколько секунд, чтобы понять сонным сознанием, что кричит Грейнджер. Не раздумывая, он вскочил с кровати и побеждал в её комнату, сжимая палочку в руке. Там, на огромной постели в мягких толстых одеялах металась его новопровозглашённая принцесса. Спутанные и потные волосы, нервно двигающиеся зрачки за плотно закрытыми веками, сжатые в кулаки ладошки. Драко сам страдал от кошмаров и знал, что находиться в них невыносимо страшно и больно, поэтому попробовал осторожно разбудить девушку. Сначала голосом, потом лёгкими прикосновениями, затем уже сильнее потряхивая за плечи, но ничего не помогало. Она продолжала стучать пятками по матрасу, бить руками воздух и кричать. Драко растерялся, невыносимо было смотреть на неё и не иметь возможности помочь. Он решил хотя бы придержать её тело, чтобы она случайно не навредила сама себе. Когда Малфой взял её руку, краем глаза увидел расплывающееся пятно на запястье. С немым ужасом ему пришлось наблюдать, как на нежной белой коже растекается синяк в форме чьей-то ладони. — Блять, что за хрень? — Драко уже не боялся говорить вслух, казалось, ничего не может разбудить Гермиону. — Как такое возможно? Тинки, ты нужна мне! Эльфийка с хлопком появилась у его ног. — Тинки, пожалуйста, найди Тео как можно быстрее и приведи сюда, он сегодня ночует у себя в поместье. — Хорошо, хозяин. Драко продолжал аккуратно держать девушку и думать, перебирая в голове все варианты. Малфой никогда не слышал, чтобы раны, нанесённые во сне, появлялись на теле и в реальности. Сейчас же в том, что это всё-таки происходило, не оставалось сомнений. Но как? В этих мыслях его и застал уставший, взлохмаченный ото сна друг. — Что происходит? — Тео услышал крики и сразу же вскинул палочку. — Что с ней? — Не знаю, помоги мне, подержи её с другой стороны, иначе она сама себя ударит! Я не могу её разбудить, ты что-то знаешь о снах, из которых нельзя выйти? — Застрять во сне? — Тео тут же перешёл на другую сторону кровати, забрался на неё и взял Гермиону за руку. — Не помню ничего подобного… — А ты напрягись! — Малфой был зол, он видел, как только пришедшая в себя Гермиона снова подвергается опасности, и приходил в ярость. — Я не могу защитить её от того, чего сам не вижу, Тео, помоги мне! Нотт понял, что его друг нервничает и не контролирует свои слова. Он давно уже заметил, что Гермиона странно на него влияет. Тео перебирал в голове всё, что знал про сны, но понимал, что в этом нет смысла: с подобным волшебник никогда не сталкивался. От размышлений его отвлёк крик девушки, переходящий в истеричный плач, от которого разрывалось сердце. Драко не мог больше этого слушать: — Грейнджер! Очнись, слышишь? Проснись, прошу тебя! — он продолжал трясти её за плечи, но она не просыпалась. К горлу подступала тошнота, он должен был чем-то помочь ей, но ничего не мог придумать. — Давай положим её в воду? Может, так она проснётся? — предложил Тео. — Не думаю, вдруг она всё чувствует, но сознание не возвращается в реальность? Это может усугубить ситуацию. — Возможно… Тогда что будем делать? — оба парня замерли, поняв, что Гермиона больше не кричит и не мечется по кровати. — Думаешь, закончилось? — Не знаю. Грейнджер? — Малфой легко провёл ладонью по плечу и руке девушки. — Ты спишь? Она никак не отреагировала на прикосновения. Драко бережно приподнял её, крепко обхватил за талию, отодвигая от Тео, и положил кудрявую голову себе на плечо. Обнимая и поглаживая, он шептал: — Грейнджер, я не знаю, слышишь ли ты меня, но я здесь, с тобой. Где бы ты ни была, прошу тебя, возвращайся. А если ты не можешь быть здесь, с нами — забери меня с собой, принцесса. С кем бы ты ни сражалась, я помогу. Теодор смотрел на пару с любопытством, не издавая ни звука, чтобы не смутить своего лучшего друга. Никогда в жизни он не видел, чтобы Малфой проявлял столько заботы о ком-то, кроме матери. Конечно, он переживал за друзей и поддерживал в плохие времена, но сейчас Нотт видел совершенно другой уровень внимания. Сразу после суда Драко пошёл стажироваться в архитектурное бюро. Без знаний, без навыков он по 14 часов в день пропадал у мастеров, ловя каждое слово, делая и переделывая чертежи столько раз, сколько было нужно. На личную жизнь друг, кажется, вообще перестал обращать внимание. Потом открыл собственный бизнес, пропадая уже там. В редкие выходные выбирался в город с матерью или пил огневиски с ним, Блейзом и Пэнси. Нотт знал, что у друга бывают свидания с девушками, но дальше одной встречи обычно не заходило. Сейчас он видел в действиях Малфоя столько нервозности и страдания из-за того, что происходило с Гермионой. Стало очевидно, что она важна для него. Оставалось вопросом, догадывался ли об этом сам Драко? Тео не знал, сколько они сидели в молчании. Его ноги затекли, а мысли спутались, он дрейфовал между реальностью и сном, постепенно склоняясь в сторону последнего. Где-то в доме пробили часы. Тео мысленно сосчитал шесть ударов. Несколько мгновений ничего не происходило. Малфой баюкал Гермиону, тихонько покачиваясь из стороны в сторону, за окном бушевал осенний ветер, разнося листву по двору, а солнце ещё только собиралось выходить из-за горизонта. Прошла ещё секунда, а потом, с резким вздохом, Гермиона открыла глаза.***
Следующие несколько дней прошли спокойно. Никаких новостей о «Грейнжеровцах» не было, аврорат продолжал искать Денниса Криви и опрашивать других маглорождённых в попытке выяснить хоть что-то. Пэнси распространяла информацию о группировке и искала зацепки по другим возможным участникам организации. Джинни практически всё время тренировалась, готовясь к матчу с Паддлмир Юнайтед, а Тео помогал Дафне или пропадал на работе, исследуя артефакты, связанные со сном, по просьбе Драко. Малфой и Гермиона практически всё время оставались в поместье только вдвоём, но он её почти не видел. Стоило ему присоединиться к ней за завтраком, как девушка объявляла, что наелась. Когда Драко находил её в библиотеке, она срочно хотела подышать свежим воздухом. Большую же часть времени Гермиона проводила в сарае, куда Малфой предпочитал вообще не заглядывать после того, как Грейнджер чуть не продырявила его голову пулей. Она тренировалась остервенело, не жалея себя. Все мишени были заколдованы и двигались хаотично и без остановки, волшебница же чередовала палочку и пистолет. Прыгала, пригибалась, двигаясь мелкими перебежками, пряталась за скоплениями коробок и бутылок и каждый раз попадала точно в яблочко. Драко не мог представить, что Грейнджер настолько хороша во владении оружием и палочкой. Иногда она даже перекладывала пушку в левую руку, а палочку оставляла в правой, орудуя обеими, будто они были продолжением её самой. Колдуя невербально, Гермиона уничтожала цели одну за другой, полностью сосредотачиваясь на результате, пока по лицу её стекал пот, а ноги дрожали от переутомления. С её губ никогда не срывалось ни слова, ни вздоха усталости. Когда Малфой в очередной раз заметил, что пора бы ей отдохнуть, она выстрелила, казалось, прямо в него, пуля просвистела в сантиметре от правого уха парня и вошла в стену. После этого Драко решил удалиться и никогда не мешать её тренировкам, продолжая наблюдать за ней всё остальное время. Что-то было не так. На все вопросы про ту ночь она пожимала плечами и говорила, что ей приснился кошмар с участием Беллатрисы, обычное явление, ничего нового. Когда Драко снова и снова повторял, что не мог разбудить её и своими глазами видел, как на запястье упрямицы появился синяк, она продолжала недовольно сжимать губы и заявляла, что наверняка сама нанесла себе рану за несколько минут до прихода одного небезызвестного блондина, и он зря разводит проблему из ничего. Малфой знал, что она врёт, но не мог заставить её признаться. Он вообще не понимал, как и когда произошли все эти изменения. Он больше не был сосредоточен на поимке того, кто убил его мать. Нарцисса умерла, с этим ничего уже нельзя было сделать. Всё своё внимание Малфой направлял на защиту одной очень сильной, но не самой удачливой ведьмы. Почему? Он не мог ответить на этот вопрос. Конечно, она была особенной, всегда была. Умная, яркая, несгибаемая, талантливая — всё про неё, но это он знал ещё в Хогвартсе. Что поменялось сейчас? Она его интересовала. За годы после войны было много разных женщин. Они были красивы, умны, великолепны — ничем не хуже. Но ни одна не заинтересовала его настолько, чтобы пойти на второе свидание, а вымучивать интерес и обещать что-то, зная, что он обещание не сдержит, не хотелось. Сейчас же он чувствовал, что должен быть рядом: с девчонкой творилась какая-то чертовщина. С каждым днём круги под её глазами были темнее, походка замедлялась, аппетит пропадал. Поймав её в библиотеке на четвёртый день после случившегося, он не выдержал: — Стоять! Даже не думай от меня убегать, иначе привяжу к дивану. Рассказывай, что случилось. — Ты о чём? — Не юли, принцесса, я вижу твоё состояние — тебе плохо. Почему? — Много тренируюсь, вот и устаю, Малфой, чего пристал? — Хватит! — он резко сел рядом с бывшей гриффиндоркой, развернув её голову к себе, посмотрел в шоколадные с золотыми крапинками глаза. — Я не намерен играть с тобой в угадайку. Тебе плохо, я рядом, я хочу помочь. Помнишь, о чём мы говорили? Ты должна бороться до победы, но ты не должна делать это в одиночку. Говори. От его строгого тона Гермиона чувствовала себя провинившейся школьницей перед дверью директора. С другой стороны, уже очень давно никто так сильно не хотел вникнуть в её проблемы. Она привыкла всё решать сама, но было ли это правильно для неё и для их общего дела? — Это был он… — со вздохом сдалась Гермиона. — Джастин был в моём сне. Точнее, я даже не уверена, чем это было. Я чувствовала всё так, будто и правда находилась там. Понимаешь? Ощущала камни под ногами, холод, влажность, чувствовала его прикосновения. Это след его руки ты видел на моём запястье… — И что он сказал? И она в подробностях поведала, как очутилась в каком-то бесконечном подземелье, холодном и тёмном, как Джастин схватил её за руку. Как она пыталась убежать от него, кричала, звала на помощь, отбивалась, но он всегда нагонял, не прилагая особых усилий. Когда она оказалась в тупике, он заклинанием приклеил её к стене и рассказал, что она будет появляться возле него каждый раз, когда будет засыпать глубоким сном. Он хотел, чтобы она присоединилась к «Грейнджеровцам», встала во главе, где ей и место, и помогала строить новый мир. А если нет, то он знал, где найти её родителей, ведь она сама рассказала. Малфой наблюдал за ней во время всего рассказа. Глаза оставались сухими, спина горделиво прямой, нос вздёрнут, во взгляде читалась решимость. Она не казалась ни сломленной, ни испуганной. Всё-таки он не ошибся: внутри неё горел огонь мести. — У меня два вопроса. Первый: какого хрена, Грейнджер? Четыре дня ты молчала и говорила, что в порядке. — Что бы изменилось, Малфой? Все бы бросили свои дела и бились над задачкой, как вытащить Гермиону из лап опасности? Нет уж, спасибо, справлялась раньше — справлюсь и сейчас. — Глупо. Ты вроде самая умная в своём поколении и всё такое, но не понимаешь, что семь человек могут найти решение быстрее, чем один? Пока ты болтаешь с Джастином во сне, мы сидим и надеемся, что он сам объявится у ворот. — Слушай, Малфой… — Нет, это ты послушай, Грейнджер. Сейчас ты командный игрок. Знаю, хочется пойти и в одиночку обрушить мир на его голову, но это слабость, а не сила. Если хочешь, чтобы тебе доверяли, ты тоже должна научиться доверять. Вопрос второй: ты что, четыре дня не спишь? — Ты напоминаешь мою тётушку Камиллу. Каждый раз, когда она меня видела, задавала одни и те же вопросы: а ты покушала, ты хорошо спишь, тепло одета, не сильно устала? Так вот, тётушка, — с издёвкой выплюнула Грейнджер, — я совсем не жду новой встречи с Джастином, пока не разберусь, как мне протащить в этот сон палочку или пистолет, поэтому сплю по тридцать минут каждые четыре часа. За это время не успеваю перейти в фазу глубокого сна. — Смотрю, ты ещё можешь шутить, значит, не упадёшь прямо сейчас от усталости. Но это глупо. Надолго тебя не хватит, надо придумать что-то получше. Кстати, во сне ты была в той же одежде, в которой уснула? — Да, я думала об этом. Возможно, если положить палочку в карман, я попаду в этот сон вместе с ней. Но я не знаю, могу ли ранить его там, хотя точно понятно, что он может ранить меня. Просто пока ему это не нужно. — Как думаешь, он правда навредит твоим родителям, если ты откажешься участвовать в его планах? — Могу только пожелать ему удачи. Когда я спрятала их, много времени тренировала свой мозг отвечать на вопрос о их местоположении «Австралия». Даже Джинни и Гарри думают, что они живут там. Я делала это, чтобы никогда и ни при каких условиях — ни случайно, ни под пытками — не проговориться. Но они живут в другом месте, за них я не волнуюсь. — Умно. Грейнджер, ты так меня утомляешь своими недомолвками, секретами, попытками решить всё самостоятельно. Может договоримся? — О чём мне с тобой договариваться, хорёк? — У тебя есть твоё право на «нет», мы смирились, а я хочу своё право на правду. Ты не будешь врать и недоговаривать. Что скажешь? — Мечтай, Малфой, — Гермиона посмотрела в серые серьёзные глаза, облизала пересохшие губы и искренне открыто улыбнулась. — В своих снах это увидишь. Мне пора тренироваться, пока! Она встала, поправила волосы, которые без её магловских штучек для наведения красоты снова обернулись чудесными кудряшками, и уставшей походкой отправилась к выходу. А Малфой смотрел ей вслед и думал, почему, чёрт её возьми, с ней так сложно.***
Гермиона стояла напротив зеркала в пол, разглядывая отражение. Щёки впали, мышцы, наоборот, проявились из-за усердных нагрузок, цвет лица отливал сероватым оттенком, а глаза казались огромными. Она знала, что долго так не продержится. Хоть и смогла убедить Малфоя в своей несгибаемости, внутри девушка чувствовала себя паршиво. Как мог человек, которого она считала близким другом, угрожать её родителям? Неужели она вообще не разбирается в людях? Гермиона разглядывала каждый дюйм своего тела и каждый уголок своей души. Она больше не хотела никому доверять, а, может, и не могла. И маленькая девочка внутри неё скребла крохотными ноготочками сердце, надеясь, что взрослая жизнь не убьёт и её веру в хорошее. Надо было обдумать миллион вещей, но из-за жуткого недосыпа сосредоточиться с каждым часом было всё сложнее. Она перерыла все книги в библиотеке Малфоя, но не нашла зацепок. Его коллекция сильно поредела после обысков в Мэноре, Министерство изъяло огромное количество древних и редких экземпляров, но даже с этим условием библиотека была поистине впечатляющей. Жаль только, бесполезной для неё. Стараясь мыслить логически, она пришла к выводу, что Джастин провёл какой-то ритуал связывания своего разума с ней, поэтому они встречались во снах. Скорее всего, он допускал возможность её побега с самого начала. Участие в каком-то неизвестном обряде немало тревожило её: без тёмной магии тут не обошлось. И всё же, могла ли она противостоять ему во сне? Могла ли нанести вред? Убить? Казалось, только глупец оставил бы ей такую приятную возможность, но она никогда не считала Джастина глупым. Ещё и мысли о Малфое постоянно крутились в голове. Столько всего происходило, что не наступало верного времени, чтобы поговорить, изучить, понять бывшего слизеринца. Что она вообще знала о нём? Он никогда не хотел быть на стороне Воландеморта, но выбрал сторону родителей. Был привязан к матери и терпел отца. Вырос с убеждением, что он выше и лучше большинства, и это убеждение сделало его жизнь в Хогвартсе невыносимой. Как бы он ни старался, не смог стать умнее, лучше, храбрее всех остальных, а отец сильно давил на него из-за этого. В войне перешёл на другую сторону, потому что хотел быть в рядах победителей, а не проигравших. После оправдания начал работу в строительном бизнесе и после открыл собственную компанию. Большинство заново отстроенных зданий в Косом переулке — его заслуга. И на этом всё, больше она ничего так и не смогла узнать. Он поддерживал её, помогал, она даже жила в его доме, но понимать его не научилась. Устав от бесконечных размышлений, она вернулась к своему замученному отражению. Она собиралась в магловский Лондон, пора было заняться шоппингом.***
— Малфой, что у тебя с Грейнджер? Тео подавился огневиски от прямолинейности друга, а Забини сидел с ухмылкой и ждал ответа на свой вопрос. — Отвали, Блейз, что у меня может быть с Золотой девочкой? — Ты заботишься о ней, признай, — Тео решил вступить в этот разговор, пока он не перешёл на повышенные тона. — Забочусь, — прямо ответил Малфой. — Забочусь, и что с того? — Малфой, будь осторожен, девчонка кипит от ярости, жаждет мести, она не может ни о чём другом думать. Не смей влюбляться, она утянет тебя в самое пекло, а я уже заебался тебя оттуда доставать. — Судьба у тебя такая, Блейз, что поделать? — Малфой отпил из своего стакана и посмотрел на друзей. — Вы меня решили вытащить сегодня из дома ради этого? Они сидели в поместье Блейза, курили дорогой табак и пили лучший огневиски, как будто не было ни одной проблемы и заботиться было ни о чем. — Нет, я позвал вас к себе, чтобы сказать, что женюсь. — О, мои поздравления, а бедняжка в курсе? Кстати, кто она? Тео наблюдал за ходом диалога как за теннисным мячом, перелетающим от игрока к игроку. Он любил такие вечера, наслаждался обществом друзей, почти всегда оставаясь безмолвным наблюдателем. — Пока не в курсе, но скоро будет. — И какая это вымышленная свадьба по счёту за последние года? — Малфой, не порть момент, я тут делюсь с близкими своим счастьем. Это Уизлетта, и я, кажется влюблён, — Забини театрально поднёс руку ко лбу и издал мечтательный вздох. Драко и Тео дружно рассмеялись: — Поздравляем, дружище. Надеюсь, в этот раз зайдёт дальше третьего свидания. Теодор, в прошлый раз ты должен был стать шафером, в этот раз моя очередь. — Да, всё честно, я должен был занять это место на свадьбе с мисс Уинслет, а до этого с мисс Кларк, если не ошибаюсь. — Нет, с Розеттой он просто развлекался, а с Эммой Кларк была моя очередь. — Ладно, — Блейз перебил их обоих, — шутки в сторону. Да, я бабник. Это общеизвестный факт, но она мне нравится. И вы оба будете шаферами, а Грейнджер, наверняка, подружкой невесты. — Что, конечно, возвращает нас к разговору о ней, да, Блейз? — Конечно, — губы парня растянулись в хитрой ухмылке, — ты, что, думал, я просто так отстану? Говорю тебе, не ищи проблем на свою голову, она не для тебя. Тео знал, что Забини сильно беспокоится о друге. Когда Драко ждал суда в Азкабане, именно он пошёл к Поттеру и попросил дать показания, хотя для него это было непросто. Он нанимал адвокатов, следил за ходом дела, навещал друга, поддерживая его в здравом уме. А когда всё закончилось, Блейз оставил свой винный бизнес в Италии, чтобы помочь с делами новой фирмы Малфоя. Блейз был отличным другом, но об этом мало кто знал. — Я разве тебя спрашивал? — тон Малфоя стал ледяным. Так случалось каждый раз, когда кто-то с ним не был согласен. — Я не лезу в твою личную жизнь, почему ты себе позволяешь? — Потому что ты ослеп и не видишь! Она пальчиком поманит и ты пойдёшь, будешь рисковать своей безопасностью. И ради кого? Грязно… Тео не понял, как Малфой оказался возле кресла, где сидел Блейз, так быстро. Но уже через секунду раздался грохот. Кулак Малфоя впечатался в скулу их общего друга, а стакан с алкоголем полетел на каменный пол. — Не. Смей. Произносить. Это. Слово. — Малфой говорил тихо, выговаривая каждую букву, но в его голосе слышался явный вызов. — Ни ты, ни кто-либо другой никогда не будет оскорблять эту девушку. Понял? Когда Малфой исчез в камине, Тео перевёл взгляд на друга: — Что ты творишь? — А как ещё я смог бы заставить его самого признать свои чувства? — Блейз широко улыбнулся и подмигнул. — А теперь, дружище, если ты не против, я пойду залечу лицо и лягу спать. Спокойной ночи. — Так и знал, что ты не просто так это сделал. Блейз, тебя в Аду даже черти будут бояться. — Опять ты со своей магловской философией, с чего взял, что боятся будут? Может, захотят вместе поиграть? И в этом был весь их друг — снаружи шут, но заботливый и преданный до мозга костей. Всё-таки за эти годы они множество раз прикрывали спины друг друга, но Забини пожертвовал бы собой не раздумывая ради любого из них. Тео улыбнулся своим мыслям: — Я ещё останусь. Нашёл в твоей библиотеке интересный манускрипт про заклинание вывода из любого сна. А тебе желаю доброй ночи.***
Малфой был зол как никогда. Выйдя из камина, он сразу же отправился на поиски Грейнджер. Та уходила куда-то днём, а он ненавидел не знать, где она и в безопасности ли. Проверил столовую, её спальню и библиотеку, но девушки нигде не было. Ускорив шаг, недовольно фыркая, он отправился в сарай, ведь эта ненормальная могла тренироваться, даже находясь в полуобморочном состоянии. Конечно, он оказался прав. Но чего он не мог ожидать, так это увидеть её такой. В обтягивающих каждый изгиб чёрных спортивных лосинах, в топе, приподнимающем её аккуратную грудь. С закреплёнными на бёдрах кожаными ремнями с кобурой для пистолета на одной стороне и кармашком для палочки на другой. Вспотевшую и разгорячённую, бьющую маленькими кулачками по груше так неистово, что той впору было бы сорваться с цепи и убежать подальше. Малфой когда-то был её врагом, но девочка выросла, сейчас он скорее бы милостиво сам перерезал себе горло, чем встал по другую сторону от неё. Да, она была прекрасна в своём гневе, а её последовательная физическая и моральная подготовка к будущей битве возбуждала только сильнее. Она не замечала вошедшего, и Малфой продолжал смотреть, как заворожённый, и думать, что убьёт Блейза, если тот ещё раз посмеет обозвать её. Найдёт каждого обидчика, выследит каждого ублюдка, сделавшего ей больно. Он знал, что его принцесса смелее, кажется, каждого живущего на планете, но и у него был козырь: защищая близких, он становился абсолютно безжалостным, отключал эмоции и с холодной головой медленно и верно наказывал виновного. Сейчас он чувствовал, как внутри кто-то дёрнул рубильник и включил режим защитника. Чувствовал и ничего не мог с этим сделать. Или не хотел. Он продолжал откровенно пялится и думать, что мир был бы гораздо лучше, если бы он был достоин её. Но реальность оставалась прежней: он бывший Пожиратель смерти, она бывшая героиня войны, а сейчас они оба просто два израненных жизнью человека, изо всех сил старающихся удержать под контролем хоть что-то. Не лучшая почва для начала чего-то серьёзного, а с ней по-другому просто не хотелось. — И долго ты будешь там стоять, Малфой? — Гермиона оторвалась от своего занятия и с любопытством взглянула на застывшего у входа блондина. — Хочешь тоже потренироваться? — Нет, принцесса, не сегодня. Другие планы, — на этих словах он постепенно начал приближаться к ней, не отрывая серых глаз от её каре-золотистых в бликующем свете тусклой лампы. — Какие же? Он остановился совсем рядом, поднял руку на уровень её лица, запустил пятерню в непослушные локоны и притянул близко-близко к себе. — Ты сводишь меня с ума, принцесса. После этой фразы он наклонился к недоумевающей девушке и осторожно провёл языком по её закрытым губам, оставил лёгкий поцелуй в уголке, положил руки на талию, притянув ближе. Гермиона застыла в его объятиях, не двигаясь, едва дыша. Впервые в жизни её мозг отказался работать, не было ни одной мысли, она застряла в собственной пустой и тёмной черепной коробочке, не отвечая на поцелуй и не отталкивая. Малфой отстранился, взглянул в широко открытые глаза полные удивления. — Ты поможешь здесь или свалишь всю работу на меня? Он улыбнулся, ожидая реакции на его слова. Прошла секунда, другая, Гермиона резко словно отмерла. Сфокусировала взгляд, ухмыльнулась и сама подалась вперёд. Никогда в жизни поцелуй не приносил ей столько удовольствия. Она будто оказалась в подростковой поре и впервые целовала соседского мальчика, к которому так и не набралась смелости подойти в реальности. По её рукам бежали мурашки, она жмурилась от удовольствия, отпускала всё напряжение и наслаждалась моментом. Гермиона почувствовала себя такой лёгкой, простой и настоящей. Она снова стала молодой девушкой и ждала чего-то хорошего от жизни, будто война никогда не забирала у неё ничего из этого. Отвечая на поцелуй, проводя языком по его верхней губе, чувствуя привкус огневиски и впитывая в себя запах его дорогого парфюма с нотками бергамота и лайма, крепко обнимая за шею, Грейнджер не была способна анализировать всё происходящее, но точно знала, что война всё-таки была, и эта лёгкость скоро станет очередным грузом на спине и зазубринкой в сердце, но пока что это время ещё не пришло. Не пришло ведь? — Хм, прошу прощения, — от звука голоса Тео они отпрянули друг от друга как от огня, нервно опустив взгляд в пол. — Не хотел вам мешать, но у меня есть предложение для нормализации твоего сна, Гермиона. — Что придумал? — её хриплый голос был едва слышен. — Нашёл заклинание, которое способно вывести из любого сна. Не знаю, поможет ли в твоей ситуации, но предлагаю усилить зельем сна без сновидений. Ты отказывалась его пить, потому что не была уверена, что оно сработает, сейчас мы подстрахуем. — Хорошая идея, но как вы узнаете, что надо меня будить? — В прошлый раз мы слышали всё, что ты говорила во сне, — Малфой обдумывал детали плана. — Давайте придумаем короткое слово, которое ты могла бы сказать, чтобы дать нам знак. — «Хорёк» подойдёт? — Смешно, Грейнджер, но в диалоге будет подозрительно звучать. — Давайте будем использовать слово «идея», — Тео было некомфортно рядом с ними двумя, он хотел поскорее закончить с этим. — Легко вставить в диалог. — Честно, я уже валюсь с ног. Малфой, у тебя найдётся зелье? — Обижаешь, принцесса. — Хорошо. Ну что, мальчики, предлагаю отправиться в постель, — Гермиона широко улыбалась и оглядывала двух слизеринцев. — Сегодня вы охраняете мой сон. Малфой с недовольной гримасой первым вышел за дверь, оставив посмеивающихся Гермиону и Тео позади.