Небо и земля

      Это вообще началось спонтанно. Юджи сам не до конца понимал, как из простой и повседневной беседы о делах, их ночной разговор по телефону превратился в нечто подобное. Пропала футболка, пижамные штаны сползли в угол кровати вместе с трусами, а дышать стало слишком тяжело — он ловил игривые интонации в свою щеку, терпкий голос и стрекот цикад за окном.       — Включи видео…       — Вот еще, — Юджи приглушенно стонет, жмурясь от ощущений. Ещё и этот голос: томный и полный хриплого желания. — Нет, Сатору, я тебя знаю: еще наделаешь скринов…       — Это насилие, — и он слышит обвинение в несправедливости, такой же несчастный тон, как и стоны, что срываются с его губ.       — Включи воображение и… все такое?       — Воображение не сравнится с тем, что я мог бы увидеть.       — С тем, что ты уже не раз видел, — уточняет Юджи. Он выпускает свой член из пальцев, сбивчиво дышит прямо в микрофон мобильного и можно быть бы включить на громкую, можно было бы не изворачиваться одной рукой, но он категорически не хочет, чтобы Сатору услышал кто-то еще. И продиктовано это было как иррациональным чувства собственничества, так и тем, что это чертовски… пошло. Пошло в принципе всё, во что превратилось его невинное желание пожелать «спокойной ночи». — И как мы здесь оказались?..       — Не знаю, ты вроде бы говорил о том, что скучаешь по мне.       — То есть, ты по мне не скучаешь? — и словно издеваясь, издает протяжный стон, вновь накрывая головку члена и прокатывая влажные пальцы по всей длине. — Я один тут лежу и страдаю?..       — Судя по звукам, страданием это назвать сложно. И я скучаю, — дополняет он. — Даже сильнее обычного…       — Тогда почему я слышу, как ты борешься с желанием присоединиться ко мне?       — Кто сказал, что я с ним борюсь?       И он слышит тяжелый вздох, как Сатору чем-то шуршит и различает за всей этой какофонией звуков скрип ширинки. Облизывает пересохшие губы, представляя себе эту картину, смотрит в пространство перед собой, а на деле — погряз в собственных фантазиях, воображая натянутую ткань брюк и тяжёлый член, что ложится в ладонь. Он не так давно вернулся в гостиницу, наверняка устал и хотел просто расслабиться — Юджи прочел это в его голосе, когда только позвонил. Как Сатору что-то неразборчиво бубнил, развалившись на кровати и сообщая, что купил ему парочку милых сувениров. И вопреки всему, Юджи больше интересовал сам Сатору, чем подарки из Нагасаки.       — Я чувствую себя каким-то школьником, — шепчет Сатору и Юджи ловит каждую интонацию, каждый отзвук эмоций и чувств, вслушиваясь в его хриплое дыхание. — Секс по телефону — это что-то новенькое.       — Я… умею удивлять.       — И даже не смей прекращать.       Он мягко посмеивается, и его голос больше походит на игривое мурлыканье.       — Может, включишь видео? — Юджи копирует его интонацию и томно выдыхает, размазывая сочащуюся смазку по чувствительной головке. — Обещаю, скринов делать не буду…       — Используй воображение.       И собственные пальцы соскальзывают ниже, массируют яйца и коленки подрагивают от мыслей о том, как бы это было, будь это его руки. Горячие и щедрые на прикосновения, ласкающие и сводящие с ума даже самым невесомым касанием. И он давит кончиками ниже, обводя по кругу и чувствуя, как капельки смазки, скатившееся с головки, увлажнили сжавшееся кольцо мышц. Понимает, что откровенно стонет: тихонько, подрагивая, словно бы в родных руках и разводя колени чуть шире.       — Юджи… — и от собственного имени, произнесенного этим возбуждённым тоном, мурашки бегут по коже. Он выгибается, отнимает руку от бёдер и ведёт влажными пальцами по своему животу, до груди, задевая затвердевшие соски — и стонет. Нарочно и показательно, позволяя Сатору на том конце провода упиваться каждым звуком. — Что ты делаешь?       — А ты?.. — вместо того, чтобы сгорать от смущения и собственных слов, Юджи парирует, вжимаясь щекой в запотевший экран мобильного. — Что делаешь ты?..       — Тебе честно или прилично? — и это неуместное ехидство в его голосе равносильно страстному поцелую в губы.       — Честно…       — Дрочу на твой голос.       И Юджи искренне пытается вспомнить, как звучать сексуально, а не скуляще. Что такое приличие и рамки дозволенного — потому что все это явно походит на какой-то разыгравшийся влажный сон. Вместе с этим хриплым дыханием, что доносится из динамика, с собственными фантазиями — и он понимает, почему Сатору просил включить видео, понимает, потому что сам хочет попросить о этом и увидеть своими глазами движения руки, его член и как напрягаются мышцы на твердом животе. Сглатывает так шумно, что наверняка слышно во всем учительском крыле. Ощущение, будто сейчас не существует никаких звуков в принципе, кроме их сбитого дыхания и пошлых словечек на ухо друг другу. И от того каждый незнакомый шорох в саду или в коридоре — заставляет сжиматься и узко сводить колени, зажимая член между бедер. Хотелось бы, чтобы Сатору его увидел — соскучившегося, нуждающегося и просящего, увидел бы все, что Юджи вытворяет, пытаясь скопировать его движения из памяти, чтобы не слушал, а ловил стоны губами. И плевать на стыд, что наступит после, плевать на то, что его мальчишеское и угловатое тело выглядит не настолько сексуальным, каким он его себе представляет — лишь бы Сатору сейчас был здесь, а не в другом конце Японии, в какой-то забытой богом деревне, разбираясь с проблемами академии.       — Представь, что это моя рука, — сбивчиво шепчет Юджи, касаясь пальцами влажных губ. — Что это делаю я… стоя перед тобой на коленях. Как я… — и говорить о подобном кажется верхом неприличия, но не то чтобы он в состоянии задумываться, лежа, раздвинув ноги и глотая тяжелое дыхание Сатору из трубки. — Касаюсь тебя губами и… языком.       И ему кажется, что это самое топорное описание для сексуальной фантазии, но все же слышит, как Сатору глубоко выдыхает, как шелестит то ли одежда, то постельное белье в динамике мобильного и Юджи практически чувствует, как ему жарко, как его бледная кожа покрывается капельками пота, на которые Юджи смотрел бы с ревностью, глядя, как они скатываются в ложбинку между грудных мышц, ползут по рельефам живота… Сам глухо стонет, отвернувшись в подушку и вслушиваясь в каждый звук из телефона, позволяя воображению пуститься во все тяжкие — трение его большой ладони о нежную бархатную кожу, влажное дыхание, когда Сатору приоткрывает губы, хватая ртом воздух и как твердеет плотная головка в его руке. Как капельки смазки оседают на его пальцах липкой влагой. И при мыслях о нем — большом и твердом, Юджи с тоской ощущает пустоту в собственном теле. Потому и краснеет до кончиков ушей, нерешительно облизывая собственные пальцы.       В полумраке ночи, с задернутыми занавесками, плотно запертой на замок дверью и с вставленным в скважину ключом — Юджи ведет своей влажной ладонью ниже, смотрит на подрагивающий член, сочащийся смазкой и шумно выдыхает, касаясь скользкими пальцами между бедер.       — Скажи что-нибудь… — просит он дрожащим голосом, слабо проталкивая кончик пальца внутрь.       — Я бы очень хотел сейчас видеть то, что видишь ты.       — Ну, — он опускает глаза, оглядывая себя от груди до кончиков ног. Рука, зажатая между бедер, была единственной деталью, которая могла бы показаться здесь сексуальной. — Ничего особенного…       — С тобой не бывает «ничего особенного», Юджи.       — Ну… — повторяет он, в этот раз неловко вжимая голову в плечи. — Я голый и… мне жарко.       — А ещё?       — Ещё?.. Ещё… Я представляю, чтобы ты со мной сделал, если бы сейчас был здесь. И… — кусая губы, от перехватившего дыхания, Юджи смущенно улыбается, жалея о том, что Сатору не может этого увидеть. — Чтобы ты сделал, если бы был сейчас здесь?..       — Поцеловал бы.       — И все?..       — Остальное явно не для телефонного разговора, — возбужденный голос сквозит нежной улыбкой и Юджи тает, размазывая румянец по экрану телефона.       — Расскажи… — просит он, и давит внутрь, погружая кончики двух пальцев в обжигающее тепло своего тела. — Все равно «это» не сравнится с твоими руками… Мои пальцы созданы для тебя, а не для… этого. — И кусает губы от стыда, жмурится, думая, что сморозил самую убогую фразу на свете, но язык не слушается:       — Ты меня разбаловал самим собой…       И он слышит, как дрожит чужое дыхание.       — Представь, что это мои пальцы, — повторяет Сатору его собственную фразу. — Как я глажу тебя по бедру, — и Юджи почти чувствует это фантомное прикосновение на коже, как его ладони ведут по разгоряченной коже, по внутренней стороне, поднимаясь выше и прокатывая пальцы между ягодиц. — И ты такой влажный, такой горячий и узкий, что кружится голова.       — Голова и вправду кружится… — невнятно отзывается Юджи, чувствуя возбуждающее натяжение между бедер. Кто бы мог подумать, что грязные разговорчики в час ночи могут и вправду посылать дрожь по телу. — Боже…       И его тянет за собой в этот дикий омут, полный желания. Представляет бледную ладонь с длинными аккуратными пальцами, как Сатору мог бы свести его с ума, нагибая обнаженного над своими коленями, цепляя обнаженные ягодицы до красных пятен и сплевывая щедрую каплю слюны между бедер. И Юджи бы задыхался в его руках, пряча пылающее лицо в одеяле. Сдерживал бы стоны, что больше похожи на крики, дрожа до боли в бедрах от того, как Сатору это делает — глубоко, с чувством, проталкивая пальцы до самых костяшек и каждый раз попадая по точке, чтобы тут же вытащить, едва ощутимо проводя по распухшему и покрасневшему входу. И это было бы его лучшим и худшим наказанием в жизни — не важно за что, просто чтобы ощутить это тесное чувство, когда тебя распирает изнутри и хочется поддаваться ближе, насаживаться самостоятельно, вскидывая дрожащие бедра и мыча в скомканное одеяло. Чувство дикого желания.       Но вместо фантазий у него собственные пальцы, смоченные слюной и тяжелое дыхание в покрытый испариной мобильный. Он вжимается щекой в экран, отнимая затекшую руку и накрывает член, издавая протяжный приглушенный стон.       — Боже мой…       — Можно и по имени, — звучит в ответ идиотская фраза, но Юджи не цепляется. Слышит, что он и сам уже на пределе, когда глухой спертый вдох проникает в его легкие через динамик. — Согни пальцы…       И Юджи слушается, давится всхлипом и стоном, прикусывая губы. Сжимает пальцы на члене и хнычет в телефон, словно это способно разжалобить вселенную, сделать финт ушами и отправить его сюда, в их постель, на которой он мечется, цепляясь за образы из фантазий и его хриплого дыхания. Как он бы наклонился над ним — такой большой, высокий, стискивая его под собой и неумелые пальцы Юджи заменил бы его член.       Жар его тела, поцелуи, что осыпаются на лицо и шею, и порывистые толчки, от которых подгибаются пальцы на ногах. Его лицо напротив, плотоядный взгляд из-под белых ресниц и такие же зацелованные влажные губы. Их тела, тесно прижатые друг к другу, как дрожат бедра от каждого глубокого движения и остается только метаться по подушке, цепляться за его широкие плечи, то притягивая к себе для поцелуя, то не давая ему отвести взгляд. И все потому, что в этих знающих и умелых руках можно потеряться, ронять хриплые стоны на подушку и ощущать, как все внутри пульсирует, сливается идеально и так плотно, будто они были созданы друг для друга; может быть, они бы поменялись местами, может быть, Юджи оказался бы сверху, упираясь коленями в постель, выгибаясь и заводя руку за спину, направляя его в себя — в такие моменты, он видел лишь восторг и обожание в этих голубых глазах. Приподнимаясь, упираясь ладонями в горячий живот и опускаясь, с топленым стоном, чувствуя его руки на своей талии, что мягко направляют и подталкивают выше. И это не погоня за быстрым оргазмом, это мгновение, когда вы упиваетесь друг другом всецело, перебрасываясь идиотскими фразочками:       — Тебе хорошо?.. — ласковое прикосновение к его плечам, слабое движение. Юджи покачивал бедрами, нависая и впитывая в себя восхищение во взгляде.       — Я на седьмом небе, — и мягкая улыбка, что растягивает его тонкие губы. Руки Сатору соскальзывают ниже, мягко массируя бедра. — Такой красивый — вау...       — Как мало тебе нужно для счастья…       — Счастье — это слабо сказано, Юджи.       Я люблю тебя.       Он кончает спустя несколько движений, высоко простонав и изливаясь себе на живот, чувствуя, как тесно он сжимается вокруг собственных пальцев. Перед глазами шалят яркие пятна и дрожь скользит по всему телу, до поджатых пальцев на ногах. И слышит, как Сатору кончает следом, когда за хриплым дыханием в трубке следует протяжный судорожный вздох. Они так и остаются молча лежать, обмениваясь хриплым дыханием через динамик и Юджи чувствовал, как прижимаясь влажной щекой к мобильному — прижимался к груди Сатору, щурясь от удовольствия и его теплых объятий.       — Это пиздец, Юджи…       — Надеюсь, это значит что-то хорошее, — устало проговаривает он, смазывая капли спермы с живота. — Теперь понятно, что я не шутил, когда говорил, что скучаю?       — Я и не думал, что ты шутишь.       И слышит шорох ткани, как голос Сатору на мгновение становится дальше и тише, словно бы он встал с кровати. Вместо того, чтобы идти в душ, Юджи поступает по варварски — цепляет собственную футболку, вытирая белесые капли с тела, стирая смазку, и обессилено, со сладким чувством неги, кутается в одеяло, отбрасывая пропитанную проказой ткань в сторону ванной. И когда Сатору возвращается, он почти проваливается в сон, прижавшись ухом к влажному экрану телефона.       — Это я тебя так развращаю или это заканчивается пубертат?       — Полагаю, и то, и другое, — Юджи тихо посмеивается. — Или я просто стал более опытным в сексуальных извращениях.       — Секс по телефону в основном практикуют импотенты, Юджи.       — Не знал, что у тебя проблемы, — отвечает он, с напускным разочарованием. — Хочешь поговорить об этом?       И ему не нужно видеть, чтобы знать, что Сатору на том конце Японии закатил глаза.       — Я только что кончил от твоего голоса, — и это звучит как весомый аргумент, так что Юджи нежно посмеивается, поворачиваясь набок и перекидывая руку через подушку, на манер объятий.       — Видишь, как положительно я на тебя влияю. Привношу в твою жизнь что-то новенькое.       — Что будет в следующий раз? — и он тает от этой теплой интонации, с которой Сатору ему отвечает. Расслабленный и умиротворенный, наверняка точно так же сейчас лежал под одеялом. — Прямая трансляция из душа? Голые фотографии среди ночи?       — Насчет первого не знаю, а на второе можешь даже не рассчитывать.       — Ты лишаешь меня самого лучшего.       — Своих голых фотографий? Сатору, — Юджи весело фыркает. — Не заставляй меня задумываться об этом всерьез.       — Вот буду я так однажды лежать одинокий, в холодной постели, — и Юджи веселится от этого наигранного несчастного тона. — Ты будешь в другом конце страны, а у меня даже не будет твоих голых фото.       И Юджи копирует его интонацию, трогательно изгибая брови, хоть Сатору этого и не видно.       — Как же тяжело тебе будет… Придется напрячь память и вспомнить, как выглядит твой парень…       — Вот именно. У меня есть красивый и нежный парень, а его голых фоток — нет.       — И никогда не будет.

***

             Юджи: [Фото]              Сатору без опаски открывает чат в Лайне, и удивляется самому себе, когда резко опускает мобильный на стол, ударяя экраном по поверхности. Смотрит на Юджи сквозь повязку — тот весело вскидывает брови, видя его реакцию. Сидит за партой между Нобарой и Фушигуро, которые скучающе пялили в выданный тест и поглядывал на мобильный под столом. На его внезапный жест они никак не реагируют: Нобара без интереса черкала карандашом не белых полях, вырисовывая каких-то кошек, Мегуми — со скоростью табуретки проставлял отметки в ячейках, лениво подперев щеку ладонью.       Сатору берёт телефон в руки, откидываясь на спинку стула.       Юджи, с обнаженными бедрами, с приспущенным бельем и спортивным штанами, фотографировал себя, повернувшись спиной и оглядываясь через плечо, пряча лицо за мобильным. И эти горящие пламенем щеки, что виднеются из-за края телефона.       Мягкие, упругие ягодицы. Тесные бедра и полуобнаженная крепкая спина, покрытая капельками пота. И это его милый и стеснительный Юджи?       И даже пальцы не слушаются, когда он строчит по клавиатуре, едва не попадая мимо иероглифов.              Сатору: Это что?              Вопрос тупой и абсолютно никчемный. И он ловит на себе стыдливый и недовольный взгляд Юджи, что смотрел на него исподлобья, нахмурив брови.              Юджи: Я стесняюсь спросить, а на что еще ЭТО похоже              И Сатору цепляется на верхнюю часть экрана только чтобы убедиться наверняка, что это не было внезапной рябью в глазах, для уверенности — приподнимает край повязки, в итоге бесстыдно разглядывая фото и ощущая на себе пронзительный взгляд. И что самое ужасное — невыносимое желание растянуть фотографию на весь сенсор, чтобы рассмотреть родное тело во всех мелких деталях, подмечая хорошо знакомую родинку на пояснице, красные от тренировки пятна на прямой спине и, собственно… все остальное.              Сатору: Ты, должно быть, ждал этого момента всю жизнь       Сатору: Чтобы скинуть мне это во время урока              Юджи: Ну ты же хотел мои голые фотки       Юджи: Вот, держи       Юджи: Или момент не подходящий?)              И эта злорадствующая скобочка на конце, за которой скрывается попытка спрятать смущение.              Сатору: Ты же говорил, что голые фото под запретом       Сатору: Или соблазн слишком велик?)              Юджи: Не переживай, это была одноразовая акция. Больше не получишь.              Сатору: Я могу скинуть тебе свое и это будет считаться взаимообменом              Юджи: НЕ НАДО мне НИЧЕГО скидывать       Юджи: Тем более СЕЙЧАС              Сатору: КОГДА ТЫ ПИШЕШЬ КАПСОМ ЭТО ПРИДАЕТ ТЕБЕ БОЛЬШЕ УВЕРЕННОСТИ?       Сатору: Хотя, с другой стороны, чего ты там не видел              Юджи: Ты прям очень не хочешь посмотреть на остальные фото       Юджи: Хочешь меня обидеть       Юджи: Хотя «чего ты там не видел»)              Сатору: А есть еще?..              И задумавшись, с веселой улыбкой добавляет, поглядывая на игривое выражение Юджи.              Сатору: Телефон мне на стол.       Сатору: Быстро.              Юджи: Точка для уверенности?