Двое и пëс

      Время вдруг пустилось вскачь. Как безумно долго тянулся вечер в больнице, и куда делось утро? А день? Арагорн очнулся поздно вечером, ощутив страшную усталость — и то понял, что ночь на дворе только когда щенок свалился без задних лап. Полдня Арагорн катался по городу, покупая для щенка всё необходимое — так ли уж была необходима плетёная лежанка с подушкой в горошек, керамические мисочки с забавным рисунком, ошейник с дырочками в узор, куча игрушек? В доме стало шумно, тесно, маленький пёс занимал всё пространство любой комнаты и внимание без остатка. Он смешно скользил по паркету и расставлял лапы, наклонял голову, выслушивая назидательные тирады, облизывал лицо и руки, стоило к нему наклониться.       Глядя на уснувшего пса, Арагорн ощутил укол совести — тревога за Боромира практически отошла на второй план. Он вспоминал о супруге только в контексте щенячьих шалостей, которые, несомненно, приведут того в восторг. Телефон Арагорн из рук не выпускал весь день, но аппарат оживал лишь иногда от редких осторожных сообщений от друзей. Телевидение спустя сутки уже практически не обращалось к трагическому сюжету, а эфир близкого круга знакомств замер в ожидании новостей.       Ночь прошла в стоических попытках не поддаваться на провокации тонюсенького собачьего скулежа. Проснувшись во втором часу, щенок отчаянно скрёбся в дверь спальни и плакал, Арагорн накрывал голову подушкой и повторял про себя рекомендации Гендальфа. «Даже любимая собака, — говорил он, — должна ощущать твёрдую руку хозяина и чёткие границы. Иерархия для этих созданий имеет большое значение, и в доме у собаки должно быть последнее место». Утром на прогулке Арагорн купил беруши и цветочный пульверизатор. И целый пакет собачьих лакомств.       Пёс получил имя Андрил — Гендальф сам вписал это имя в документы, где ранее значились лишь две буквы — А.Н. Родителей щенка звали Нарсил и Ангрист, и по традиции питомника имя щенка должно было содержать первые буквы родительских имён. Леголас, узнав о появлении собаки, пошутил, что Арагорн и Андрил звучат вместе так хорошо, словно созданы друг для друга. Арагорн всё ещё не разделял убеждённости, что предназначен этой собаке — любой собаке! — но находил это общество успокаивающим. Удивительно, но бесконечные «фу», «отдай» и «нельзя» действительно успокаивали.       На второй день позвонил лечащий врач и поделился радостной новостью — у Боромира заработали почки. Шок прошёл, выровнялось давление и сердечный ритм, хотя кровопотеря всё ещё сказывалась и довольно сильно. Но прогресс позволял увеличить дозы препаратов, одновременно осторожно уменьшая седацию — это означало, что поддержки извне организм получит больше, и, если всё пройдёт гладко, через несколько дней Боромир очнётся.       Арагорн снова почувствовал себя виноватым. После появления Андрила он забывал молиться о почках Боромира, но, возможно, молитва эта была вложена в тоскливое «ау», исторгаемое широкой собачьей грудной клеткой. В один из дней Арагорн взял щенка с собой, они вдвоём прогуливались под окнами больницы, развлекали ходячих пациентов и вместе вглядывались в окна реанимации.       Одновременно с заботой о собаке пришлось вернуться и к работе. Деньги не ждут, торговые партнёры за океаном тоже, мир не остановился от того, что один человек попал в больницу, он не заметил бы и смерти. Это жестоко, но правда, люди калечатся и умирают каждый день. Сайт мировой статистики в самый обычный вторник к десяти часам по Гринвичу показывает восемьдесят четыре тысячи смертей и почти двести тысяч рождений, и миру ни холодно ни жарко от обеих новостей.       Но кое-что новое Арагорон выяснил в этих обстоятельствах. Ему совершенно не нужно было появляться в офисе, чтобы руководить компанией. То есть удобно иметь возможность явиться в контору неожиданно и напугать до чёртиков чересчур много себе позволяющих, но для усиления этого эффекта физиономию лучше являть подчинённым пореже, чтобы соскучились. Арагорн подключился к электронному офису прямо из дома, провёл летучку в аудиоформате, не включая камеру — сидя за рабочим столом в футболке с щеночками и теребя за ухо ещё одного щенка, жующего тапки. Это означало, что аргумент относительно проживания поблизости от работы — и осложнённый этим поиск жилья за городом — не имеет значения. Впрочем, как и все доводы Арагорна против собаки.       В один из погожих дней, навещая питомник и Гендальфа вместе с Андрилом, Арагорн обратил внимание на билборд с объявлением о продаже старого фермерского дома дальше в холмах. С холма у рекламного щита открывался вид на дорогу, отходящую от шоссе, и группу строений вдалеке у края долины. Андрил резвился в траве, прошлогодней вперемешку со свежей порослью, Арагорн разглядывал в бинокль, который всегда возил с собой в машине, их с Боромиром будущий дом.       Это был очень старый дом, уже запущенный, давно не знавший постоянного хозяина. Но его ещё можно было спасти. Арагорн не удивился, когда внутренний голос заговорил тоном Боромира, посмеялся над его желанием спасать всех и каждого, но не способного самому себе разрешить жить счастливо. Наверно, Боромир действительно понимал куда больше, чем озвучивал — и про собаку, и про придирчивость к выбору дома. Арагорн просто цеплялся за то, что было знакомо и просто, пытаясь удержаться в водовороте стремительно изменяющейся жизни. За последние два года произошло так много… А Боромира отличала удивительная способность приспосабливаться, принимать любые новые обстоятельства, плохие или хорошие. Он боялся только штормов и самолётов, и многие люди находили это смешным, а страх перед новым домом и собакой, завуалированный, тщательно скрываемый от самого себя — это не смешно?       Поучительную беседу с самим собой прервал телефонный звонок. Лечащий врач, тот самый хирург, оперировавший Боромира, принёс радостную новость — Боромир очнулся!       — Сознание ещё спутанное, но, думаю, вас он узнает, — сказал врач. — Я могу пропустить вас на полчаса. А через день-два переведём его в общее отделение.       Арагорн тут же позвонил Фарамиру, потом Леголасу. В первом случае просто поделился распирающей радостью, во втором потребовал приехать к больнице. Леголас только обречённо вздохнул. Собственно, он понимал, что в обязанности личного секретаря отныне входить не только шпионаж, но должность собачьей няньки.       Андрилу Леголас нравился — в силу дружелюбности породы он любил всех людей без исключения. Но всё равно щенок скулил вслед удаляющемуся хозяину и переминался с лапы на лапу, вызывая умиление прохожих. Арагорн пообещал ему как человеку вернуться скоро и никогда не бросать.       А наверху, в отделении реанимации, сам услышал это обещание из уст другого. Боромир смотрел чуть расплывчатым взором, смаргивал влагу слезящихся с непривычки глаз, щурился от света ярких медицинских ламп и хриплым голосом шептал обещание никогда не покидать. Арагорн наклонялся ниже, чтобы слышать, целовал ему глаза и скулы, зарывался лицом в волосы, рассыпанные по простыни, чтобы спрятать собственные слёзы.       — Сколько я здесь валяюсь? — спросил Боромир чуть окрепшим голосом.       — Сегодня седьмой день, — без запинки ответил Арагорн. Он считал не только дни, но и часы, минуты.       — А кто-то ещё…       — Нет. Все живы. В опасности был только ты, но теперь всё хорошо.       Арагорна всегда поражал этот взгляд людей, побывавших на краю гибели. Если разум конечен, что за смертью ничего нет, то для Боромира прошло лишь мгновение — от потери сознания через несколько минут после третьей пули до пробуждения среди пищащих приборов и суетящихся белых халатов. Но он смотрел на Арагорна, словно не видел его вечность. Будто бы их разделяли века, тысячелетия ожидания. Он выпростал руку из-под простыни, поморщился от колючих иголок в венах, взял ладонь Арагорна в свою и только тогда устало прикрыл глаза.       В этот момент с улицы донёсся требовательный щенячий лай. Даже плотно закрытые стеклопакеты не могли сдержать возмущение щенка, сидящего внизу на тротуаре. Игрушки его не интересовали, забавный двуногий друг тоже. Только блестящие квадратики, за одним из которых находится хозяин. Два хозяина. Боромир распахнул глаза. Он напряжённо прислушался, глядя перед собой, потом перевёл взгляд на Арагорна. Тот сдерживался, чтобы не улыбаться слишком явно, счастье распирало изнутри.       — Это же… — Боромир осёкся и повернул голову, ища взглядом окно. — Это тот самый щенок!       — Его зовут Андрил.       — Тебе звонил Гендальф!       — Тебе звонил, а я взял трубку, — улыбаясь, сказал Арагорн. — На следующее утро после… всего этого. Узнав о случившимся, пригласил меня за город развеяться. Обратно я вернулся уже с щеном.       Он пересказал всё историю отказа от щенка семьи с выздоровевшей девочкой, потом события последних дней, как Андрил уживается в их квартире, рассказал про пожёванные ботинки, шторы и ножку стола, следы от когтей на паркете и обморок Голлума при встрече с новым соседом в лифте. Боромир смеялся, морщился, прикрывал глаза, пережидал мгновение боли и снова фыркал, не в силах сдерживаться.       — Наверно, я сделал в жизни что-то хорошее, — сказал он. — Если небеса послали мне тебя.       На следующий день Боромира перевели в обычную палату. Врач велел преодолевать слабость, садиться в постели, вставать, делать лёгкие упражнения, на сколько позволяло простреленное плечо. Теперь медики боялись только застоя в лёгких и присоединения пневмонии. Арагорн принёс ему в больницу мобильник и посылал в течение дня сотню забавных видео с Андрилом и его шалостями — а смех, как известно, лучшее лекарство, особенно для лёгких, и это не фигура речи. К концу недели Арагорн вовсе забрал Боромира домой под расписку, с кипой рекомендации по лечебной физкультуре.       Снова был парк, два стакана кофе в картонной подставке, шуршание кроссовок по крупному песку беговых дорожек. Арагорн медленно брёл по аллее, наблюдая, как Боромир делает круг рысцой, а рядом бежит Андрил — этот круг они делали вдвоём в темпе пса, которому тоже полагалась лечебная нагрузка. Потом пёс сходил с дистанции, шёл к скамеечке, падал у ног Арагорна и они вдвоём провожали Боромира взглядом.       К концу весны были готовы документы на дом. Боромир не глядя согласился купить ту старую ферму в холмах в нескольких милях от парка «Ороме» — его не интересовало количество комнат, состояние пристроек и территории, время езды до города. Не пугала и предположительная сумма, которой требовал ремонт. Он только услышал, что там есть отдельно стоящий гараж, использовавшийся ранее для сельхозтехники, и на следующий же день напомнил про так и не полученный подарок ко дню рождения.       — Собаку ты привёл в дом по собственной инициативе, я тут не при чём, — заявил он, когда Арагорн напомнил об Андриле, лежащем под столом и получающим подачки поочерёдно от обоих хозяев, усиленно делающих вид, что они не потакают попрошайничеству. — Собака не вещь, её не дарят. А мотоцикл — да.       — Он же живой, почти как лошадь, — со смехом напомнил Арагорн.       — Почти!       Мотоцикл они купили. Арагорну пришлось признать, что пассажирское сидение довольно удобно, обнимать Боромира, прижиматься к его спине и мчаться по шоссе, упирающемуся в небо — не страшно.       Потом было испытание ремонтом. Честно говоря, не так страшен оказался чёрт — возможно ремонт демонизируют в парах, где присутствует женщина. Если женщина решила, что ей нужны стены мятно-зелёного цвета, то фисташковый, травяной и аспарагус её не устроят. А интерьеры в современном стиле эко не терпят соседства с целлулоидной эпохой и наивностью прованса.       Двое мужчин и пёс подошли к этому гораздо проще, задействовали принцип «нравится? — нравится». Андрилу нравилась деревянная мебель из сосны и берёзы, поменьше ступенек и дверей. Боромиру нравились большие окна без штор и полы без ковров, белый цвет и икеевские скатерти в горошек. Арагорну нравились чёрный, торшеры, низковисящие уютные лампы, диван с оттоманкой и угловая библиотека.       Приглашённый в числе прочих гостей на новоселье Леголас сказал, что в дизайне совершенно очевидны две вещи — что у хозяев нет художественного вкуса, и что они любят друг друга. И пса, конечно, а пёс любит их.       Новый год Арагорн, Боромир и Андрил уже встречали в новом доме. Здесь ещё предстояло много работы, много комнат стояли пустыми или вовсе запертыми, на землях вокруг кое-что предстояло снести, что-то построить. Арагорн сварил кофе, сидя с ноутбуком на диване наблюдал, как Боромир возится на полу с подросшим Андрилом.       — Ты никогда не думал завести ребёнка? — вдруг спросил Арагорн. Даже сам не понял, как слова вырвались, мгновение даже показалось, что произнесено это было про себя, но огромные глаза Боромира, которыми тот воззрился на супруга, говорили об обратном.       — Нет, — категорично ответил Боромир. На все вопросы сразу.       — Почему?       — Это физически невозможно, — нахмурился Боромир, будто бы у него спросили очевидную вещь. — Как, по-твоему…       — Для этого есть суррогатное материнство. Или детский дом. Боромир молча смотрел на Арагорна, будто силился проникнуть ему в голову и выяснить, о чём тот взаправду думает. Андрил, не понимая серьёзности беседы, тянул его за рукав и требовал почесушек.       — Ты даже собаку заводить не хотел, — напомнил Боромир. — И сын у тебя есть, между прочим.       — Да, но он взрослый. Я упустил момент, отцом так и не стал.       — Тебе не кажется, что это слишком? Собака, допустим, как старый гештальт, но ребёнок…       — Почему нет? — Арагорн отложил ноутбук и наклонился к Боромиру, перевернувшись на живот. — Я не пытаюсь убедить, просто хочу услышать твои аргументы против.       — Я, честно говоря, не могу придумать ни одно аргумента за.       Боромир ещё хмурился, Арагорн притянул его к себе и поцеловал сначала в морщинку между сведённых бровей, потом в губы. Пёс засуетился рядом, сунул свою морду между лицами людей, требуя поцелуев и для себя. Боромир рассмеялся, Арагорн ему вторил.       — Не говори категорично нет, — попросил он. — Вот одно моё «нет» рядом сидит и хвостом по полу колотит. Просто давай подумаем об этом, хорошо?       — Хорошо, — кивнул Боромир, всем своим видом говоря, что переубедить его не удастся.