The Silence of the Lambs

      Дворец памяти Ганнибала Лектера огромен даже по меркам средневековых замков. Его дворец — его пристанище, в котором можно укрыться на то время, пока реальность не радует ничем увлекательным. Вот и сейчас, пока пятеро полицейских уже который час подряд орут на него, чтобы он отвечал на их вопросы, доктор лишь пустым взглядом смотрит в стол, пока его руки механически складывают листок мягкой розовой бумаги. — Ты нужен мне, Ганнибал.       Ясные голубые глаза устремляются прямо на него. Уилл Грэм всегда сражал его наповал своей лукавостью, прикрытой совершенной невинностью. Уилл Грэм всегда заставлял весь его мир переворачиваться, когда в этих кристально чистых глазах отражалась кровь на его руках. Ганнибал и сам не всегда до конца верил в то, что на этом свете есть некто, разжигающий в нём чувства ранее непостижимые, недоступные, словно Уилл Грэм – Прометей, даровавший ему огонь, рискнув собственной свободой. — Пожалуйста.       Ганнибал Лектер никогда не скрывал того, что в тот день он потребовал от Уилла Грэма эти слова сугубо из личного удовольствия. Ганнибал идёт дальше вдоль той части его дворца, комнаты и коридоры которой были смежными с дворцом Уилла Грэма. Эта часть отличается своим лёгким хаосом, который является результатом деятельности совладельца доктора. Половицы тут слегка скрипели, двери хлопали от сквозняка, в воздухе витал запах собачьей шерсти, а в некоторых комнатах стены были не из камня, а из сруба, утеплённого своими руками, отчего местами слегка торчал джут. Лектер любил лёгкую несуразность профайлера. Тот всегда вносил в его жилище ту черту, от которой Ганнибала уводили его перфекционизм и очень тонкий вкус, — уют. Уют, воплощающий совокупность стремления человека к совершенству и его природы, дикой и хаотичной. Идя вдоль длинного коридора, доктор рассматривает портреты Уилла Грэма. Ему нравится вспоминать, как профайлер менялся. Нравится подмечать, как его плечи расправляются, как подбородок поднимается, как он наконец-то снимает очки — свою преграду, защиту от внешнего мира, — и демонстрирует свою сущность. Миру не сломить эту сущность. Зато эта сущность способна сломить мир.       «Я не могу найти вам объяснения, доктор», — проносится где-то в конце коридора. Ганнибал поднимает голову и смотрит в пустоту. Голос Кларисы Старлинг в его дворце памяти ещё не звучал, и доктора на секунду пробирает возмущение, что она пробралась в самую сокровенную его часть, однако в душе быстро наступает спокойствие. Клариса Старлинг действительно не могла найти ему объяснения. Однако раз ей удалось пробраться через наиболее тяжёлые и наглухо запертые двери его дворца, значит она пыталась.       Ноздри Ганнибала раздулись, когда он уловил тонкий запах дождя, мокрых волос и вымытых духов «L’Air du Temps». Он наконец-то открыл глаза и обнаружил, что полицейские уже покинули его, оставив в полной темноте. В его руках осталась лишь розовая бумажная курочка, которую он непринуждённо складывал, чтобы войти в транс. — Доктор Лектер?       Старлинг остановилась перед клеткой Il Mostro. Звенящая тишина оставила для неё лишь звук собственного дыхания и гул крови в ушах. Ноги болели после недавней схватки с дверью гаража Распая. В клетке доктора тьма была непроглядной, но она кожей чувствовала, что тот за ней наблюдает. Минуты две она просто стояла и смотрела в темноту, надеясь, что услышит от него ответ, однако этого не случилось. Курсантка положила своё пальто на пол и села на него, скрестив ноги и уложив мокрые волосы поверх блузки.       Клариса не знала, с чего следовало начать. И доктор вовсе не делал её положение проще. Прямолинейность была бы воспринята как непростительная грубость… И всё же что-то ей подсказывало, что неискренность будет лишь болезненнее. — Я нашла вашу валентинку.       Она чувствовала, что затаила дыхание, когда сказала это. Ответа так и не последовало. — Странное было чувство, когда я входила в гараж к Распаю. Я бы хотела как-нибудь поговорить с вами об этом.       Поднос с тихим грохотом выкатился наружу из камеры доктора Лектера, нарушая гудящую тишину. Клариса вздрогнула от неожиданности. Девушка так и не услышала его шагов. Медленно поднявшись, она заглянула внутрь подноса. Полотенце. Как галантно. — Спасибо.       Она слегка улыбнулась, когда взяла полотенце, и села обратно на своё пальто, промакивая волосы. — Почему вы не спрашиваете меня о Буффало Билле?       Его голос прозвучал очень низко, на уровне её лица. Должно быть, Ганнибал тоже сидел на полу. Удивительно. Курсантке невероятно везло, раз заключённый сам начал этот разговор. — Вам что-то о нём известно? — Вы ведь и так уверены, не так ли? — Уверена. Иначе бы вы сами это не начали.       Доктор промолчал, и отчего-то Старлинг подумалось, будто тот над ней насмехается. — Быть может я просто хотел позабавиться. Неужели Джек Кроуфорд не предупреждал вас о моих извращённых увлечениях? — Предупреждал. Но голова в банке с формалином – явно не то, что вы могли бы подстроить. Тем более за столь сжатые сроки.       И вновь тишина. Тьма в камере уже начинала на неё давить. — Мне нужно взглянуть на его дело. — У меня нет его дела, — Старлинг горько улыбается и качает головой, вымотанная окончательно. Лектер не признавался. Быть может она действительно повелась на уловку? — У вас этого дела и не будет, даже когда они до конца вас используют. — Я знаю. — Мне бы хотелось взглянуть на материалы, рапорты и снимки. — Доктор Лектер, вы сами все это затеяли. Пожалуйста, расскажите мне об этом бедолаге из машины Распая. — Сэкономлю-ка я вам время: я его не убивал. Это возлюбленный Распая, Клаус. От Распая я узнал только то, что Клаус был моряком откуда-то из Скандинавии. Они встретились в тот день, когда Клаус сошёл со своего судна в Сан-Диего, куда приехал Распай, чтобы преподавать в консерватории. А затем чувства захлестнули их, и они стали вместе ездить в трейлере по лесам, купаться нагишом и предаваться плотским утехам. Распай сказал, что убил его, ведь Клаус якобы ему изменял, однако я бы не стал доверять его словам. Учитывая его желание показаться романтичным и опасным и страсть к приукрашиванию фактов… я бы предположил, что бедолага умер в результате асфиксии во время игр. Заметили, как высоко Клаус подрезан? Под самый подбородок. Наверняка чтобы скрыть следы удушения. — А от чего умер сам Распай? — Откровенно говоря, мне до смерти надоело его нытьё, — Старлинг не видит, но слышит, как он делает глубокий вдох. — А у старого флейтиста было столько хронических заболеваний, что никто даже не стал проводить разбирательств. Могу я называть вас Кларисой? — Можете, — она слегка улыбнулась и положила полотенце себе на плечи. — Что вы почувствовали, зайдя в гараж, Клариса? — Страх. Там было полно мышей и пауков… — качая головой, курсантка немного нервно усмехнулась. — И что вы делаете, чтобы вернуть самообладание? — Обычно меня мотивирует поставленная цель. — Какие-нибудь воспоминания или картины возникают в вашем мозгу в таких случаях независимо от вашей воли? — Может быть, — имя отца остается на её языке. Она прекрасно помнит, что Джек Кроуфорд говорил ей перед её первым визитом к доктору. — Я как-то не задумывалась над этим.       Старлинг всем телом ощущает, как Ганнибал окидывает её оценивающим взглядом в секундную паузу. — Что вы почувствовали, когда узнали о судьбе моего покойного соседа — Миггза? Вы меня не спросили. — Я собиралась это сделать. — И как вы отнеслись к этому известью? — Вы знаете, мне рассказали об этом только сейчас, когда я зашла… И первое, что я почувствовала, – возмущение, ведь мне об этом почему-то рассказал Барни, а не доктор Дёмлинг. Я лишь не поняла, неужели это вы его уговорили проглотить собственный язык? Доктор Лектер тихонько засмеялся: — Мне не впервой. Есть в этом некая приятная симметрия — Миггз проглотил свой оскорбивший вас язык. Вы согласны со мной? — Нет, — темнота, с которой она разговаривала, словно сгущалась в трясину, в которую её неумолимо затягивало.  — Офицер Старлинг, вы мне солгали. Впервые солгали мне, — несмотря на совершенно возмутительный с точки зрения Лектера поступок, его голос звучал всё так же доброжелательно. — Как вы думаете, почему я вам помог? — Не знаю. — Скажите, Джек Кроуфорд переживает за вас? — Он лидер. Он должен заботиться о состоянии своих подчинённых. — А вам бы хотелось, чтобы переживал? Ощутить его заботу?       Перемена темы в это русло заставляет холодок раздражения пройти вдоль её тела. Ей бы очень не хотелось, чтобы доктор Лектер начал говорить о степени интимности её отношений с начальником. Как все они. — Все мы нуждаемся в капельке заботы. Приятно знать, что твой непосредственный руководитель не бросит тебя в топку. — Кроуфорд, несомненно, очень за вас переживает. А теперь, когда вы навещаете меня уже во второй раз, его переживания стали лишь сильнее. У него есть причины бояться за своих подчинённых, которых он отправляет ко мне, — его голос непоколебим, однако Старлинг всё равно представляет, как грациозная хищная улыбка расползается по его лицу. — Вы имеете представление о том, почему Кроуфорд помогает вам. Как вы думаете, почему помог я?       Курсантка смотрит в темноту, стараясь найти в ней ответы. — Я так посмотрю, у вас с Кроуфордом старые счёты. — Вы зашли в правильное русло, Клариса, — его голос теперь возвышается над её головой. Видимо, доктор Лектер встал. — Мне кое-что от него нужно, но он всеми силами избегает встречи со мной. Не желает снова позориться и просить у меня помощи с делом Буффало Билла, хотя знает, что ещё не одна молодая женщина погибнет от его рук, если его не остановить.       Старлинг поднимает голову вверх и вновь безрезультатно ищет неосвещённый силуэт доктора. На короткое мгновение ей кажется, что она видит очертания его тела. — Что же вам может понадобиться от Кроуфорда?       Свет в камере внезапно загорается. Лектер стоит возле выключателя и жестом руки окидывает пустую комнату, где теперь не было ни книг, ни рисунков. Наказание за смерть Миггза. — Я бы хотел, чтобы старина Джек сдержал своё старое слово, а не убегал от ответственности. За помощь в поимке Красного Дракона мне уже предлагали место в Федеральной тюрьме, — меж бровями Ганнибала ложится хмурая складка. — Но это лишь старый долг, который ему следовало бы вернуть.       Старлинг слегка сжала губы. Она слабо разбиралась в страстях и интригах на работе, однако сейчас точно чувствовала, что оказывается втянута в одну из таких. — Я могла бы поговорить с ним. Каковы ваши условия за помощь с делом Буффало Билла?       Ганнибал смачивает губы и смотрит сквозь неё холодящим взглядом. — Я хочу встретиться с Уиллом Грэмом, — его статичная поза наконец-то нарушается легким движением головы вверх. — Он сразу скажет «нет». Но Буффало Билл не остановится. И когда Джек найдёт ещё одну освежёванную и оскальпированную тушу, его охватит ярость. Позвольте мне сказать одну вещь, не смотря в его дело, которая могла бы подчеркнуть всю важность того, что я могу предоставить делу: Буффало Билл живёт в двухэтажном доме.       Свет гаснет сразу же, как доктор Лектер это произносит. Больше тот не сказал ни слова. Курсантка ещё пару минут смотрела в то место, где стоял психиатр. В ушах жужжало от волнения. Она точно втянута в запутанную интрижку. И каким бы привлекательным не казалось место в поведенческом отделе, сей факт поселил в её душе тревогу.

***

— Дорогая, ты видела время? Совсем себя не бережёшь.       Клариса невольно засмеялась, стягивая с себя вымокшее пальто. Арделия Мэпп, её соседка по комнате, иногда до жути напоминала ей стереотипную маму чёрного семейства из фильмов: её забота была всеобъемлющей, и при том почти суровой. Курсантка, однако, очень её ценила. — Ты даже представить себе не можешь, как я по тебе соскучилась, — Старлинг сходу начала избавляться от одежды. На часах стрелки стремились к часу ночи, и больше всего после напряжённого дня девушке хотелось лишь завалиться в кровать.       Арделия отложила книгу и встала с кровати, чтобы подойти к подруге и положить ладонь ей на лоб. От её внимательных чёрных глаз не могло скрыться то, насколько влажной была вся одежда Кларисы. — Если свалишься с простудой, то завтра тут останешься. Ты же освобождена от практики по сбору вещдоков? — Да… после практики у Прайса меня местные преподаватели выгоняют, — курсантка засмеялась, ощущая невероятное облегчение. Короткого соприкосновения с рабочими реалиями, наполненных спутанными проводами интриг, лести, лжи и так называемым «человеческим фактором» в самом его неприглядном значении, хватило, чтобы истощить её до предела. Здесь же, в тёмной комнате общежития, рядом с Мэпп, всё было легко и искренне. И даже во время ругани её соседка была такой прямой и откровенной, что у Кларисы не возникало и малейшего повода усомниться в прозрачности их отношений. — Бутерброд будешь? — Да! Боже, ты моя спасительница.       Плюхнувшись на кровать в одной рубашке, Старлинг приняла тарелку с бутербродом с благодарным кивком и сразу откусила побольше. Она ведь и думать забыла, что кроме скромного завтрака и стаканчика кофе в полицейском участке она за сегодня так ничего и не съела. — Так, подруга, не хочу тебя расстраивать, но ты уже во всех новостях, — Арделия уселась на собственную постель и открыла ноутбук, чтобы показать соседке статью с сайта tattlecrime.com. Фотография Кларисы, покидающей Балтиморскую больницу для душевнобольных преступников, была совсем свежей: по всей видимости, журналисту кто-то донёс о её визите. Заголовок гласил: «ТРЕТЬЯ НЕВЕСТА ГРАФА ДРАКУЛЫ». — …Не может быть, — Старлинг наклонилась вперёд, вглядываясь в экран. Арделия пролистнула вниз. Фото курсантки, лезущей из-под едва приоткрытой двери гаража Распая, также прилагалось. Так вот что это была за вспышка. Говорил ли Кроуфорд об этом? — Ещё как может. Теперь и в других источниках, где пишут про найденную голову, упоминают тебя со ссылкой на эту статью. Поздравляю, Старлинг. Хотя погоди, ты действительно нашла чью-то отрезанную башку по указке Лектера?! — Ты не поверишь… — Клариса вздохнула с отчаянием и откусила кусок, да побольше. Этот стресс надо было заесть. — Слушай, я, конечно, всего лишь клерк с юридического, но тебе не кажется, что это всё его возбуждает? — Мэпп захлопнула ноутбук и перебралась на кровать соседки. Девушка не была очень экспрессивной, когда дело доходило до нежных чувств, но курсантка знала, что та была крайне обеспокоена. Даже больше, чем сама Старлинг. — Мне приходило это в голову, да. Но я стараюсь не обращать внимания на эти мысли. Сейчас это только усложняет работу. — А какой он, этот Лектер? Я, конечно, наслышана о его галантности и всё такое… но твои впечатления наверняка уникальны, — Арделия выставила руку, приглашая подругу навалиться на её плечо, и Клариса приняла предложение со вздохом. — Он действительно очень вежливый. Это обезоруживает. Я ведь проходила практику в психиатрической больнице, и там если пациент склонен к жестокости, то ты сразу надеваешь этот колючий панцирь, чтобы защититься от любых нападок, даже если это лишь слова. А Лектер сходу весь из себя джентльмен. Особенно на фоне этого маразматика Дёмлинга. И пусть я и держала в голове все факты об истине его сущности, прокручивала кадры всех его преступлений в своей голове, я всё равно опустила свои щиты.       Пальцы Арделии мягко вплелись в растрёпанные волосы Старлинг, приятно массируя скальп. — Ты в опасности? — Нет. Не в физической. Я лишь… позволила ему убедить меня, что он нормален. Меня не задевали едкие комментарии тех душевнобольных, ведь я не воспринимала их всерьёз. Они ведь злы оттого, что их воспалённый разум заставляет их верить, что мир к ним враждебен. — То есть у них искажено восприятие реальности? — Да. Это и есть то, что отделяет больного от здорового. — А у Лектера оно искажено? — Нет. Пожалуй, оно даже слишком объективно, — девушка горько усмехнулась и потянулась к столу, чтобы отложить опустевшую тарелку. — И всё же, он… не ощущается как человек. В нём нет сочувствия. Он психопат. Не могу себе представить, чтобы он сидел с кем-то так же, как ты со мной сейчас, не будь у него от этого личной выгоды. — Но ведь не только психопаты могут унижать других. Пожалуй, это даже страшнее – видеть обычного человека, не обделённого эмпатией, но способного на причинение боли другому без каких-либо причин… — Ты права, — голос Старлинг был низким и хриплым от усталости, но в нём царил обретённый покой. Она знала, что находится лишь в начале своего пути, и всё же было в этом мире место, где было безопасно. — Я не знаю, что такое Ганнибал Лектер. Или догадываюсь, но не хочу признавать. Но знаешь… чему быть, тому не миновать. — Вот это правильно, — Мэпп хмыкнула и погладила подругу по плечу. — Давай, чемпион. Здоровый сон точно спасёт тебе пару нервных клеток.       Арделия встала с чужой кровати и открыла шкаф, чтобы швырнуть соседке домашнюю футболку и сумку с набором банных принадлежностей. — А теперь марш в ванну.