The Silence of the Lambs

      Дочь сенатора Рут Мартин, крупная девушка по имени Кэтрин Бейкер Мартин, исчезла в промежутке между 1:00 и 1:30 ночи. Ещё в 1980 году, в золотой век терроризма, были установлены особые правила для обеспечения оперативного расследования похищений членов Конгресса и их родственников. Таким образом, сообщение о пропаже дочери сенатора поступило в главную контору ФБР в Вашингтоне в 2:45, а в 3:00 два фургона без опознавательных знаков выехали по её адресу прямиком из гаража отдела ФБР по Вашингтону и округу Колумбия в Баззард Пойнте. МО преступника и характеристика жертвы навевали неприятные мысли относительно того, кто именно похитил Кэтрин. Если мотив был политическим, то шанс выжить у неё становился значительно выше.       После обнаружения разрезанной блузки девушки на дороге неподалёку от её дома, куда ткань, видимо, унесло ветром, ночной дежурный позвонил Джеку Кроуфорду — руководителю расследования дела Буффало Билла.       Звонок от директора ФБР по спецсвязи последовал спустя две минуты, в 6:30 утра, когда Кроуфорд уже ехал в Квонтико из своего дома. — Джек, вам доложили о блузке Кэтрин Мартин? — Да, только что. — Докладывайте.       Мужчина сжал пальцами переносицу, отчаянно стараясь не потеряться в роящихся в голове мыслях и не врезаться во что-нибудь на пока ещё пустынной дороге. — Баззард Пойнт — готовность номер один. Отменять не нужно, я считаю. Когда дадим отбой, телефонное слежение не будем прекращать. Разрезалась блузка или нет, пока нет уверенности, что это Билл, а если это его подражатель, то он всё ещё может позвонить насчёт выкупа. — Фил Адлер из Белого дома звонил мне. Сообщил, что президент «весьма интересуется этим делом». Нам очень нужен успех, Джек. Сенатор Мартин сейчас едет в Мемфис, к дому дочери. Она использует все возможные рычаги. — Трудно её за это винить, — Джеку удалось сохранить спокойствие в голосе, но когда единственный на десяток метров автомобилист неудачно перестроился на его полосу, он со всей силы нажал рукой на гудок. — Она доверяет вашим методам, Джек. Предложила служебный самолёт «лир». Не советую отказываться. Сколько у нас времени? — Не знаю. Доктор Блум как раз сегодня вылетает из Франции. Я с ней уже говорил, она уверена, что промежутки между похищением и убийством будут сокращаться. Она права. Уже сокращаются. А если он запаникует, узнав, кого похитил, то может и вовсе сразу её пристрелить и сбросить в реку, — его губы сжались в тонкую полоску. — Мне нужно в Мэн.       На той стороне линии последовала тяжёлая пауза. — Вы сейчас где? — В двух милях от Квонтико. — Аэродром в Квонтико сможет принять «лир»? — Да. — Через двадцать минут. — Вас понял, сэр.       Кроуфорд дал отбой. Джеку не верилось, что ему приходится вновь принять такое решение.       Залив Джой на рассвете красив, как никогда. Вода продолжала убывать, оставляя на плоских камнях берега крупные глыбы льда, расколовшегося после потепления. В начале зимы в устье реки Танк Стрим можно порыбачить на лососёвых, мигрирующих из океана. После сезона у рыбака осталось много засоленного мяса и икры.       Уилл поправил шапку и закрыл глаза, вдыхая холодный морской воздух. Он уже услышал рёв мотора приближающейся машины. Грэм подозревал, кто именно наведался к нему без приглашения. И оказался прав. — Я не буду интересоваться, как ты нашёл меня в Стьюбене, Джек, — Грэм неохотно оторвался от завораживающего вида на залив Атлантического океана и развернулся к своему гостю. — Ты ведь не мог просто отпустить меня.       Джек Кроуфорд остановил служебный автомобиль возле скромного жилища бывшего профайлера. Маленький дом и пристройка-мастерская с видом на залив, как можно дальше от людей. На секунду ему показалось, что перед ним стоит тот самый Уилл Грэм, которого он когда-то привлёк к расследованию дела Гарретта Джейкоба Хоббса. Вон, даже на крыльце сидит огромный мохнатый ньюфаундленд. Но начальнику не свойственно поддаваться иллюзии собственного разума. Одного взгляда в лицо человеку перед ним хватило, чтобы понять, что того Уилла Грэма уже давно нет. У нового Уилла Грэма есть огромный шрам поперёк щеки, а под одеждой — Джек знал, — на плече остался след после пулевого ранения, и поперёк живота – после длинного разреза. Его чёрные кудри отросли так, что теперь показывались из-под шапки в довольно длинном хвосте, а его глаза теперь уже не бегали. Этот Уилл Грэм смотрел в упор. — Угостишь чаем или чем покрепче? — выпалил Кроуфорд после той паузы, что ему потребовалась. Глаза Грэма сузились, но он кивнул в сторону дома. — Негоже пить при исполнении.       Внутри дом Уилла был крайне скромным: один этаж с чердаком, внутри даже толкового деления на комнаты нет. Ощущение, будто это был наспех переделанный охотничий домик, а не полноценное жилище. Вероятно, так и было. Обычный мастер не мог позволить себе большее. А этот к большему и не стремился.       Вскипятив воду в чайнике на газовой плите, хозяин разлил кипяток по кружкам, заваривая чёрный чай, кажется, с бергамотом. — Как зовут? — Джек кивнул на пса. Тот лениво вытянулся на коврике, обнажая мохнатое пузо. — Патрик. Он не мой, — Грэм поставил кружки на стол и уселся перед бывшим начальником, закинув ногу на ногу. — Приглядываю. Он принадлежит одной набожной старушке. Она в отъезде на лечение.       Гость понимающе кивнул и вновь осмотрелся. С первого взгляда могло показаться, что Уилл Грэм после развода с женой вновь остепенился: жильё есть, занимается рыбалкой, зарабатывает на починке моторов в Белфасте, имеет почти стабильную зарплату (что Кроуфорд тоже выведал не лично от бывшего подчинённого), однако Джек знал, что это лишь фасад. На самом деле никаких признаков привязанности Уилла к месту не было. Он не обзавёлся новой семьёй, почти всё имущество добровольно отдал бывшей жене, не завёл собственных собак, не пытался сделать свой дом более комфортным. В целом, все его вещи можно было уместить и в багажник машины. Кроуфорда это беспокоило. — Не пытайся найти то, чего нет, — Грэм словно читает его мысли и глотает вздох. — Ты здесь из-за Буффало Билла, так?       Гость делает глоток и прикусывает щёку изнутри. Вот, он уже здесь, но слова застряли комом в горле. Смесь стыда и вины била по нему редко, но метко. Особенно когда вопросы касались Уилла Грэма. — Я не собираюсь подключать тебя к расследованию. Я больше не допущу того, чтобы ты видел эту грязь. — О, правда? — хозяин дома хмыкает. Он смотрит на Джека глазами родителя, который слушает очевидную детскую ложь. — Зато Клариса Старлинг, очевидно, уже готова не только к грязи расследования.       Тонкая способность Уилла понимать людей отлично помогала расследованиям. Однако сейчас тот использовал её для того, чтобы сделать этот разговор ещё тяжелее для бывшего начальника. Тем не менее, увидев, как скорбно нахмурились его брови, Грэм сжалился: — Ты не доверяешь мне так, как раньше. Особенно когда дело касается Ганнибала. Что он такого знает? — Дочь сенатора Мартин похитили этой ночью. А у меня есть основания полагать, что Лектер знает, кто это сделал. — Почему ты не считаешь, что Ганнибал просто водит тебя за нос? — В процессе экспертизы тела последней жертвы Буффало Билла в её горле был найден кокон. Ты, видно, читаешь новости, раз про Старлинг знаешь? — Читаю. — Так вот. Осмотрели тело предпоследней жертвы и вскрыли банку с головой, наводку на которую дал Лектер. И там, и там были найдены аналогичные коконы. Старлинг выяснила, что это коконы Erebus odora, ночницы «Чёрная ведьма». Обитает почти везде, но особь из горла последней жертвы слишком развита для зимнего времени года. Её явно держали в теплице. К тому же, совпадение слишком маловероятно.       Уилл долго смотрит прямо в глаза. Джек чувствовал, что его видят насквозь. — И Ганнибал хотел видеть меня в обмен на имя.       Простой кивок головой оказался тяжелее, чем Кроуфорд ожидал. — Так почему ты так медлишь? Вот я, ключ к свободе этой молодой девушки. — Уилл, — начальник останавливает его, подняв ладонь вверх. — Я буду откровенен. Я не могу доверять ни тебе, ни Лектеру. К тому же, ему нужен не только ты. Он требовал от меня выполнить обещание и пристроить его в федеральную тюрьму.       Хозяин дома, кажется, совсем не задет недоверием к его персоне. — Тем не менее, ты здесь. Что же ты тогда от меня хочешь? — Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Вашингтон и поговорил со Старлинг. Лектер с ней разговаривает. Если ты научишь её, как выудить из доктора информацию, будет отлично. Останешься на пару дней и в случае крайней необходимости… — Отправишь меня в логово к зверю, — заканчивает за него Грэм и ухмыляется, отпивая чай. — Можно сказать и так. — А какова моя выгода от сего мероприятия? Только попробуй всучить мне фотографии усопших, я на такой блеф не поведусь. Джеку требуется несколько секунд, чтобы найти ответ. — Аттракцион.       Ухмылка на лице Уилла расползается в полноценную гримасу.

***

      Ночь для Кларисы Старлинг была беспокойной. Из Смитсоновского института в родное общежитие девушка вернулась поздно ночью, но даже страшная физическая усталость не могла побороть последствия пережитого стресса. Курсантка даже не чувствовала тревогу как таковую, но глаз сомкнуть всё же не могла, почему и решила пойти в прачечную и постирать там свою форму, где она провела ещё полтора часа, греясь о мирно гудящую стиральную машину и по третьему кругу изучая дело Буффало Билла. Вернувшись в комнату, Клариса, наконец, уснула.       С утра будильники не произвели на девушку особого впечатления. Зато её соседка по комнате, дорогая Арделия Мэпп, быстро заставила её проснуться. — Подъём, Старлинг! — воскликнула она, пихая Кларису в плечо. — Тебе нужно услышать новости.       Едва разлепив заспанные зелёные глаза, Клариса немного растерянно уставилась на тёмное лицо подруги. — Ночью похитили дочь сенатора Мартин. По предварительным данным, это мог сделать Буффало Билл.       Тут сонливость как рукой сняло.       Старлинг живо подскочила с кровати и ринулась к шкафу, чтобы взять свежие вещи. — Вот чёрт, мне от Кроуфорда не звонили? — спросила она, накидывая на плечо рубашку с брюками. — Думаю, кроме будильника я ничего из твоего телефона не слышала. Ужасный звук, — голос Мэпп всегда спокоен, но её тёмные глазки блестят, когда назревает что-то интересное. Даже если она не будет принимать в этом непосредственного участия. Наверное, поэтому стихия юрисдикции была её нишей: девушке больше подходили правовые вопросы, чем оперативная работа. Собственно, курсы она проходила соответствующие. — Мне нужно зайти к нему в кабинет. Вдруг он что-то для меня оставил… — Подожди, у нас же пара вот-вот начнётся, — назидательный тон Арделия унаследовала от своей бабушки, и пусть Клариса ни разу не беседовала с этой женщиной, она очень это чувствовала. — У Кроуфорда оперативные работники. Они в Поттер тебя утащили в те двадцать минут, которые мне потребовались на душ.       Старлинг ничего не ответила и скрылась за дверью в коридор. Она ещё сама не осознавала, что её соседка взрастила посаженное её собственными доводами зерно тревоги. — Мистер Кроуфорд вылетел в Мемфис сорок пять минут назад, — сказала секретарша запыхавшейся курсантке, от которой всё ещё веяло влагой из душа. — Я ему вчера выслала докладную. Может, он что-то для меня передал? Я Клариса Старлинг. — Я знаю, кто вы. У меня есть ваш номер для оперативной связи. Я наберу вам сразу же, если мистер Кроуфорд этого потребует, — женщина сочувствующе улыбнулась. — Мне что-то ему передать? — Он не оставил своих координат в Мемфисе? — Нет. Мне жаль, но пока он не позвонит сам, вы вряд ли сможете до него добраться. У вас разве нет занятий сегодня? — Да… — Клариса сделала глубокий вдох и сглотнула вязкую слюну. — Есть, конечно.       На двухчасовую лекцию об исключениях при выдаче ордера на обыск и арест она явилась с опозданием. Арделия даже не взглянула на подошедшую подругу, очевидно, оскорбившись, что та её не послушала, и вообще она была права как и всегда, однако место для неё всё равно заняла. Старлинг лишь виновато улыбнулась, присаживаясь на стул, с которого Мэпп молча убрала свою сумку.       Как только лектор обьявил, что занятие окончено, и студенты начали собирать вещи в сумки, Арделия спросила: — Мне оставить тебя подумать в одиночестве или ты хочешь поговорить? — каким-то образом, даже не имея никаких знаний в психологии, ей всегда удавалось задавать правильные вопросы. — Я хотела пойти побегать. Это разгружает. Хочешь со мной?       Поправив свои чёрные африканские кудри, девушка со смешком закатила глаза. — О, нет. Терпеть не могу бегать. К тому же, у меня скоро ещё одна пара. — У нас через три дня зачёт по физической подготовке, у твоего курса тоже, — Клариса закинула сумку на плечо и, дождавшись, когда Арделия поправит смявшуюся за два часа юбку, направилась вместе с ней на выход. — У вашего курса она намного строже. Не мне в оперативники идти. Я буду вас судить за очередное превышение полномочий.       Тут уже Старлинг смеялась, закатывая глаза. — Ладно. Прибегу тогда к нам к полудню. Там вроде должны показать репортаж по делу… — Да-да, я знаю. Прояснишь мне весь этот психоаналитический бред, ладно? — Замётано!       Бег отвлекает. Для надёжности Клариса ещё включает музыку в наушниках. Но сегодня, даже бегая по корту в полном одиночестве, стараясь сфокусироваться на дыхании, физическом дискомфорте, ощущении тугого хвоста её тёмных волос, подпрыгивающего на каждом шаге, она не могла вылезти из своих мыслей.       Наверное, именно этим именуют тревогу, что не всегда чувство как таковое, особенно для таких людей, как Клариса Старлинг, которой всегда было свойственно излишнее осмысление происходящего. Тревога ощущается как затратное дыхание в момент опасности, на которое ты даже не обращаешь внимания. Тревога — это мысли, что тебя охватывают.       Увиденное вчера в Поттере словно заставило тектонические плиты самого её существа двигаться. Сегодня был день, когда она проснулась другим человеком, причём вполне осознавая это. Она изучала криминалистику и психологию у отличных преподавателей, да и сама в жизни видела немало крайне неприятных способов, которыми люди рушат целые миры других людей. Она знала, но только вчера в полной мере приняла в себя то, что порою среди представителей вида Homo Sapiens рождаются существа, кажется, обладающие лишь человеческим обликом, но которые испытывают искреннее наслаждение лишь от того, что она узрела вчера на фаянсе бальзамировочного стола в городе Поттер, штат Западная Вирджиния. Тихий ужас, что она испытала тогда, не мог сравниться с тем, который курсантка испытывала даже на самых нелицеприятных вскрытиях в анатомическом театре. Клариса понимала: от этого знания ей уже никогда не избавиться. И если она не очерствеет, не покроется мозолями, то не сможет жить с вечно кровоточащим сердцем.       Это был её первый опыт попытки проникнуть в голову к серийному убийце. Скоро она сможет с этим справиться, Старлинг знала. Всегда справлялась. Просто нужно время, чтобы рана затянулась. А как справляются другие? Как справлялся Уилл Грэм, о котором вспоминали уже не раз только при ней? Тот самый Уилл Грэм, который проник в голову к такому непробиваемому существу, — одному из тех носящих костюм человека существ, — как Ганнибал Лектер? Его имя было на слуху даже у обычных обывателей когда Старлинг даже не думала о поступлении в академию ФБР, а в процессе многие её преподаватели упоминали этого «профайлера, которого погубил его собственный талант». В целом, все остальные факты об этом человеке, которые ей удалось получить в последнее время, сводились именно к этой фразе. Стоит ли спрашивать об этом Кроуфорда? Ещё на их первой встрече тот рассказал о последствиях последнего столкновения Уилла Грэма и Ганнибала Лектера, а потом ещё и Бригем добавил фактов о Мириам Ласс, бывшей подчиненной Джека. А ведь он всегда руководил делом Чесапикского Потрошителя. Значит, и Уилл Грэм на него работал. Если история с последним и правда гложет Гуру, то лучше не спрашивать. Сам расскажет, если будет нужно.       Эти мысли сопровождали девушку до самого входа в кампус. Она пришла немного заранее, чтобы толково помыть голову, ибо с утра впопыхах этого не успела, и освежиться после пробежки. По возвращению в комнату её уже ожидала Арделия, ищущая прямую трансляцию на своём ноутбуке. — В этот раз без проблем с пунктуальностью, а, Старлинг? — ухмыльнулась девушка и поставила устройство на изголовье своей кровати. — Садись, сейчас начнётся.       Обернув волосы полотенцем, Клариса присоединилась к подруге.       Сообщение о Кэтрин Мартин не было главной темой программы. Решение журналистов или намеренный приём? Вероятно, второе. На экране сразу появилась сенатор Рут Мартин, высокая строгая женщина, которая решила (которую проинструктировали) выступить с обращением к похитившему её дочь преступнику. На экране показывали фотографии маленькой Кэтрин, её мать раз за разом повторяла её имя и рассказывала о жизни своего чада. Закончилось обращение, конечно же, обещанием оказать любую необходимую помощь и просьбой отпустить дочь сенатора по имени Кэтрин Мартин. — Ну и обращение, — вздохнула Мэпп, когда на экране появился какой-то приглашённый эксперт. — Думаешь, Кроуфорд за ним стоит? — Да, наверняка. Речь точно должна быть прописана знающими людьми, но сенатор сильная женщина, очень стойкая, — Клариса тоже невольно вздохнула и сняла с головы полотенце. Её влажные волосы тут же прилипли к шее. — Зачем ей перечислять все свои должности? — У шизофреников, особенно с паранойей, бывают галлюцинации, что ими кто-то управляет извне. Поэтому ей нужно убедить его, что она может ему помочь. — А имя зачем постоянно повторять? — Арделия развернулась к соседке. — Очеловечивание? — Именно, — Клариса усмехается. — Схватываешь налёту. Может, тебе тоже в психологию податься? — У вас там одни дядьки-стариканы сидят! — Не правда! Алана Блум чуть ли не самая влиятельная специалистка в криминальной психологии. О, а вот и она, кстати.       В репортаже последовало весьма спешно записанное интервью Аланы Блум, взятое по видеосвязи. Женщина сидела в своём кабинете в деловом костюме, в её тёмных волосах проскальзывала металлическая седина, придающая ей, кажется, ещё больше авторитетности.       В целом, её интервью было мало содержательным. Главные мысли, которые оттуда можно было вычленить, были атипичность поведения данного индивида и отказ доктора Блум называть его «Буффало Биллом». Очевидно, она была уверена, что ему это имя не нравится, поэтому если упомянуть, что оно ему не подходит, то он почувствует себя хотя бы немного понятым. В завершение она добавила: «Нет ничего такого, чем мы могли бы пригрозить ему, ибо нет в мире страшнее того, с чем ему приходится встречаться ежедневно и ежечасно. Всё, что мы можем сделать, — это попросить его прийти к нам. Мы можем обещать ему доброе отношение и облегчения страданий, и обещать это совершенно искренне и честно». Это только подтвердило мнение Старлинг. — Нам бы кто страдания облегчил, — хмыкнула Арделия. — Ладно, очень привлекательная женщина, и всё же говорит не по делу. Вот ты явно о том думаешь, раз весь день ходишь как в воду опущенная.       Клариса сделала глубокий вдох и опустила голову. — Не могу выкинуть это самое дело из головы. Как бы не пыталась. И это, к сожалению, имеет мало толку, — её голос сквозил усталостью. — Конечно, я могу заставить себя не думать об этой девочке из Западной Вирджинии. Ненадолго, на каких-нибудь полчаса удаётся выбросить её из головы. А потом вдруг — как ребром ладони по горлу. Лак с блёстками на ногтях, проколы в ушах… — М-да, очеловечиваешь её за этого Билла, — Мэпп склоняет голову, а на пух её волос, кажется, сила тяжести не действует. Умные острые глазки соседки смотрят прямо Старлинг в душу. Вот она, мудрость, приобретённая с опытом, а не с книгами. — Думаешь, мне следует не принимать её так близко к сердцу? — горькая улыбка расползается по лицу курсантки. — Понимаешь, она же была такой же девчонкой, как мы с тобой. На Грэйси Питмен из соседней комнаты чуть-чуть похожа. Я когда вспоминаю её лицо, то сразу вижу здоровый румянец и гладкие светлые волосы, собранные в небрежный пучок. Вижу, как она смотрит на меня своими сверкающими жизнью глазами. Даже то, как она хамит мне в очереди какой-нибудь. А потом вспоминаю, что она уже посеревший и оскальпированный топляк. — Многие следователи относятся к трупам как к куклам, а не как к некогда людям с собственной историей, прерванной по чьему-то велению, — Мэпп садится чуть ближе и обнимает подругу за плечо. Её кудри щекотно касаются контрастно светлой щеки. — И, может, это защищает их сердце, но лишает самого надёжного топлива, которое не заменит никакая жажда денег, — сочувствия. Сочувствие ранит тебя, но даёт тебе силы продолжать. Нет ничего просто плохого или хорошего. У каждой медали две стороны, так сказать. Если твоё сочувствие не будет эффективным, то оно само отпадёт за ненадобностью. Такой закон жизни. — Спасибо, — Клариса улыбается немного шире и, посмеиваясь, притирается щекой к плечу соседки. — Надо отвлечься. Завтра, кстати, экзамен по уголовному праву…       Арделия ухмыльнулась, как довольный кот. Она, конечно же, и так собиралась повторить всё необходимое этим вечером, да и, вообщем-то, знала всё наизусть. Но гонять Старлинг по теории для неё стало уже обыденностью, ритуалом-ключом к успешной сдаче экзамена. — Тогда тащи мой уголовно-процессуальный кодекс.       Стоило Кларисе подняться с чужой кровати, как её телефон зазвонил. На той стороне провода заскрежетал голос Кроуфорда, видно, летящего на самолёте: — Старлинг, собирайте всё необходимое на двое суток. Только одежда, инструменты не понадобятся.       Глаза курсантки вспыхнули зелёным пламенем. — Где встречаемся? — Помните, где у Прайса практику проходили? Отлично, там вас жду.       Послышался протяжный гудок. Курс девушки сразу сместился от полки к шкафу, откуда она достала только убранную сумку и кинула её на свою кровать. — Это Джек Кроуфорд, — сказала она, уже складывая пару нижнего белья.       Лицо Арделии осунулось в недовольном выражении. — Я не хочу навязывать тебе моё мнение. — Хочешь, — в сумку полетела рубашка и кобура. — Предполагается, что в ближайшие дни тебе предстоят экзамены. Убедись, что начальник Кроуфорд знает, что ты можешь остаться на второй год по его вине. Как только он скажет: «Хорошо поработали, курсант Старлинг», — не вздумай ответить ему: «Что вы, что вы, работать с вами — такое удовольствие!». Погляди прямо в его каменное, будто с острова Пасхи, лицо и говори: «Я рассчитываю, что вы лично позаботитесь, чтобы меня не отчислили из-за пропусков занятий». Поняла меня? — Мэпп скрестила руки на груди и посмотрела очень требовательно. Её тон, как и всегда, не подразумевал возражений. — Я легко подгоню по уголовке, я заранее… — Детка, шутки кончились. Никого не волнует, где и по каким делам ты бегаешь. Неявка на экзамен — грубое нарушение, — Арделия встала и подошла к подруге, которая запуталась в пуговицах рубашки, чтобы помочь ей. Теперь Кларисе было не скрыться от её настойчивых чёрных глаз. — На повторный отправят, но времени на подготовку у тебя уже не будет. И выметут тебя поганой метлой с чёрного хода, хоть ты лично этого Буффало Билла за яйца схвати. Благодарность быстро забывается. Пусть Кроуфорд с ними сам разбирается. Кроме того, мне в жизни лучшей соседки не найти. Кто ж ещё за минуту до выхода может все вещи выгладить?       Старлинг тепло улыбнулась. — Хорошо. Буду настойчивой, — она собрала ещё влажные волосы крабиком и дала подруге оценить свой внешний вид. — Нормально? — Кроуфорда не охмуришь, но и на полоумную не тянешь, — хмыкнула Мэпп и сама закинула в сумку к Кларисе вещи, которые та оставила на тумбе после предыдущей поездки. — Мчи, дорогая. Я за тебя кому смогу замолвлю словечко.