Под контролем

Когда-то давно, ещё в самом начале службы, парни из отряда обсуждали этот вот пунктик в общих для всех них правилах: никаких неуставных отношений. Пунктик этот, конечно, подразумевает участие в неуставных отношениях двух разнополых сослуживцев… Но они с Гоустом под него тоже подпадают. Соуп знает это. И — теперь-то уж точно — знает наверняка, почему это запрещено. Хотя бы и потому, что здесь и сейчас, в разгаре миссии по вторжению на базу, он способен думать только об одном. Не об ангольских бойцах, которых им нужно ликвидировать, не о заложниках, которых им предстоит спасти, не о взрывчатке, которая должна быть уничтожена. И даже не о Волке, на могиле которого Соуп спляшет лично. Я думаю о том, в порядке ли ты. О том, ввязался ли ты уже в драку, которую проиграешь. О том, сработает ли твой безумный самоубийственный план. О том, как я заеду тебе по роже за все мои нервы, если да. О том, что я, блядь, буду делать, если нет. В наушнике оглушительная тишина. Они сами пока не разделились, и нет никакой необходимости подключаться к линии связи. А Гоуст… А Гоуст, естественно, решил, что справится сам. Без этих ваших раций и прочего дерьма. Соуп готов уверовать в любого несуществующего бога. Они крадутся по крышам, медленно, чтобы не создавать шума, и ночное небо защищает их от африканских тугодумов не хуже штурмовых винтовок. До базы остаётся всего несколько цветных крыш со скользким шифером. Соуп видит её — темнеющий впереди бастион, бросающийся в глаза: хорошо укреплённое здание на фоне нищенских домишек. УНИТА и не пытались спрятаться. В каком-то смысле это оказалось их пиар-кампанией. Но ещё это — жирнющая стрелочка, указывающая на их местоположение любому врагу. Что за кретины. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть они окажутся достаточно тупыми для того, чтобы твоя задумка сработала. Соуп уже собирается окликнуть продвигающегося перед ним Ройса, спросить, скоро ли они начнут наступление, когда… …из другой части города вдруг доносятся крики и пальба. Команда замирает, вслушиваясь в нарастающий гул; в переулке прямо под ними стоит часовой, и он, тоже услышав звуки суматохи, срывается с места. — Гоуст, — сообщает очевидное кто-то из отряда. Соупу малодушно хочется бросить команду и рвануть к южной границе Менонге, туда, где отвлекает внимание на себя одинокий бесстрашный безумец. Он сглатывает. Прочищает горло. И едва слышно командует: — Пора. Руководство над этой частью миссии в отсутствие Прайса и Гоуста негласно переходит к нему. Соупу не привыкать — он уже командовал отрядом штурмовиков, пусть даже чаще предпочитает позицию снайпера-одиночки. Тем не менее… Сейчас всё совершенно по-другому. Держись, Саймон. Пожалуйста, держись. Мы разберёмся здесь за пять минут, и я… чёрт, я отыщу тебя, где бы ты ни был. И, пожалуй, убью тебя сам. Этот безмолвный монолог помогает ему овладеть собой и взять марафонящее в рёбрах сердце под контроль. Соуп срывается с места, бесшумной тенью следуя за остальными членами отряда, Соуп сжимает в руках пушку, Соуп мчится к чёрной громаде перед ними. Соуп подбирается вплотную и бегло оценивает обстановку. В прицел врага не видно. Как удачно: если грамотно организовать прыжок, получится перебросить бойцов одного за другим на крышу проклятой базы. После этого, несомненно, завяжется перестрелка, но именно это им и нужно. — Вперёд, — хрипит Соуп не своим голосом, кивая Роучу, вооружённому крюком. — Я прикрою с позиции. Присоединюсь к вам позже. Пока парни совершают переброс, сам он ложится грудью на шифер и устанавливает винтовку. Позже придётся её сменить: для активной перестрелки такая не подойдёт. А вот для того, чтобы снять во-о-он того часового, показавшегося из-за угла, в самый раз. Отряд действует быстро. Сейчас каждая секунда на счету, и чертовски важно не нашуметь. Пока они, благополучно оказавшись на крыше, разбиваются по группкам атаки и обороны, сам Соуп рыщет прицелом по той части базы, что доступна с его угла обзора. Тихо. Чертовски тихо. Должно быть, все бойцы внутри. Что ж, тем лучше. — Порядок, — бормочет он себе под нос. — Минутная готовность. Операция начинается. Минута — это более чем достаточный срок для того, чтобы сменить оружие. И чтобы подняться на ноги. И чтобы проследовать коротким стремительным броском по толстому канату, приземлившись на крыше базы. И, разумеется, чтобы в миллиардный раз подумать о Гоусте. А затем рассердиться на себя самого. Соберись, МакТавиш, грёбаный ты влюблённый соплежуй. Ты ничем не поможешь ему, если просрёшь задание. Беспощадная внутренняя мантра странным образом приводит его в чувство. — Ну, — говорит Соуп, когда ему помогает подняться Ройс, — погнали, пацаны. Люк, установленный на крыше, — это, пожалуй, одно из самых неоднозначных решений с точки зрения защищённости военной базы. Ну, посудите сами: вы получаете возможность быстрого отступления, но любой противник, сумевший прорваться через вашу оборону, с такой же лёгкостью проникнет внутрь. — Обожаю нахрен Африку, — с чувством сообщает всем желающим это послушать Уорм, устанавливая на крышку люка детонатор. Небольшой: им не нужен пожар. Только крошечный взрыв, который сорвёт крышку с петель. И, несомненно, привлечёт внимание бойцов, находящихся в здании, но когда это кого-то останавливало? Соуп взвешивает в руках автомат, приседает на одно колено, отрывисто кивает парням. Это в самом деле оказывается плёвым делом — пробраться внутрь, по пути прострелив башку парочке самых рьяных защитников базы. Африканцы оказываются застигнуты врасплох: здесь явно не хватает военной дисциплины. Не все даже успевают схватиться за оружие — во-о-он тот бородатый мужик, выглядящий так, будто только-только проснулся, получает прикладом по морде, едва выглянув из одной из комнат на втором этаже. Открывать огонь первыми они, может, и не могут, но кто сказал, что им запрещено вырубать безоружных? Пожалеешь врага — и получишь пулю в затылок. А им вовсе не хочется обзаводиться новыми дырками. Первые несколько минут вторжения проходят в суматохе и неразберихе, и только несколько ликвидированных ангольцев спустя остальные вступают в перестрелку. Команде приходится разделиться, Соуп и Роуч оказываются загнаны в комнату, напоминающую переговорную, Соуп захлопывает за собой дверь, вжимается в косяк, лязгает затвором… И хрипло смеётся, впервые обратив внимание на интерьер: — Да уж, обстановочка что надо. Это чудовищный контраст с бедняцкими домишками Менонге — кафель и мрамор, дорогие безделушки, высокие потолки. УНИТА явно не бедствует. Впрочем, и Волк привык к комфорту, едва ли он сунулся бы к тем, кто не в состоянии организовать ему пуховую перину. Какая жалость: придётся разнести здесь всё. Не то чтобы Союзнические войска воюют с ангольскими оппозиционерами, но, когда речь идёт о сотрудничестве с преступником международного уровня, в ход идут крайние меры. — На счёт три, — шепчет Роуч, когда шум пальбы за дверью стихает. — Раз, два… Соуп влетает плечом в дверь, заставляя её распахнуться, и его выстрел задевает молодого ангольца, неосторожно высунувшегося из-за стены, ведущей в коридор. — Один есть, — скалится Соуп. Дальше им приходится разделиться: коридор оканчивается развилкой, Соуп поворачивает налево, Роуч — направо. Газ, Уорм и Ройс разбираются на первом этаже, там, по всей видимости, что-то вроде столовой, неудивительно, что наибольшая концентрация ангольцев оказывается именно там. — Доложите обстановку! — рявкает им Соуп, чудом избежав случайной пули показавшегося на его пути противника и нырнув в укромную нишу в стене. В наушнике звенят пули и вскрики, среди которых прорезается чьё-то хриплое: — Порядок! Ну, раз порядок… — …то вот тебе, ублюдок, — бормочет Соуп, подгадав момент. Попадает в плечо, мужик пошатывается, но не падает, только отступает. Хорошо. Хорошо, далеко ты не убежишь. Их оказывается всего около дюжины, считая оба этажа: вооружённых боевиков УНИТА. Соуп и тяжело дышащий Роуч, судя по наливающемуся на скуле синяку, успевший встретиться лицом со стеной, присоединяются к остальным считанные минуты спустя. Враги, вступившие в перестрелку, ликвидированы; врагов, не взявших в руки оружие, приходится связывать, чтобы не сбежали. И только теперь, когда адреналин перестрелки исчезает, Соупу приходит в голову, что всё закончилось как-то… до нелепого быстро. И ещё — что они не нашли ни одну из своих целей. Ни взрывчатку, ни пленников. Они обыскивают одну комнату за другой, но нигде не находят ничего, кроме бессмысленных цацок. Удивительно даже, до чего африканцы любят всё блестящее. Как сороки. В конечном итоге отряд — все, за исключением Ройса — останавливается в коридоре между столовой и гостиной. — Что теперь, приятель? — спрашивает Газ и кривится, разглядывая прореху на правом колене. — Их же мамашу, новые штаны… — Теперь, — медленно произносит Соуп, оглядывая учинённый ими бардак и гадая, удалось ли им сохранить в тайне это вторжение, — отыщем заложников. Возможно, их держат в той части базы, о которой знают только местные боевики, например… — В подвале? — невинно спрашивает кто-то за его спиной. Ройс, вынырнувший из неприметной тёмной дверцы под лестницей. Ройс, ухмыльнувшийся: — Я определённо кое-что нарыл. Иногда всё идёт настолько гладко, что хочется ущипнуть себя за бедро. Соуп делает это, пока они спускаются по шаткой узкой лестнице в кромешной темноте, убеждённый в том, что всё происходящее — всего-навсего исключительно приятный сон о миссии, в которой всё идёт по плану. …а нет. Всё в порядке. Всё как обычно. Пуля проносится прямо у него над головой, в последний момент Соуп успевает броситься в сторону, спрыгнув со ступеньки, и больно врезаться коленями в плотно утрамбованную землю. Кто-то из парней орёт: «Осторожнее!», кто-то начинает палить в ответ, невидимый враг — несомненно, приставленный следить сюда за чем-то или кем-то важным — отстреливается, Соуп со стоном поднимается на ноги, покрепче ухватывается за собственную пушку. И, когда далёкая тень пошатывается и грузно падает на пол, кричит: — Прекратить огонь! Ковыляет к нему: мужику, упавшему рожей вниз. Кто-то из отряда догадывается включить фонарик, и в слабом мерцающем свете лицо стрелка кажется практически белоснежным. — Русские, — сплёвывает Соуп. — Мы на верном пути. Подвал больше напоминает катакомбы. Он значительно масштабнее самой базы — по крайней мере, если судить по трём узким коридорам в разных направлениях. Соуп лихорадочно просчитывает варианты. Коридора три. Их пятеро. Кому-то придётся идти одному. Разве он может принять какое-то другое решение, кроме как?.. — Газ, Уорм, западный коридор, — отрывисто произносит Соуп. — Роуч, Ройс, восточный. Я пойду вперёд. Всем оставаться на связи. Они смотрят на него молча, и в лице каждого читается непроизнесённое: будь осторожен. Ну, по крайней мере, он не такой сумасшедший, как Гоуст, а? Мысль о лейтенанте Райли отзывается внутри, за рёбрами, жалобным скулежом, и Соуп прочищает горло, активирует отключённый на верхних этажах прибор ночного видения, взваливает на плечо пушку и, не сказав больше ни слова, первым шагает в зияющую тьму. Надеюсь, ты не ошибся в своих расчётах, Саймон. Надеюсь, в тебе не проделали дырищу размером с грецкий орех. Надеюсь, безмозглый трусливый Волк в самом деле притащит тебя на эту базу, похвалиться перед своими чернокожими дружками. В противном случае мне придётся перевернуть Менонге вверх дном, чтобы отыскать тебя.