Черничный

Даже жаль, что это его единственное утро на биостанции — с этой мыслью Арсений просыпается, с ней же идет умываться, ее же чуть не говорит вслух за простым, но обалденно вкусным завтраком. На контрасте с его прошлой жизнью эти люди и вся атмосфера кажется настолько теплой и так заряжает энергией, что Арс готов просто горы свернуть. Илья принимает его предложение о помощи в сборке байдарки и упаковке вещей. Антон ворчит, что не будет участвовать в «этом побеге от счастья» и уходит снова проверять своих секретных собак, оставляя Арса с Ильей на берегу реки. Она оказалась не настолько близко к станции, как Арс определил по звуку ночью, спуск к воде был довольно длинным. — Антон просто у нас сентиментальный, хоть по нему и не скажешь, — объясняет Илья, ввинчивая алюминиевые стрингеры в шпангоут, — подай вон ту трубку, пожалуйста? — Держи. А что значит «бежать от счастья»? — Арсений возится с другим краем байдарки, примеривая каждую деталь — трубки никак не хотят подходить по размеру. — Да это он про семью. У меня жена с дочкой дома остались, — он выпрямляется, разминая спину, — они не туристы совсем, а я без реки жить не могу, мне это нужно, как воздух, понимаешь? Арсений кивает. Легко представить, как такой человек, как Макар, кайфует от природы. Он даже выглядит, как стереотипный бард. — Ну и вот, жена у меня — золотая, сама из дома выгоняет каждое лето — иди сплавься, иди отдохни. Я душу отвожу, возвращаюсь счастливым, а осенью на море ее везу потом — это уже ее место силы, меня не торкает, а ей нравится. Она бы тоже со мной сюда ходила, но реки ее пугают. Так и живем, и, знаешь, так хорошо! Я соскучиться успеваю так сильно, будто мы всего год вместе. — Звучит очень здорово. И здорОво, — Арсений пересаживается на корточки и наконец справляется с трубкой, — а чего Антон ворчит? — Переживает за меня. Говорит, что я подвергаю риску свои идеальные отношения, которые я в лотерею выиграл и не ценю. — Что, сплав настолько опасен? — он уже почти готов согласиться с Антоном. — Да нет, Мустикайоки — типичная Карельская трёшка* (*трёшка — третья (средняя) категория сложности порожистых рек — прим.), я ее кормой вперед закрытыми глазами пройти могу, дело не в этом. Просто Антон думает, что с отношениями надо носиться, как с писаной торбой, он же мелкий еще, опыта не так много. Еще и завидует, небось. — В смысле мелкий? — Арсений поднимает на него взгляд. — А ты думал, ему сколько? Ты на бороду не смотри, и обычно он не такой угрюмый, это из-за Сереги все. — Серега, который старший ученый здесь, — Арсений расправляет байдарочную шкуру, готовясь принимать каркас. Вопрос о возрасте Антона его неожиданно заинтересовывает, он и правда выглядит как-то странно. И загадочно, а Арс загадки очень любит. — Да, он ушел с неделю назад в маршрут за перевал, а это да-ле-ко, — Илья проталкивает алюминиевый «скелет» в шкуру равномерными толчками, — а еще не очень безопасно, вон Антон и переживает. Они должны были втроем идти — в тайгу даже по двое не ходят, нужен третий, но все пошло наперекосяк. Дима еще уехал, а напарник его не смог вырваться в этом сезоне, вот Серега и пошел один. Антон вроде тоже с ним порывался, но куда он своих зверюг бросит. А теперь ходит смурнее тучи. Хотя я не понимаю, чего переживать — Сережа тут всех за пояс заткнет, он сильный, и лес его уважает. Арсений было задумывается, каким образом лес может уважать человека, как замечает Антона, идущего к ним с еще одним герметичным мешком. — Собрал тебе ремнабор нормальный, а то у тебя там опять небось только плоскогубцы да клей, — ворчит Антон, опуская мешок в почти собранную байдарку, — а воды в этом году немного, точно где-нибудь будешь по камням скрести и порвешься. — Бу-бу-бу, бабушка, спасибо, — ухмыляется Илья. Арсений засматривается на глаза Антона, вглядываясь под кепку, они действительно выглядят молодыми. А еще, кажется, какого-то необычного цвета. — Что? — замечает взгляд Антон — Нет, ничего, — пожимает плечами Арсений. Он не может ни прочитать этого Антона, ни предугадать его действия, и это интригует. Хорошо, что у них будут еще несколько часов вместе, чтобы попробовать найти контакт. Зачем ему это, раз все равно сегодня уезжать, он не знает, и думать как-то не хочется. Байдарку спускают на воду и загружают вещами, удивительно легко поместившимися внутри. Они коротко пожимают руки, и Арсений обязуется оставить Антону контакты, а Макар говорит, что напишет, когда будет в городе. Кажется, это даже не звучит пустым обещанием, и Арс улыбается — он и правда будет рад снова увидеть этого энергичного дядьку. Они с Антоном стоят на берегу, наблюдая, как он отплывает от берега и делает лихой пируэт на быстро бегущей струе, ловко орудуя веслом и как-то особенно радостно мыча. — Отзвониться не забудь! — кричит Антон. — И вам удачи, — через плечо бросает Макар, бодро начиная грести вниз по течению. — Вот же как мало для счастья надо человеку, — бормочет Арсений, — или он просто по жизни такой? Антон улыбается всем лицом сразу, и Арс замечает, как ему это идет. — Пойдем, посмотрим, что с твоей тачкой. В гараже Арсению становится скучно. Диагностика поломки затягивается, Антон копается где-то внутри капота, рассказывает по ходу, что проверяет, но непонятные слова и термины звучат, как белый шум. Арс было пытается завести беседу, но Антон так сосредоточен, что разговоры только мешают. В итоге он отправляет Арсения гулять, пообещав, что позовет, когда будет ясно, пациент скорее жив или скорее мертв. Вспомнив, что где-то тут должна ловить связь, Арсений бродит с телефоном между построек, крутясь вокруг себя и иногда поднимая телефон повыше, будто бы высоты его роста само по себе не хватит. Он не замечает, как забредает за угол большого жилого дома, в котором они ночевали, где невысокие хозяйственные постройки образуют большой внутренний дворик. Пустое пространство посередине огорожено со всех сторон высоким забором-сеткой, внутри торжественно раскопана круглая небольшая яма. В некоторых местах на траве и камнях лежат деревянные настилы, какие-то из них приподняты над землей на ножках, как столы. В глубине двора в тени под навесом чернеют несколько входов в одноэтажный домик. Арсу здесь комфортно, постройки защищают от ветра, и он чувствует себя почему-то очень хорошо, будто бы и должен был оказаться именно здесь. На краю сознания мелькают мысли о том, что у местности есть своя «энергетика», которую можно ощущать, и этот двор выглядит как «место силы», но эту глупую эзотерику он запихивает подальше. Арс обходит все пространство в поисках связи и останавливается на углу забора-сетки, щурясь от яркого солнца и пытаясь рассмотреть текст на экране телефона. Боковым зрением он замечает чей-то внимательный взгляд. Арс слышал о том, что уже через пару дней на природе в человеке просыпаются первобытные инстинкты и обостряется интуиция, но что его так проберет до самых костей, он никак не ожидал. Время растягивается, за секунду восприятие успевает оценить все, что происходит внутри и снаружи. По спине бежит холодок, боковым зрением он зачем-то отмечает расположение всех предметов и строений вокруг и просчитывает пути отхода, а ноги и спина становятся напряженными и сжатыми, как пружина, если придется резко бежать. Источник тревоги находится где-то в глубине двора, под навесом. Арсений всматривается в темноту и сразу же замечает немигающий прямой взгляд собаки. Очень большой собаки. Черт, кажется, он зашел на их территорию, Антон и правда вроде бы говорил, что они живут за домом. Собака неподвижно наблюдает за ним из тени под навесом. Это, конечно, жутковато, но гораздо интереснее, где сейчас вторая собака? Их же было две. Арс судорожно оборачивается, ожидая нападения сзади, но сзади никого нет. Он снова смотрит вперед и замечает, что собака придвинулась поближе. Теперь она стоит в напряженной стойке прямо на свету. Шерсть непонятного цвета блестит на солнце, она какая-то грязно-серая, морда у собаки похожа на лайку, но хвост не завивается крючком. Хвост вообще ничего не делает, как и собака — не лает, не идет знакомиться, просто наблюдает издалека. Это странно. Арс ничего не понимает в собаках, но помнит, что от них нельзя бежать. — Ай ти, какой песик, ай, какой хороооооший, — пробует первое, что приходит в голову, Арс, похлопывая себя по колену. Иногда такие вещи срабатывают, вроде бы, и злая собака воспринимает тебя как друга, но эта, похоже, вообще не понимает посыла и продолжает стоять, чуть дернув носом. Арсений замечает, что у нее странные большие уши, а одно ухо вообще какое-то кривое и придает ей совсем не страшный, а скорее дурашливый вид. «Принюхивается» — думает Арс. Наверное, сейчас подойдет и можно будет познакомиться. Но тут из темного проема в домике выходит вторая собака, такая же несуразно-серая, но размером заметно меньше. Ушастая поворачивает голову и встает со своего места. Теперь они обе медленно идут через пространство вольера к Арсу. «Так, если бы они хотели меня сожрать, то, наверное, уже бежали бы» — думает Арсений. Он быстро окидывает взглядом периметр. По все видимости, забор-сетка замкнут, и собаки находятся внутри просторного, но все-таки закрытого вольера и не выказывают пока агрессии. Наверное, это хорошо. Арс просто стоит на месте, примерно прикинув, сколько времени займет запрыгнуть на перила крыльца ближайшего дома, и как подняться оттуда на крышу, если вдруг что. Он старается ровно дышать и не показывать, что боится, и это почему-то легко, собаки не кажутся опасными, хотя ведут они себя довольно странно. Ушастая останавливается метрах в трех от забора, а Поменьше продолжает наступать, крадучись. Она пригибает голову ниже и рычит, пристально глядя Арсу прямо в глаза и гипнотизируя его так, что он просто не может смотреть никуда больше, хотя и помнит, что такой зрительный контакт с собаками, мягко говоря, не желателен. Глаза у собаки желтые и очень маленькие, Арс всем телом чувствует мурашки, потому что рык и правда какой-то супернатуральный, серьезный, природный. Это совсем не похоже на соседского дурного добермана, даже когда тот думает, что Арс будет отнимать у него игрушку. Нет, это гораздо серьезнее. Собака, которую он назвал Поменьше, звучит так грозно, что в первую секунду Арс действительно трусит и хочет отступить. Но во вторую секунду все меняется. Она вдруг представляется ему обычным школьным гопником, который на всякий случай доебывается до всех прохожих подряд, просто наудачу надеясь, что он кого-то напугает. Арсений вырос в пригороде, этот язык он знает очень хорошо. Наверное, такое настоящее собачье рычание пробуждает что-то еще, глубокое, инстинктивное, потому что Арс действует, полагаясь чисто на интуицию и совершенно не узнавая себя. Он становится выше, шире в плечах и как-то тверже, и делает шаг к собаке без уверенности, что она отступит — он делает этот шаг, будто бы точно зная, что она должна отступить, потому что она спросила — кто из нас главный? И Арс ответил, что это он, и это не обсуждается. Кажется, он даже говорит это вслух. Собака продолжает рычать, но больше не наступает. Вторая, Ушастая, сидит поодаль и просто наблюдает за происходящим, не вмешиваясь. Арсений вопреки здравому смыслу думает, что он сейчас — Альфа, и смотрит прямо в глаза рычащей собаке, не замечая забора-сетки перед собой. Он делает еще один шаг, сам издавая какой-то звук на низких частотах, и совсем не хочет победить собаку или причинить ей боль, он просто показывает ей свое место — она здесь не главная, она не может на него рычать. Она должна успокоиться. Проходят секунды, и внутри тяжело смотрящих желтых глаз что-то кардинально меняется, собака перестает скалить зубы и отступает назад. Садится, потом ложится, вытянув передние лапы, и облизывается, равнодушно посматривая на Арсения. Вторая собака делает несколько неуверенных шагов вперед и тянет носом воздух, подбираясь поближе, но Арс делает твердый жест рукой, потому что не хочет, чтобы она подходила. Внутри плещется ощущение власти, но это не эйфория победы. Это просто чувство, что он контролирует все пространство, что все встало на свои места, теперь везде порядок и теперь он доволен. И можно расслабиться. Плечи оказываются какими-то очень напряженными, Арс вздрагивает и выдыхает, сутуля спину, но не сходит с места. Прикрывает на секунду глаза, открывает. Собаки остаются лежать по местам. Спустя пару минут он приходит в себя. Что это вообще было? Какие-то инстинкты в стрессовой ситуации включились, наверное. Сам себе удивляясь, он спешит уйти со двора. Если один раз получилось поладить со странными желтоглазыми собаками, то второй раз может так не повезти. Арсений двигается вдоль сетки, и собаки тихонько бегут за ним. Нападать они вроде не собираются — Арс оглядывается через плечо недоверчиво, но собаки просто трусят следом внутри своего вольера, и все. Все равно становится неуютно, и он, резко остановившись, вполоборота цыкает на них. Мгновенно Ушастая останавливается, Поменьше вообще садится и чуть наклоняет голову. Максимально странно, что они так на него реагируют, они же вроде неадекватные? *** Чтобы немного прийти в себя, Арс идет к реке и наскоро умывается. Вода холодная и ощущается очень свежей и чистой, хотя у нее какой-то бурый оттенок, он помнит, что это из-за торфянистых почв. Тревожность отступает полностью, ее буквально смывает водой с Арсового лица. На берегу сплошь россыпь крупных камней, и он прыгает по ним просто ради развлечения, рискуя подвернуть ногу. Дальше, вниз по течению, берег становится выше и отвеснее, формируя довольно высокий уступ, который издалека, конечно же, кажется небольшим. «А вот и место для фоток» — окончательно отвлекает себя Арсений от мыслей о странном контакте с собаками. Ему кажется теперь, что они видят его сквозь все постройки и наблюдают, проверяя, что же он будет теперь делать. Как будто бы, когда они вступили в контакт, все только началось, будто бы между ними возникла связь. — Арсений! — Антон машет ему рукой от гаража, и он идет к нему. По озадаченному лицу Антона понятно, что все плохо. — Ну короче, — он вытирает руки какой-то тряпкой, — дела так себе. Нужна запчасть, она есть в магазине в городе, но я бы не хотел туда ехать, если честно. — Я могу скинуть за бензин, да и за работу тоже, — хмурится Арсений. — Да дело не в деньгах вообще, — Антон присаживается на лавочку, стоящую у боковой стены гаража, и закуривает, — извини, Арсений, но я бы не хотел покидать базу. Собак одних оставлять нельзя, тебя с собаками — тем более. Арс поджимает губы. О своей встрече с собаками он теперь не хочет рассказывать. — У нас Сережа через перевал ушел, его ждать надо, вдруг помощь какая понадобится. Это, в целом, глупо, потому что если он через неделю не придет, я заявлю в МЧС в розыск, смысла ждать его на базе уже не будет, но у меня неспокойно сердце, понимаешь? — Понимаю. Антон нервно дергает ногой и сжимает пальцами локоть, сейчас действительно видно, насколько он молод. Арсу хочется его поддержать и успокоить, он садится рядом, но не дотрагивается. — Как же ты оставил базу вчера, когда вы меня подобрали? — Так я Димку вез, у него экстренное там, надо было в город докинуть. Пришлось рискнуть, а Макар просто на хвост упал на пару дней раньше, выписал себе отпуск, не дожидаясь понедельника. Ну короче, — он тушит бычок в примотанную проволокой к ножке пепельницу, — ты до завтра точно тут застрял, получается. Машину я тебе тоже не могу дать свою, сам понимаешь. Позвоню Макаровой жене, она отправит кого-нибудь завтра с деталью. Извини, что все так, я думал, там по фигне у тебя сломалось… — Да вообще не вопрос, ты что, это ты меня извини, что я свалился тебе на голову. Ты вообще помогать мне не должен, вдруг я какой-нибудь маньяк, — ляпает Арс и тут же делает охуевшее лицо. Антон вдруг заливается смехом, складываясь пополам. — Бля, ты бы видел себя сейчас, — Антон щурится от смеха, пытаясь его спародировать, — я какой-нибудь маньяк! Он машет руками и кривляется, и это тоже очень смешно. А еще это очень красиво, и чуткий к своим душевным порывам Арс честно отдает себе отчет — ему Антон немножечко нравится, примерно на одно деление из десяти по воображаемой шкале. Просто с ним рядом приятно, хоть он и знает его второй день. — Если честно, это даже хорошо, — признается Арсений, разглядывая ожидаемо удивившегося Антона, — мне точно не помешает еще один день вдали от интернета, а у вас тут так хорошо, что ни в какой дом отдыха ехать не хочется. Так что я подожду, сколько нужно, если, конечно, ты не хочешь меня поскорее спровадить. — Спроваживать не буду, — ухмыляется Антон, — я почти уже уверен, что ты не маньяк. Ты максимум — воришка яблок с огородов, на грабителя даже не тянешь. — Возмутительно, — картинно хватается за сердце Арс. Антон снова смеется во весь голос, и это оказывается очень приятным — его смешить. — А еще я не хочу быть нахлебником, — продолжает Арсений уже серьезно, — поэтому можешь нагрузить меня работой — здесь наверняка нужно что-то делать. Буду твоим мужем на час. Антон отодвигается назад, хватает маленькую веточку и выставляет ее вперед: — Ах ты маньячелло! Я буду защищаться! — У-у-у, какой сладенький мальчиш-ш-ка, — мерзенько щурясь, шевелит пальцами Арсений, — хочеш-шь, я прибью тебе полочку? Они ржут, и Антон невзначай касается Арсового плеча. Возникает ощущение, что они знакомы тысячу лет, разговаривать и придуриваться так легко. — Арсений, так обычно никто не делает, но я, честно, не против, чтобы ты тут побыл, — отсмеявшись, серьезно говорит Антон, — я считаю тебя адекватным и, наверное, даже могу доверять. Если поможешь с делами, будет вообще отлично, если нет, тоже ничего, даже компания сейчас — помощь. Я редко остаюсь здесь один, а сейчас вообще все идет наперекосяк. Сережа и раньше задерживался, но в этот раз у меня, кажется, едет крыша. — Я тоже так никогда не делал, — делиться чем-то с Антоном получается как-то само собой, — это вообще кажется мне странным и неразумным, мы с тобой не знакомы. Но я тоже тебе почему-то доверяю, еще вчера подумал, что могу. Я уехал в отпуск в нетипичные для меня условия, чтобы и себя встрясти, и попробовать что-то совсем новое, думал, что почувствую это в доме отдыха, но все это уже происходит, да еще как! Ты отнесся ко мне с добротой, и я хочу отплатить тем же. Если я могу помочь — давай я помогу. Ты же сам мне сказал — на севере принято оказывать помощь. Они жмут руки. Антон улыбается и начинает нравиться Арсению уже на два деления из десяти. *** За обедом Антон вскользь рассказывает про местность и про станцию. Удачное расположение на берегу реки, впадающей в Белое море, дает возможность для исследований не только растительного, но и животного мира. В разное время года сюда приезжают экологи, гидрологи, ботаники, сотрудники из институтов-побратимов, и обычно народу куда больше, но в этом августе непривычная тишина. Вместе с учеными сюда иногда заглядывают волонтеры, бывшие выпускники и просто друзья, и на базе становится оживленно. Самый бардак происходит за три недели июля — когда приезжают студенты. Возиться с ними приходится именно Антону. — Это жуткое дело, на самом деле, я сам как студент еще, а мне ими надо командовать, следить, чтобы никто со Щелей в реку не упал, — прихлебывая чай, жалуется Антон. — Со Щелей? — Видел скалу на берегу, тут недалеко? — Антон мотает головой в сторону реки, Арсений кивает, — так вот, студенты тут всему названия дают, местная ебанутая топонимика. Эти скалы — Чёрные Щели, они действительно все в трещинах, но почему они зловеще черные, вообще не понятно. Арсений хихикает. — А Белых Пупырей нет? Вышел бы отличный дуэт. — Нет, но есть прикольное место на вершине перевала — там стоит кривое сухое дерево, как ориентир. Подниматься туда долго и тяжеловато, поэтому под деревом традиционно мы устраиваем привал. Так это дерево называется — Радикулит! — Остроумно. — Наверное, здесь само место такое. Хочется всему названия давать, местные жители в древности тоже развлекались, река вот наша — Мустикайоки, потому что с финского йоки — это река, а Мустика — это черника. Получается, Черничная река. Кисельные берега, — он снова смешно машет руками, — хотя черники тут и правда много, но река не шуточная, пороги есть, некоторые не очень приятные, если из лодки выпасть. — Ты сам не сплавляешься? — Арс собирает посуду и молча идет мыть. Антон расслабленно откидывается на скамейке. — Нет, не мое совсем, я и пешком ходить не очень люблю, если честно. Получается, зря профессию выбрал, — он ухмыляется, — но в этом сезоне я слежу за птицами, так что приходится часто мотаться на озеро выше по течению, в паре часов пути. Там красиво, правда идти заколебаешься. Студенты его называют Озеро-Гандозеро, и тут я с ними абсолютно согласен. *** Антон просит Арсения помочь ему в соседнем домике со смешным названием «Камералка», это что-то вроде рабочего кабинета и лаборатории одновременно. Домик был построен в это лето, и сюда переместили все приборы и записи из старой камералки, отданной теперь под другие нужды, и здесь царит восхитительный бардак. Арс с удовольствием начинает наводить порядок, медитативно распределяя по кучкам отчеты, папки, книги и коробки с мелким оборудованием. Антон говорит, что будет на него молиться, и убегает к другим делам. Арсению прикольно, в нем снова просыпается что-то детское, и он воображает себя важным и очень умным ученым, который наводит порядок в своей гениальной лаборатории. Он открывает некоторые книжки и брошюры и с выражением читает названия статей. Кажется, здесь собрана небольшая библиотека трудов, изданных по исследованиям в этой местности. «Как же повезло Антону», — думает Арсений. Эта жизнь кажется такой интересной и наполненной смыслом, что ему даже немного завидно. Будь его воля, он бы тоже вот так поступил бы в аспирантуру, проводил бы лето у красивой реки, водил дружбу с Макаром, охал бы, встречая новую группу молодых и симпатичных студентов. На этом месте Арсений даже чувствует что-то вроде ревности, ну надо же, похоже, он и правда увлекся. В руки Арсению попадает очередной журнал, из которого призывно торчит закладка, он открывает нужную страницу, не раздумывая, и оказывается, что не зря — с фотографии на него смотрит улыбающийся Антон, без бороды он выглядит еще лучше, вылитый кот. Он легко позирует на камеру вполоборота, видимо, иллюстрируя собственную статью. Какой образцовый аспирант, даже публикуется! Под фотографией Арсений читает: «к.б.н., научный сотрудник», и брови его ползут на лоб. Кандидат Биологических Наук? Арсений представлял его максимум лаборантом и вообще каким-то практикантом, а он оказался явно старше и явно круче. Этот контраст между серьезными, похоже, достижениями в науке и легкомысленным рассказом про Радикулит интригует Арсения еще больше. За журналом в коробке оказываются пара фотографий в рамках, тоже с Антоном. На одной, похоже, их выпуск — все в смешных черных мантиях с шапочками, на другой он обнимает кареглазую блондинку на фоне бурно текущей воды. Похоже, эта фотография была сделана здесь. Ну да, конечно, у такого классного парня наверняка есть девушка, глупо было бы надеяться, что он встретит симпатичного негетеро-мужика буквально на обочине дороги черт знает где. В Антоновых вещах он решает не копаться и идет восстанавливать упавшее настроение к другой куче вещей. В конце концов, никто не обещал ему романтическое приключение, он и так, кажется, выиграл джекпот, попав сюда. — Ну что, тебя не съели микроскопы? — Антон высовывается в дверной проем наполовину, но заходить не спешит. — Вашими молитвами, господин ученый. Кстати, я нашел твой журнал. Ты реально кандидат наук? — Ээ, да? — смущается Антон, — Ну такое дело. Писал письмо деду Морозу, что хочу быть, как Человек-Паук, но ошибся в обоих словах. — Серьезно? — смеется Арс, — Ты каламбуришь свое ученое звание? — Да ерунда это все, бумажная писанина никому не нужная, — отмахивается Антон, — я это, чего пришел. Можешь в доме посидеть пару часиков, пожалуйста? Мне с собаками погулять бы, и нужно, чтобы они тебя не нашли. Арсений было берет воздуха, чтобы рассказать о своем контакте с псами, но опять почему-то боится, что испортит все отношение. Поэтому позже он сидит у окна, наблюдая, как Антон с собаками не спеша проходит через основную поляну базы и направляется в лес. Солнце уже клонится к вечеру и заливает красивым золотым светом верхушки деревьев. Собаки бегают вокруг Антона, опустив носы к земле, он с длинной палкой вышагивает впереди, иногда преграждая им путь и контролируя перемещение самой бойкой — Поменьше. «Надо бы спросить, как их зовут» — думает Арс, а то Ушастая и Поменьше — как-то оскорбительно для таких благородных псов. Собаки тем временем ведут себя странно — не прыгают на хозяина, не виляют хвостом, не бесятся и не носятся, хотя активно исследуют территорию, внимательно обнюхивая каждый метр и неотрывно следуют за хозяином. Ушастая собака останавливается вдруг и смотрит прямо на Арсения с другого края поляны. Тот — за стеклом, внутри дома, но она будто реально видит его через это огромное расстояние, и Арсения снова пробирают мурашки. Собака будто не просто его видит, она смотрит в самую душу, заставляя внутри что-то замереть, но не от страха, определенно не от страха. Арсу хочется сейчас выйти наружу, и бежать, бежать по приятной прохладной земле, среди тысячи запахов вечернего леса, фыркая от росы и зарываясь в мягкую почву лапами. Лапами? Арсений трясет головой. Ушастая перестает на него смотреть и бежит за скрывшимися уже за деревьями Антоном и Поменьше. Фантазия услужливо подсказывает, что собаки звали его с собой на прогулку, как своего. Они же уже подружились, получается, сегодня в вольере, хотя Арсений совершенно не уверен, что у них теперь дружба — Ушастая не проявляла никакой агрессии, но про Поменьше так не скажешь. Он, выходит, ее задоминировал вообще, поддавшись неизвестно откуда взявшимся инстинктам. Бедная собаня. Он был бы рад пообщаться с ними еще, они реально казались необычными, Арс ни разу не видел желтоглазых хаски, наверное, это какой-нибудь редкий вид или вообще помесь. Они довольно крупные и не похожи на дворняжек совсем, несмотря на грязноватый цвет шерсти. Кто там еще бывает, может, это Маламуты? Они вроде черно-белые. В любом случае, без Антона не было смысла пытаться снова подружиться с собаками. С ним они явно ладят, а вот Арсению соваться к вольеру, наверное, больше не стоит. Нет гарантий, что Поменьше больше не будет смотреть на него волком. Волком. Волком??? Арс видел смешные видосы в тиктоке, где зелененькие кусочки пазла мультяшно складываются поверх головы. Кажется, вместо пазлов у него скручиваются внутренности, и от неожиданного спазма он падает на скамейку спиной к окну. Может ли быть, что собаки — вовсе не собаки? Арс сосредоточенно разглядывает потолок. Это объяснило бы их неведомую породу и желтые глаза. И то, что они не виляют хвостом и не двигают бровями. Точно, волки же не умеют двигать бровями, где-то на ютубе он про это смотрел. И их странное поведение тоже сюда подходит, и беспокойство Антона по поводу того, чтобы никто к ним не лез. «Они неадекватные, хоть я и стараюсь их воспитывать» — всплывают Антоновы слова. Ну просто замечательно, кто тут хотел приключений? Так вот, пожалуйста. Похоже, не прошло и дня на гостеприимной станции, как он умудрился влезть в иерархические игры со стаей волков, которые живут в десяти метрах от дома. Класс. Отойдя от шока, он занимает себя какой-то мелкой уборкой, перекладывая баночки с чаем и крупами туда-сюда. Ему странно осознавать, что он одновременно боится, уважает и тянется к этим не-собакам. Фантазия рисует даже ментальную связь, которую он будто до сих пор чувствует. Его парадоксально привлекают, похоже, совершенно дикие животные, от которых было бы глупо ждать дружелюбия и в целом добра. Но одна из мыслей на периферии сознания осторожно подает голос, что все это до безумия интересно, и волки, и Антонова биология, и что за эти сутки случилось столько всего, что Арс не мог бы себе представить еще даже месяц назад. И что он очень хочет остаться здесь на подольше. *** — Как зовут твоих собак? — за ужином невозмутимо спрашивает Арсений. — Бонни и Нара, но на клички они не отзываются, даже не пытайся, — серьезно отвечает Антон. — А что это за порода? Они очень необычные, я сегодня успел посмотреть. — Ты что, ходил к вольеру? Арсений, ну, — хмуро начинает Антон, — я же говорил, что это опасно. — Помню, я помню, — примирительно вскидывает руки Арс, — если меня съедят, сам буду виноват. Я смотрел издалека, и больше мне не хочется, больно сурово они выглядят. — Кусаются они еще хуже, — Антон бурчит себе под нос, но Арсений ему почему-то не верит, это больше выглядит, как тревожная перестраховка, чем как написанная кровью техника безопасности, поэтому он продолжает давить. — Так, а что за собаки-то? Глаза такие желтые, вообще на волков похожи как будто. Антон прямо смотрит на него. — Это не волки. Голос звучит, как угроза. Арсений запоздало думает, что выглядит, наверное, как засланный казачок из какого-нибудь ебанутого общества спасателей, которые не ведают, что творят, выбрасывая в лес животных на реабилитации, которые больше не смогут в нем выжить. Он не хочет никаким боком причинять неприятности хорошему человеку Антону и его животным, кем бы они ни были. — Это не мое дело, Антон. Собаки серьезные, я не дурак, лезть к ним я не буду, вообще не буду за дом заходить. Это просто любопытство, не более. Антон выдыхает и продолжает лениво ковырять макароны. — Они мне очень дороги, — тихо говорит он, — тут про породу думаешь в последнюю очередь, они просто попали мне в душу, знаешь. У друзей не бывает ни породы, ни титулов. Их мать погибла, я взял их почти с рождения, обстоятельства там были еще не очень, но в подробности вдаваться не буду. Девочка была такая маленькая, слабенькая, а пацанчика вообще ветеринар по частям собирал, я думаю, он до сих пор плохо слышит, даром, что уши как локаторы. — Я издалека назвал их Ушастая и Поменьше, и решил, что имена нужно узнать, а то некрасиво. Получается, Ушастая — это? — Это Бонни, да, мальчик. А Поменьше — девочка Нара, маленькая командирша, — он улыбается, говоря о них, и это в сто раз милее всего на свете. — Она главная? — Не совсем, но у них очень важна иерархия, — он осекается, — в смысле, у них проблемы с социализацией из-за травм и сложного детства, поэтому я всегда остаюсь главным, что бы ни произошло. Я — альфа, после меня — Нара, потом — Бонни, он омега. Арс замечает оговорку, которая только подтверждает его слова — все-таки это волки! Он знал! — А другие люди? Они тоже у них главные? — Лучше им не контактировать ни с кем, а то они будут стараться это выяснять, а приятного мало. Они диковатые, мать их тоже была максимально неконтактная, поэтому они живут скорее по законам почти волчьей стаи, чем по принятой у нас с обычными собаками формой коммуникации. Может, потому и выглядят, как волки, — он натянуто улыбается, но Арс кивает, не ставя под сомнения его слова. — Получается, они только тебя слушают? — Да, даже Сережа, который в лесах медведей тупо голосом отпугивает, с ними не ладит, мы пробовали. Нара его доминячит, как щенка. А у меня в ногах лежит и перемещается куда скажу по первой просьбе. — Это очень интересно, — Арсений встает поставить чайник, — ты учился этому где-нибудь? Как такие сигналы распознавать, с обычными-то собаками бывает сложно, а тут…. Одичавшие. Арс осторожно косится на Антона, но тот одобрительно кивает, услышав нейтральное слово. — Консультировался. Удобно быть биологом, всегда есть знакомые умные люди, — он смеется, — ну и сам, конечно. Мой знакомый конный тренер говорит, что при долгом контакте с животными у тебя вырабатывается какое-то звериное чутье, и ты интуитивно знаешь, что делать и как, чтобы они поняли твой язык даже без слов. Но с ними так не пробуй! — Это опасно, да, я уже понял, — Арсений разглядывает, как быстро сменяются эмоции на Антоновом лице, и каким он становится то молодым, то взрослым, прыгая из «практиканта» в «кандидата» и обратно, пока говорит. — Серьезно, я не душню, это просто… — он нервничает, ковыряя пальцем дырку на скатерти. — Ты беспокоишься о безопасности, Антон, я понимаю. И это очень правильно. И спасибо, — Арсений вдруг в каком-то порыве накрывает Антонову ладонь, терзающую скатерть, — что переживаешь за мою жизнь. Никто из моих друзей не стал бы спасать меня от поедания волкособаками. Антон бросает взгляд на Арсеньевскую руку поверх своей, никак не реагирует и хитро прищуривается: — Вот мы и поняли, что ты действительно маньячелло, которого никто не спасет. — Это ты маньячелло! Живешь один в лесу, — Арс грозится ему баранкой, — заманиваешь к себе усталых путников… — Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу, — неожиданно глубоким баритоном поет Антон, отбирая у Арса баранку и затевая какую-то совсем детскую возню через стол. Арсу все очень-очень нравится, деления на три из десяти.