***
В просторной светлой студии с белыми стенами и яркими продолговатыми светильниками на потолке было совсем мало мебели: пара столов на высоких ножках, стенд с прикреплёнными к нему эскизами и вырезками из глянца, а также женский манекен. Из общей картины выделялось лишь большое полотно, расположенное на стене, справа и слева от которого были встроены пустующие ниши. На нём же была изображена женщина с мягкими чертами лица и длинными светлыми волосами, заплетенными а косу, лежащую на плече. У неё были большие миндалевидные глаза насыщенного лаймового оттенка, что придавало ей сходства с лесной феей из старинных сказок. Она улыбалась, немного приподняв уголки губ и переплетая пальцы руки, элегантно изогнув кисти. На женщине было платье, состоящее из маленьких элементов коричневого, темно-желтого и серого цветов, и которое отчасти сливалось с фоном. Со дня смерти матери Адриан лишь иногда позволял себе смотреть на её портрет, натыкаясь взглядом на черты, которые видел каждое утро в зеркале, и стараясь заталкивать боль от потери поглубже в сердце. В первую очередь, ему не хотелось показывать чувства своему отцу, который, как парню казалось — считает, что ему от утраты жены хуже всех. Иначе зачем постоянно ходить с крепко сжатой челюстью и говорить со всеми тоном, который мог бы посоревноваться с Северным Ледовитым океаном по уровню холода? Стоя сейчас на идеально сером полу перед взором матери, Адриан ощущал раздражение от того, что отец в очередной раз заставлял ждать своего появления, что всегда сопровождалось размашистым шагом и сложенными за спиной руками. — Адриан, — произнёс холодный и уверенный голос. — Рад, что ты зашёл. Будто бы у меня был особый выбор. — Ты звал, отец, — картонно ответил Адриан, оборачиваясь и глядя на Габриэля, шагающего к одному из столов. — Да, — он взял два снимка и стал по очереди их рассматривать, будто сравнивая. — В четверг нам нужно присутствовать на вечере в честь дня рождения мадемуазель Хлои Буржуа. Нас пригласили её родители. Ты ведь знаешь, что мадам Одри... — Да-да, она модный критик, ты уважаешь её мнение касательно своей работы и... — перебил Агрест младший, но не успел договорить. — Я не закончил, — скрипнув зубами и отбросив снимки обратно на стол, повернулся к сыну Габриэль. — Мадам Буржуа возлагает большие надежды на твой возможный союз с её дочерью. Мне же совершенно нелестно слышать о твоём недостойном к ней отношении. Начинается. Адриан сложил руки на груди, в ожидании продолжения тирады. — Из-за чего возник конфликт? — А ты решил заняться моим воспитанием? — парень не хотел раздувать конфликт, но чувствовал себя чертовски глупо из-за того, что его отчитывают как первоклассника, дëрнувшего понравившуюся девочку за косичку. В его же случае раздражающую девку за конский хвост. При том по её собственному желанию. — Я говорю с тобой, как со взрослым человеком, Адриан, — отчеканил мужчина. — И мне прекрасно известно, чем вы с Хлоей занимаетесь. Фу, боже. Он что — подглядывает? — Ты серьёзно хочешь обсуждать сейчас мою интимную жизнь? Может быть, пошлёшь Натали сделать фотоотчёт того, в каких позах я трахаю Хлою, м? Раз я взрослый человек, как ты выражаешься, то и сам в состоянии решить с кем затевать конфликт, и как его потом разруливать? Парень говорил спокойным тоном, не жестикулируя и не сдвигаясь ни на шаг, но ему казалось, что от собственных слов в студии вот-вот рухнут стены, части которых раздробят его тело. Кольцо на безымянном пальце жгло. — Всё сказал? — Агрест старший снял очки и стал протирать их небольшим лоскутом микрофибры, вытащенном из внутреннего кармана чёрного пиджака. Адриан молчал. — Значит так, пятого октября ты будешь любезен и выразишь наилучшие пожелания имениннице, извинившись за все неприятные сказанные ей вещи. Это во-первых. Во-вторых же, я не желаю слышать о Натали в той манере, которую ты мне сейчас продемонстрировал. В-третьих, ещё одна такая выходка, Адриан, и ты снова вернёшься на домашнее обучение. Ты меня понял? Он вернул очки на лицо и выжидающе посмотрел на сына. Тот же кивнул и, немедля, пошёл в сторону выхода. — И не забудь о завтрашней съемке для «Vogue». Заберешь у Натали своё изменённое расписание. Последнее предложение прозвучало уже в закрытую дверь, но Габриэль был уверен, что Агрест младший его услышал.***
Спускаясь по ступенькам дома, Адриан не переставал злиться, еле сдерживаясь, чтобы не перевоплотиться прямо в холле и не разрушить мраморную колонну, которая совершенно не смотрелась в современном жилище и без того напоминающем особняк. Адриан, ты такой непослушный мальчик. Я лишу тебя карманных денег, Адриан. У тебя не будет личного водителя, Адриан. Поцелуй Одри-мать-еë-Буржуа в засос, Адриан. Ой, Адриан, иди в угол, ты наказан. С каждым шагом парень всё сильнее уверялся в мысли, что его отец никогда не будет воспринимать его всерьёз, или вообще воспринимать за отдельную личность, а не марионетку, выполняющую все приказы. До двенадцати лет Адриан, сам того не понимая, жил в действительно счастливой семье, в которой были любящие отец и мать, позволявшие совершать ему ошибки; искренне радоваться во время игры на свежем воздухе или грустить из-за того, что любимый герой в мультфильме поступил не так, как мальчик то вообразил. После рокового дня, когда Эмили — в девичестве Грэм де Ванили — Агрест ушла из жизни, Адриана практически изолировали от внешнего мира, позволяя общаться только с гувернанткой, кузеном и Хлоей Буржуа — такой себе набор для человека, переступающего границу подросткового возраста. Но на тот момент зеленоглазый мальчишка не зацикливался на подобном раскладе, ведь его стали поглощать занятия музыкой, спортом и мероприятия, связанные с работой отца. Появившаяся в его личном пространстве Кагами, казалось, ничем не отличалась от всего остального — была декорацией на сцене, сооружённой Габриэлем для идеальной картинки вдовца с ангельски красивым сыном, подающим большие надежды в индустрии моды. Оглядываясь на всё это спустя неполных шесть лет, он осознавал, что ни дня с момента, как в последний раз видел улыбку живой матери — не чувствовал себя счастливым. И раз уж отец настолько зациклен на скорби, что не позволяет веселиться мне, то это сделает Кот-Нуар. Адриан зашёл в свою комнату и сразу же направился к окну, чтобы поскорее выбраться незамеченным на улицу и очистить своеобразной прогулкой голову. — Эй, ты же не собираешься уничтожить половину Парижа из-за своей злости? — лениво спросил Плагг, появляясь перед глазами парня, который уже поворачивал ручку. — Это, конечно, весело. Мм, но ты типа спасатель мира и бла-бла-бла. — Ну, — усмехнулся Арест, — если я и сломаю пару устарелых лавочек, то отплачу поимкой каких-нибудь воришек. Как тебе мысль? — Ой, да развлекайся, только про головку камамбера не забудь. — Плагг, когти! Распахнутая створка, толчок от подоконника и вот Адриан уже чувствует, как легко дышится полной грудью, в ногах приятная лёгкость, а в голове практически нет тягостных мыслей. Он лавировал по маленьким улочкам, цепляясь за бельевые верёвки и козырьки крыш, улавливая обострённым слухом ночные разговоры парижан и вопли дерущихся кошек. Несмотря на погоду, изменившуюся к концу первого осеннего месяца, Адриан не ощущал холода и не вздрагивал от гуляющего ветра — возможно, к кошачьим инстинктам прилагалась толерантность к разнящимся температурным показателям. После часа таких пробежек, парень заметил два плохо освещённых человеческих силуэта на крыльце одного из жилых домов в маленьком проулке. Один из них был мужским, другой женским. Они вели диалог, который, судя по тону — был не из приятных. Адриан спустился на брусчатку, вращая над головой жезл, и приблизился к зданию, оставаясь в тени от навеса рядом стоящего магазинчика. — Но, месье Олланд, я не могу отдать вам заказ без оплаты, — это Дюпэн-Чэн? — было оговорено, что вы оплатите при получении. Девушка стояла, нахмурившись и держа в одной руке два увесистых крафтовых пакета. Она переступила с ноги на ногу, поведя плечом и шмыгнув носом, выглядя немного по-детски. — Милочка, я не виноват, что в вашей конторе не печатают чеки, — мужчина с мышиным оттенком волос и вторым подбородком смотрел на Маринетт с пренебрежением, периодически что-то пережёвывая. — Отдавай уже мои мясные пироги и вали поскорее печь дальше печенье для школьного чаепития. Мужчина потянулся было к своему заказу, как брюнетка сделала шаг назад, отдернув руку, и пошатнулась. Адриан слегка скривился, видя это неловкое движение. — Месье Олланд, — постаралась твёрдо повторить девушка. — Вы, должно быть, неправильно услышали. В заказе точно указано, что оплата должна будет совершена во время получения. Наша пекарня не работает бесплатно. Толстяк, ничего не ответив, двинулся прямо на Маринетт в желании выдернуть злосчастный пакет, но в его подбородок ткнулся плоский наконечник жезла. Кот-Нуар в два больших прыжка ловко приземлился на верхнюю ступенью крыльца, легко подвинув девушку плечом — та успела только приоткрыть рот в удивлении. — Добрый вечер, — сказал парень, растягивая губы в улыбке. — Убери эту херь, — мужчина попытался схватить предмет рукой, но в его плечо впились острые когти, пригвоздив к дверному косяку. Он хрипло закричал, вцепившись в запястье Нуара. — Как только вы оплатите заказ, доставленный милой девушкой из пекарни. Адриан и не заметил, как произнёс прилагательное, которое терпеть не мог — слишком часто оно было адресовано ему самому. Маринетт же опешила, не зная как реагировать на разворачивающееся перед ней представление. — Ты вообще чего лезешь, пацан? — прокряхтел мужчина. — Я лишь объяснял этой растяпе как она должна работать. — Как я?.. — задохнулась девушка, удивляясь наглости человека, лишённого сейчас возможности двигаться. — Тш... — слегка повернув голову в сторону Маринетт, произнёс Нуар и снова обернулся к толстяку. — Почему мне попадаются именно такие упыри, как вы? — он вздохнул, слегка приподняв голову, и Маринетт заметила, как его зелёные глаза сверкнули в свете маленькой лампочки, прикреплённой над дверью. Какой красивый оттенок. — Даёшь деньги — получаешь еду, всё просто, — парень продолжал сверлить взглядом человека напротив. — Да подавись ты тем пирогом! — мужчина снова попытался вырваться, но когти Нуара впились в плечо с удвоенной силой. Он зашипел от боли и зажмурился. — Боже мой, отпусти его! Чëрт с теми десятью евро, — воскликнула девушка и раздался шелест пакета. Она протянула правую руку к мужчине, чтобы тот взял свëрток. — Нет уж, он должен заплатить, — заявил парень, всё же отпуская свою «добычу», которая в тот же момент быстро — как только могла со своими габаритами — повернула не раненной рукой ручку двери и скрылась в доме. Нуару хотелось применить катаклизм и раздробить створку на мелкие частички, чтобы добиться желаемого, но его снова отвлёк пакет, упавший рядом (другой же упал куда-то за ступеньки крыльца). Он обернулся и увидел, как Маринетт уходит прочь. Дюпэн-Чэн шла, поправляя сумку на плече и встряхивая головой, пытаясь убрать нервозность. Последние две недели она была загружена учёбой и поручениями от родителей — у неё вообще не было времени на мысли о чём-то отвлеченном. Она не смотрела новости, не участвовала в разговорах касательно человека в маске, несмотря на навязчивые разглагольствования Альи. И конечно же, она сторонилась Адриана, который, впрочем, и сам не проявлял интерес. Маринетт хотела убедить себя, что никакой влюблённости нет, и нарисовавшийся сейчас Кот-Нуар, как ни странно, в этом помогал. Точнее, помогал вообще ничего не видеть, кроме себя, ускоряя сердцебиение от... злости? Или это был эффект неожиданности? — Эй, ты куда это? — услышала брюнетка баритон парня и не успела повернуть голову, как почувствовала, что её талию что-то обхватило и оторвало с места. Через мгновение она ткнулась носом во что-то твёрдое и, приподняв голову, увидела Нуара, который усмехался. Они взмыли в воздух и у Маринетт не осталось выбора, кроме как вцепиться в плечи парня и, зажмурив глаза, дождаться приземления хоть на какую-нибудь поверхность. — Боишься? — прошептал Нуар сквозь резковатые звуки вращающегося по воздуху посоха и девушка отрицательно помахала головой, размыкая веки и глядя на огни вечернего города, периодические скрывающиеся за светлыми прядями волос, которые трепал ветер. Прошла пара минут и они приземлились на выступе крыши дома Дюпэн-Чэн. Адриан отпустил из объятий хвоста Маринетт и взглянул ей в глаза, не отходя. Она же, отпустив его плечи, снова поправила ручку своей сумки, прервав недолго продлившийся зрительный контакт, и посмотрела в сторону на несветящуюся гирлянду. Ей было чертовски неловко, но она не могла сдвинуться с места. — Зачем ты мне помог? — спросила о единственном, что имело смысл. — А как ты думаешь? — сказал парень и уселся на выступ, открывая светло-коричневый пакет. Он украл пирог? — Ты забрал еду, — пробормотала, глядя как Агрест вдыхает запах солëной выпечки и ставит свёрток рядом, не прикоснувшись к содержимому. — Это твой ответ? — Я первая задала вопрос. Пауза. Сложенные руки на груди. У обоих. — Я спасал барышню в беде, — высокопарно заявил Нуар, снова усмехаясь. — Ответь честно. — А с чего ты взяла, что я вру, Маринетт? Вызволял мадемуазель и заодно поставил на место нечестного гражданина. Полиция что-то совсем не справляется... — на последнем предложении он вздохнул и поднялся с места, начиная медленно прохаживаться из стороны в сторону. — Но почему? — Адриан посмотрел на неё вопросительно. — Я имею ввиду, почему помог мне? Разве в городе нет более важных дел? Какое-нибудь ограбление или нападение — маньяка ищут, как никак. Маринетт не контролировала свой поток речи, да и если смогла остановиться, то была бы удивлена тому, как вольно ведёт себя с практически незнакомым и тяжело идущим на контакт человеком. — Ишь завелась как, — протянул парень, приподняв руки и потянувшись, будто смертельно устал. — Не верят современные женщины, что их хотят вызволять бескорыстно. Да и ты не подумала, что тот перец мог оказаться и грабителем, и маньяком, м? Десять евро — тоже деньги. — Не думаю, — серьёзно произнесла Маринетт, касаясь бегунка молнии у горловины фиолетовой куртки и на пару сантиметров расстегивая её. — Он слишком неповоротлив. Тот, кто напал на тех женщин, точно передвигается быстрее. Адриан заслушался тем, как уверенно девушка говорила, когда он был в своём тайном обличье. Никаких ужимок и запинаний — чëтко, но не деревянно.Привлекательно. А самое главное то, что Маринетт говорила действительно разумные вещи. Он ведь и не размышлял толком, как будет искать того полудурка, что стоило бы давно начать. — И правда, — согласился Агрест со смешком. — Чего? — Да так, — Кот-Нуар сделал несколько шагов к девушке и остановился ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Маринетт не отступала. Ещё одно отличие от другой её стороны. Парень склонил голову вправо, рассматривая лицо Дюпэн-Чэн: голубые глаза, аккуратный нос и пухлые бледно-розовые губы, которые точно были искусаны — нервный жест. Обострённым обонянием он ощущал сладкий клубничный запах, не замечая, как понемногу наклоняется к Маринетт. Что это — духи или шампунь? А может, девушка совсем недавно готовила что-то, помогая родителям. Что-то приятно приторное и завёрнутое в слоёное тесто. — Чего ты смотришь? — почти шёпотом проговорила брюнетка, заглядывая в зелёные радужки, которые стали еле заметными от по-охотничьи расширившихся зрачков Нуара. — Хочу, — в тон ей ответил он и мягко коснулся приоткрытых губ своими. Девушка замерла, так и держа указательный и большой пальцы на бегунке. Секунда расщепилась на множество крошечных элементов, позволяя всему в мире расползтись, как фокус на камере плохого качества. Пока Маринетт не выдохнула и не притронулась ладонью к груди парня, чувствуя под пальцами гладкий латекс, отвечая на поцелуй. Тут же её нижнюю губу укусили, втягивая и сразу отпуская, повторяя движение с верхней. Их кончики языков прикоснулись, отчего девушка то ли пискнула, то ли хмыкнула. И Нуару это понравилось. Он повернул голову, раздвинув её губы шире и углубив поцелуй, заставляя девушку подстраиваться, танцевать в сладком ритме смешивающейся слюны; приподнял правую руку и невесомо провёл острыми когтями по шее Маринетт, отчего та покрылась мурашками, но девушку это не отвлекло, увлеченную изучением новых аспектов искусства поцелуя, в котором не была сильна. Они оторвались друг от друга из-за нехватки воздуха, щёки Дюпэн-Чэн были жутко красными, словно у неё поднялась температура. И вот она уже открывает рот, чтобы выдать новую порцию вопросов или ещё чего, но Агрест качает головой. — Не нужно, — произносит он и отворачивается, хватает пакет с выступа и спрыгивает вниз, исчезая из поля зрения Маринетт — не сдинувшейся с места и с припухшими губами.