Грех, любовь и притворство

Махровый бежевый лоскут ткани неравномерной формы был слегка сжат в руке Маринетт, когда она проходилась им по плотному стеклу витрины, оттирая маленькие пятнышки, образованные от частичек крема эклеров и круассанов с начинкой, которые вынимались из своего места и передавались продавцами покупателям, с нетерпением ожидающих порадовать свои вкусовые рецепторы.        Впервые с начала учебного года у неё был свободный вечер, который девушка не тратила на отдых, забравшись на кровать с книгой или просто высыпаясь. Вместо этого она вызвалась помочь родителям в пекарне, отправив их на свидание, в котором Том и Сабин нуждались, хоть и состояли в браке почти двадцать лет.        Ведение бизнеса отнимало много сил и, даже видясь практически каждую свободную минуту, они скучали по простым разговорам на отвлечённые темы в непринуждённой обстановке. Именно поэтому супруги не могли поверить своему счастью, узнав, что дочь проявила инициативу и отправляла их в недавно открывшийся ресторан японской кухни, который они хотели посетить, увидев ещё первый анонс.        Не то чтобы девушка никогда не помогала, но это всегда выглядело скорее как молчаливое согласие, нежели заинтересованность в семейном деле. Поэтому, чета Дюпэн-Чэн не посчитала нужным узнать, в чем же кроется такое поведение, и упорхнула на краткий, но безоговорочно заслуженный отдых.        Естественно, они и не догадывались о том, что желание Маринетт оказать помощь было вынужденно нарисовавшимся в её голове, стремящимся вытолкнуть роящиеся там мысли, которые не заглушала ни громкая музыка, исполняемая Джаггедом Стоуном, ни пустая болтовня с лучшей подругой.        Вчера, стоя в туалете перед зеркалом и глядя на свои пунцовые щëки, Маринетт не знала — плакать ей или смеяться. Или сразу смыть себя в унитаз вместе со всей той гаммой чувств, испытанных за десять минут в подсобке кабинета химии.        Придя в класс на следующее занятие, после того как она полтора часа пряталась в библиотеке, и увидев взгляд Альи, полный жажды подробностей, девушке хотелось перевязать свои хвостики узлом, закрыв тем лицо. Сезар же, не обнаружив ничего нового в поведении сверхэмоциональной подруги — севшей за парту и ударившейся лбом о столешницу, — задала лишь один вопрос: «Что-то было?»        Нет, Алья, не было. Ничего, что можно было бы с упоением обсудить.        То, как Адриан дотронулся до ткани её юбки, согрел дыханием обветренную кожу на подрагивающих пальцах... Всё казалось безумным видением из недр головы Дюпэн-Чэн.        Что-то было во взгляде парня такое, что не давало ей возможности мыслить здраво, воспринимать ту неловкую ситуацию с юмором — подумаешь, оказалась закрытой с парнем, от которого колени подкашиваются, в каморке с реактивами и справочниками дореволюционных времён. Обхохочешься.        Но Адриан. Он словно впервые действительно заметил её как девушку, а не ту-странную-девчонку-из-класса. И ей некого было винить за своё дурацкое поведение перед ним, кроме самой себя, не способной на адекватное общение с парнями.        Хотя, что значит с парнями? Ни с одним другим мальчишкой она не была так скованна, как с Адрианом. Нино, Айван, Натаниэль, Макс и другие одноклассники не вынуждали её позорно сбегать и прятаться, проклиная себя за робость в абсолютно непримечательном диалоге. Если общение с нарушением личного пространства можно считать непримечательным, конечно же. Как было с Лукой.        Маринетт вздохнула, расстилая под прозрачным стеклом белые подкладки с выведенными на них серебристыми и красными китайскими иероглифами, на которые утром будут выставляться плоские блюда со свежей выпечкой.        Девушка положила тряпку на тумбу рядом с моющим средством в высоком бутыле и достала из кармана джинсов листок со списком дел, расписанным Сабин. Пробежав взглядом несколько строчек, брюнетка отметила мысленно, что ей нужно подписать несколько стикеров для контейнеров с продуктами в холодильнике и разложить по размеру пакеты, в которых будут выдаваться заказы покупателям — их всегда доставляли в одной коробке, что приносило неудобства.        Она напевала себе под нос мелодию из песни Джаггеда, даже не вспоминая о том, что состояла в отношениях с его сыном — загадочным, романтичным и внимательным Лукой, который улавливал любую перемену в её настроении и одним объятием мог снять с её плеч усталость и печаль.        Нельзя было врать себе самой о том, что он ей правда нравился: такой понимающей улыбкой, умением подобрать слова, заставляющие смеяться или отпустить угнетающие мысли. Ей было приятно ощущать его пальцы в своих волосах, которые перебирали пряди так же ласково, как и струны на гитаре. Он угощал её мороженным, подбираемым по цвету к нарядам, что девушка надевала на их свидания; рвал цветы с клумб под городскими зданиями, из-за чего им приходилось убегать от патрульных и прятаться в проулках, где Куффен крал у неё короткие поцелуи; писал шуточные стихи и исполнял их в каюте корабля, называемого домом.        Этого худощавого парня с чёрным облезлым лаком на ногтях и впрямь можно было назвать принцем на современный лад, как неоднократно посмеивались Алья с Нино, но видимо, Маринетт больше подходил другой вид литературы.        Оглядываясь назад, на неполные шесть месяцев назад, девушка стала понимать, что уже перестала что-либо чувствовать к Луке, кроме крохотной нотки ностальгии — так её мама вспоминала о юноше, с которым встречалась в молодости, до того, как вышла замуж за Тома. Как о чём-то красивом, но очень далëком, до чего не дотянуться, просто встав на носочки с целью снять с верхней полки спрятанную шоколадку. Но всё же есть разница между тем, чтобы встречаться и тем, чтобы состоять в отношениях.        Девушка зачеркнула неверную фразу на стикере и разорвала его пополам, выбросив в мусорное ведро под рабочей поверхностью в кухне пекарни. В голове сформировалось нужное сейчас осознание — она не была влюблена в Луку. Ни в прошлом году, ни два месяца назад. И все те установки, якобы помогающие забыть прошлое, такие как: убрать фотку бывшего с экрана блокировки или «найти себе другую рыбку в аквариуме» — или как там говорила Алья? — ничего не давали, потому что в том, чтобы прощаться с чем-то и заменять другим не было нужды.        Музыкант не был заинтересован в чем-то большем на тот момент, что бы многие не говорили. Прогуливаться, держась за руки, смотреть в кинотеатре мультфильмы и ужинать в кругу его или семьи Дюпэн-Чэн — вся его концертная программа. Он и сам, наверное, понимал, что они слишком уж хороши друг для друга, а в мире, как известно, требуется баланс. Вот за поиском собственной гармонии он и уехал в Монреаль, и удивительно будет, если этой самой гармонией станет девушка, а не платиновый альбом на двенадцать треков в его исполнении.        Все её девичьи переживания были надуманы ею самой, как бы сильно Маринетт не пыталась это отрицать. И в данный отрезок жизни она снова боялась влезть туда, где в итоге опять останется одна, играющая на этот раз с эфемерным куклами, лица которых имеют схожие черты с ней и Адрианом. Адрианом, на которого она смотрела каждый будний день на занятиях в лицее целый год, но не видела, поглощённая наивными моментами с другим.        В итоге пришёл следующий сентябрь и всё перевернулось, но не из-за Агреста.        Кот-Нуар.        От мыслей о нём девушке хотелось пустить в мозг разряд тока, чтобы выпустить тот из цепкой хватки парня в маске, который позволил себе то, о чем брюнетка не смела и фантазировать. Не зная имени, не видя даже лица, но задыхаясь от мимолетных, искрящихся ночными огнями чувств, она дала ему свободу действий, чуть было окончательно не разочаровавшись в своём здравомыслии. И кто мог ручаться за то, что даже услышав тихое: «не нужно», светловолосый парень бы её не тронул. Слишком воспитанно, как для того, кто толкает ногами людей.        Скорее всего, эта воспитанность девушку и губит. Адриан и Кот-Нуар поразительно сдержанные молодые люди, в сравнении с другими её знакомыми; справляющиеся о её самочувствии и доверяющие излечивать ушибы. Не могло же случиться такое, что она попала в низкопробный роман для одиноких женщин, глупо улыбающихся на флиртующие реплики героев? Бродящих взглядом по строчкам, в ожидании того, кого же из нескольких мужчин выберет главная красотка, которой Маринетт себя не считала.        Это же бред.        Образы двоих высоких и обворожительно улыбающихся парней смешивались перед глазами, отчего было трудно сосредоточиться на поставленных на вечер задачах. Маринетт присела и положила девятый по счету средний крафтовый пакет на полку к остальным под прилавком. Разогнувшись, она оперлась о выступающую деталь столешницы и выровняла зелёный фартук, покосившись на часы в виде кекса на стене — половина двенадцатого. Родители, скорее всего, зашли к дедушке и останутся у него в гостях на ночь, так что сегодня девушка была предоставлена сама себя, как того и хотела.        Она снимала со стены вывеску, которая должна была светиться неоновым красным, если бы не прерванный контакт в проводах — отец сообщил, что его хороший знакомый займётся поломкой, — как снаружи донёсся сильный грохот.        Маринетт замерла, согнувшись и вцепившись пальцами в ручку старенькой стремянки, прежде чем подняться на которую, хотелось помолиться, чтобы та не развалилась. На пару секунд ей показалось, что пекарня вот-вот провалится под землю и крыша упадёт прямиком на голову, примяв расколотой черепицей — таким мощным был... Что? Взрыв? Или начало землетрясения?        Девушка спустилась с трёх несчастных ступенек на плитчатый пол и, вытерев вспотевшие ладони о фартук, обернулась на большие окна, прикрытые жалюзи. Услышав чей-то мужской голос, произнесший фразу, которую не удалось разобрать, она медленно подошла ближе и, раздвинув пальцами горизонтальные ламели, прищурилась, всматриваясь в улицу, освещенную фонарными столбами.        На расстоянии двух метров, перед тротуаром, приличный фрагмент асфальта на дороге был разрушен, будто бы раздроблен на неравномерные куски, один из которых отлетел и ударился о стену здания, где пребывала Дюпэн-Чэн.        Она несмело подошла к двери и толкнула створку, открывая себе небольшой обзор. Справа, через один дом от пекарни, возле закрытого около четырёх часов назад книжного магазина, лежал мотоцикл с перекошенной деталью клипона, в метре от которого, обняв согнутую ногу с разодранным участком ниже колена, крехтал и диковато смотрел прямо перед собой мужчина с выбритыми висками, одетый в тёмно-синий спортивный костюм и кроссовки.        Маринетт проследила за направлением его взгляда и осторожно отступила на полшага, увидев Кота-Нуара. Он медленно шёл, переступая развалины и постукивая по торчащим частям шестом с несколькими светящимися зелёными элементами.        — Скажи мне пожалуйста, — деловито произнёс он отползающему мужчине, который сдирал руки об уцелевший фрагмент дороги. — О чëм ты думал, пытаясь в одиночку стащить огромный ящик с психотропными? — остановился, закинул жезл на плечи и слегка склонившись, рассмеялся. Заливисто, совершенно неподходяще ситуации.        — Я... — мужчина кашлянул.        — Хотел сбыть неплохой товар втридорога каким-нибудь богатеньким взбунтовавшимся подросткам, м?        — Мы можем договориться, — высокий голос вызывал почти жалостливые чувства. — Поделимся... Шестьдесят на сорок, как счи...        Он не договорил, заткнувшись от того, как Нуар в один прыжок оказался рядом и присел корточки, оголивший в улыбке зубы и уперший край шеста ему в подбородок.        — Мне для веселья не нужно глотать пилюли, — парень склонил голову вправо, наблюдая как противная капля пота стекает по лбу испуганного вора.        Внезапно его обострённый слух уловил тонкий звук, похожий на удар деревянного предмета. Взглянув через плечо, он увидел торчащую из дверного проёма палку, напоминающую ручку от швабры, за которой мелькнул женский силуэт — нога в тёмной обуви быстро впихнула объект в помещение.        — Вот чëрт! — услышал он тихое ругательство за секунду до того, как створка прикрылась.        Возле левого колена раздалось шевеление — мужчина попытался отодвинуться ещё дальше, но Адриан раскрытой ладонью схватил того за лицо, вонзая когти.        — Куда-то торопишься? — Нуар поцокал языком. — Так не годится. Дай возможность доблестной полиции выполнить свой долг.        Он отвязал пояс, расположенный чуть ниже своего пупка, и затянул его вокруг худого торса полулежащего на асфальте. Поднявшись, Адриан таким же медленным темпом, что и несколькими минутами ранее, направился к пекарне, в которой скрылась Дюпэн-Чэн, наивно полагающая, что осталась незамеченной. Зря.        На третьем по счету шаге, за спиной послышался массивный грохот — один из фонарных столбов перекосился и упал прямо на дорогу, отчего голени парня окатило вибрацией, — кусочки стекла от плафона посыпались на асфальт, мигнуло несколько искр.        Маринетт, с гулко стучащим сердцем, прижимающая к себе швабру, увидела приблизившуюся к двери, на стеклянной вставке которой была витиеватая надпись, тень с кошачьим ушками на голове. Она нахмурилась, недоумевая своей реакции. Это всего лишь Нуар.        Выдохнув и поставив приспособление для мытья полов к стене, девушка потёрла руки и уже потянулась к дверной ручке, как её опередили.        — Маринетт, — услышала она низкий голос Кота, который положил ладонь на дверь, заставляя ту отвориться настежь и удариться о стену. Он опëрся одним плечом о косяк, закинув жезл на другое, и растянул губы в улыбке, оглядывая девушку с головы до ног: переходя от голубой рубашки в тонкую полоску к ногам в черных облегающих брюках, прикрытых фартуком, акцентируя внимание на небрежно заплетенной косе, закреплённой чёрной резинкой с зелёными — практически незаметными — узорами.        Маринетт сложила руки на груди и демонстративно кашлянула, привлекая внимание парня к своему лицу, взгляд которого застыл на мысках её ботинок.        — Вечер добрый? — вопросительно произнесла она, и парень поднял зелёные глаза, в которых виднелось веселье. Он пьяный, что ли? — Что это за погром? — кивнула головой Нуару за спину, намекая на разрыхленный асфальт.        — Какой?.. — он приподнял брови, которые частично скрылись за волосами, но быстро опустил. — А, погром... — немного повернул голову. — Воспитательная работа с недобропорядочным парижанином. Если он, конечно, парижанин. Ну-ка, подержи, — парень снял с плеча шест и протянул девушке, которая рефлекторно перехватила что-то наподобие рукоятки. Он развернулся к ней спиной и коснулся правой рукой дверного косяка — когти сверкнули в свете люстры на потолке помещения, — видимо, намереваясь обратиться к раненному мужчине. — Эй, месье! — крикнул Адриан худощавому мужчине, пытавшемуся дотянуться открытым ртом до пояса, связывающего его, в желании... отгрызть? Прервавшись, тот всë так же испуганно взглянул на парня. — Ты местный?        — Эээ...— мужчина дёрнул носом, словно тот зачесался, собираясь с мыслями, пока Маринетт пялилась на предмет в руке, не зная, как себя повести. — Я из Мелëна.        — Слышал, там уютно, — Нуар сказал это будничным тоном, будто его совершенно не смущала ситуация. В нескольких домах напротив в окнах горел свет, но никто из обитающих там людей не показывался. Им было куда приятнее наблюдать за диковинной сценой из своих норок и ожидать, пока кто-нибудь додумается вызвать полицию.        — Ой... — пискнула Дюпэн-Чэн, когда непонятным ей образом шест увеличился в два раза и чиркнул по потолку. Девушка мысленно скрестила пальцы, чтобы на гладкой поверхности не осталось следа — не хватало ей вопросов от родителей.        Агрест обернулся и, смерив увиденное насмешливым взглядом, произнёс:        — А ты ему понравилась, — он подмигнул, видя как девушка открыла рот с целью ответить на двусмысленную фразу, но её отвлёк писк — кольцо мигнуло три раза и одна из зелёных лапок потухла.        — Что такое? — Маринетт заинтересованно посмотрела на украшение, отвлекшись от назревающего возмущения. — Это?..        — Мне уже пора, — Нуар развернулся и выхватил шест, который тут же принял обратную форму. Вслед за его словами послышалась полицейская сирена — кто-то всё же набрал нужные цифры.        — Ну... пока? — опять вопросительно. Девушка заложила прядь волос за ухо, в чем не было нужды, и нервно провела ладонью по бедру, прикрытому зелёной тканью фартука.        Она посмотрела на Кота-Нуара, который проследил за её жестом, и тоже взглянул на неё. Зрачки, обрамлённые тёмно-зелёной радужкой, медленно бродили по лицу Маринетт, словно что-то выискивая. Она же не моргала, чувствуя, как глаза начинают слезиться, но ждала, пока парень сделает это первым. Не получилось. Потеревшись о плечо щекой, брюнетка скосила взгляд в район живота Кота, заметив, как при выдохе на нём выделились косые мышцы пресса. Как можно было увидеть это через костюм?        — Увидимся, — парень поставил правую ногу назад, разворачиваясь в дверном проёме, за которым совсем близко мелькнул красно-синий свет от мигалки полицейского автомобиля. Дверь начала отъезжать, но он вовремя приставил вторую ногу, прежде чем та его ударила, захлопнувшись.        — Джентльмены, — торжественно произнёс Нуар откуда-то сверху, судя по глухому удару о черепицу выступающего фрагмента крыши здания. — А я к вам с подарком, — по голосу можно было понять, что он получал невероятное удовольствие, общаясь с патрульными так, словно они были на светском рауте.        — Месье, спуститесь вниз и поднимите руки так, чтобы их было видно... — рупор был определённо лишним. Маринетт не сомневалась, что он прекрасно слышал то, о чём его попросили. Зачем ему вообще понадобилось заходить к ней и заводить бессмысленный разговор?        Встряхнув головой, она наконец взяла несчастную швабру и пошла на поиски ведра, которое хранилось в кладовой с другими принадлежностями — подносами, моющими средствами, полотенцами. Девушка обошла кассовый аппарат, завернув в проём смежного с торговой зоной помещения, где её отец непосредственно создавал свои шедевры. На одной из тумб стояла тарелка, накрытая крышкой для микроволновки — её забытый ужин, заботливо оставленный Сабин, и к которому Маринетт до сих пор не притронулась.        — Увидимся, — перекривляла она парня, развязывая фартук на поясе и снимая его через голову. Небрежно свернув вещь, девушка положила ту на высокий табурет, стоящий рядом с тумбой, и вынула из заднего кармана брюк телефон — часы показывали «23:50».        Прошло каких-то двадцать минут, а казалось, что полдня. На стене горела только одна продолговатая светодиодная лампа, от приятного жёлтого свечения которой клонило в сон, и Маринетт бы немедленно отправилась в постель. Если бы не появившийся и не сбивший её с толку Нуар, ведь один его внешний вид застывал перед глазами надолго. Этот его чёрный спандекс на всём теле и элегантные перчатки, придающие мужским рукам поразительную привлекательность. Что за предупреждающие маячки на кольце? И, черт возьми, что случилось на дороге?        Брюнетка устало провела ладонью по лицу, зевнув и опершись о тумбу, как тут раздался скрип, отчего она едва не подскочила. Повернув голову вправо, где находилась металлическая дверь, за которой была площадка со ступеньками, ведущими в её квартиру, она увидела как стала проворачиваться ручка, но щелчка, знаменующего открытие, не прозвучало. Дверь была заперта.        Сжимая смартфон в руке с только что пришедшим сообщением от Альи, девушка с облегчением выдохнула — не хватало ей ещё одного ночного посетителя.        Собравшись было приступить к еде, она — в этот раз точно — подпрыгнула, когда об дверь чем-то приложились. Чем-то тяжёлым. Её рука замерла над выпуклой ручкой на крышке, а взгляд устремился к источнику звука. Ещё один сильный удар и металл поддался, впуская в помещение Кота-Нуара с сильно взъерошенными волосами и потирающего плечо.        — Неплохая дверца, — со знанием дела произнёс он, находя взглядом Маринетт. — Надо бы и себе такую поставить.        — Господи! — воскликнула девушка, приложив руку к груди. Она в несколько широких шагов приблизилась к парню и пнула его по руке раскрытой ладонью. Не похоже было, чтобы она хотела ему навредить. — Ты!.. — взмахнула рукой в бессильном жесте. — Ты же ушёл!        Маринетт смотрела на него широко раскрытыми глазами, уперев правую руку в бок и выглядя при этом очень забавно. Он сжал зубы, чтобы не засмеяться, что могло бы повысить громкость её возмущения до максимума.        Предпоследняя деталька на кольце жалобно пискнула, на долю секунды засветившись и потухнув — вот-вот произойдёт перевоплощение и Адриану стоило бы поторопиться, чтобы не случилось то, чего он точно сегодня не планировал. Он мог бы в несколько больших прыжков и прокручиваний шеста возвратиться домой, но видеть то, как горели щеки и уши у Дюпэн-Чэн — было даже веселее, чем ловить несмышленого вора и выдавать его на блюдечке патрульным. Которые, к слову, не знали как им поступить: запихнуть в машину и отвезти в участок мужчину с окровавленной штаниной, или же пытаться арестовать парня в костюме, подкинувшего приличное количество работы дорожникам. Но, тем не менее, они выслушали Нуара, посвятившего их в причины так называемого беспорядка и, на удивление, не стали спорить.        И пока они решали, как им действовать дальше, он быстро спрыгнул с крыши, забрал свой пояс, который уже прилично сжимал тощего задержанного, и скрылся между зданиями. Слыша новые гневные оклики, он с улыбкой направился к одному из входов в пекарню — вряд ли обленившиеся полицейские решат и впрямь гнаться за ним. Одного нарушителя за этот вечер будет достаточно.        — Сказав: «увидимся», если ты уже успела забыть, — он вальяжно вошёл, обогнув девушку, повернувшуюся вслед за ним, подошёл к табуретке и, взяв свёрнутый фартук, уселся, поставив рядом опираться о стену жезл. Агрест вёл себя так, будто у него не оставались считанные минуты до того, как Плагг вынырнет из кольца и упадёт прямо на зелёную плитку с узором в виде цветков лотоса. Плагг, точно! Нужно было найти какой-то перекус для квами как можно скорее, иначе в особняк он рискует вернуться с полудохлым божественным существом. Иронично однако. — Вот я и вернулся, чтобы ты насладилась видом, — парень многозначительно провёл руками в воздухе, направляя на себя кисти. Кончик завязки фартука мазнул парня от паха по ноге к согнутому колену, за чем проследила взглядом Маринетт, что не ускользнуло от Нуара.        — Ты напугал меня, — заявила Дюпэн-Чэн, проигнорировав его самодовольную фразу, уперев руки в бока и посмотрев в глаза парню. — Кто вообще дал тебе право выламывать дверь? И положи мой фартук.        — Ой, а мне разве не идёт зелёный? — притворно оскорбился Кот, приложив к себе ткань. — Думаю, к цвету глаз подходит, — он отложил вещь на стол, где были выставлены в ряд килограммовые пакеты с мукой. — Правда, Маринетт? Ты же будущий дизайнер.        — Перестань паясничать! — девушка еле сдержалась, чтобы не топнуть ногой. Адриан хохотнул.        — Дверь не сломана, Маринетт. Там просто замок заел, не переживай, — он случайно заметил, что одна из пуговиц на рубашке девушки расстегнута. Почему её одежда снова не в порядке? — Вызовете завтра мастера, там дел на пять минут.        — Ага, так может сам и займёшься? — злилась она.        — К сожалению, это не в моей, компетенции, знаешь, я...        — А что в твоей? Валить дорожные фонари?        — Тш... — Нуар вскинул руку в останавливающем жесте — так делали преподаватели в лицее, устававшие слушать бредовые россказни учеников, вызванных для ответа на паре, — не горячись.        Это уже второй раз, когда он таким образом затыкал её. Первый был, когда он заступился за неё перед хамом Олландом. В тот момент девушка и не думала как-то реагировать, занятая размышлениями о том, кто вообще такой этот месье я-красивый-котик-спасатель. И правда. Кто он вообще такой?        — Не шикай на меня, — огрызнулась она и поняла, что совершенно не выглядит угрожающе. Скорее обиженно.        — У тебя есть сыр? — спросил он спокойно. Маринетт удивлённо на него посмотрела.        — Сыр? Ты голодный? — произнесла она. Вроде бы обычный вопрос, но сколько же непонятно откуда взявшейся заботы в голосе.        — На борьбу с преступностью уходит много сил, знаешь? — не удержался от иронии Нуар и продолжил: — Так что, найдётся ломтик?        — Сыра точно нет, — протянула Маринетт, припоминая, что среди продуктов в холодильнике в квартире наверху такого точно не было. Переведя взгляд правее от парня, она наткнулась на свой ужин, скрытый под крышкой. — Но могу предложить творог.        Девушка прошла мимо Адриана и открыла для обзора десерт. Квадратный кусок пирога, покрытый шоколадом, одиноко лежал на тарелке, ожидая своей участи. Она почувствовала колебание воздуха, но не обернулась, поняв, что Кот стоит прямо у неё за спиной.        — Выглядит вкусно, — сказал он, опалив горячим дыханием ухо.        — Ну, правда... это не творог... — сбивчиво начала она. — Тут ещё печенье и шоколад... То есть он приготовлен, — успокойся, Маринетт.        Девушка отчётливо ощутила запах, исходящий от парня, стоявшего сзади, но не касавшегося её. Это было что-то ореховое, с нотками морского бриза, обрамленное резким ароматом сигарет, который вовсе не портил общую картину. И ничего похожего на алкоголь. С чего бы ему быть пьяным?        — Я заметил, — прошептал, приблизившись и едва касаясь губами её щеки. Он положил ладонь на край столешницы и скользнул влево, отчего Маринетт незаметно выдохнула. Ей стало жарко. — Разделим пополам? Это, похоже, твой ужин.        — Какой догадливый, — пробормотала девушка, выдвигая ящик тумбы и вынимая оттуда нож. Разрезав пополам кусок чизкейка, она собиралась отложить холодное оружие на стол, как руку перехватили — Нуар мягко сжал её запястье и приподнял, вынуждая повернуться к себе полностью, а не слегка корпусом. Он провёл указательным пальцем другой руки по одной из сторон лезвия, где налипли мелкие крошки и шоколад, и облизал его, сильно высунув язык. — Вкусно?        Маринетт еле проговорила одно единственное слово, завороженно глядя в глаза Коту, который только что на секунду — на грёбаную секунду — бросил взгляд на её приоткрытые губы.        — Очень, — в тон ей произнёс парень, отпуская её руку, но не спеша приступать к еде. Он снова стал наклоняться и девушке казалось, что это движение длится вечность. Она уже прикрыла глаза в ожидании... чего? Поцелуя? Маринетт, успокойся. Но Нуар аккуратно, словно обезвреживая бомбу, вдел пуговицу в петлю чуть выше пупка на её рубашке и выпрямился. — Благодарю за угощение, — сказал вместе с очередным писком мигающего кольца и, схватив с тарелки чизкейк, быстро пошёл к распахнутой двери, не забыв при этом о своём шесте.        Дюпэн-Чэн, оставшись стоять возле тумбы с приподнятой рукой, уловила, как снаружи в мгновение ока зажёгся и погас зелёный свет.       

***

       Субботнее утро могло окрасить небо мягким бежевым оттенком, лучи от солнца на котором касались бы изогнутых ветвей деревьев начавшими уже осыпаться наземь яркими листьями. Но Адриан наблюдал из окна заднего сидения автомобиля за вяло плывущими дождевыми облаками, наслаивающимися друг на друга и нависающими над крышами домов, прогулку по которым парень закончил поздним вечером, когда вернулся в свою комнату после встречи с Дюпэн-Чэн.        Растерянной, вспыхнувшей как спичка и опаляющей своими красными щеками Маринетт. И он чуть было снова этому не поддался, сдержав порыв схватить её за косу и прижать к себе, да так, чтобы их зубы клацнули друг о друга. Вся его маскировка полетела бы к чёрту.        Плагг же, вылетев из кольца и с трудом разлепивший глаза от усталости, поугрожал тем, что если Адриан и дальше в таком же духе будет пренебрегать его бесценным здоровьем, то он сбежит обратно в шкатулку Хранителя, за что получил в мордочку — очень даже ласково — кусочком десерта. Сначала квами посмотрел на изделие, скривившись, но поняв, что выбора у него нет, откусил. И тут вся агрессия в его маленьком тельце иссякла и он промычал от удовольствия, осознавая, что не только Камамбер может занимать почётное место в его сердце. О чём, конечно же, не сказал вслух.        — Месье Адриан? — водитель свёл густые брови на переносице и смотрел на парня в зеркало заднего вида, в ожидании когда тот покинет автомобиль. Его работа не предполагала того, чтобы он подгонял своих работодателей, но его частенько напрягало то, что Агресты засиживались на месте, даже если им нужно было прибыть в пункт в назначенное время.        — До вечера, Грег, — открыв дверь и выходя из машины, произнёс Адриан, тем самым намекая, что за ним не нужно возвращаться после съемки. У них было скрытое от Габриэля соглашение о том, что иногда ему не докладывали о реальных передвижениях сына. В такие редкие дни — чтоб не выглядело подозрительно — младший Агрест мог спокойно проводить время с другом или девушкой, если бы таковая имелась, не сгибаясь под мыслями о том, что отец знает о каждом его шаге. Как это было в отмеченные дотошным графиком часы, когда Габриэль точно знал в каком заведении и с кем видится Адриан. Это было на грани помешательства.        В сентябре же, блондину пришлось соврать Нино о том, куда он запропастился, когда друг нашёл свою мать на ковре в гостиной, и нуждался в поддержке, хотя бы до приезда полиции. Он сказал тогда, что отец повесил на него маячок слежения и узнав, что тот выпивал в шумном клубе, сразу отправил за ним Натали в сопровождении водителя. Лейф же не стал докапываться до подробностей, занятый собственными проблемами.        Не застегивая пальто, Адриан подошёл к высокому зданию бизнес центра и, пропустив несколько выходящих людей, оказался в холле через карусельные двери. Возле одного из лифтов стояла Натали и что-то торопливо набирала на своём планшете. Подняв голову и заметив его, она распрямленной ладонью поправила сбоку очки и приподняла подбородок в пригласительном, как она сама считала, жесте. Нянечка готова вытереть прилипшую кашу с подбородка детëнка.        Он направился к женщине в наглаженном брючном костюме, мысленно умоляя ту избавить его от нотаций, для которых всегда находилась причина: опоздал на минуту к отцу, неправильно сложил столовые приборы по окончании трапезы, хлопнул дверью в свою комнату.        — Винсент уже потирает руки, выжидая свою любимую модель, — привычным холодным тоном произнесла Санкëр, нажимая серебристую кнопку вызова лифта, двери которого тут же открылись.        — Подождёт ещё, — сказал Адриан, входя в кабину и опираясь спиной о стену.        — Не дерзи, — Натали отстукивала мыском туфли на невысоком каблуке рваный ритм. Как же без родительского тона.        — Ты сама сказала, что я его любимая модель, — протянул парень, стаскивая верхнюю одежду с плеч и вешая на локоть. В маленькой кабине было жарко. Как и на кухне у Маринетт Так, ему сейчас точно не до этого — воспитание не позволяло думать о подобных вещах в присутствии Натали. Не хватало ещё ненароком ассоциативный ряд создать.        — Это не отменяет того факта, что ты должен уважительно относиться к проделываемой работе и потраченном времени других, — женщина коснулась заколки на голове и убедившись, что та не съехала на бок, вышла в открытые двери.        — Как скажешь, — вздохнул Агрест и получил ещё один строгий взгляд.        На этом этаже было только одно большое помещение, раньше служившее обиталищем офисных планктонов, но теперь оформленное под студию, по которой как раз расхаживал месье Джузеппе, размахивая руками и пытаясь, видимо, что-то растолковать девушке в тонком светло-розовом платьице, длина которого едва доходила до середины бедра.        — ... должна быть легонькой, как пёрышко! — донеслась громкая фраза. Винсент взмахнул рукой с прижатыми друг к другу пальцами и приподнял ногу, демонстрируя что-то похожее на взлёт. Подошедший к ним Адриан заметил брошенный в его сторону молебный взгляд длинноволосой девушки с мелкими блёстками на лице. — Представляй, что паришь, вылетая из мягкой подушки. Поняла? Ах, Адриано! Наконец-то! — повернулся фотограф к парню с восторженным выражением на лице.        — Доброе утро, Винсент, — вежливо поздоровался Агрест.        — Ну чего же ты стоишь? — он положил руку в перчатке без пальцев блондину на плечо. — Скорее снимай свою скучную рубашку! Ты же сегодня Аполлон, тебя ждут шелка! — махнул другой рукой в сторону вешалки на колëсиках, где теснились подготовленные наряды.        Ничего не ответив и освободившись от ладони фотографа, Адриан, постаравшись не закатывать глаза, отошёл и, взяв одежду в чехле с подписью «Агрест» — к чему столько официоза? — ушёл за широкую ширму, служащую чем-то вроде гримëрной. Словно он был известным артистом. А он и был. В последнее время.        Расстегнув рубашку, он услышал голос Натали, которая недалеко от него одиноко сидела на стуле и занималась поручениями от Габриэля, с которым, судя по немного раболепному тону, и говорила. Парень покачал головой. Этим двоим следовало пожениться.        Ему частенько приходило в голову, что было бы неплохо свести своего отца и его ассистентку, которые и без того проводили вдвоём уйму времени: деловые ужины, встречи с партнëрами, рабочие поездки в другие страны. Адриан любил свою маму, но уже давно не был тем маленьким мальчиком, который думал, что люди остаются с одним человеком на всю жизнь, тем более, если того уже нет в живых. Цинично, но куда более цинично ежедневно наблюдать вечно подавляющего эмоции Габриэля, чье лицо могло бы посоревноваться в суровости с камнем. И Санкëр способна применить свои женские чары на мужчине, о котором знает практически всё. Осталось только того захотеть.        Взявшись за пряжку ремня, он замер и прислушался.        — ... и это решено. Да, месье Дайан приглашён на показ, как предоставивший разрешение на использование музейных... — чётко проговаривала женщина. Адриан сцепил зубы.        Что этот сукин сын замышляет? Подыскал ещё одну девушку для расправы?        Он разулся и стянул джинсы, повернувшись и достав из непрозрачного чехла большой лоскут ткани, который нужно было особым образом набросить на тело, чтобы получилась античная накидка.        — Сюда бы ещё лавровый венок и сандалии, — пробормотал он, разворачивая бежевое полотно в тон платью девушки, которая наверняка уже еле сдерживала слезы под натиском фотографа. Если бы Кот-Нуар был отдельным человеком, то точно рассмеялся парню в лицо, увидев как тот формирует образ греческого бога из трёхметрового тряпья. Повезло, что Адриан и был им. Повезло, что об этом никто не знал, кроме мастера Фу.        — Адриано! — услышал он визгливый голос. — Музы ждут только тебя!        Парень тяжело вздохнул и вышел из-за ширмы, видя как один из помощников возбуждённого фотографа закончил расставлять приборы для освещения. Две девушки с длинными волнистыми золотисто-каштановыми волосами сидели на коленях на расстеленной ткани перед хромакеем.        Одна из них — вроде бы её звали Нора — ничего не стесняясь, оглядела Агреста с ног до головы, задерживаясь на подкаченных икрах и оголенной груди слева. Ему уже приходилось работать с ней раньше, прошлой зимой, когда готовился номер одного из популярных журналов ко Дню Всех Влюблённых. Девушка тогда не скрывала своей радости от возможности оставить на его торсе с выведенными надписями отпечатки своих губ, накрашенных помадой цвета фуксии.        Снимки, откровенно говоря, заставили большое количество юных особ ронять слезы и в то же время возбуждённо вести беседы на тему того, почему какая-то манекенщица достойна подобной близости с Адрианом, а их чистые сердца нет. Сам же блондин почти не помнил о том проекте, кроме того факта, что Нора не упустила возможности несколько раз схватить его за задницу в тошнотворно розовых брюках, украшенных карикатурными сердечками. И того, что Хлоя выпотрошила ему весь мозг тем, что он не позвал на съемку её, ведь она «создана радовать глаз».        Он забросил идею попытаться выяснить, отчего пользуется бешенной популярностью, когда в модельном бизнесе так много других красивых юношей. Ведь это льстило. Он подошёл к светлоглазой девчонке, которую совсем недавно отчитали и посмотрел на Винсента, который чертил по воздуху пальцами перед их лицами, будто формируя воображаемую картинку.        — Так, прелестно! — восторг не кончался. — Ты... как там тебя, — он указал пальцем на Нору, — приобними Адриана, но не касаясь руками, — девушка обвила таз парня на расстоянии двух сантиметров и, слегка приоткрыв рот и приподняв голову, стала смотреть на него, словно на божество. — Вот так, отлично...        Фотограф сосредоточился на деле, став реже восклицать, чем удружил барабанным перепонкам моделей, изгибающихся в позициях, которые бы устраивали его эстетический взор. Адриан в основном просто стоял, блаженно пялясь куда-то на дальнюю стену, возле которой всё ещё сидела Натали, периодически отвечая на звонки и водя пальцами по экрану своего планшета.        Девушки цепляли его голые плечи волосами и дышали в шею, чем вызывали щекотку, но он держался, понимая, что лучше оттерпеть сейчас, чем приходить в эту студию снова завтра или в течение недели. Светлоглазая — её имя было бессмысленно запоминать — провела рукой с сильно выступающей косточкой на запястье по груди парня, отчего он нервно дернул головой. Холодная.        С каких пор он стал на это реагировать? За столько лет работы в сфере моделинга стоило бы привыкнуть к постоянным тактильным контактам с разными людьми, у которых бывают холодные руки, неприятный запах изо рта или просто-напросто мерзкое поведение, с которым нужно мириться. Никогда раньше он не содрогался от прикосновений. Поэтому... стоит ли обращать внимание на этот нервный жест?        Логично же, что это само тело реагирует на разнящуюся температуру, а не сознание Адриана на другого человека. И тогда, в захламленной подсобке, его тянуло к Маринетт лишь в желании согреть её окоченевшие руки. А может и не только их? Сдвинуть подальше со стола никому не нужные, старые толмуды и усадить девушку на их место. Потянуть за ворот свитера так, чтобы она положила ладони ему на грудь, мазнула губами по подбородку, прошептав его имя. Выбросить это из головы.        Ассистент выставил перед Агрестом громоздкий музыкальный инструмент — где они только откопали кифару? — и Нора снова присела перед ним, поставив одну ногу на колено.        — Адриан, мое золото, — улыбнулся Джузеппе, отпустив фотоаппарат болтаться на шее, — где твои сандалии? Ты, — он щëлкнул пальцами в сторону всё той же безымянной девушки, — принеси обувь нашему Аполлону. И...        Пока мужчина изучал площадку взглядом в желании, видимо, что-то переменить, почесывая свою треугольную бородку, блондин заметил, как в помещение вошёл мужчина в бежевом пальто и сразу моментально повернулся к Санкëр, привлекая внимание. Женщина поднялась со своего одинокого стула и подошла к нему, не выпуская из рук планшет. Она со спокойным выражением лица что-то сказала, после указав в сторону занимавшихся съемкой ребят. Мужчина обернулся и Адриан сцепил зубы. Дайан.        Что ты здесь вынюхиваешь, говнюк?        Приспустив очки на нос, русоволосый мужчина сосредоточенно всмотрелся за спину парню, будто на зелёной ткани уже было создано изображение. Недоумение вызывало и то, что реставратор присутствует там, где совершенно не клеился. Что он собрался чинить — кифару, купленную на сайте таиландского магазина? Или, может быть, аляповатые брюки Джузеппе, которые выглядели так, словно их стащили с артиста фрик-шоу, которые пользовались спросом в начале прошлого века?        Натали произнесла ещё одну фразу, пролистнула что-то на планшете и протянула тот Астору, который наконец перестал пялиться, чем спас зубы Агреста от преждевременного стирания. Спас. Забавно.        Мужчина сказал несколько предложений, поводив пальцами над сенсорным экраном и, посмотрев на женщину, стоящую рядом, отвратительно улыбнулся.        — Адриан, приподними ногу, — парень резко повернул и опустил голову в сторону прозвучавшего голоса, увидев девушку, держащую сандалию, — пожалуйста.        Она смотрела на него так же, как и Нора: покорно, с нотками нескрываемого желания.        — Я и сам в состоянии обуться, — нахмурился он и выхватил обувь с длинными завязками у неё из рук. — Господи боже, блять, — ругаться было не к месту, но и не в характере Адриана было вести себя так, словно он немощный. Разместив ступню на подошве, парень стал перекручивать веревки вокруг голени, уговаривая себя их не порвать от злости. Хотя не было даже крохотной надежды на то, что его отсюда выгонят, если он испортит реквизит. Он же сын Габриэля-мать-его-Агреста.        — Восхищён вашим подходом к работе, — произнёс Дайан, дважды хлопнув ладонями. — Месье Джузеппе, вы истинный художник. Модернизированный, конечно же, — он хохотнул, думая что выглядит элегантно. Скорее смехотворно в своём подлизывании.        — Ох благодарю вас, месье?.. — Адриан разогнулся, закончив с обувью как раз в тот момент, когда фотограф вопросительно взглянул на собеседника.        — Астор Дайан, рад познакомиться, — мужчины обменялись рукопожатиями. — Эти молодые люди будут сиять на будущем показе?        Агрест переглянулся с Норой с целью выяснить, улавливала ли она то же безграничное притворство, что и он, слыша фразы ворвавшегося в студию мужчины. Лицо девушки также выражало недоумение.        О них говорили так, будто они были неживыми. «Куклы». Так когда-то выразилась Эмили, узнав, что её муж планирует запихнуть сына в рекламу детского питания. Она была очень недовольна тем, что сын будет смотреть на неё с наштампованных одинаковых этикеток, приклеенных к миниатюрным банкам. И тогда Габриэль поддался, оставив ребёнка в покое. Но это продлилось недолго.        — Скорее всего, — без прежнего воодушевления ответил Винсент и переключил объектив камеры в другой режим. Он перевёл взгляд на блондина. — Золото моё, приспусти-ка своё дивное облачение пониже... — парень нехотя стянул лёгкую ткань с плеч и закрепил протянутой Норой булавкой на поясе. — Нет-нет... ещё немного ниже. И пусть ткань плавно скользит по левому бедру... — Адриан вернул булавку девушке и стал держаться за пах, так как иного варианта не было. Не хватало ещё стоять голышом перед этим ëбнутым. Может ему в кайф не только женщин насиловать, как случилось с мадам Лейф. — ... да-да, теперь всё выглядит так, словно твои чресла неприступны...        От того, как выражался эксцентричный Винсент Джузеппе, временами у Адриана появлялось непреодолимое желание сунуть два пальца в рот и хорошенько проблеваться. Часть содержимого разговоров о том, что творческие люди зачастую говорят и ведут себя тоже очень необыкновенно — точно включала именно этого человека.        — Это радует, — заключил Дайан, не понимая или притворяясь, что не понимает того, что фотограф не заинтересован продолжать с ним беседу. — Мадам Санкëр, — он развернулся на пятках, обращаясь к женщине, окончившей очередной телефонный разговор, — вы же внесëте мои скромные предложения в окончательный вариант?        Натали на мгновение нахмурилась и взглянула в сторону, будто выискивая в памяти что-то, и снова посмотрела на мужчину, кивнув и параллельно начертив галочку в планшете.        — Это прекрасно, — с такой же интонацией, что и несколько минут назад, сказал Дайан и пошёл к выходу.        Агрест проводил его мрачным взглядом до момента, пока дверь не захлопнулась и по помещению не пролетело эхо. Он глубоко вдохнул, услышав замечание Джузеппе о том, что ему не следует морщить такой дивный лоб и сменил позу так, чтобы косые мышцы живота смотрелись в выгодном свете. Перед кифарой умостилась полулежа Нора и протянула кончики пальцев к струнам, в то время, как другая девушка, приподняв одну ногу, держала над головой парня венок.        Куда же без чёртового лаврового венка.