Грех, любовь и притворство

Маринетт, зацепившись за левую ногу и чуть не упав, быстро пошла к двери, с помощью которой пару минут назад попала в комнату, качая из стороны в сторону головой, пытаясь отогнать наваждение. Что это за создание?        Сразу же взглянув направо, она заметила маленький силуэт, исчезнувший за прозрачными дверями лифта, и побежала туда с грохочущим в горле сердцем.        Неужели это как-то связано с?.. Оно напоминает кота... И как вообще... Почему оно разговаривает? ... сквозь стены... полтергейст...        Собственные мысли сбивали её с толку, пока нога отбивала рваный ритм по полу в лифте, как назло медленно опускающемуся обратно вниз. Она стала перебирать волосы, чтобы занять руки и покусывала губу, пока механизм не остановился, выпуская её в зал, где стоял шум, что состоял отнюдь не из увлечённого обсуждения закончившегося показа впечатленными готической тематикой гостями.        Под жёлтым светом от одного из прожекторов стоял мужчина, облачённый в полосатый костюм и сжимал предплечьем шею Томоэ Цуруги, а её трость валялась перед их ногами, разломанная надвое, растрощенные детали фигурного наконечника которой лежали в двух метрах от левой штанины кимоно женщины.        Группа дам присела за одним из накрытых белой тканью столов, появившихся здесь, видимо, для банкета, что должен был происходить после показа. Они, вцепившись руками в свои платья, зыркали на мужчину в пыльном ореоле света, а одна из них держала туфлю шпилькой вверх, будто готовясь её забросить тому в голову, но не решаясь. Шмель же, в свою очередь, вытянул правую руку в сторону с торчащим из указательного пальца жалом.        — Дорогие гости, — он обвёл взглядом присутствующих людей, широко расставив ноги и всем своим видом показывая, что он здесь король. Ведь иначе около шестидесяти человек не замерли бы с потерянным видом, имея возможность придавить его силой толпы. — Мне жаль, что пришлось украсить ваш вечер своим появлением. Я, по правде говоря, совсем не вписываюсь в окружающий нас интерьер.        Его манера держаться кого-то напомнила Маринетт, которая совсем забыла для чего сюда направлялась, когда остановилась спиной к закрывшемуся лифту и застала неожиданную картину. Она не видела раньше этого человека вот так, всего в нескольких метрах. И это сбивало с толку, хоть маска и облегающий костюм уже казались обычным зрелищем. Но на другом парне.        — Месье, зачем вам это? — задал вопрос из толпы какой-то худенький мужчина с редкими рыжеватыми волосами и в шарфе с абстрактным узором, совсем не клеившимся к серому костюму в тонкую фиолетовую полоску. Вероятно, он тоже был, своего рода, дизайнером. Очень необычного рода. — Какая цель ваших угроз?        — Угроз? Прошу вас... — хохотнул Шмель, оголяя ровные белые зубы. — Это не угрозы, а восстановление баланса вселенной, — он крепче прижал Томоэ, вцепившуюся ногтями тому в руку, но это не давало никакого эффекта, словно его костюм был бронированным. — Праведникам наслаждение, но грешникам — отплата.        — О какой плате идёт речь? — серьёзно спросила Кагами, сидящая на коленях рядом с матерью, и которую Дюпэн-Чэн не сразу заметила из-за полумрака и двоих мужчин, загораживающих обзор. Слившись с толпой, девушка начинала жалеть, что притащилась сюда, снедаемая любопытством. После нескольких нападений, мужчина впервые предпринимает попытку кому-то навредить прямо в толпе. Что им руководит в этот раз?        Главная слабость всех психопатов, заключающаяся в адской жажде аудитории. Желании доказать всем и вся, что он совершает благое дело.        — Вам не кажется это смешным, месье? — Томоэ, казалось, чувствовала себя комфортно и не задумывалась о том, что одно неверное движение с её стороны и она — не жилец.        — За смелость окружать себя другими мужчинами, мадемуазель, — из груди Шмеля вырвался ещё один диковатый смешок, когда он ответил Кагами. — За то, что свадебная клятва была нарушена. За то, что очередная женщина забыла о своей принадлежности к одному мужчине. За попытку очернить его имя.        — О чем вы говорите? — Кагами поднялась на ноги, но отступила на шаг назад, когда свободная рука Шмеля вытянулась вперёд. Маринетт смогла рассмотреть ссадину на плече девушки. Её что — ударили? — Чьë имя? Моя мама никому ни в чëм...        — Если двинетесь к лифту — ей крышка, — громко произнёс мужчина, глядя поверх голов людей, включая Дюпэн-Чэн, затаившейся за небольшой скульптурой с недостающими деталями, на Натали. Женщина держала в руках свой планшет, намереваясь позвонить в полицию, но вовремя вспомнила, что сеть здесь не ловит и собралась выбраться на верхние этажи. Её каблуки были слишком громкими. — Мадам Санкëр, вам ведь не нужны проблемы от начальства?        Маринетт прошерстила взглядом зал, насколько это было возможно, но не нашла ни Габриэля, ни Адриана. Но это и не было вопросом номер один. Скорее беспокоило то, почему в помещении, где было приличное количество мужчин, ни один не предпринял попытку освободить мадам Цуруги из хватки? Неужели они боятся худого и непонятно кем себя возомнившего спятившего мужика? Он ведь не мог вот так просто...        Вдалеке раздался грохот: Натали выронила планшет и экран на нём треснул.        — Мой муж мёртв уже восемнадцать лет, — сказала Томоэ тоном, которым обычно отдают приказы. — Если вы намекаете на измену, то....        — А вы не так уж и глупа, — Шмель вновь стал приближать жало к немного отогнутому воротнику кимоно — туда, где билась жилка. — Жаль только, что похотлива как крольчиха.        — Вы себя слышите вообще!? — воскликнула Кагами, всё же ступив вперёд, но её схватил за руку стоящий рядом с ней мужчина. — Пустите! Вы...        — Солнышко, неужто тебе не обидно за своего папочку? — сюсюкающим голосом спросил костюмированный.        — Тебе не ясно сказали? Он мёртв почти двадцать лет, недалёкое ты чмо! — Кот-Нуар в несколько сальто проскочил по подиуму к Шмелю, ударяя того своим жезлом так, что он упал, но не отпустил Цуруги, придавив её своим весом.        Пользуясь моментом, толпа повалила к злосчастному лифту, двери которого задребезжали от того, как какой-то высокий парень приложился о створку лбом. Казалось, начался зомби-апокалипсис и люди спасали свой драгоценный мозг от поедания, прячась в стеклянной коробке.        Нуар схватил Дайана за волосы, ощущающиеся противно склизкими, словно их не мыли неделями, и оттащил от Томоэ, к которой сразу же подбежала дочь, падая на колени и касаясь лица, чтобы убедиться, что та не ранена. Отбросив Шмеля в сторону, Адриан усмехнулся, наслаждаясь тем, как ублюдок приложился спиной о выпуклые запчасти одного из притащенных сюда музейных экспонатов. Много мороки теперь будет с тем, чтобы их отреставрировать.        — Пройдите в безопасное место как можно скорее, — бросил он в сторону Кагами, привлекая её внимание к своему лицу, и покосился правее. — Месье, помогите им.        Мужчина, к которому обратился Агрест, на мгновение нахмурился, бросив взгляд на двоих на полу, и боролся с тем, чтобы ослушаться приказа, замаскированного под просьбу.        — Я ждал, что ты явишься, щенок, — прохрипел Дайан, поднимаясь на ноги.        — Фу, как невежливо, — ответил Адриан, вертя по кругу шест и краем глаза отмечая, сколько людей уже смогло уйти. Почему отсюда выбраться можно было лишь на сраном лифте, не выдерживающим веса более трёх человек среднего телосложения? — Как же неприятно иметь дело с самодовольными хамами...        Парень поцокал языком и стал подходить к Шмелю, ставшему в оборонительную позицию и не спешащему уходить. Тем более, сбегать было некуда.        — Сам сдашься или силу применять? — добавил блондин, остановившись в двух шагах и растянув шест, между деталями которого образовалась цепь, формируя нунчаки. — Мне не особо хочется потеть. Латекс всё таки, сам понимаешь...        Маринетт, всё ещё стоящая за колонной, скрытая столом, на котором громоздилось сооружение из наполненных шампанским бокалов, слушала этот диалог и на последней фразе едва не прыснула, широко распахнув глаза. Поразительное спокойствие.        Она даже не уловила момент, когда Нуар выскочил из проёма, в который заходили модели, покидая подиум. Любопытно, какой процент вероятности того, что улетающее от девушки существо нырнуло именно туда, помогая человеку обратиться в образ Кота?        Все сто. А может и больше.        Астор ринулся к Нуару и хотел было вонзить жало в доступное открытое место на теле парня, но получил по лицу нунчаками, наклоняясь в сторону и резко выдыхая, будто бы от неожиданности.        — Веселья хочется? — ласково произнёс Агрест, вновь занося оружие и ударяя противника по рёбрам. — Я с радостью устрою.        Маринетт выглянула из-за колонны, цепляясь пальцами за твёрдый материал с выпуклыми линиями и — почему всегда так? — столкнулась взглядом со Шмелем, что как раз поднял голову, держась за живот, и отпрыгнул спиной назад, приземлившись на подиум, до сих пор освещённый прожектором.        Повернув голову вправо, она увидела Кагами, склонившуюся над матерью и поглаживающую ту по щеке. Куда же запропастился тот мужчина? Нуар сказал же, что... Ну, конечно. Каждый спасает только свою шкуру. Дюпэн-Чэн следовало сделать то же, но — разумеется — она так не могла.        С постамента доносились лязганье и грохот от прыжков дерущихся мужчин, периодически разбавляемые насмешливыми фразочками Кота, который словно подпитывался собственным выпендрежëм. Эти двое друг друга стоили.        Девушка присела, коснувшись ладонью цементной поверхности и стала напряжённо размышлять, как бы ей незаметно пробраться к Кагами и помочь ей. Мадам Цуруги, похоже, потеряла сознание. В лучшем случае. В худшем — схлопотала сердечный приступ и ей требуется помощь медиков. Ей нужно сделать всего шесть шагов вправо, огибая стол со съехавшей скатертью и поваленными с него бокалами, часть которых разбита.        — Ты не знаешь, о чëм болтаешь, мальчик! — прозвучала фраза Шмеля и в Нуара полетела статуэтка в форме музыкального инструмента. — Без подобного отребья мир станет чище.        Брюнетка проползла гусьим шагом к столу, пока мужчина замахивался ещё одним предметов в увернувшегося от предыдущего парня. Дëрнув на себя ткань, она скрылась из виду и прислушалась к бормотанию японки, но ничего не разобрала. Громкий голос Нуара всё заглушил.        — Для того, чтобы мир был чище, нужно сортировать мусор. И посещать психиатра некоторым, — он взмахнул рукой с поблëскивающими когтями в сторону Дайана с куском ножки стула, сжатым в кулаке, — гражданам. Чем тебе помешали те прекрасные дамы, а? Мать в детстве недолюбила?        Маринетт, ненароком выглянувшая из своего укрытия, придавила осколок, отчего на участке кожи чуть выше лодыжки выступила кровь.        — Чëрт, — зашипела она, по инерции схватив стеклышко двумя пальцами и вытянула его. Кровь стала идти сильнее. Пусть. Это не так важно. В помещении осталось пятеро человек. Неужели никто из поднявшихся в особняк не вызвал помощь? Полицию? За что вообще мадам Санкëр получала свои деньги?        — Глупые, — качая головой, отвечал Шмель, и всё же бросил древесину в блондина, что, конечно же, пролетела мимо, сбросив ещё парочку бокалов со стола, за которым сидела Маринетт, прикрыв салфеткой ногу. — Глупые люди, не видящие реального положения вещей...        У Агреста глаза на лоб лезли от уровня эгоцентризма этого человека: приперся в его дом и напал на мать его бывшей; разворотил любимое помещение Габриэля и разрушил план свалиться в кровать, после того, как парень вычешет остатки цветов из волос. И... ему не показалось? Он видел Маринетт, сидящую рядом с Кагами, отчего в лёгких зарождался смешок. Сколько же сюрреализма случилось в его жизни за последнее время. Который он подкрепил тем, что бросил девушке нарцисс, пойманный Цуруги, чего он не рассчитал. Только бы японка не расценила этот жест как-то... как-то по-дурному что ли... Хотя, воспитанная Томоэ, верная принципам и порядку, эта девушка точно не посмеет ввязываться в возрождение подросткового романа в предверии свадьбы. Да и оно ему надо? Сейчас у него задача поважнее.        — Может ты перестанешь уже пиздеть и добровольно отдашь гребень? — он сжал челюсти. — Свалишь в свою нору? Или улей, я в душе не ебу, где ты обитаешь.        На последнем слове парня привлек звук, похожий на шорох подошвы, точно не соответствующий каблукам, которые обычно обували женщины на такие сборища. Он обернулся, но уловил только фрагмент тёмных волос, что всколыхнулись от движения, снова возвращаясь к Шмелю, который воспользовался заминкой и соскочил с подиума. Он сделал акробатический прыжок и приземлился совсем рядом с тем местом, где были Цуруги.        — Катаклизм! — воскликнул Адриан, ударив раскрытой ладонью по бетону, не осознавая, что подвергает риску ни в чем не повинных людей. Стол отлетел в сторону из-за разбуренного цемента, и парень увидел — блять — Маринетт, которую вместе с Кагами сбил поток воздуха от разрушительной силы, толкнув их к столу с конструкцией из наполненных бокалов.        Он в долю секунды, делая огромный прыжок, схватил скатерть и отшвырнул в сторону, куда-то на стеклянный куб, в котором подсвечивалась доисторическая каменюка с иероглифами, чтобы со звоном падающее сооружение не нанесло девушкам вреда.        Кагами приложилась спиной о фигуру мифического существа и ухватилась за голову; немного дальше, приземлившись на живот, лежала Дюпэн-Чэн, над ней нависла съехавшая набок колонна, образуя на потолке продолговатые и несущие угрозу трещины.        — Маринетт! — всё вокруг Агреста приглушилось, замылилось, сузившись до той точки, где рука Дюпэн-Чэн с рассеченными осколками пальцами касалась пола. Он, забыв, что повернулся спиной к врагу, двинулся к девушке и со всего маху ударил тяжёлой подошвой ботинка колонну, которая со скрежетом завалилась в противоположную сторону, растрощив конструкцию с прожекторами.        Блондин почти коснулся плеча девушки, когда его окликнул Дайан:        — Целомудрие торжествует, — мужчина безумным серым взглядом за полосатой маской вытаращился на Нуара, крепко сжимая шею Томоэ сзади.        Хватило бы двух секунд. Всего двух секунд и он бы успел помешать тому, что произошло, если бы не приклеивший его к земле испуг. Но не за себя. Тонкое жало вонзилось в сонную артерию женщины, отчего она резко распахнула глаза и набрала воздуха в легкие, будто от впрыснутого в сердце адреналина, но тут же застыла. По мере того, как указательный палец Шмеля прочертил внутри горизонтальную линию, карие радужки скрылись под веками, покрытыми дымчатыми тенями.        — Сука, — процедил Адриан и бросился к мужчине, откидывая, не глядя, тяжёлые куски бывшего напольного покрытия жезлом в разные стороны.        Тот, в свою очередь, подпрыгнул, уцепившись за прикрепленную к высокому потолку балку и стал раскачиваться. Что он, мать его, творит? Было слышно тяжёлое дыхание от усилий. Талисман талисманом, но возраст даëт своё. Реставратор был много слабее молодого поджарого парня, и физических ресурсов на то, чтобы драться с ним вдолгую, припасено не было.        Кагами подползла к матери, отбросив свои туфли — каблук на одной из них был безвозвратно сломан — и подложила той под голову криво свернутую, припавшую пылью скатерть. С шеи женщины неравномерными струйками стекала кровь, сливаясь с цветом кимоно; волосы, затянутые в пучок, рассыпались по плечам, демонстрируя шелковистую красоту. Кому-то внимательному могло даже показаться, как несколько суровых морщин на лбу Томоэ распрямилось, когда на её щеку упала слеза дочери, которая расфокусированно глядела на мать, пока возле её ног торчала из провала в полу заржавевшая труба с вяло вытекающей водой.        Когда Астор уже решился опуститься вниз, по его колену пришёлся удар шестом, отчего он славировал определённо неудачно, но туда, куда было нужно. Чувствуя за спиной быстрые шаги приближающегося Нуара, он резво нажал кнопку вызова лифта и, что были мочи, оттолкнул постамент с вазой четырнадцатого века, чтобы преградить парню путь. Музей потерпит большие убытки.        Послышалось рычание, совсем не схожее с кошачьим мяуканьем, и отчётливый звук отъехавших стеклянных створок.        — Урод ебаный! — закричал Нуар, увидев, как Дайан проскользнул в кабину. — Ката!..        Частичка лапки на кольце замигала с пронзительным писком, тормозя его на середине слова. Сила уже была использована. Он посмотрел на почти скрывшегося в тоннеле Шмеля и снова зарычал сквозь зубы, лупанув шестом по разваленному столу, на рядом валяющейся скатерти которого лежал скомканный торт, чей ореховый вкус так и не был распробован.        — Ты... — он обернулся, услышав обращение Кагами, по лицу которой текли дорожки слëз вместе с размазанной тушью. Одна из запчастей её ожерелья оторвалась и повисла на поясе платье. Она гладила мать по голове, всхлипывая и тяжело дыша. — Я знаю тебя. Ты — местный герой, — девушка смотрела Адриану прямо в глаза. — А этот человек... он... зачем ему смерти тех женщин? Моя мама...        — Мне жаль, — тихо сказал блондин, подходя к Цуруги и не зная, какой был в этом толк. Он никак не мог её утешить. — Я не заслужил статуса героя.        Так и не решаясь прикоснуться к японке, парень отступил, видя как она отворачивается и судорожно вдыхает, дрожащими пальцами касаясь узоров кимоно Томоэ. Начерта ей его успокаивающие поглаживания?        Слева, через пролом с торчащей трубой, через полтора шага, едва оторвав голову от твёрдой поверхности, Маринетт изо всех сил пыталась собрать воедино чёрный силуэт с дëргающимся хвостом, но перед глазами плыло. Кружащаяся голова ненадолго позволила уловить, как фигура стала приближаться к ней, сопровождаемая противным писком и зеленоватым — или это была галлюцинация? — свечением.        Она почувствовала, что еë приподняли и прислонили спиной к какой-то поверхности; тёплая ладонь, хоть и в перчатке, легла на её щеку, что и так горела, словно ей дали пощёчину, пока сознание снова не уплыло.        Агрест не хотел уходить. Сбегать из этого зала, в который почти спустились медработники и полицейские, пока он оттащил Дюпэн-Чэн от обломков колонны. Ему было стыдно от того, что он допустил. Зубы почти крошились от того, как он их сжал, перепрыгивая через кавардак, который устроил за менее, чем четверть часа, сбегая в гримëрку, что была скрыта за внутренним входом, ведущим на подиум, отсчитывая секунды до перевоплощения.        Он закрыл дверь с обратной стороны и прислонился к ней лбом, слыша как Плагг уже вылетел из кольца и, деловито развалившись на стуле, стал чавкать приготовленным на всякий случай сыром из кармана рюкзака, покоившегося под столом.       

***

       Маринетт вздрогнула и разлепила веки, закашлявшись. Первое, что она увидела — это колонну. Или же то, что от неё осталось. Каменное сооружение было разбито на неравномерные массивные валуны, возле одного из них растекалась лужа от шампанского, как можно было судить по осколкам бокалов. Рукав её свитера тоже был мокрый, так как девушка съехала спиной вбок, захватывая за собой скатерть, недавно покрывающую стол, о который она опиралась.        В подвале было тихо, за исключением капающей воды из трубы, отчаянно нуждающейся в замене. Она, хмурясь от головной боли, выровнялась, замечая, как на подиум пролился лучик желтоватого света, который тут же исчез вместе с отдалённым хлопком двери. Послышались шаги и Маринетт напряглась, подтянув колени к груди.        Через мгновение в проëме появился Адриан, одетый в спортивный костюм и закинувший на плечо рюкзак. Он ловко спрыгнул с длинного постамента и продолжил расслабленно идти прямо к ней, отгребая по пути ногами ошмётки стульев. В паре шагов от девушки он замер, удивлённо пялясь, будто совершенно не ожидал её здесь увидеть.        — Маринетт, ты чего здесь?.. — Рюкзак свалился с плеча, когда блондин подскочил к Дюпэн-Чэн, оглядывая её лицо.        — Что я здесь делаю? — хрипло произнесла она, выдавливая улыбку. Второй их разговор за вечер начинался в точности соответствуя предыдущему. — Жду...        Неожиданный хохот разнесся по залу, ударившись о стены, и, возможно, способный навести жуть, если бы Адриан не знал, от кого он исходил.        — Температуры вроде бы нет, — пробормотал он, прикоснувшись ко лбу девушки, пока та рассматривала кольцо на правой руке, лежащей на согнутом колене присевшего перед ней на корточки парня. Серое, без единого узора или намёка на камень. Почти что обручальное. — Тебя никто не забрал?        — Куда? — Ты заберешь. Головокружение рассеивалось и лицо одноклассника всё отчётливее вырисовывалось перед Маринетт. — А ты почему не дома?        — Обстоятельства, — кратко ответил парень, протянув руку за спину и хватая рюкзак, выуживая из того бутылку с водой. — Выпей, должно стать лучше. Отведем тебя потом домой.        Девушка взяла протянутую бутылку минералки и, открутив крышку, сделала несколько глотков, параллельно глядя на то, как Адриан поднялся и осмотрелся, будто выискивая ещё кого-то, пожелавшего провести ночь в этом, теперь уже жутком подвале. На его лице читалась усталость, хоть он и старался говорить с ней относительно бодрым тоном.        Обстоятельства. Так он теперь называет спасение жизней?        — Адриан... — девушка поднялась на ноги, ощущая себя вполне сносно. Руки-ноги, целы, если не считать ранку на щиколотке. Тошноты вроде бы нет. — Что слу..        — Ты в порядке? — перебил он, подняв рюкзак и вновь оказываясь рядом с ней. — Идём.        Маринетт, с приоткрытым ртом на оборванном вопросе, развернулась на пятках и поторопилась за Агрестом, который уже уверенно шёл ко всё тому же лифту.        «Нет, не в порядке», пронеслось в мыслях, когда они остановились возле стеклянных створок, вид которых уже вызывал отвращение. Пропустив девушку вперёд, Адриан нажал на кнопку, но не спешил поворачиваться, провожая взглядом раскуроченное подземелье. Стрелка часов на запястье Агреста не успела сдвинуться и на пару значений, как раздался жуткий скрип и лифт пошатнулся, отчего Маринетт снова едва не свалилась на парня, уцепившись за рукав его кофты.        — Ой... — шепнула она, когда в коробке с человеческий рост погас свет, который итак был не особенно ярким. Движение остановилось.        — Да блять, — произнёс Агрест и девушка отняла руку, отступив и прислонившись спиной к металлической стене — только внешние двери были стеклянными. — Вечер сраных сюрпризов.        Он просунул пальцы между створками и попытался их раздвинуть, что, само собой, было бесполезно, ведь он определённо не обладал достаточной для этого силой. Парень был не в духе и Дюпэн-Чэн его понимала, хоть и поражалась его спокойному тону.        Обернувшись и сбросив рюкзак с плеча, приземлившийся прямо в угол, он присел и также прислонился к прозрачному материалу, за которым невозможно было что-либо разглядеть.        Несколько минут оба молчали. Несколько долгих минут, за которые Маринетт вдохнула и выдохнула от силы два раза. Она открыла было рот, собираясь сказать что-то неважное, лишь бы прервать тишину, но вместо этого чихнула, отчего неприятно заслезились глаза. Пользуясь тем, что они находились в полной темноте, девушка вытерла нос рукавом свитера, что наверняка выглядело крайне неэстетично, и чертыхнулась, когда тот оказался влажным. Гребаное пролитое шампанское.        — Ты чего была в зале? — внезапно задал вопрос Адриан и Дюпэн-Чэн вздрогнула, не поняв — от гуляющего сквозь щели в лифте сквозняка или от немного хрипло прозвучавшего голоса.        — Мадам Санкëр провела, — ответила она, перемявшись с ноги на ногу. Она не видела блондина, но уловила, как он опустил ногу, до этого согнутую в колене, отчего подошва его кроссовка оказалась в миллиметре от её ног. Когда лифт замер, девушка стояла по левую руку от него.        — Я не об этом, — Агреста не особенно волновало то, почему она присутствовала на показе. Как и сам показ. Каким образом её никто не заметил и оставил в помещении одну? В первую очередь — ты сам, придурок. — Медики должны были оказать тебе помощь, когда пришли за Цуруги.        — А ты где был? — нахмурилась брюнетка, жалея о том, что не могла увидеть сейчас его лицо, на котором точно должна была отражаться смесь эмоций.        — Увидел начинающуюся заварушку и спрятался в гримëрке, — вполне адекватная реакция как для манекенщика, желающего сохранить свою жизнь и красоваться в модных журналах ещё продолжительное время. Он даже не напрягся, произнося эту ложь. Маринетт должна была поверить.        — Откуда тогда знаешь о том, для кого вызвали скорую? — докапывалась девушка. Она же не дура.        — Натали сообщение написала, после того как убедилась, что со мной всё в порядке, — ответил блондин, силясь минимально очертить силуэт девушки. Тщетно. В лифте стояла кромешная темнота.        — Покажи.        — Чего?        — Сообщение покажи, — девушка опустилась на колени и мягко положила руку Адриану на голень, надеясь, что он не дернëт ногой от неожиданности. Похоже, она сильно приложилась головой.        — Мобильник на зарядке в гримëрке остался, — после пары секунд промедления, сказал он, ощущая сквозь ткань брюк тёплое и... влажное прикосновение?        — Ладно, — с подозрением произнесла Маринетт.        Телефон и правда был разряжен, но лежал в кармане рюкзака. Хорошо, что Плагг остался наедине со своим сыром, иначе пришлось бы думать ещё и том, как бы квами не обозначил своё присутствие какой-нибудь едкой фразой, раскрывая его перед Дюпэн-Чэн. Это существо не слушало беспрекословно даже мастера Фу. Не то что какого-то школьника.        — Ты не ответила, — Адриан сдвинулся правее, чтобы оказаться ближе к девушке. Её рука всё ещё лежала на его ноге, будто так и надо.        — На что? — рассеянно. — Не знаю, наверное... — она помедлила. — Наверное, просто не заметили в суматохе. А что с той женщиной? Мамой Кагами, девушки, которая...        — Шмель её убил, — он кашлянул, потирая ладонью затылок. Стыд за свой провал снова начал затапливать голову.        — Нуар же пытался его остановить, — сглотнув, девушка убрала руку и обняла себя. — До того, как я отключилась. Они дрались и...        Не договорив, Маринетт снова чихнула. Не хватало только простуды.        — Мне показалось или у тебя свитер мокрый? — проговорил Агрест и послышался звук расстегиваемой молнии на его кофте.        — Эээ... — облизнув губы, она рефлекторно коснулась того самого рукава. — Это шампанское пролилось. Бокалы разбились и я неудачно...        — Снимай, — отчеканил парень, стирая из головы девушки все мысли. — Не переживай, здесь ничего не видно. Я даже не понимаю, тебе ли протягиваю кофту или лифтовому призраку.        Это была шутка? Господи помилуй, если он при всём том, что произошло за вечер, был способен юморить, то они действительно попали в сюрреалистичный ситком.        — Хор-хорошо, — запнулась Маринетт, забрав вещь и положив ту на колени. — Спасибо.        Она стянула через голову свитер и положила его рядом в скомканном виде. Толку было наощупь пытаться складывать по правилам. Протянув руки в длинные рукава тёмно-серой спортивной вещицы, девушка прикрыла глаза, ощущая всё тот же аромат, который обволакивал её нервозностью и спокойствием одновременно. Но сейчас в него не были добавлены сигареты.        — Нуар, как оказалось, не такой уж и герой, — произнёс парень, не сдержавшись.        По голым плечам прошёлся холодок, но он этого не ощутил. Пожирающие мысли драли его сознание, как когти льва в саванне разрывают свою добычу: безжалостно, с летящими вразнобой каплями крови. Он не питал особых чувств к мадам Цуруги, но и смерти ей не желал. Ему вообще подобное в голову не приходило. Он правда не думал до теперешнего момента, что придётся столкнуться со смертью так близко, быть вовлечённым в созерцание того, как Кагами становится круглой сиротой.        И сдерживаться, не показывать сочувствия Адриана, закупоренного в латексный костюм Нуара.        — Почему? — удивилась девушка, воззрившись в темноту, не зная, что смотрит прямо в лицо однокласснику. — То, что сегодня случилось... ну то, что случилось — не отменяет его прежних заслуг, — пожалуйста, если ты правда Нуар, не гноби себя. Если Маринетт не ошибается в своих домыслах, наивно ощущая от Адриана те же волны, что исходили от Кота, то черт возьми, без него Париж не избавится от Шмеля.        Полиция молчала, но это не было по причине тайны следствия. В лицее все знали, что отец Сабрины участвует в поисках того, кто скрывается за маской того убийцы. Но даже доканывая девушку одинаковыми вопросами на этот счёт, Алья, Айван или тот же Ким ничего нового не узнавали. Расследование стояло на месте, но теперь к нему прибавилась ещё одна жертва и толпа свидетелей, которые точно могут подтвердить, что Кот-Нуар и тот псих отнюдь не напарники. И никто не посмеет оспаривать тот факт, что парень защищает и оберегает граждан, что работникам государственной структуры не очень удавалось в последнее время.        — Как знаешь, — ответил Адриан, подтягивая ноги обратно и опираясь о колени локтями, отлепляя спину от холодного металла, неприятно касающегося голой кожи. Он не хотел разговаривать с девушкой. Не сейчас, когда чертовски нуждался в том, чтобы принять душ и оттереть остатки противных блёсток, которые пришлось нанести на торс, чтобы буквально сиять на подиуме. Вымыть голову, вытряхнув частички колоска с волос. Вычистить её изнутри и лечь спать, чтобы наутро заставить себя разобраться с тем, как поступать дальше со всём свалившимся на него снежной кучей дерьмом.        Адриан как придурок стоял, уткнувшись лбом в дверь гримерной под аккомпанемент жевания Плагга и тупо ждал, пока голоса и звуки шагов в зале стихнут, чтобы выйти оттуда последним, зная, что остальные модели разошлись по домам, как только Габриэль выплыл со своим отшлифованным поклоном и смылся в свою студию, не желая тратить время на поддержание бессмысленных бесед. Юным манекенщикам нафиг не надо было торчать с подвыпившими гуру моды, фотографами, светскими львицами и остальными нудными дядьками и тëтками, когда можно было пригубить в баре через через квартал от особняка.        Если бы только они здесь застряли в любой другой день. Да хоть пару часов назад, когда столкнулись во дворе дома, возле поросшей плющом стены, излучающие невидимые разряды тока, проходящие от его рук по полосатому шарфу к шее Маринетт... Парень был уверен — стеклянные дверцы бы треснули, не выдержав того напряжения, витавшего между ними. А дальше... Выброси это из головы, иначе снова спустишь в штаны.        — Я не считаю, что парочка переведённых через дорогу бабулек перекрывает то, что он так просто допустил убийство прямо на своих глазах. Ему следовало быть быстрее. И внимательнее, — глухо добавил он.        — Ладно, — тихо сказала Дюпэн-Чэн, прощая ему злобный тон, в котором читалось презрение такого размера, что его можно было ухватить в воздухе. Звучало так, словно он отчитывал ребёнка, посмевшего ошибиться с нотой в проигрывании мелодии на музыкальном инструменте. Так его отчитывали в детстве, когда он учился игре на фортепиано?        В горле пересохло и она вспомнила, что оставила воду на бетоне, не до конца закрутив крышку. Благо, в этот раз рассеянность можно было скинуть на то, что она чуть не переломала себе всё кости, когда её отбросило волной... Что это была за сила? Когда-нибудь она решится спросить напрямую.        — Кагами, — прервала образовавшуюся после её последнего слова тишину Маринетт, осознав, что случайно произнесла имя японки вслух.        — Что? — Агрест, казалось, тоже был вырван из раздумий.        — Нет, ничего, — девушка почувствовала, как начинает краснеть. — Просто...        — Вы успели познакомиться? — спросил парень, прекрасно зная ответ. Он же видел, даже издалека, учтивый поворот головы Цуруги, который она применяла каждый раз, когда хотела произвести впечатление на кого-то нового. И производила. Впечатление властной, хитрой и самоуверенной юной особы, способной вдавить каблуком в землю кого угодно. Мило при этом улыбаясь.        — Да, она... — брюнетка замялась. — Она очень дружелюбная.        И тут ей захотелось суривиться, ведь Маринетт сказала точно такую же фразу, которой Кагами описала Адриана. Дружелюбный. Спаси и сохрани.        — Не сомневаюсь, — подтвердил Агрест, проводя рукой по волосам и улыбаясь. Ей точно не понравилась Кагами.        — Надеюсь, она будет в порядке, — вздохнула девушка, натягивая рукава кофты на ладони. Не хотелось думать о том, как она сейчас выглядела. Волосы наверняка расстрепаны, на лице пыль, да и ранка на щиколотке не могла покрыться привлекательной корочкой запëкшейся крови. Ко всему прочему, её смартфон был разбит — вылетел из кармана джинсов и попал под ошмётки стульев в подвале. Польза от гаджета сейчас была сомнительной. Что она могла делать? Светить фонариком Адриану в лицо? Дозвониться до кого-то из прислуги Агрестов? Зачем, если какая-нибудь Натали уже точно занималась вопросом их вызволения.        — Она скоро замуж выходит, — пожал плечами блондин и подвинулся к Маринетт, сразу же услышав, как она вдохнула, когда его нога коснулась её бедра. — За перспективного парня, насколько мне известно. Кагами не останется одна.        Последнее предложение прозвучало сдавленно, словно он вкладывал в него личное, покрытое собственной болью значение. Маринетт отчаянно захотелось отыскать его ладонь и сжать, переплести их пальцы; показать, что, хоть она и не знала всей трагедии его семьи, связанной с кончиной Эмили Агрест, но готова была быть рядом. Она хотела, чтобы он нуждался в этой поддержке от неё. Какая слащавая глупость.        — Это... хорошо, — протянула Дюпэн-Чэн и стала выпрямлять ноги, которые уже отсидела.        — А ты думала, мы встречаемся? — Адриан приподнял брови, складывая руки на груди.        Девушка замерла, так до конца и не разогнув левую ногу, склонившись и схватившись за плечо парня. Впрочем, она тут же отдернула ладонь. Сколько можно его трогать?        — Нет, с чего бы? — Маринетт приняла адекватное сидячее положение и немного повернулась корпусом, что с освещением дало бы возможность смотреть Агресту в лицо. — Ты бы не стал целовать другую, если бы...        — Другую? — блондин втянул языком нижнюю губу, вспомнив как не только целовал. Но кусал и... трогал, гладил и... Не сейчас. — Ты имеешь ввиду себя?        Маринетт бросило в жар. Опять ляпнула, не подумав, опьяненная миндалём и ежевикой, целующих её прикосновением ткани к плечам, снятой с Адриана. Ей не стоило забывать бутылку с водой, которая в данную секунду была бы как нельзя кстати.        — Ну, да, — пробормотала, стараясь дышать тише, чтобы не выдать своей нервозности.        — Мы встречались с Кагами несколько лет назад, — как же ему не хотелось развивать эту тему. — Теперь нас связывают только рабочие отношения наших родителей. Точнее, связывали.        Действительно. Непонятно, что будет с сотрудничеством после того, как мадам Цуруги официально отправят к праотцам.        — Почему ты меня поцеловал? — отвлечь Дюпэн-Чэн не получилось и ему некуда было сбегать. Нужно ответить чем-то отталкивающим, чтобы он перестал видеть даже в темноте её голубые глаза, полные какой-то странной надежды. Нужно, чтобы она не подобралась близко, не убеждалась в своих догадках касательно того, кто он.        — Захотелось, — что, блять? Это всё, на что ты способен? — Ты не была против, — хмыкнул, расцепив руки и положив правую на тыльную сторону ладони девушки, погладив.        — То есть, на моём месте мог быть кто угодно? — холодно спросила Маринетт, но не отдернула кисть. Замерла. — Знаешь, Милен как раз выходила из раздевалки, когда туда шла я.        — Не кто угодно, конечно, — блондин поразился сквозящей в её тоне — такой открытой — ревности, что он еле сдержал порыв обнять девушку. — Но разве ты не хотела тогда того же, м?        Хотела. И делала это с Нуаром, ощущая стекающее по гортани красное полусладкое и разглядывающие её пунцовое лицо зелёные глаза, которые могли бы изучать её точно так же сейчас, если бы не темнота. Но сомнения вгрызались сознание, как точащие древесину термиты, которых никак не мог вытравить из своего подвала Ролланд Дюпэн, вечно жалуясь, что пол в его доме скоро рухнет от напасти назойливых насекомых.        Сомнения, из-за которых в маске, скрывающей личность, ощущала себя Маринетт, а не Адриан. Вдруг всё же?.. Сделай это, трусиха.        — Что, если да? — промолвила она, решаясь протянуть руку и — о, чудо! — положить ладонь прямо на его щеку, чувствуя под большим пальцем точёную скулу. — Хотела. И хочу сейчас.        Парень не отвечал. Лишь размеренно дышал, наслаждаясь касанием прохладных пальцев. Пока не уловил движение: Маринетт приблизила к нему лицо, окатив тонким запахом клубники, застывшим с отдушкой шампуня на волосах. Она приоткрыла рот и мягко втянула его нижнюю губу, не чувствуя сопротивления. Ладонь скользнула к шее и кончик языка едва мазнул по верхней губе, когда девушка попыталась открыть рот Агреста. Он не отвечал. Не предпринимал попыток коснуться её в ответ, прижать к себе. Казалось, что даже его глаза оставались открытыми, не смеющие нырять в омут, манящий вместе с пальцами Дюпэн-Чэн, что уже перебирали короткие пряди у него на затылке. Маринетт отстранилась, опустив руку и коснувшись его груди в районе сердца — ритм в пределах нормы, не сбился ни на йоту.        — Тебе это не нужно, — произнесла девушка, толком не понимая, какой смысл вкладывает в свои слова. Кот-Нуар бы не отказался. Более того, он стал бы инициатором.        — Это не нужно тебе, Маринетт, — ответил Агрест, от низкого голоса которого пошла вибрация по полу лифта. Девушка прекрасно понимала то, что он вкладывал в «это», когда откидывал голову, упираясь в стену и сжимая челюсти. «Это» значит Нуара и весь катарсис, который следует за обличьем чёрного кота. Одним Шмелем ничего не заканчивалось и на что бы он не подписался, нося кольцо, позволяющее устраивать землетрясения — Дюпэн-Чэн не поплатится за его проблемы своей жизнью. — У нас отлично получается дружить.        — Дружить, — тупо повторила Маринетт, отнимая ладонь от его торса и поднимаясь на ноги, отходя и опираясь о стену. Дружба с привилегиями, получается.        Она засмотрелась в одну точку, думая, что ослепла, когда с пронизывающим скрипом несколько раз мелькнуло слабое белое свечение и кабина дёрнулась, загудев, оповещая тем самым, что подъем вверх возобновился. Адриан тоже поднялся, поправив резинку на спортивных брюках и бросив на девушку взгляд сверху вниз, концентрируясь на развязанном шнурке. Маринетт перевела глаза с впадинки на шее парня к своей ноге и, поняв в чëм дело, присела на корточки, колдуя над узлом.        — Наконец-то, — послышался поразительно обеспокоенный голос Натали, когда створки распахнулись и за ними, кроме женщины, показался мужчина в комбинезоне, занимавшийся починкой зависшего средства передвижения.        — Повезло, месье, — прокуренным голосом произнёс мужчина, скривив в удивлении лицо и хлопнув себя по бедру. — Вам очень повезло, что... а, здесь и мадемуазель, — поднял брови он, заметив и Маринетт, которая, опустив голову, вышла за Агрестом, захватив свой скомканный свитер. — В общем, ваше везение, что вы не убились. Тросы совсем на соплях держатся. Здесь надо бы ремонтик забабахать и...        — Месье Клод, — прервала начавшиеся разглагольствования механика мадам Санкëр. — Большое спасибо за проделанную работу. Вы получите свою оплату на счёт в течении получаса, — её строгая манера говорить вернулась в прежний режим. — Не сочтите за грубость, но сегодня не самый приятный вечер для того, чтобы нагнетать его подобными предположениями.        — А, — выдал Клод, комично поджав губы и приподняв подбородок. — Понял, у меня свои обязанности, у вас — свои. Удаляюсь. Румпумпум-румпумпум, — он стал напевать, развернувшись и направившись вниз по ступенькам фойе, к которому подъехал лифт, бросив напоследок взгляд на молодых людей.        — Мадемуазель Маринетт? — обратилась к девушке Натали, отвлекая ту от разглядывания массивной чёрной двери, за который скрылся мужчина с чемоданчиком инструментом. — Разве вы не эвакуировались вместе с другими гостями?        — Её оставили возле одного из раскуроченных столов, — ответил вместо Дюпэн-Чэн Адриан, пока та молча пялилась на мадам Санкëр. Ей уже было всё равно, что подумает ассистентка, чувствуя лишь как слипаются глаза от усталости и в солнечном сплетении шевелится гадкий червь обиды. Почти беспочвенной. — Я думал в таких ситуациях должна быть оказана помощь. — Он указал ладонью на Маринетт, не оборачиваясь. — Укутать в плед, горячим чаем напоить. Шок, всё таки.        Его ледяной тон настораживал. Звучало так, будто он по меньшей мере нашёл Дюпэн-Чэн под мостом с обморожением. Девушка покосилась на него, сжав в нервном жесте вязанную вещь с несколькими торчащими нитками. Надо бы их заправить.        — Укутаться и тебе не помешает, — спокойно произнесла ассистентка, окинув парня взглядом, показывая тем самым, что он не в спортивном зале, чтобы расхаживать в полуголом виде. — Выдохни и посчитай до десяти, пока я отведу Маринетт в столовую, где ей подадут чай, — она нахмурилась сделала шаг вперёд. — Идëмьте.        — Спасибо, но я лучше пойду домой, — ответила брюнетка и покосилась на Агреста, намекая на... Она сама не понимала на что. От яркого освещения фойе начинала болеть голова, а эфемерно согревающая кофта казалась неуместной на её теле.        — Конечно, вы же не заложница, — Натали поджала губы и взглянула на наручные часы с тонким ремешком. — Уже совсем поздно, наш водитель отвезёт вас.        — Я сам, — встрял Адриан, всё же взглянув на девушку, которая отвела глаза на белую плитку под своими кедами, на которой отражалась лепнина высокого потолка.        — Кто тебе даст ключи от машины? — приподняла брови Натали, когда парень уже направился в сторону лестницы, чтобы заскочить в свою комнату и всё же что-то надеть, избавив всех от смущения. — Адриан! — позвала, всплеснув руками и направилась за ним.        Маринетт пожала плечами и, слыша цоканье каблуков женщины, отдавашееся эхом по стенам коридора, присела на ступеньку. Кто-то ведь и правда должен был отвезти её домой, где, скорее всего, Сабин уже места себе не находила или чего хуже — отправила мужа на поиски дочери. Завернув за угол и поставив ногу на первую ступеньку, Агрест со вздохом повернулся к Санкëр, пока она не успела схватить того за руку.        — Ну что? — натянуто сказал Адриан, глядя в серо-голубые глаза за прозрачными линзами. Натали молча смотрела в ответ, сцепив руки в замок за спиной. — Я не сдержан?        — Отчасти, — сухой ответ.        — Ладно, понял, — он посмотрел за спину ассистентки на Дюпэн-Чэн, что приподняла штанину джинсов и разглядывала что-то на своей ноге. — Извини. Просто... — облизал губы. — Просто мне не хотелось подвергать друзей опасности. По крайней мере со мной ей будет комфортнее, чем с Грегом, от которого даже я напрягаюсь временами, — враньё. Водителя он давно воспринимал почти как лучшего друга. Очень молчаливого друга, не лезущего в его личную жизнь.        — Не нужно оправдываться, Адриан, — Натали коснулась лацкана белого пиджака. — Но впредь запомни, пожалуйста, что со мной не нужно говорить в поучающем тоне. И ещё кое-что, — добавила она, когда блондин хмыкнул и сделал шаг на следующую ступеньку, — Кагами останется в особняке до завтрашнего вечернего рейса в Токио. Не забудь уделить время и ей.        Женщина развернулась на каблуках и пошла влево от лестницы, скрываясь за дверью кухни, молчаливо позволяя парню делать то, чего не одобряет Габриэль. А именно — принимать самостоятельное решение, которое заключалось в том, чтобы сесть за руль и покинуть дом позже разрешённого времени. Ему ведь уже было чёртовых восемнадцать лет.        Когда Агрест спустился обратно, Маринетт потирала глаза, закончив считать ряды плиток на полу. В этом дворце она не находила ничего, что ассоциировалось бы с уютом: монохромные стены давили на голову, витражные вставки на дверях главного входа не поблескивали сказочно от бликов света тяжёлой люстры. Она будто ждала приёма у самой Снежной Королевы, пока её подданные прятались по углам, боясь её замораживающего взгляда.        — Маринетт, — в этот раз она не вздрогнула от прозвучавшего голоса парня, остановившегося справа от неё в менее, чем одном шаге. — Твоё, — он протягивал её ветровку, оставленную в небольшом помещении для хранения верхней одежды гостей.        Девушка поднялась, забирая вещь и молча последовала за Адрианом, который — слава богу — надел толстовку и пошёл к выходу, сжимая в руке ключи от машины. На улице было достаточно прохладно и за несколько метров, что отделяли их от автомобиля, можно было почувствовать, что замерзаешь. Перед Дюпэн-Чэн вырисовывалась очередная картина, которую она себе и не воображала: сам лично младший Агрест отвозит её домой с, почти что, бала, не забыв при этом открыть ей дверь. Галантный.        Мерседес тронулся и, только когда величественные ворота за ними закрылись, Маринетт поняла, что сидит на переднем сидении, сосредоточенно наблюдая, как спокойно и уверенно блондин ведёт. Она не могла припомнить, чтобы Адриан когда-нибудь приезжал в лицей без водителя. Это всегда было словно прибытие принца из дальних стран, особенно в первый месяц, когда Грег чуть ли не подавал ему руку перед выходом из машины.        — Чему улыбаешься? — размеренно произнёс парень, посмотрев на Маринетт и постукивая пальцами по рулю, ожидая, когда загорится зелёный свет. Было около часа ночи, но на дорогах вовсю сновал транспорт.        — Да так, — вздохнула девушка, переводя глаза с мужчины, склонившегося над урной на тротуаре, на Агреста. — Вспомнила, как всех забавляло, что тебя привозит в школу личный водитель.        — Да? — хмыкнул, нажимая на педаль газа. — Думаю, после стольких лет учёбы в одном классе с Хлоей, вы не очень-то удивились.        Через два поворота они уже будут на улице, где находилась пекарня, но как назло, именно сейчас Маринетт стала ощущать комфорт. В теплом салоне машины, с периодически включающимися дворниками и заполняющим всё пространство мелодичным голосом Адриана. Который сказал, что у них отлично выходит дружить.        — Мы удивились скорее тому, что ты не такая сволочь, как она, — выпалила брюнетка и воззрилась на парня, позабыв о стеснении. Он же расхохотался.        — Не такая, но всё же сволочь, — заприметил, отсмеявшись и приподняв бровь, глядя, как щеки Дюпэн-Чэн наливаются краской.        — Я не то имела ввиду, — отвернулась к окну, сжав куртку, которую держала на коленях. — И вообще, я рада, что Хлоя свалила, — прикрыла глаза, выдыхая. Осознавая, что в этой фразе было что-то больше простой радости от того, что не придётся пересекаться с нахальной и грубой одноклассницей. Что-то, оставленное вместе с поцелуем, на который Адриан не ответил.        — И не только ты, — улыбнулся, заглушив мотор и замечая в двух метрах от машины женский силуэт. — Эй, а это не твоя мама?        Маринетт резко повернула голову сначала к парню, сосредотачиваясь на его последних словах, а после уже к лобовому стеклу, и пригляделась. Перед входом в кондитерскую стояла Сабин и что-то набирала на экране мобильного, отвлекшись на хлопнувшие двери Мерседеса, из которого вышли молодые люди. Ей не составило труда узнать приближающуюся к ней дочь, едва не напоровшуюся на пожарный гидрант, поскользнувшись на луже.        — Маринетт! — воскликнула женщина, обняв дочь и приложив ладонь той к затылку. — Как ты меня напугала, — пробормотала, отстраняясь и осматривая ту на предмет повреждений. — С тобой всё в порядке? Мне позвонила Алья и сказала, что в доме Агрестов произошло нападение... — Она сделала паузу, отвлекаясь на подошедшего парня. — Молодой человек, что вы?..        — Адриан Агрест, — представился блондин, протягивая Маринетт её свитер и куртку. — Не беспокойтесь, мадам Чэн. Маринетт не пострадала, только слегка перенервничала, — девушка зыркнула на него. — Ей дали успокоительное и я предложил немного подождать, пока уляжется суматоха, чтобы без лишних переживаний добраться до дома.        — Почему твой телефон отключëн? — хмуро кивнув, перевела на дочь взгляд Сабин.        — Прости, я его выронила и...        — Это моя вина, мадам Чэн, — снова привлек внимание Агрест. — Я случайно наступил на мобильник Маринетт, когда мы покидали зал, — враньё не было таким уж явным, но девушке отчаянно хотелось куда-то спрятаться, чтобы избежать этого обсуждения. — Готов покрыть расходы на покупку нового...        — Адриан, тебе необязательно...        — Хорошо, с этим разобрались, — женщина в своей манере прервала заведомо известные ей препирательства. — Успеем оговорить это позже. Надо только сообщить твоему отцу... А, вот и он, — среагировала она на звук своего смартфона, на котором высветилось имя мужа. — Да, Том... Тише, не нервничай, она здесь. Маринетт подвёз одноклассник... Тише, возвращайся домой, не надо на ходу...        Адриану было очень неловко стоять вот так и слушать чужой разговор, переглядываясь с Маринетт, которая уже в четвёртый раз переминулась с ноги на ногу, не решаясь его спровадить. Но, тем не менее, ему также было и интересно на несколько минут почувствовать ту атмосферу семейных отношений, увидеть, как родитель искренне может переживать за своё чадо, а не о том, как это отразится на его имидже.        Миниатюрная Сабин выглядела как фигурка на доске настольной игры, указывающая своим присутствием на точку, в данном случае — на пекарню-кондитерскую, за появление на которой можно получить дополнительные очки. Рядом же, в паре метров от здания, припарковался асфальтоукладчик, по сей день не выполнивший работу по починке разрушенной недавно дороги Котом-Нуаром, что забавляло парня вдвойне. То, как часто он бывал здесь в последнее время не сравнится с тем, что за прошлый год весь его контакт с девушкой ограничивался максимум вопросом из серии: «А как ты выполнила третье уровнение в самостоятельной по алгебре»?        — Надеюсь, он не встрянет куда-нибудь по пути обратно, — покачала головой женщина, опуская руку с телефоном, указательным и большим пальцем другой сжимая на мгновение переносицу.        — Спасибо, Адриан, — произнесла Маринетт, смотря на парня, который оправлял манжет рукава на толстовке. — Я верну тебе завтра кофту.        — Завтра? — переспросила Сабин. — Ты пойдёшь в лицей не раньше понедельника. Если ещё что не случится.        — Без проблем, — ответил Агрест, разворачиваясь по направлению к мерседесу. — Рад был познакомиться, мадам Чэн. — И, не сводя глаз с Маринетт, добавил: — Увидимся.        — Всего доброго, Адриан, — женщина плотнее укуталась в накинутую на плечи бледно-розовую шаль и сделала шаг к двери.        Маринетт смотрела вслед парню, который, прежде чем сесть в машину, ещё раз взглянул на девушку, будто ведя молчаливую беседу, пока она не отвлеклась на вопрос матери.        — Что с твоей ногой? — из приоткрытой двери лился жёлтый свет торгового зала, падая на щиколотку брюнетки, откуда никуда не делась маленькая рана, замеченная внимательной Сабин.        Уже готовя ответ, девушка краем глаза уловила мелькнувший свет от фар уезжающего чёрного автомобиля.        Увидимся.