Часть 3
8 ноября 2023 г. в 12:38
Примечания:
🤭
Первое, что пришло в голову, — оттолкнуть, но силы будто покинули тело, поддаваясь чужой власти. Вторая мысль, а следом попытка — закричать, но тут ждал провал, глотка пересохла в тот же миг, когда открытой кожи на шее коснулся влажный язык.
Пошевелиться и выпутаться из захвата сильных рук, что так крепко вжимали его запястья в грязь, фиксируя конечности по обе стороны от головы, казалось теперь, когда Чон уже не единожды потерпел крах, чем-то невозможным.
Мужчина, который минутами ранее казался мёртвым, сейчас вовсю доказывал обратное. Раненый человек точно не мог обладать такой силой и ловкостью, чтобы в одно мгновение смочь перевернуть Хосока, прижав к земле. И Казалось безобразно странным, что незнакомец так беспардонно и беспричинно облизывал его шею, ни проронив при этом ни слова.
Мгновенное помутнение рассудка или же озарение:
Что, если всё это было постановкой?
Маньяк специально выслеживал Хосока, чтобы заманить в свои руки. Может, слежка за ним шла уже не один день.
Хотя даже в голове, которая сгенерировала эту бредовую мысль, бегущей строкой ярко красного цвета транслировалось: «Беги».
Мотивы и следствия не важны, нужно решать, как скинуть с себя этого человека и мчать куда глаза глядят. Нужно было, но сознание плыло, а мысли путались всё сильнее.
Когда Хосок впервые пришёл в себя, перед глазами стоял туман. Холод улицы исчез, сырость — тоже. В глаза ударил неоновый свет мерцающей ядовито-розовой вывески, что попадал в небольшое окно комнаты, в которой он оказался. Головокружение усилилось, тело ощущалось будто чужим, понять хоть что-нибудь казалось невозможным. Словно под кайфом, внутри озноб, но поверхность кожи, она… Как будто горит?
Попытка встать на ноги не увенчалась удачей. Стоило коснуться голыми ступнями пола, оттолкнуться от скрипучей кровати, как тело по закону гравитации потянуло вниз и встреча с ближайшей ровной поверхностью стала неизбежной. Хосок зажмурился — пусть он и не боялся боли, но лишняя встряска, и ещё эта тошнота, которую почти невозможно сдерживать, терпеть такое не захочет каждый. Всего секунда, и по комнате прошёл грохот падения человеческого тела.
Сложившись в позу эмбриона и издав глухой стон, Хосок обнял голову. Он помнил, что случилось с ним в переулке. Хорошо и отчётливо запомнил хищный взгляд напротив, слишком холодную кожу, сильные руки и… пустота. Слишком сложно собрать мысли воедино, они путали своего хозяина, смешивая порядок событий и образы всё сильнее.
Какое количество времени он пролежал на полу, он не знал. Где находился — тем более, но, заслышав тихие шаги, вздрогнул, сильнее вжимаясь в пол. Голова по ощущениям весила тонну, и оторвать её от поверхности для Хосока сейчас было неосуществимой задачей. Чего он хотел от этой жалкой попытки укрыться, сам не понимал, ведь тот, кто притащил его в это место, явно не добродетель. Скорее всего, накачал его неизвестно чем, а теперь вернулся, чтобы…
От этой мысли по венам волной ударил адреналин, и появившиеся откуда-то силы наконец позволили встать, но желудок тут же скрутило, и Хосока вывернуло прямо на свои ноги. А после… снова темнота.
Слуха коснулся шум воды. Удары капель о кафель, будто он стоял под душем, стало теплее и неприятные ощущения стянутости исчезли полностью. Веки всё ещё казались неподъемными. Даже когда шум исчез, и его тело обтерли мягким полотенцем, а после подняли на руки и положили на мягкую постель, Хосок так и не смог открыть глаза.
Находясь словно в агонии, раскинувшись по кровати, он ощутил, как кто-то подошёл и, перехватив его руку, коснулся чем-то влажным по локтевому сгибу, а после аккуратно ввёл иглу. Чон был настолько слаб, что не сопротивлялся, но сразу заметил, как начало спадать мышечное напряжение и понемногу отступал жар.
Когда он все-таки сумел приоткрыть глаза, за окном уже было светло: за зашторенными окнами из небольшой щелки он смог уловить солнечные лучи. Попыток подняться Хосок больше не предпринял. На данный момент голова была пустой, во рту пересохло настолько, что больно приоткрыть потрескавшиеся губы.
Его мучала сильная жажда. Как путник, заблудившийся в пустыне, он желал найти спасительный оазис и окунуться в его прозрачные воды. Сколько угодно можно придумывать аллегорий, но, простонав довольно громко, он сам себя напугал. В комнату тут же зашли — это он смог определить лишь услышав скрип двери позади себя. Ледяная рука коснулась его пылающего лба, и вот опять… сознание погрузилось в давящую темноту.
Насколько мог определить сам Хосок, то уже прошло около четырёх дней, как его держали в заложниках, но его похититель всё ещё молчал. Не проронив ни звука, незнакомец, словно тень, перемещался по маленькой комнате, время от времени подходил к нему, после чего наступало забвение.
Хосок устал. Он хотел получить объяснения. С него нечего взять. У него за душой совсем ничего нет, лишь маленькая квартира, полученная от государства, и пара сотен долларов в тайнике, припрятанных на чёрный день. И всё равно похититель не отпускал, не бил его, не насиловал. Временами казалось, что незнакомец даже заботится, иначе зачем тогда он протирал его тело влажными полотенцами, когда поднимался жар, мыл его и поплотнее укрывал одеялом?
Голову даже посещала мысль, что у него какое-то очень редкое заболевание, и его взяли в качестве подопытного для выведения антидота. А что, если этот человек, что сейчас был рядом, стал его спасителем от лап того извращенца из переулка? Хосок лишь однажды попытался спросить, только сил не нашлось даже рта раскрыть.
Пугало и то, что он почти потерял зрение, а потому, если он выберется отсюда, то вряд ли сможет описать того, кто стоял рядом и так тщательно изучал его. Он чувствовал чудо-взгляд на себе и ему становилось страшно, когда это продолжалось слишком долго, а ещё было как-то тоскливо, когда ощущение исчезало, и оставалось чувствовать лишь страх, незнание и одиночество.
Хосок ругал себя за то, что расплакался, когда осознал, что находился в комнате один уже очень давно. Ненавидел себя, что по всем параметрам подходил под описание жертвы стокгольмского синдрома, проникшейся к своему заботливому похитителю.
И когда незнакомец вернулся, Хосок инстинктивно, позабыв о страхе, потянулся к нему, удерживая. Не позволял уходить, но тот и не собирался, наоборот, будто ждал, когда жертва сама пригласит. Кровать прогнулась, он почувствовал, как тяжёлое тело придвинулось к нему, оседлав бёдра сверху. Хотелось кричать от отчаяния и в то же мгновение молить о… Он не понимал, о чём он собирался молить своего пленителя, и не понимал, почему тот так ласков с ним, когда почувствовал настойчивые прикосновения к торсу и движение пальцев к низу живота.
Хосок интуитивно догадался, что это всё тот же самый человек из переулка, узнал по знакомому движению языка на своей шее, а после фейерверка в голове. Чувство невесомости, экстаза. Этот ненормальный точно вливал в него наркотик, но хотелось ещё. Он уже зависим. Невероятное тягучее ощущение, когда покалывало каждую клетку тела, кровь внутри бурлила, кожа пылала, и всё нутро жаждало лишь одного — разрядки.
Ни за что на свете Хосок не подумал бы, что будет умолять, просить разрешения у незнакомого человека, чтобы кончить. Они вроде бы ещё даже не занимались сексом, а тело уже исходило истомой, хотелось кричать от удовольствия, хотелось большего.