MY OBSESSION

      Хосок сидел в зеркальном особняке в давно знакомой комнате и старался успокоить себя тем, что он не пленник. Во всяком случае ему никто не запрещал ходить на работу, встречаться с другими людьми и вообще никак не ограничивал его перемещения.       Днём раньше Юнги без объяснений и любезностей заявил, что с этого дня Хосок будет жить в его доме.       Хосок был с ним не согласен — вот прямо сейчас он сидел и источал недовольство, а вчера в машине не смог и слова против вымолвить, за это тихо себя ненавидел и нервно обкусывал ногти, ощущая отвратительно безвольным.       Запросто можно было устроить побег. Забрать из дома вещи, которые убрались бы в один чемодан, и на свою заначку купить билет в один конец. И плевать, что на месте, куда бы он отправился, было бы сложно начинать всё сначала и, скорее всего, пришлось бы даже бомжевать. В конце концов он умел затягивать туго пояса и экономить. Но возникала одна-единственная проблема, перед которой он был слаб — отсутствие истинного желания сделать это.       И сейчас Хосок, застыв на крыльце усадьбы и позабыв, как дышать, уставился в одну точку. Перед его взором, окружённый лысыми ветвями вековых деревьев, припорошенных снегом, в тени массивной крыши пропитанной символизмом и буддисткой философией беседке, сидел с абсолютно прямой спиной Юнги, а напротив него, укрытый пледом, развалившись на деревянной скамейке, Чонгук.       Как наваждение, мозги словно превратились в кашу, зрение не могло сфокусироваться на чём-либо, кроме него. Стало страшно упасть, не чувствуя веса на ватных ногах, а там в добавок себе голову в кровь разбить о холодный кафель. Но до этого не дошло, у Хосока хватило ума и он ухватился цепкими пальцами за косяк двери, сжимая его до треска. Всего лишь минутное помешательство, отвлекся. Сейчас главное не свалиться, а головокружение, вероятно, вызвано голоданием. Он только сейчас понял, что совсем ничего не ел уже два дня, даже на «рождественском ужине» у Ха. Там он весь вечер просидел с бокалом вина, сделав из него лишь пару глотков.       — Выспался? — прозвучало совсем близко, отчего Хосок вздрогнул.       — Ч… Чонгук? — Хосок поджал губы, растерянно заглядывая тому за плечо в надежде вновь увидеть Юнги.       — Да, — с улыбкой на губах, делая вид, что не понимает, кого он ищет. — Хосок, у тебя наследственная лейкотрихия? — внимательно разглядывая.       — Лейко… что? — придя в себя, переспросил Хосок, стараясь скрыть разочарование, ведь Юнги будто растворился в воздухе, заставив его сомневаться — а не мираж ли это?       — Ну, ранняя седина, — объяснил Чонгук, без стеснения изучая глазами, но не касаясь прядей, пока Хосок быстрым шагом ускользал в поисках зеркальной поверхности.       На левой стороне у виска и чуть выше появились бесцветные пряди, неестественно отливающие серебристым оттенком. Первая мысль в его голове была о стрессе, что непрерывно окружал его с самой первой встречи с Юнги, и о голодании. Организм однозначно истощён.       — Послушай, — позвал Чонгук, который, как оказалось, все время следовал за ним, сейчас спокойно облокачивался бедром о высокий кофейный столик, — разреши мне взять один твой волосок, и найду ответ.       — А вы врач? — чуть раздражённо.       — Да, — не придавая значения эмоциям Хосока, он выглядел абсолютно спокойным.       Так ничего и не поев, после того, как Чонгук пинцетом аккуратно вырвал парочку волосков с его головы и поместил их в прозрачную баночку, он отправился на работу.       У Хосока действительно была сегодня смена, но он не ощущал ни сил, ни желания туда идти. Однако совесть и врожденный альтруизм не позволяли взять выходной, поэтому сейчас он ехал в набитом до предела автобусе, едва находя пространство, чтобы дышать.       Чонгук пообещал вечером рассказать о результатах анализов, а до этого времени посоветовал не крутить мысль об этом в голове и не бояться, но не каждый день седеешь, да ещё так стремительно. Страх всё же был сильнее Хосока, сейчас ему казалось, что всё что угодно сильнее его.       В итоге он не заметил, как кофе, который он готовил для постоянного клиента, уже перелился через край чашки. Обжёгся о горячий поднос, когда доставал из духовки пиццу, и чуть не столкнул с лестницы коллегу, когда на полном ходу летел к чёрному входу кофейни.       День выдался скомканным. Просить прощения пришлось не один раз, но никто особо не злился. Люди вокруг него будто не обращали внимания на его ошибки. Стоило Хосоку начать извиняться, собеседник напротив тут же растягивал губы в совершенно искренней улыбке и, похлопав по спине или пожав плечами, отмахивался — мол, со всеми бывает.       Раньше такого не было, и Хосока это сбивало с толку. Обычно ему доставалось за малейшую провинность, а тут все проблемы решались сами собой. Это заставило парня даже задуматься о том, реальность ли всё происходящее или сон. Не могла же судьба стать к нему столь благосклонной. Ведь если бы она его не била с таким усердием всю жизнь, возможно он и не стал бы таким старательным и упорным человеком.       Проверить удачу он решил самым банальным способом — купить лотерейный билет. Вдруг и правда, он сейчас выиграет сто миллионов вон или машину, хоть она ему была не особо нужна, ведь сидеть за рулем никогда не приходилось, а потому водить он не умел, но продать и выручить денег казалось неплохой перспективой.       Окунувшись в мечтания, он не обратил внимания, как прошёл ближайшую остановку, а после мимо своего дома, прямиком направляясь в сторону, где находился зеркальный особняк — его проклятье и наваждение.       Уже стемнело, с неба крупными хлопьями падал снег. Он почти никого не встретил, не спеша прогуливаясь по парку. Лишь иногда он видел скромно держащиеся за руки парочки или людей, выгуливающих своих питомцев. Это самый короткий путь до дома Юнги и Чонгука. Хосоку стало вдруг интересно, кем эти двое друг другу приходились. Чонгук однажды упоминал, что они браться, но внешне не особо похожи, а возраст… Там сложнее, по ним совсем непонятно. Ведь как оказалось, Чонгук, выглядящий на восемнадцать, был доктором наук, а Юнги…       Если задуматься, то Хосок ничего не знал о нём. Род занятий, куда он всё время исчезал, какой он человек. Всё, что видел Чон, — это задумчивого и чрезмерно серьёзного и вместе с тем до жути притягательного мужчину.       Отчего-то в его груди разлилось тепло и на лице расцвела неконтролируемая улыбка. Потому что, если чуть-чуть приукрасить, то в фантазиях Юнги мог оказаться заботливым и…       Хосок остановился. Снова это желание быть рядом пробралось в самое сердце. Временами оно пропадало, но в основном хотелось до скрежета зубов присвоить Юнги себе, обнять, согреть, узнать. Всё что угодно, лишь бы не вот так: стоять посреди заснеженного парка и убиваться как дурачку по совершенно незнакомому человеку, питая ложные надежды.       — Так и замёрзнуть можно, — знакомый голос с европейским акцентом заставил мысли наконец проясниться.       — Ха? — он обернулся на голос и постарался улыбнуться, хотя внутри накатывал страх.       Глаза в глаза. Его угольный в пурпурный напротив. Ха улыбался в ответ, но было в этом что-то очень тревожное, пугающее. Они молчали, и молчание это неловко затягивалось. Желание Чона спрятаться в стенах зеркального дома лишь усилилось, там, несмотря ни на что, он чувствовал себя в безопасности. Абсурд, но так плевать.       — Хосок, в прошлый раз, — осторожно, сделав шаг навстречу начал он, и Хосок напрягся сильнее. — В прошлый раз вышло недоразумение. Ты так быстро уехал, и кажется я ошибся в том, что…       — Ха, пожалуйста, — Хосок выставил руки вперед в защитном жесте, от чего это стало выглядеть глупее, чем он представлял это в своей голове.       — Прости, я пугаю тебя? — на лице читалось замешательство, и Хосок видит в его глазах, что всё это ложь.       — Вовсе нет, — замотал головой, опустив руки и спрятав их в карманы. — Мне правда нужно было уехать.       — Поэтому за тобой и приехал Юнги? — в голосе недоверие.       Хосок уже спланировал о чём начнет сегодня допрашивать Чонгука: о их взаимоотношениях с Ха. Почему этот человек или не совсем человек вел себя слишком странно и вообще привязался к нему. Ему жизненно необходимы были ответы. Если он так и не поймёт до конца, почему Юнги вернулся, то придумает тысячу причин и сойдёт от них с ума. Конечно он спросит, только если сможет уйти, в пока-что что Ха подошел слишком близко и продолжил с напором смотреть в глаза.       — Я, мне нужно идти, — попытался отступить Хосок.       — К другу? — с плохо скрытой усмешкой.       — Ха, нам, наверное, нужно прекратить общаться, — парень попытался отстраниться, сжимаясь от того, что Ха намеренно вторгался в его личное пространство.       — Что произошло вдруг? Ты же был не против, объясни мне.       В голосе давление, оно ощущалось даже под кожей. Холодными пальцами Ха коснулся его кисти. Он не делал больно, не тянул, лишь касался, но ощущалось это даже хуже. Хосок не хотел выглядеть трусом, но не мог сдержать дрожь, его словно внезапно настигла лихорадка. Тем временем глаза напротив сменили оттенок, стали ярче и выразительнее — горели как гроздья рябины на морозе.       И снова помутнение. Как во сне. Он не помнил, о чём говорил дальше и что делал. Будто кто-то стёр часть его воспоминаний, и, когда он открыл глаза, очутился в тёплой большой кровати с массивными пологами. Хосок тут же подскочил на ноги и побежал вниз. В гостиной потрескивали поленья в камине, он же был единственным источником света.       — Чонгук? — позвал Хосок, приближаясь к креслу с высокой спинкой.       Со спины он не видел, кто сидел в нём, но начал догадываться, лишь увидев часть руки, в которой сжимался широкий стеклянный стакан. Стакан подняли и сделали глоток, после чего поместили его на темный столик с зеркальной поверхностью, в которой отображались языки пламени. Хосок растерялся не услышав ответа, он замедлился, а после и вовсе остановился, будто корни пуская в тёплый пол.       — Хей, Хосок, — позвал Чонгук с другой стороны, и хватило мгновения, чтобы отвлечься, а когда вернул своё внимание к креслу, оно уже было пустым. — Я думал, ты проспишь до завтра.       — Что произошло? — нахмурился Хосок, закусив щёку изнутри и стараясь не показывать смятения.       — Ты о каком моменте? — задумался Чонгук, ответив вопросом на вопрос, выходя из тени. Он подошёл к камину, приглашая Хосока присесть на то самое кресло.       — У меня их так много, что я не знаю…       И правда. К примеру, кто сидел только что в этой комнате и куда и каким образом он исчез. Но первым, что необходимо выяснить, — как он оказался дома и куда делся Ха.       — Домой ты пришёл сам, — усаживаясь напротив, начал рассказывать Чонгук. — Как бывало и раньше, немного не в себе. Нарычал на охрану и немного побил посуду. А ещё…       — Погодите, — остановил Хосок. — Я помню, что мне встретился Ха, — от услышанного лицо Чонгука чуть исказилось, дрогнула левая скула, но он быстро подавил свой порыв, а Хосок продолжил: — Я только помню, что мы разговаривали, а потом я очнулся тут.       — Чтобы я мог что-то объяснить, расскажи всё с самого начала и ничего не утаивай, — терпеливо попросил Чонгук.       И Хосок рассказал. Даже о том, как Ха позволил себе приблизиться и коснуться, на что Чонгук лишь вздохнул. Впервые очень устало, и то ли освещение тому виной, то ли общая атмосфера, но на мгновение показалось, что тот даже осунулся.       — Это твоя сила, — короткая фраза породила ещё больше вопросов, но Чонгук это понимал, поэтому сразу продолжил: — Хосок, я провёл ряд анализов. Как ты уже должен был догадаться, я не совсем обычный доктор, — формальная улыбка. — Ты меняешься, и это нормально. Обращение затянулось, и пусть оно медленно протекает, но его не остановить. Сейчас без шуток и преувеличений. Ты уже не человек, хотя твоя сущность сильно сопротивлялась.       — Сущность?       — Человеческая, — утвердительный кивок. — Если просто и кратко, то ты становишься вампиром. Твои способности — и да, сразу отвечу на твой вопрос: они у каждого свои — начали проявляться. Мы не знаем, какими они будут. Зато я точно знаю, что тебе необходимо начать питаться, пока ты не попал в беду.       — Но мне кусок не лезет в глотку, — смиренно выдохнул, смысла больше противиться истине нет. Ведь то, что с ним происходило последние месяцы, сложно назвать чем-то нормальным по человеческим меркам.       — Само собой. Ты же знаешь, чем питаются вампиры? — с хитринкой прикусил губу.       — Кровь? — растерянно.       — Да, хотя обычная еда тоже приветствуется, просто приготовлена должна быть немного иначе.       — Сырое мясо? — поморщившись.       — Я всё постепенно объясню, в фильмах много чего интересного, но не всё достоверно, — засмеялся Чонгук. — Сейчас выпьешь немного, станет легче. Может, даже остановим процесс изменения цвета волос.       Пока Чонгук вышел, как он выразился за едой, Хосок снова погрузился в свои мысли. Рука, что сжимала стакан, которую он видел, когда спустился, совершенно точно принадлежала Юнги. Ему было необходимо встретиться с ним, ведь именно сейчас больше всего хотелось призвать его к ответственности. Потому что с ним вновь чёрт знает что твориться, а виновник трусливо сбежал.       — А вот и я, — звонкий голос Чонгука рассеял тёмные мысли. Перед носом оказался стеклянный фужер на высокой ножке. — Бери, выпьем по одной, станет легче.       Инстинктивно поморщившись, но поблагодарив Чонгука, Хосок принял бокал. Он поболтал содержимое и понюхал его, но ожидаемого запаха железа, которым обычно отдавала кровь, не почувствовал.       — Попробуй, если я всё правильно просчитал, то тебе даже понравится, — поднимая свой бокал, он подталкивал сделать первый глоток.       Кивнув и обхватив бокал обеими руками, Хосок зажмурился и сделал глоток. Вместо ожидаемого отвращения жидкость стекала по горлу сладким сиропом. В нос ударил приятный цветочный аромат, и тут же захотелось выпить ещё. Тремя большими глотками он осушил бокал и почувствовал легкое головокружение. Такое обычно ощущают после пары выпитых бокалов с алкоголем.       — Вкусно? — внимательно изучая, спросил Чонгук.       — Да, это правда она? — засомневался Хосок.       — Кровь — да. И нет, мы никого не убивали ради неё, поэтому у неё такой приятный аромат и послевкусие, правда для каждого свой оттенок, но я знал, что тебе больше подойдет четвёртая отрицательная. Редкая, однако же, — объяснял Чонгук, допивая свой бокал.       — Куда исчез Юнги? — совсем от себя не ожидая, спросил Хосок, а у вампира напротив вновь дрогнула мышца на скуле.       — Странный вопрос.       — Я видел его вечером, когда спустился вниз, — решил настоять на своём, раз уж начал.       — Тебе показалось, — уклонялся Чонгук от ответа, но у Чона будто все чувства обострились разом, он точно знал, что ему врут.       — Мне не показалось, — дерзко, но останавливать себя совсем не хотелось, не в этот раз.       Тело согрелось изнутри. Он продолжал ощущать, как искусственная кровь растекалась по внутренностям и немного опьяняла его разум. Голод исчез и пить больше не хотелось, хоть и пугали мысли, что, если однажды попробуешь, не сможешь остановиться, но это видимо очередное клише. Сейчас его больше беспокоила навязчивая идея узнать куда исчез Юнги и найти его.       Его самого пугало, с какой непреодолимой силой его тянуло к Юнги. Ведь что, если он поэтому и скрывался, потому что Хосок вёл себя при нём совершенно неадекватно, как помешанный псих.       — Юнги уехал сразу же, как ты очнулся.