Новые смыслы

      – Нари...       – Поздно, Янвисс! – победоносное упорство Винарис, отвергавшее любые отговорки, звучало красноречивее любых слов. – Это моя вина, что я так надолго пропала из твоей жизни. Моя ответственность, что ты довела себя до такого. Я и обязана это исправить, на фронте своих не бросают.       – Нари, ты не обязана, – возразила Янвисс, слабым усилием попытавшись высвободить запястье из крепкой хватки подруги.       Её ладонь ничуть не сдвинулась в цепком окружении пальцев Винарис. Остановившись, та обернулась, весело и решительно глядя Янвисс в глаза:        – В привычном смысле нет. Но я хочу быть обязана. Уж в этом моё право неприкосновенно.       Тёплый вечер повеял прохладным ветерком, заставляя все чувства на мгновение обостриться. Как в те мгновения, когда природа своим лёгким влиянием заставляет ощутить момент в разы острее. На миг молчаливая потаённая благодарность хлынула, наполняя грудь Янвисс, и она невольно улыбнулась горящим пурпурным глазам подруги:       – Спасибо тебе.       Мандибулы Винарис насмешливо вздрогнули:       – Скажешь мне это в конце вечера. Идём, пора стряхнуть грусть с этого лица.       И она вновь потянула Янвисс за собой, словно родитель нерасторопное дитя. И та послушно шла следом в обещанное место досуга. Солнце приятно грело спины, заставляя лишний раз подставлять плечи под мягкий жар светила, словно это поможет впитать больше тёплого света. Сегодня был тот редкий денёк, когда у обеих подруг вечер оказался свободен от участия в восстановительных работах и других дел, и Винарис ухватилась за эту возможность с хищническим азартом. Словно "стряхнуть грусть с лица" являлось некоей давно желанной целью.       Сначала Винарис исчезла сразу после войны, не отвечая на сообщения, заставляя волноваться и гадать, вызывая сначала волнение, чуть погодя – обиду и непонимание. А затем и вовсе выпала из фокуса внимания как и любая вещь, надолго пропадающая из повседневной жизни. А недавно возникла, полная энергии, и ворвалась снова в жизнь Янвисс, оседая там прочнее, чем прежде. Персональное спасение и проклятие.       Вокруг звучали голоса горожан, сдержанный смех, десятки тональностей, тембров и интонаций. Изредка до её слуха доносились тихие щелчки автоматических замков дверей, иногда возле лиц и на руках прохожих вспыхивали рыжие очертания голо-интерфейса. Ленивый эпизодический гул аэрокаров то и дело заполнял тишину в выси наряду с долетающими с высоты обрывками переговоров жителей и шумом улиц. Единожды Янвисс как будто слышала тонкое детское чирикание, но возможно ей просто казалось. Детей на Ома Кере остались считанные сотни. Куда более хрупкие и слабые, чем взрослые, чада гибли в Жатве от голода и травм. Отпечаток этой потери в глазах каждого выжившего родителя был отличим так же хорошо, как ножевое ранение от пулевого. Но, как бы ни была велика потеря, как бы не тяготили кошмарные фантомы произошедшего, все как один стойко делали вид, словно так всегда было. У неё не было детей, однако в новом мире, где у каждого были утраты, она вполне понимала невыразимую тяжесть потери. Ома Кер был первым и крупнейшим пристанищем беженцев, когда Палавен поглотила волна атаки жнецов. Старики, плохо способные держать оружие, матери с малолетними детьми, коим нужен уход – все, кто скорее мешал силам планетарной обороны Палавена, чем был полезен, флотилиями беглых кораблей ринулись сюда. За считанные дни до того, как позиции турианского флота оказались смяты, коридоры схлопнулись, и небо над родиной турианской расы превратилось в рокочущую сияющую бойню. Янвисс тогда несла периодический дозор в родном Нуррмте, вместе с прочими тревожно внимания новостям из столицы, замирающим от ощущения неумолимо приближающейся участи сердцем понимая – скоро их тоже это ждёт. А затем был издан экстренный приказ о переброске сил в Сарлик, столичный город колонии.       – Кстати, ты слышала сегодня новости? — спросила подруга после паузы.       Янвисс моргнула, чувствуя как голос подруги выдёргивает её обратно в реальность. Но даже так ей потребовалось несколько мгновений, чтобы найти слова ответа.       – Я?.. Н-нет, наверное. Смотря какие.       На театрально обиженно поджатые мандибулы Винарис невозможно было смотреть без улыбки.       – Опять ты телом с нами, а умом с духами, – пожаловалась она беззлобно, и тут же просияла. – Как раз там, куда мы идём, эта проблема решается прекрасно. А новость в том, что к нам летят геты.       Янвисс не сразу сопоставила как будто знакомое слово со смутным очертанием понятия.       — Геты?       — Да, те синтетики, из-за которых их создатели, кварианцы, и стали кочевать. Они помогали нам с Горном, с тех пор как коммандер Шепард прекратил их войну с создателями. И их флот участвовал с остальными в генеральном сражении у Земли. После активации Горна их, как и прочих, импульс застал во время масс-перехода, и координаты конечной точки сбились. Но синтетикам не нужно есть и спать, как мы знаем...       Янвисс удивлённо наклонила голову. Кое-что тут не сходилось. На секунду её мысли отвлёк незнакомый мужчина, выходящий из магазина. Средних лет. Все были теперь молодые или средних лет. Стариков, как и детей, почти не осталось.       — ...поэтому они восстановили свой флот, вернулись помочь кварианцам починить свой. Они сказали, что поняли, как починить ретрансляторы. Если они смогут это сделать, галактика снова оживёт. Ты представляешь что это значит?       — Но ведь импульс выжег всю электронику, — Янвисс оживила в памяти события первых месяцев после победы, припоминая насколько пострадал только её омни-инструмент. — Контуры оплавились, накопители сгорели, всё превратилось в металлолом, который в лучшем случае нужно чинить почти целиком, а в худшем просто переработать во вторсырьё. Как геты уцелели, если вся их жизнь буквально заключена в электронике?       — Либо квариарцы и правда лучшие инженеры в галактике, либо сами геты смогли как-то уберечься от импульса, — озадаченно проговорила подруга. — Впрочем, мы ведь не знаем, сколько их было до этого, и сколько стало теперь. Я думаю, потери коснулись и их, но всё же часть уцелела.       Обнадёживающее обещание благих перемен в словах Винарис смешалось с едким сомнением. Синтетики почти уничтожили галактику такой, какой все её знали. Теперь другие синтетики хотят помочь её восстановить. Янвисс, конечно, умела видеть разницу стремлений в различиях происхождения, взглядов и стремлений. Даже представители одной расы отличаются друг от друга, тем более представители одной формы жизни. Она знала, что в ней говорил внушённый страх, выкованный в ее душе сотнями актов запугивания со стороны жнецов. И всё же мысль о гетах на Ома Кере переваривалась тяжело. С усилием вдохнув, Янвисс почувствовала, как воздух распирает легкие изнутри, и это ощущение внутреннего давления позволило ей справиться с собой. Нашествие гетов три года назад тоже ещё не забылось. От них не было ни официальных извинений, ни предложений перемирия. Все агрессивные геты были истреблены, а намерения остальных остались неразгаданными, как и их силы и местоположение.       — Это было бы славно, Нари, — ответила в конце концов турианка подруге. — Конвои с припасами раз в два месяца это всё же не очень удобно.       Несколько турианских грузовых кораблей – вся та помощь, которую может дать обескровленный Палавен. Строительное оборудование, дроны, механизмы, топливные элементы, станки. Крупицы медикаментов, чтобы помочь раненым. Те немногие протезы и имплантаты для покалеченных, за которыми на пару лет вперёд стояла очередь. Всё то, что Палавену пригодилось бы самому, но посылалось из расчета, что параллельное восстановление промышленности быстрее поднимет Иерархию на ноги, чем концентрация усилий на столице. И много коробов для пепла павших. Оним из первых зданий среди обломков поднялся новый плазменный крематорий. Колумбарии Сарлика и по сей день росли вглубь и вширь.       А вместе с тем множество волусских кораблей, ощутив безопасность затихшего космоса, ринулись на запах новой прибыли. Сколь мертвы были города Иерархии после конца войны на выживание, столь оживлёнными стали производственные линии Протектората. Янвисс даже представить не могла, сколько выгодных волусам договоров было заключено только за эти полгода. Не так уж и многое могли дать Иерархии производственные линии Протектората. Разница давлений и биологии делала экспортную экономику Ирунэ почти полностью закрытой в самой себе, однако из Протектората приходили высокотехнологичные прочные стройматериалы, износостойкое оборудование и запчасти. Громадное давление атмосферы создавало отличные естественные условия доя производства износостойких материалов, и потому градус волусских изделий в строениях Иерархии неуклонно рос. Возводились новые фабрики и дома. Десятками фрейтеры Протектората садились на Палавен и Ома Кер, питая искалеченную державу.       — Мне вот только интересно, как они до такого додумались, — с воодушевлением размышляла Винарис. — Столько великих исследователей билось над загадками ретрансляторов, но мы так и топчемся на месте со своими масс-ускорителями. Ничего подобного, что могло бы запустить корабль с такой точностью и скоростью.       — Если я правильно помню, исследования споткнулись о то, что нужно провести обратный инженерный анализ. Но разобрать ретранслятор – это же нарушение множества статей галактического закона, – Янвисс подняла взгляд к небу. – Теперь, когда их все превратило в обломки, это явно стало проще.       — Да, но всё же поразительно. У нас, конечно, был проект масс-катапульты совместно с азари, но я думаю, его наверняка свернули после начала вторжения, — Винарис почесала когтем тыльную сторону ладони. — Нашим учёным нужно будет обязательно выбить у гетов сведения, которые те получат.       Янвисс кивнула, больше уверенная в идее собственного согласия, чем в возможности высказанной подругой мысли. Едва ли синтетика возможно допросить, так что если геты сами не захотят открывать турианцам секрет своих изысканий, едва ли их действительно удастся заполучить.       — Ага... — прозвучал от неё неувереный ответ. — Кстати, ты мне так и не сказала, куда мы так нарядились.       — А что, смущаешься, после строительного комбинезона? — заговорчищески чирикнула Винарис, окидывая подругу беглым оценивающии взглядом. — Между прочим, смотрится на тебе этот наряд отлично.       Спорить было трудно. Янвисс и правда шли эти тёмно-серые спортивные леггинсы, облегавшие ноги, с легкой потертой ветровкой поверх футболки. Наиболее подходящее из всего,что она нашла, когда Винарис сказала, что им понадобится немаркая практичная одежда. Сама бурая турианка красовалась шортами и майкой с затейливым узором. Вся одежда у обеих была далеко не новая – те пожитки, что были обменяны бойцами в редкие моменты затишья и пережили Жатву в вещмешках. И то, что уже точно не понадобится погибшим, завещанное солдатами товарищам по подразделению. Только такая одежда и осталась у кого бы то ни было: прочная и практичная или рабочая. В первые дни не было и второй, трудились в полной военной форме. Или том, что от неё осталось.       — Я отвыкла от такого, – призналась Янвисс, к своему удивлению чувствуя отблеск смущения.       — Конечно, ты застряла в цикле работы и переживаний. Времени надеть что-то непринуждённое и не будет...       Девушка проглотила подступивший к горлу комок обиды. Может в словах Винарис была доля правды, но почему всегда нужно было говорить вот так?       — ...но тебе определённо стоит одеваться так почаще, подруга. Я заметила уже не один заинтересованный взгляд в твоём направлении.       Спонтанный всплеск кокетства заставил Янвисс обострить внимание. Заинтересованные взгляды? Она совсем этого не заметила. Конечно, у Янвисс всегда знала, что природа не обделила её внешностью, и знала так же, что те же леггинсы окажутся очень выразительным элементом одежды, ярко облегая по форме её стройные ноги. Но она совсем не думала о своём наряде в таком ключе, когда выходила из дома. Но теперь, когда Винарис обратила её внимание на это, Янвисс не могла выкинуть мысль из головы. Она вдруг поняла, что разучилась воспринимать собственную привлекательность. Что она могла сказать о том, как выглядит? Прилично, да. Соответствующе, вне сомнений. Привлекательно? А как это? И она только сказала:       — В городе сейчас около пяти мест, куда можно сходить. Интриганка из тебя такая себе.       — Хах, — Винарис лукаво сверкнула глазами в сторону подруги. — Но ты не знаешь, в какое именно мы идём.       — Зная тебя, я бы сказала, что это либо ринг, либо та крытая спортплощадка. Её недавно восстановили, в конце Пятнадцатой улицы. А раньше ты рассказывала мне, что любишь играть в хилае.       — Мило, что помнишь, — усмехнулась Винарис. — Да, это один из возможных вариантов. Как и прочие другие.       Мимо них промчал атлет-любитель, шумно ритмично дыша в такт своему бегу.       — Ещё есть кинозал. Я давно не смотрела там расписание, но возможно ты нашла что-то интересное там...       — Возмо-ожно... — бурая турианка так старалась напустить на свой голос таниственности, что Янвисс не могла не улыбаться, слушая её. — А может и нет, м.       — Но не думаю, мы обе слишком любим смотреть кино дома, а старые картины точно не стоят того, чтобы специально куда-то ходить.       — На вкус. Я не разлюбила большие экраны. Так что это тоже опция.       — Была бы, если бы ты шла одна, — усмехнулась Янвисс. — Возможно, мы идём в какой-то бар и...       — Не-ет, — тон Винарис сделался мгновенно комично страдальческим. — Нас и та главными алкоголиками считают. А нам всего лишь не нужен раздел в законодательстве о пьяницах, потому что мы можем себя контролировать, — она вдруг замолчала, медленно переведя взгляд на смеющующся глазами подругу. — Я сузила тебе круг поиска...       — Нет, что ты, продолжай, — благосклонно махнула ладошкой Янвисс, едва способная говорить разборчиво от распирающего её хихикания. — Кто там ещё какими нас считает?       — Я считаю, что ты слишком много слышишь.       Янвисс успела только ойкнуть от когтя, коварно впившегося ей в бок прямо под пластиной, а Винарис уже удирала, смеясь. Оставшись позади, девушка пожалела на секунду, что у неё нет ничего, чем можно было бы метко кинуть в подругу. Но через миг глаза её сверкнули идеей, и она не помчалась следом. Её план был другим.       Винарис перешла на шаг, набрав некоторое расстояние, и обернулась на ходу, с упоённой наглостью гримасой глядя на подругу. Янвисс только улыбнулась ей, не спеша сокращать дистанцию. Так они обменивались взглядами, кивками и улыбками, пока Винарис не надоело озираться на дорогу через плечо, и она не повернулась спиной, решив, видимо, что спутница её догонит.. Тогда-то хищный огонёк возмездия вспыхнул в душе Янвисс жгучей силой. Она выжидала некоторое время, то ли упиваясь этим чувством, то ли проверяя заснувшую бдительность подруги. Шум улицы скрыл её исполненую коварства поступь.       — Кхщ-ща-а! Холодно! — Винарис подлетела на месте, вытянув руки вдоль тела так, словно готовящийся ко взлёту истребитель.       Когти Янвисс, секунду назад прижатые к мягкой коже её шеи, победно стучали друг об друга по воле хозяйки, и ликующее выражение озаряла её лицо, подчеркнутое тёплыми оранжевыми узорами лицевой раскраски. Нечто тёплое ёкнуло внутри от этой шалости, словно давно пережатый сосуд вновь наполнился кровью.       — У тебя ужасно холодные пальцы! — пожаловалась Винарис так, что Янвисс почти захотелось её обнять и пожалеть, но она сдержалась.       — И хорошая меткость.       Винарис поёжилась, прогоняя остаточный заряд мороза, сотрясший её тело, и сказала:       —Ты себя не перехваливай. Помню я твою меткость в Гааркате.       Они обе рассмеялись, но Янвисс всё же фыркнула для приличия. Забавно, как момент смертельной опасности в недалёком прошлом перерос в какую-то шутку, которую можно вспомнить в дружеской беседе. Тогда Янвисс не справилась с тяжелым гранатомётом, перенятым из рук павшего бойца. Приказ был подорвать конструкции части здания, чтобы перекрыть дорогу наступлению жнецов. В решающий момент выстрела Янвисс испугалась вынырнувшей из гущи боя твари, гранатомет повело, и шальная граната разорвала изнутри череп чудовища. Они отступали тогда, едва сокращая возможные потери. Выживали не умелые, выживали везучие. Каждый раз вспоминая фрагменты кошмара, Янвисс ощущала возвращающийся ужас и безысходность. Но время от времени у Винарис получалось извлечь корень ситуации из оболочки перенесённых страданий и превратить в шутку. Янвисс до сих пор не понимала, как это у неё выходит.       Они шли и болтали о пустяках, наслаждаясь ценным свободным временем. Говорили о гетах, о волусах, о ставшей иконичной фигуре коммандера Шепарда, произведённого ныне в контр-адмиралы. О подвигах других, менее нашумевших, но не менее умелых Спектров. О будущем галактики и Ома Кера в частности. О своём будущем говорила только Винарис, увлечённо и с энергией раскладывая по полочкам свои смелые планы: заняться на Кахье тем самым, что турианцам делать строго не рекомендуется; слетать на Цитадель и посетить мультирасовые миры, чтобы лучше узнать культуры всех тех, с кем бок о бок они отстояли своё право на существование, с кем теперь даже через многие световые года их связывала незримая нить. И всякие приятные мелочи жизни, что подвернутся по пути.       — А какие у тебя планы, Янвисс?       Девушка продолжала молчать некоторое время, подметая взглядом убегающую вдаль по широкой дуге линию мостовой. Какие у неё планы? Их ведь и не было. Всё то, что волновало ее до Жатвы, теперь казалось таким мелким и несущественным.       — Я... — ничего, кроме правды, за душой не было. — ...не знаю.       — Хм, — Винарис задумалась, но тут же вновь вспыхнула энергией. — Не беда. Тогда с другого угла: что собираешься сделать в ближайшее время? – этот вопрос оказался не сильно проще.       — Я полагаю... закончить реконструкцию Сарлика, – Янвисс сама не верила в свои слова, но не нашла, что ещё можно хотя бы близко назвать "целью".       — Снова не то. Восстановить Сарлик — план Ома Кера, да это план всей Иерархии — отстроить все Сарлики на всех Ома Керах. Но твои личные планы какие? Или давай обобщённо, — подруга махнула рукой, словно отмахиваясь от неудачных попыток. — Что ты хочешь делать? – это оказалось слегка попроще.       — После пережитого, я не одна, кому нужна поддержка. Так что, думаю, помогать другим... — медленно проговорила про себя Янвисс, словно стряхивая пыль с залежалого манифеста мыслей.       — Уже намного лучше.       — ...особенно забыть произошедшее и идти дальше.       — Шикарно, Янвисс! Нет, правда. Придержи эту мысль, мы к ней ещё вернёмся. Потому что мы пришли.       Разгоняя её задумчивость, до слуха Янвисс донеслись вскрики, топот ног и хлопки рук, возня и рычание, ликование и досада. Подвижный хаотичный экспонат, бросающ3юий вызов остовам двух жнецов, глядящим кривыми шпилями на праздник жизни. Большой общественный спортивный комплекс, один из десятков, что уже успели восстановить. Голограммы статных атлетов мотивировали своим видом приходящих. Здоровье турианской расы ковалось в таких местах.       — Хилае? — смеясь глазами, спросила Янвисс затылок подруги. — Это твой интригующий план?       — Ладно, палка в заднице, – затылок смешливо выругался. — Да, хилае! Отличная игра, между прочим. Идём!       Винарис, хоть и на два года старше неё, словно нетерпеливый ребёнок, ухватила Янвисс за запястье и потянула к полю для игры. В двухярусной коробке с закруглёнными углами, с десяток турианцев сновало по арене в одним им известном порядке. Хилае была той игрой, которой как следует учили в первые годы лагеря как способу полезного досуга. Две команды по семь игроков были заперты на двухэтажном поле в компании двух жёстких упругих мячей. На половине каждой команды на каждом этаже было по две точки гола: ближняя и дальняя, и каждая имела по две подхода. Чтобы эффективно одновременно обороняться, нужно было восемь игроков, но правила игры позволяли максимум семь. При этом нужно было ещё и нападать. Гол в ближнюю точку был куда легче, но и приносил заметно меньше очков. Поле обеспечивало вертикальность игры, изобилуя местами перехода высотности и отверстиями для передачи мяча. В этом и была основная суть: научить игроков расставлять приоритеты, ставить тактические задачи, соизмеряя и устанавливая риски для достижения победы. Оттачивая мастерство исполнения своей отрядной тактики для достижения победы. Над полем висел дрон-камера старого образца без привычной голографической подсветки, выступая в роли механического судьи, отбивающего сигнала начала матча и моменты забрасывания мяча.       — Эй, играющие! — пронёсся над полем призыв Винарис.       Им повезло вклиниться прямо в паузу между раундами. Лидеры команд что-то оживлённо обьясняли своим товарищам, согласуя планы на последующие раунды, а безмолвный дрон-судья завис над полем с голографическим табло текущего счета. Стоящая ближе всего группа игроков повернула головы на требовательный голос. Янвисс насчитала шестерых.       — Хотите к нам? — уже зная ответ, спросила турианка без половины левой мандибулы, по-простому оценивающе разглядывая прибывших. — Разделяйтесь, у другой команды тоже как раз не хватает одного.       — А можно нам с подругой в одну? — поинтересовалась Винарис. — Мы хорошо сыграны.       — В следующем заходе. План уже в игре.       "План в игре". Значит, матч в самом разгаре, и лидеры команд уже достаточно долго анализируют тактику, особенности и слабые места друг друга. И, что более важно, уже хорошо осознали собственные сильные и слабые стороны. Не сложно включить в план ещё одного бойца, но куда сложнее терять того, кто уже знает свою роль. Редкий лидер был готов на это пойти. Винарис посмотрела на подругу с виноватым видом:       — Это была честная попытка.       — Ничего, я постараюсь не размазать тебя по полю, — шутливо ответила Янвисс.       — Хах, — Винарис задорно клацнула зубами. — Для начала постарайся не сломать шпоры.       Винарис отодвинула щеколду, удерживающую на месте простую дверь из металлических прутьев, и обе подруги вступили на гладкий пол игрового поля.       — Лорелн, тащись сюда, к нам пополнение! — крикнула на другую сторону поля турианка с покалеченной мандибулой.       — Иду! — отозвался мужской голос.       Его обладатель появился вскоре, ловко перескакивая через рукотворные препятствия, симулирующие укрытия и неудобный боевой ландшафт. Без футболки, в одних шортах и спортивной обуви, он демонстрировал взгляду испещрённую бороздами, вмятинами и сколами многочисленных боёв грудь. Красноречивый скол-зарубка также красовался под его левым глазом, обнажая значительно больше плоти, чем задумано природой.       — Отлично, как раз не достаёт бойца, — заявил он, глядя на двух прибывших девушек. — Кто хочет?       Не видя разницы, как расставаться с подругой, Янвисс шагнула вперёд, и мужчина одобрительно кивнул. Винарис осталась позади, уже погрузившись в обсуждение тактики игры со своей командой. Мужчина дождался Янвисс и с загадочным молчанием пошёл впереди неё, ведя её по узкой извилистой дорожке меж препятствиями. С каждым шагом, увеличивавшим дистанцию до подруги, Янвисс ощущала растущую неловкость. Она же так давно не играла. И была одна среди чужих.       — Звать Лорелн, – он полуобернулся, не сбавляя шаг. — Не спрашивай. Родители прифанатели по азарийской моде до такой степени что решили переиначить их имя на свой лад. Итак, мы отошли достаточно далеко, чтобы нас не слышали, — его взгляд прошёл мимо шеи Янвисс назад, удостовериваясь в правдивости слов владельца. — Играем по схеме "два когтя". Знаешь такую?       Янвисс отрицательно поджала мандибулы:       — Я не играла с начала Жатвы... Помню, были "рывок во фланг", "шаткий потолок", "Алсинский молот"...       — Вот "молот" наши оппоненты и разыгрывают, — с соперническим запалом произнёс Лорелн. — Причём очень недурно. Пятеро идут в атаку, ставя на натиск, двое прикрывают оставшийся этаж, чтобы удержать нас. Кстати, следи за ногами, они любят цеплять за шпоры. А суть "двух когтей" в следующем: четверо наших проходят по флангам внизу, пока трое обороняют верхние ворота. Мы сбрасываем в ближнюю, акцент делаем на количестве. Они играют в "молот" так что бросают куда успеют...       Он ещё разъяснял Янвисс мелкие детали тактики, когда та увидела из-за спины Лорелна остальных членов команды, и с машинальным, отдающим кислинкой эгоцентризма, с облегчением вновь поняла, как ей повезло. Всего лишь шрам в боку на сколы на костяных щитках от пуль. А у этих ребят не доставало пальцев, глаз, частей мандибул или целых лицевых щитков. И всё же они весело и выжидающе глядели в сторону своего лидера и нового игрока.       — ...так что оборона – основа всей нашей тактики. Всё зависит от того, сможет ли защита сдерживать натиск достаточно долго. Раз ты давно не играла, Янвисс, я поставлю тебя в нападение? Тебя сориентируют. В защите же нужен большой градус самостоятельности и понимания ситуации, — его вопросительный взгляд сфокусировал на себе её рассеявшееся по игрокам внимание.       — Конечно, я не против.       — Отлично, — лидер команды выглядел удовлетворённым. — А теперь познакомьтесь.       Мужчина представил ей остальную команду, и обмен любноностями занял какое-то время. Янвисс и не старалась запоминать шесть новых имён, зная, что после игры те ей не пригодятся. Только ещё одно имя она отложила в памяти, потому что именно этому игроку отдал её в распоряжение лидер команды. Стэер.       Лицо Стэера было настолько расслабленным, что его можно было смело назвать отсутствующим, а в движениях читалась бесконечная ленность и неторопливость. Он был не таким мускулистым и высоким, как Лорелн, но все же достаточно коренастым, чтобы телосложение считалось спортивным. На запястьях плотно сидели тёмные резные браслеты, а в тёмно-серые лицевые метки на дерзкий манер были вписаны красные тонкие линии. На его шее красовался круглый потертый медальон, изображающий желтокожего человека, укрытого тканью и сидящего в странной позе. Вокруг головы человека расположился яркий жёлтый круг, а его лицо выражало умиротворение, превосходящее оное у Стэера. Граница медальона кое-где почернела и изогнулась, но фигура всё ещё была красивой и царственной. Мужчина заметил её любопытный взгляд, и улыбнулся, приопустив мандибулы:       — Будда, — сказал он, ткнув когтем правой руки по центру медальона, и тогда Янвисс заметила, что ему не достаёт фаланги мизинца. — Можешь не расспрашивать, — добавил после короткой паузы, словно избавляя её от необходимости в вежливости. — Только если очень хочется.       Она не стала спрашивать, – не так силён был интерес, – но одно вспомнила четко: Буддизм это человеческое религиозное течение, ставшее весьма популярным у турианцев. Она кивнула Стэеру, и тот кивнул в ответ. На пути к их позиции мужчина объяснял ей суть её роли под своим началом, и Янвисс слушала с интересом, но вместе с тем со знакомой неловкостью. Она должна тут быть? Или же лучше бы ей заняться чем-то полезным? Но ведь всем нужен отдых, так? Но она трудилась ничуть не меньше прочих, значит и расслабиться имеет право как и все остальные. Так ей говорила Нари. И так ей шептали сегодняшние отзвуки веселья, ослабляя натиск знакомого чувства вины. Иногда можно дать себе отдых, чтобы потом взяться за труд с двойным азартом, ведь так?       — ...а теперь ждём сигнала.       Янвисс поймала себя на том, что вглядывается в расслабленную улыбку Стэера неучтиво долго, и поспешила отвести взгляд, боясь, что тот её неверно поймет. Но он не сказал ровным счётом ничего, лишь усевшись на одно из препятствий. Янвисс видела в прорехах меж конструкций поля лица и тела игроков противоположной команды. Справа на позицию уже вышли союзники. Капитан команды Лорелн вместе с внушительно выглядящей женщиной застыли в позиции готовности. Стэер всё ещё сидел так мирно, будто они и не собирались играть. Но вот лидеры обеих команд отозвались о готовности, Стэер вскочил к ограничительной линии, мигом обретая сосредоточенность, и дрон-судья отсигналил начало матча.       Янвисс поспевала за своим союзником как могла, перемахивая через препятствия прямиком к нижнему мячу. Он мчал вперёд могучими скачками, и расстояние между ними неумолимо росло, выдавая очевидную разницу в натренированности. Девушка увидела, как у неё над головой промчали навстречу защитникам её команды Винарис и ещё четверо оппонентов. А впереди, на расстоянии не больше пары десятков шагов на небольшом постаменте их ждал нижний мяч. Время для неё резко ускорилось. Стэер ринулся к мячу, и тут же двое защитников вражеской команды обступили его, закрывая путь дальше с обеих сторон. Он резко обернулся и откинул мяч Янвисс в тот самый мир, когда его пригвоздили к земле усилием рук и весом тела. Пальцы судорожно вцепились в мяч, и Янвисс побежала поперек поля, перескакивая коварные перегородки и петляя в извилистом повороте, чтобы передать мяч свободным игрокам. Она видела, как Лорелн сигналит ей рукой, а игрок рядом с ним срывается на бег в сторону вражеской ближней точки. Сзади слышались частые уверенные шаги нагоняющего её оппонента, и пульс бил так, что отзвук стоял частым боем в ушах. Она не успевала, она растерялась. Соратник, вырвавшийся вперёд в пустующий периментр врага, сигналил ей о готовности принять подачу. Янвисс прицелилась на бегу, как могла, прикидывая траекторию. Поняла, что точно не попадёт, замедлилась и прицелилась ещё раз. Руки напряжены так сильно, словно она держала готовую разорваться гранату.       Чужие пальцы обхватили её талию и рванули назад, заставляя Янвисс утратить равновесие. Соперник поймал ее в захват, мягко но неумолимо увлекая за собой на пол. Девушка рухнула на игрока, рефлекторно охнув. Но правилам она должна была выбросить мяч как нейтрализованный игрок. Но мяча у нее уже не было. Не оказалось его и у ждущего подачи форварда. Янвисс с досадой смотрела, как криво отброшенный мяч колотится о борты препятствий в неопределённости, а Лорелн летит по касательной к нему. Стиснув челюсти, Янвисс с боевым рыком попыталась взять инициативу в своей собственной борьбе с противником, но захват оказался слишком хорошо сложен, и силой её явно превзошли. Она впустую билась в захвате.       Резкий писк дрона-судьи оборвал ход раунда. Одного взгляда на выведенное им голографическое табло было достаточно: противник пробился в дальнее кольцо, заработав три очка и тем самым увеличив разрыв до счёта семнадцать - двенадцать в свою пользу.       — Все в порядке? — это, разжимая тиски своих рук, сказал ей прямо на ухо парень, что свалил её с ног.       — Да, – Янвисс поднялась одним движением и протянула ему руку, помогая встать.       — Хорошо, а то иногда я вкладываю силы больше, чем сам хочу. Не хотелось бы никого калечить.       Она стояла и старалась отдышаться. Незнакомец, желтоглазый добролицый парень, ушел на свою часть поля, и взамен Стэер возник рядом, приветливо и расслабленно улыбаясь одной мандибулой:       — Неплохо для того, кто давно не играл.       — Я растерялась, — возразила Янвисс.       — Пара раундов чтобы сыграться, и это пройдёт, — парировал он, довольно щурясь. — Главное, соображаешь шустро, а план действий скорректируем, — он взял её пальцами за плечо и слегка сжал.       Она смотрела на него, на возвращающихся с той стороны поля двоих союзников, на собирающихся на совещание врагов, стараясь успокоить дыхание. Она оущала резво текущую в жилах кровь и просыпающийся азарт, раскрывающийся в душе вполне понятной мыслью : "Хорошо". Действительно хорошо. Знакомая тоска попыталась плеснуть горечи в душу, но не успела Янвисс окунуться в неё, как голос лидера команды, Лорелна, вновь звал игроков на позиции, и, как и любой солдат Иерархии, как любой турианец, Янвисс не могла поставить отряд под удар своей недееспособностью. Рефлекс, воспитываемый и оттачиваемый всю жизнь, заставил её подобраться и выкинуть из головы чушь.       И даже если откинуть силу привычки. Она хотела помогать, верно? Она сказал об этом Нари. Разве нельзя считать помощью то, что она скрашивает своей компанией вечер таким же ветеранам и жертвам чудовищной войны? И себе самой в их числе. Ведь именно это имела в виду её лучшая подруга, да?       Она не считала, сколько длилась игра. Раунд сменялся раундом, и в какой-то момент Янвисс влилась в темп игры своей команды как выделанная на заказ деталь. Отточенность действия, доведённая почти до автоматизма сыгранность, складывающиеся в единую тактику перемещения игроков. Азарт и энергия на лицах союзников и противников. Она была частью того, что приносило радость. Не главным элементом, но таким же важным, как прочие. Всё это принесло некое забытое чувство облегчения и единства, ощущавшееся словно взятым из далёкой и забытой эпохи. И ощущение это засело глубоко, до самого конца игры.       Её опрокидывали, сбивали с ног, но она вставала с озорным упрямством и сама с хищническим рычанием роняла оппонентов на пол или заламывала им руки у препятствий, изворачиваясь в череде захватов. Немалое число раз ей приходилось столкнуться лицом к лицу с Винарис, и ни одна не колебалась в своём стремлении победить всеми силами. Азарт, граничащий с удобной злобой, рвение бойцов и целеустремлённость. Благодатное ликование победы и почтение к чужой слаженности и скорости в поражении. Она чувствовала себя живой. И даже когда ноги стали наливаться усталостью, а в груди поселилась тяжесть, она стояла вместе со всеми, пока не отгремела последняя игра. Она устала, но вместе с тем будто переродилась.       — Я устала, — Винарис повисла на её плече, выразительно закатив глаза. – Ты как?       Янвисс, пошатываясь, улыбнулась подруге. Они только выбрались с поля вместе с остальными, разгорячённые, весёлые, хоть и уставшие. Дрон завис над левым плечом Лорелна.       — Предлагаю! — вознёсся над группой отдыхающих бойкий женский голос, — кажется её обладательницу звали Аххана. — В купальни! А потом по чашечке тиссана.       — Несерьёзно, — возразил кто-то из мужчин.       — Ну или чего покрепче, — как бы невназчай добавила зазывала, посмеиваясь.       Вот теперь всех устроило предложение, и только двое, среди них лидер команды Лорелн, сославшись на дела, распрощались со всеми и удалились. Мысли о горячей воде, расслабляющей саднящие мышцы, отозвалась приятным ностальгическим теплом в душе. И всё же Янвисс задумчиво посмотрела им вслед, отчётливо рисуя свой силуэт третьим. Всё закончилось, и пора расходиться, верно? Она потратила достаточно времени.       — Мы с вами!       По одному взгляду на подругу Янвисс поняла, что сопротивление бессмысленно. И, впервые за долгое время, ей не хотелось возражать. Они идут. Гарантированно. И всё же, неловко ощущая себя, девушка по инерции попыталась дать отпор этому произволу, тихо сказав подруге:        — Но у меня и полотенца с собой нет, и белья.       — Ты знаешь, полотенца выдадут, — отрезала та. — Мы идём. — Винарис снова сияла решительностью праведника, спорить с которой было бессмысленно. — Ты заслужила нормальный полноценный отдых. Или назови мне безотлагательную критически важную причину, почему ты резко больше не можешь проводить время с лучшей подругой в наш долгожданный совместный выходной, — она резко отпустила запястье Янвисс, занимая ожидающую позу. — Я жду.       Янвисс оказалась обезоружена. Всё, что она могла придумать, было бы ложью, а врать было нестерпимо. Более того, она этого и не умела. А даже если бы и умела, не смогла бы так поступить с единственной подругой. Так Винарис восторжествовала в очередной раз, к радости обеих. Янвисс подошла поближе к подруге, мягко и невесомо уложив руки на край бурого панциря подруги, желающие вырваться слова, полусформированные подсознанием, никак не могли сойти с языка.       — Ты чего? — Винарис недоуменно застыла, глядя на неё.       — Это... мысль ушла, — призналась девушка, сама не понимаю, что хотела сказать.       — Тогда отцепляйся и пошли, а то все уйдут без нас, — щелкнула мандибулами Винарис, снимая пальцы подруги с края своей природной брони.       Купальни и правда были недалеко, но это и не удивляло. Современный турианский урбанизм всегда предполагал установку купален, – одного из древнейших видов общественных услуг, – рядом с местами активного досуга населения. Вот и эта, подобно прочим заведениям спряталась в стройных стенах недостроенной многоэтажки. Купальни оказались приличным и ухоженным местом, но уже весьма популярным. Пришлось отстоять небольшую очередь, однако места нашли сразу всем. Они зарезервировали 2 комнаты, следуя правилу не меньше трёх и не больше двенадцати посетителей на одно помещение, и всё находящееся в них попало в распоряжение прибывших на последующие полтора стандартных часа. Здесь же, рядом со стойкой, пара энтузиастов покупила за отдельную плату несколько бутылок эльто, и вся компания двинулась вслед за менеджером к выделенным комнатам. Чистые помещения блестели отдраенным глянцем и пахли чистотой свежей воды с едва уловимыми нотками ароматизированной химобработки. Янвисс хорошо помнила этот интерьер, ведь до войны нередко посещала купальни с семьёй или друзьями. Но ощущался этот новый визит совсем иначе, будто нечто очень старое достали из глубины кладовой и стряхнули пыль. Фрагмент её старой жизни. Но теперь это скорее был обрывок, в котором недоставало многих важных кусочков, каждый из которых имел свое имя. И всё же даже с привкусом глубокой скорби, это был приятный фрагмент. Менеджер, учтивый турианец в деловом костюме, проводил их к их комнатам и, запустив таймер для обеих, учтиво распрощался. Время пошло. Народ делился как хотел, и вскоре в одной группе оказалось девятеро, а остальные пятеро, включая Янвисс и Винарис, определились во вторую. С ними оказался Стэер, ещё один молодой парень из их команды по имени Артус, и девушка из команды оппонента, Найрин. Товарищи поспешили пройти внутрь.       Каждой купальне с ванной предшествовала общая раздевалка. Два ряда скамей, вешалки и шкафчики для вещей, суммарно на десять персон. Прибывшие принялись избавляться от одежды, обнажая собственные тела. Неторопливо стягивая леггинсы, Янвисс изучала взглядом хитрые переплетения пластин на панцире Артуса, рельеф мышц на плечах и мощность шеи. Отмечала она и выразительность бёдер Найрин вместе с хищным изяществом её движений. Леггинсы упали на пол, пришла очередь футболки. Уже поднимая руки и выгибаясь в пояснице, Янвисс поймала на себе ответный взгляд Артуса, изучающий и любопытный. А потом и таинственный взор Стэера, скользящий по её формам, и, повинуясь игривому импульсу, качнула бедрами. Внимание было приятно. Турианская непринуждённость и атмосфера коллективности, которым их учили с детства и закрепляли в военном учебном лагере, подразумевали, что нет ничего постыдного в частичном оголении в совместных раздевалках или полном в купальнях. Порядки общих пространств для полов были актуальны даже в войсках. Но как девушка, Янвисс прекрасно могла ощущать праздный взгляд от внимания. И сейчас, в этот самый момент, она вспомнила, что значит чуствовать себя привлекательной. Менять на полях сражений перемазанные кровью и грязью вещи на что-то хоть немного почище было совсем иным делом. Тогда ни у кого не было времени думать ни о чем, кроме выживания и выполнения приказа. Сейчас же пристальное мужское внимание приятно задело струнку ее души. Поймавший её взгляд Стэер добродушно ей улыбнулся и учтиво посмотрел в сторону. А вот Артус продолжал смотреть с нескрываемым любопытством, раз за разом обхаживая взглядом её обнажённую фигуру. И ей сделалось так волнительно от этого почти голодного взгляда. А вместе с тем из глубины возникла шальная мысль. Руки Янвисс замерли на талии, пальцы поддеты под тонкую верёвочку нижнего белья почти в предвкушающей паузе. Какова будет его реакция?       С грацией на грани эротики Янвисс качнула выразительными бедрами, поступательными движениями стягивая нижнее бельё сначала с одной ноги, потом с другой. Мимолётное любопытство заставило на миг поднять глаза на Артуса. У того мандибулы заметно съехали вниз, и Янвисс не смогла сдержать лёгкой улыбки. Тогда турианец вдруг подобрался и с серьёзным видом произнёс:       — Начинайте без меня, я догоню, –после чего отмаршировал в туалет.       Янвисс услышала за спиной смешливое шипение подруги и двух спутников.       — Чуть другой ракурс, и на его месте вполне мог оказаться я, — улыбнулся Стэер. — Ну, идём.       Всплеск уверенности прошелся по телу Янвисс от пальцев ног до конца гребня. Янвисс прошла за процессией во главе со Стэером в купальный зал. Дверь открылась, и их окатило горячей влагой. Водяной пар взвился белыми клубами, расступаясь перед гостями. Две трети квадратной комнаты занимал ступенчатый нагретый бассейн с тремя зонами различной глубины. Переходы меж зонами прямо в воде позволяли нескользящие погружённые ступеньки. Стэер первым вошёл в воду, выпуская из лёгких протяжный хриповатый вздох. Он прошёл сразу в самую глубь, сел погруженное в воду сидение, и теперь над водой виднелась лишь его голова и самую малость шеи. Выражение наслаждения жизнью на его лице приобрело такую картинную выразительность, что Янвисс даже ощутила укол зависти, не уверенная, что сама способна прочувствовать момент настолько ярко. Она зашла в зону средней глубины вместе с Винарис и Найрин, и горячая нега мигом охватила её тело, окутывая всё больше по мере того как она спускалась. Вода уносила чувство усталости, приглушала напряжение в мышцах, и в какой-то момент заставляли почти перестать чувствовать сосбвенное тело. Глубина здесь достигала плеч, и едва Янвисс устроилась, расслабление и ленность окутали её горячим одеялом.       — Да-а-а... — с нескрываемым удовольствием протянула Найрин, поочерёдно болтая ногами в воде.       — Как я согласна, — ответила Винарис и повернула голову к подруге: — Ну что, здорово всё-таки жить?       Янвисс задумалась, вдыхая густую влагу, чувствуя как та согревает даже изнутри. Хорошо и правда было. Непривычно, местами неуютно, но в конце-концов хорошо. Взгляд Винарис встретил ее взгляд:       — Спасибо, Нари.       — Благодарить ещё рано, подруга. Я хочу услышать это в конце. Нас ещё ждёт бар.       Пребывая в наслаждении, Янвисс с закрытыми глазами блуждала умом по мыслям сегодняшего дня. И даже проходя по тем болезненным крючкам, что раньше непременно цепляли и царапали её душу, сейчас ощущала, как сознание скользит по ним, ощущая лишь отзвук дискомфорта, и это ощущалось фантастически. Ей хотелось, чтобы так было всегда, и сейчас это казалось как никогда достижимым. И всё благодаря одной турианке, что довольно шипела рядом. Испытывая нескончаемую благлодарность, Янвисс вместе с тем понимала, что ей пора брать инициативу в собственные руки, пользуясь моментом. Она ещё не знала, как именно, но чувствовала, что пора действовать.